в память Румынов, Луны и Братства

Луна хоронилась пышно ворохи ее платья слышались отовсюду оно было изорвано случайными зеваками. Народ толпился. Дисциплина Взорванных Мостов. Братство Спутанных Проводов. Твой робкий смех в слепое солнечное утро катает меня на качелях касается кожи счастливый ветер. Вникуда. Пляски железных батарей до вскриков радостных ожогов мальчишеских, Пионеры рады. Волосы. Новое утро. Старуха Мха целует Твои Корни Старик громко жует землю его челюсти защелкиваются с костнополостным звуком терпко на языке он говорит. Ввинчиваются гвозди в желудок страстно. Жгутся волосы. Луна белолика и молода всякий раз она протягивает тонкие руки свои Вуаль на глаза и в черной анонимности твоих ночей Сладкие фонари плещутся медным. Похороны Румынов. Я Один, охраняю воронов. Палочки Табака пристали к сердцу и теперь звякают каждый раз как я решаю сменить лампочки. Фантики в Карманах Пальто случайного Ккитайца. Звуки Смерти. Вечный Смех Викингов и Пивоварня. Мертвые Всадники. Ты слышишь о чем говорят Цветы? Пальцы четырнадцатилетнего негра-альбиноса на Блюдах Красных. Я снова задохнулся видишь я снова провалился видишь я снова не удержался перетянул шею обмочился стал полым. Градации Пластика влюблены в непрекращающийся шум Конвейера. Дело снова сделано. Потирает Руки. Отлил стеклянную фигуру и подарил своей Возлюбленной у нее теплые щеки. Пространство Пещер на юге отсюда. Горячий Песок Сахары. Обнаженное плечо. Блеск Крыльев Летучих Мышей соблазн к соблазну горящий, угольный. Поют свои Песни. Великий Голод. Святая Инквизиция. Он громко захохотал его щеки раскраснелись как у пьяного моряка каким он и являлся он громко захохотал и унесся к Свету. Человек которого я люблю отрубил себе мизинец ножницами для индейки он говорил пару лет спустя что если уж я решу отрубить себе палец то пусть обязательно ножницами для индейки которые стоят шесть баксов ныла японка натачивала ногти. Когда наконец все кончилось телефонные трубки были любовно уложены в чулки тех проституток которых он убил черные в сеточку белые изъеденные потрепанностью навязчивые ленты на краю новые красные абсолютно блестящие. Хочется. Хочется. Таков мой суд все покоренные замолкли. Молчание Присяжных. Лаковое покрытие Дерева обивка. Вон! Вон! Уже умерли все Вороны, все Всадники а их седла были переданы Департаментом их вдовам это были бесстрастные слова молодого Душеприказчика. Как оно изливается. Судья дергал Мочки. Высокие Сапоги шлюх блестели обволакиваемые ночью. Пока он был жив он шептал мне в том поле где все было в первый раз мы были молоды обнажены и звезды шептали нам и он шептал их последнюю волю вслед за ними его шепот разносился ветром касался неба и дурацкой ароматной пшеницы. Блеяние Святых Овец. Фонари. Фонари. Фонари. Извлек и извлекся. Обвенчался в фотосинтезом. Далекое солнце свет далек. Брачные Танцы. Упрямый ребенок!! шлепает Младенца. Ты здесь? Ты здесь? Посмертно влюблен в Пулю. Складывал Линии. Пьянство ночных кошек хмель в их лапы хмель в их души. Фонари.