Зовут меня Виталька!

- Наш …восемьдесят шестой!
-Да, вижу.
- Приятно как стало! Откуда они? Может, тоже нижневартовские?
- Не знаю, как насчёт Вартовска , но то, что они из ХМАО, могу сказать точно, - продолжил я разговор, обходя колонну машин, идущих на подъём. Опережая очередной в колонне легковой «мерседес», я приветственно коротко просигналил. Его взаимность не заставила себя долго ждать. Жена, тоже одобрительно улыбаясь, проводила его взглядом назад. Сразу включив левый поворот, он резко вырулил из колонны, прибавил ходу и поехал за нами.
 - А ты чего не спишь?
- Не знаю, уснуть не могу, наверное, выспалась! Вторые сутки уже, как едем, и спать тоже устала.
- Тогда, можем говорить?
- Ну, да! А, о чём?
- Обратил внимание на то, как ты произнесла слово «наш». Хочу вопрос задать.  Что для тебя это значит? Было искренне – верю, но осмысленно или не осмысленно?
- Как что? – удивилась жена.
- Ну, мне объяснимо, когда наши дети используют это слово. В их разговорах, рассказах и историях это связано с Ханты-мансийским округом, с Нижневартовском, ну и далее. Они тут родились, выросли, учились, живут – и это для них Родина! А теперь, мне интересно знать - понимаешь ли ты сама, что значат для тебя эти слова: - «наш регион», «наша машина», «наш округ»? Что значат для тебя эти слова, там внутри тебя, на уровне подсознания, по отношению к Нижневартовску, к ХМАО, к региону? К примеру, твои слова: «Наш восемьдесят шестой» – можешь мне объяснить, что они для тебя значат или как ты сама это понимаешь?
 
- Не знаю! Может, … !? Я просто сказала! И почему ты зацепился именно за это?
- Нет, Къаз ! Я не цепляюсь. Просто пытаюсь понять одно изменение в тебе. Раньше, выезжая на «большую дорогу», в отпуск, и видя машину с Дагестанскими номерами, ты говорила; «Вон, наши едут!» Сегодня, ты говоришь так; «Вон, Дагестанская машина проехала», или; «Ой, ноль пять!» Для чего я это говорю? В тебе произошли некоторые перемены, потому и спрашиваю, с чем это связано, сама ты понимаешь это или нет? Не торопись с ответом. Мы не торопимся никуда, да и времени – сколько хочешь. Обдумай и скажи. И, ни так, чтобы, … что-нибудь ляпнуть.
- Ой! – выдохнула она чуть погодя, полной грудью. Даже,  не знаю  чего тебе и сказать! Супруга, задумчиво и в раздумье, уставилась в ветровое стекло.
На вершине подъёма от света встречных фар внезапно забрезжила "заря". Я надавил на акселератор своей девятки, завершая обгон всей колонны. Вернулся на свою полосу движения. Мысль о «нашей» машине молнией пронеслась в памяти. Взглянул на экран бокового зеркала. Там я увидел автомобиль  с «нашим регионом» всё ещё, шедшего позади и по встречной полосе, не имея возможности «вклиниться» в колонну. Осознав опасность ситуации, он в замешательстве, поддавшись инстинкту самосохранения, сбросил скорость и попробовал вклиниться. Не получилось, не было куда. Потом, снова стал набирать скорость, принимая решение закончить обгон все той же колонны.
– «Не успеет». «Не хватит, теперь, того времени, что потерял». «Вот, идиот!». «Может быть и нескольких секунд, но не хватит», - родились у меня мысли в душе, глядя на хорошо видимые верхние габаритные огни, быстро приближающегося встречного большегрузного автомобиля.
Я снова выехал на встречную полосу, через сплошные линии разделительной полосы. Короткими и частыми сигналами светового освещения, переключая их с ближнего света на дальний, я старался подать водителю встречного автомобиля сигнал опасности для того, чтобы он, по возможности, сбрасывал скорость. При этом я, ещё включил и левый указатель поворота, сигнал «нашему» - «иду на обгон», означающий для него «впереди – нет помех», пытаясь предотвратить  их столкновение. Было необходимо «нашему» выкроить секунды. Дать ему время для завершения им, хоть и неправильного, но, всё же, так необходимого ему обгона, а встречному, при этом и – избежать «внезапность». Попытался ещё выкроить «нашему» и полосу, часть дороги в его дорожном полотне, между двумя встречными потоками машин, где и так узко и тесно, заблаговременно вынуждая того водителя грузового автомобиля сместиться к обочине, на случай, если у нас уже нет тех секунд.
  Водитель грузовой иномарки дальнобойщик, профессионал, учуял в этих сигналах «неладное» и стал сбрасывать скорость, интуитивно прижимаясь к обочине, понемногу и плавно расширяя нам проезд. Потом и сам стал слепить меня светом, требуя убираться с его проезжей части. Дальше, для него была предательская обочина - мягкая, влажная, глинистая и неровная, где не раз ложились набок большегрузные автомобили по причине резкого смещения центра тяжести их груза от центра оси.
Расстояние таяло с каждой секундой. Было необходимо сдвинуть его ещё немного, избегая с ним самому столкновение.
Готовый уйти со "встречки" в любую секунду, я ждал, пока с экрана бокового зеркала пропадет приближающийся свет…
       Водитель «нашего» автомобиля понимал: его спасение в обгоне попутного длинного грузового рефрижератора, создавшего всю эту колонну. Надо было только успеть. Потому, он буквально влетел в образовавшийся просвет, впереди того КамАЗа. Не теряя ни секунды, в одно дыхание с ним, и я убрался из-под колёс встречной грузовой иномарки.
 
