Громовержец

 

     Санька рано остался без родителей. Шёл страшный 1938-ой...
 Отец был механизатором "от бога" на местной МТС. Он был ярым коммунистом, вёл партийные дела, читал на собраниях газеты. Арестовали его по доносу, якобы сочувствовал умершим от голода в Поволжье и на Украине. Увезли его ночью на "чёрном воронке". В конце года расстреляли. Но мама Саньке сказала, что отец уехал на зароботки в другой район. В те нелёгкие годы многих увозили "на зароботки" без согласия и без возврата.

     Шло время. Отец не возвращался и не давал о себе знать. Мама стала молчаливой и Саньке не велела вести расспросы об отце. И чтобы в школе молчал. Было такое время, у многих "уехали" отцы, кто куда...Жизнь связывала народ, словно железными прутьями. Молча вставали по утрам, молча выходили из домов, молча отрабатывали смену, молча возвращались по домам. Волю давали слезам только где-нибудь в укромном месте, по ночам в подушку, без чужих глаз и ушей.
 
     Мама совсем почернела, исхудала и с каждым днём угасала, как свечка под образами. Целыми часами она стояла на коленях перед иконами и молча молилась. Саньку она тоже ставила на колени и велела ниже склонять голову и слушать её шептание. Она просила Бога помиловать её и Саньку, отвести беды от их дома, за упокой души отца, за Санькино будущее. Но Бог молчал и строго смотрел на них с иконы. Однажды Санька осмелился и спросил маму: " А почему Бог всё молчит и не помогает нам?" Мама дала ему оплеуху и велела "не вести напраслину на Бога".

     В середине мая мама умерла. Саньку взяла к себе сестра бабушки - баба Катя, потому, как у Саньки уже не было никого роднее, все его бабушки и дедушки умерли от голода. Голод- хуже и страшнее всего, что можно пережить. В те годы он свирепствовал по всему Поволжью. Вымирали семьями. Почти всё, что мог вырастить колхоз, вывозилось в города. Колхозы были брошены на выживание. За горсть зерна или кружку молока получали тюремный срок.
 
     У бабы Кати все дети были уже взрослые и со своими семьями успели до голода уехать на Алтай. Приглашали и их туда, но баба Катя не пожелала оставить "милые края", да и ехать не было сил и средств. Она в свои семьдесят лет ещё трудилась на ферме. Хотя голод её тоже подкосил, но она ещё была крепкой и волевой. У неё был приусадебный участок, небольшой, с которого она собирала 3-4 ведра картошки, немного турнепса и репы. В этом году ещё стояла изнуряющая жара, с весны, которая грозила совсем оставить без урожая, даже такого скудного.

     Саньку баба Катя на лето определила в подпаски, к пастуху деду Павло, бывшему донскому казаку. Тот поселился в этих краях ещё в двадцатых годах, с Дона, где тоже разгуливал голод. Теперь здесь, на селе, дед Павло считался, почитай, первым человеком.

     Вставать приходилось рано, с петухами. Саньке очень хотелось спать, но властный голос бабы Кати заставлял мигом вскакивать. Одевшись, умывшись, он выпивал кружку молока, которую приносила соседка баба Груша, брал свой кнут, холшовую сумочку с двумя картошками и, с чувством, достойным уважения мужчины, вышагивал к стаду коров. Дед Павло давно уже служил пастухом, можно сказать, всю жизнь. Он полюбил Саньку за его сноровку и умение водить стадо. Но уж больно надоедливым и ворчливым он был. Всё время что-то бормотал в свои тараканьи усы, шептал что-то, а то и просто ругался. Видно, здесь, на пастбище, было единственное место, где он мог высказать свои мысли и недовольство властями. И Саньке часто попадало, почти ни за что.

     Стояла долгая, изнуряющая жара. Стадо разбредалось по редким кустикам, где можно было ещё спастись от надоедливых оводов и жары. А то, с диким рёвом неслось к реке, где утолив жажду, стояло по колено в воде, усиленно отмахиваясь от гнуса. Санька в такие моменты тоже залетал в реку и плескался с детским задором, наслаждаясь прохладой воды. Дед Павло сидел где-то под кустами и напевал свои казацкие песни.

     Но вот в один из таких дней, вдруг, на небе сгустились и сгрудились тучки. Потом они быстро превратились в одну страшную сине-чёрную тучу. Пастухи поспешили собрать стадо поближе к реденьким кустам и самим укрыться от вполне ожидаемого ливня. Дед Павло всё время ходил в сером брезентовом плаще, выданном ему с колхозного склада на все случаи непогоды. Хоть жара, хоть стужа- он не растовался с ним. Завернувшись поглубже в плащ, он сидел под кустом, не предложив Саньке своего убежища. Санька метался по полю в поисках хоть чего-то для укрытия. Молниеносно налетел ураганный ветер, который сносил всё на своём пути, вырывал с корнем кусты и разносил их по пастбищу, даже перекатывал небольшие валуны и камни.
     Санька быстро влетел в серидину стада и прижался к коровам, которые метались и кружили, сбившись в большую кучу. Они словно водили хоровод в бешенном темпе. Но тут сверкнула такая мощная и яркая молния, что Санька вскрикнул и упал. Коровы забеспокоились и начали мычать. Санька еле-еле прополз у них под ногами и, встав на ноги отдышался. Вдруг, раздался такой раскат грома, затрещало чёрное небо так, что Саньке показалось, будто камни с озарённого неба разлетелись по полю. Потом ещё сверкнуло, ещё грохнуло и... начался страшный ливень, казалось, что вода тяжёлой стеной лилась с самого неба, но была настолько тёплой и ласковой, что он принялся отплясывать под ливнем, кувыркаться и орать от такой благодати.

    Поискав взглядом деда Павло, Санька смекнул: "сейчас я тебе, дед Павло, устрою божью кару..." Набрал он в подол рубашонки камней и уселся поодаль от деда за кустик. Как громыхнёт - так камень летит в деда, как громыхнёт - так снова камень летел в деда. А тот, перепугавшись, упал на колени и  начал креститься и молиться: "Господи Иисусе! Спаси и помилуй мою душу...прости мне все мои согрешения, Господи спаси и помилуй..."  Саньке очень было весело, он заливался от смеха. Так продолжалось несколько минут. Но тут дед Павло услыхал смех Саньки и обернулся назад: Санька стоял весь мокрый, с него ручьями текла вода, и, в ожидании грома, держал очередной камень в руке. Дед Павло, конечно, догадался, кто его "наказывал" и погрозил Саньке кулаком: "Ну, хлопчик, погоди...вечером бабке твоей пожалуюсь."

     Закончился дождь. Выглянуло свежевымытое солнце. Природа была очень довольна от такой "бани", что освободилась, наконец-то, от толстого слоя пыли и счастливо вздыхала. С полей и гор неслись потоки грязной воды вперемешку с камнями... Земля дышала паром, наконец-то довольная, что такой долгожданный душ она давненько не принимала. Пар поднимался высоко над полями и нежной дымкой растворялся под лучами солнца. Птицы, тоже изрядно подмокшие, сидели на кустиках и весело щебетали. Коровы, стряхнув лишнюю влагу со спин, принялись уплетать чистую, влажную, хотя и пожухлую траву.
 
     Вечером дед Павло зашёл к бабе Кате и о чём-то долго с ней говорил. Снял плащ, задрал пёструю рубаху и что-то ей показывал на спине. Затем шумно ушёл. Всю эту сцену Санька наблюдал из окна и, в ожидании наказания, настороженно занял место под образами, где почувствовал себя защищённым. Баба Катя молча вошла в дом, усадила Саньку за стол. Достала из печи картошку, парёнки из репы и поставила на стол.- "Ешь,громовержец!"- грозно проговорила она и села рядом, дожидаясь когда он поест. Санька неспеша ел, чувствуя, что грядёт ему неминуемая расплата за содеянное.

     Баба Катя взяла с кровати подушку, сняла половичок с сундука и пальцем поманила Саньку за собой. Подошли к чуланке. Баба Катя впихнула туда Саньку, бросила подушку, половичок и, замкнув чуланку, помолившись, ушла. Санька, приглядевшись к темноте, увидел в углу кучу соломы, растряс её и, постелив свою постельку, лёг. Долго ворочался, переживая свои проказы, но всё же уснул.
    Утром, когда рассвело и в щель пробился солнечный свет, Санька увидел над своим лицом огромного лохматого паука. Тот нагло качался над носом Саньки. Санька до ужаса боялся пауков. Он вскочил и так закричал, что сбежались даже соседи. Кричал он даже тогда, когда зашла баба Катя в чуланку. Она молча взяла его за руку и вывела на свет божий. Санька всё орал. Баба Катя прижала его к себе и ласково проговорила:"Ну что,громовержец,страшно? А деду не страшно было? Будешь ещё деда пугать?"

    Санька больше не шкодил. Они даже подружились с дедом настолько, что тот стал делиться с ним своим обедом. Дождей больше не было.
    Незаметно пролетело лето. За хорошую работу Саньку правление колхоза наградило новыми хромовыми ботинками, о которых Санька даже не мечтал.
    Пришла пора идти в школу. Санька обожал школу больше всего на свете. Очень ему нравилась математика и география. Особенно он любил читать книжки про моря, города и другие земли. Читал всё, что попадало на глаза, даже у местного механика одолжил пособие по тракторам.      
    Вечерами он перессказывал бабушке то, о чём прочитывал. Она молча слушала его, ничего не понимая в технике, любуясь им, с каким азартом он рассказывал и, незаметно утирая невольную слезу, думала: "какой будет механизатор из него, видели бы родители, так рано, не по своей воле, покинувшие этот мир...но что ещё ждёт этого умника впереди?.."         
         
 20.08.2014г.