          Внезапный, сильный и протяжный взрыв звукового сигнала, из всех воздушных клаксонов МАНа, разорвал в клочья тишину вечерних сумерек. Как гром, разорвавшейся бомбы в зале кинотанка, из сериала киноэпопеи «Освобождение», больно ударил их звук по ушным барабанным перепонкам, оставив звон,  долго и медленно  угасающий… там, в глубинах мозговых извилин, пробуждая в душе страх и волнение. Встревожил он и детей, мирно посапывающих на заднем сиденье.
- Б…, идиот! -  в сердцах бросил я, взглянув на экран зеркала.
- А он причём, Габиб? Ты же сам не уходил со встречной полосы?  – возмутилась «половинка». – Ты засыпаешь или  играешься?
Автомобиль «нашего» региона рывком обошёл меня и стал дальше набирать скорость, поморгав нам аварийными сигналами.
- А он чего хочет? – не скрывала жена свою раздражённость.
- Не знаю. …Благодарит, наверное.
- Кого!?
- Меня.
- Да!? За что это?…То, что чуть аварию не сделал? Зачем сейчас из меня ещё и «дурочку» делаешь? - в голосе послышались нотки обиды.
 - Ты не поняла, что произошло? - сказал я как можно спокойнее, поворачиваясь к ней.
- Ну, конечно, я вообще никогда и ничего не понимаю! Детей полная машина, и так рисковать? Я же всё видела, ты сам лез ему под колёса. И я ещё ничего не поняла!? – обида застыла на её лице. - Ты засыпаешь, Габиб! Давай остановимся, поспишь, может, немного, хоть пару часов? Ты вторую ночь уже не спишь!
- Кьаз! …Думаю, что ты сейчас точно ничего не поняла, - повысил я немного голос, идя на поводу изменившегося душевного состояния. Наступило затишье. – Хорошо! Не будем ругаться. Попробую объяснить.  Видишь те аварийные огни? - немного успокоившись, решил я не поддаваться эмоциям. Смотри: сейчас они выключатся, и  включится один - левый указатель поворота. Через несколько секунд так и произошло.
 - Как ты узнал? - удивилась она, наблюдая, как далеко впереди, ярко-красный цвет двух огоньков, извещающих ночных водителей об опасности, сменился на один, оранжевый.
- Он  не первый раз так делает! Знаешь, что это означает? Нет!? …Это та машина, … «наш регион», ... ну, … восемьдесят шестой, помнишь?  Это он зовёт меня. Просит, чтобы я догнал его, или прибавил скорость, приблизился, быстрее шёл - что ли!? … Ну, что-то … на подобии, … понимаешь!?
- Зачем? Не надо! Тут дети! - подключились теперь и её материнские инстинкты. – И как ты узнал, чего он хочет, у кого чего просит? - неугасающее чувство обиды в ней не сдавало своих позиций. От её сонливости не осталось и следа. Возмущённый и вопросительный, требующий ответа взгляд вызывал у меня смех. Улыбнувшись выражению её лица и игнорируя плохо скрытый ею вызов к ссоре, я снова, проявляя к ней тепло и уважение, продолжил объяснения.
-  Это, …что - то, …внутреннее. … Из водительского общения сигналами, - сказал я, пожимая плечами. – Негласные или неписаные законы, так сказать. Ну, как тебе объяснить!? "Я так думаю", …сказал бы сейчас Мкртычан в моём положении, -  выдержав некоторую паузу, сымпровизировал я, мною уважаемого актёра из фильма «Мимино»,  поднимая вверх указательный палец правой руки. Меня, самого, очень рассмешила внезапно подвернувшаяся шутка,  переменившая мне настроение. Видя отсутствие взаимности с её стороны, предложил:
 
- Ладно! Дай, лучше покажу! И забудем. Хорошо, Кьаз!? «Моя ты сладкая! Моя хорошая! Моя Любовь и боль моя!», - процитировал я вслух начало стихов, посвящённых ранее ей, одновременно выжимая сцепление и переключая рычаг переключения скоростей на пониженную. - Заодно и сонливость свою прогоню.      
Я надавил на педаль акселератора «газа». Не успел достаточно подойти ближе, как и предполагал, мерседес выключил аварийки и стал быстро набирать скорость. На закруглённых  вершинах подъёмов узких дорог богатой Башкирии с повсюду сплошными разметками и дорожными знаками «обгон запрещён», где надо и не надо, с дистанцией примерно в сто метров, старенький Мерседес вёл меня в темноте ночи, вперёд, пробивая пучком света фар себе и мне, во мраке, световой туннель посреди уральской тайги, куда стелилось зигзагами полотно нескончаемой дороги в наш Нижневартовск. Временами, то и дело, извещал и о том, могу идти на обгон или нет. Он периодически включал то правый, то левый сигнал указателя поворота. Во время  этой забавы стрелки наших спидометров скоростного режима, явно не соответствовали указаниям, разрешающих или запрещающих здесь знаков. Не соблюдались никакие скоростные нормы на том или ином участке дорог. Мы шли так, как будто играли в догонялки.
На одной из вершин, прежде чем красный цвет его габаритных огней поглотила тёмная бездна очередного спуска, ярко загорелись фонари его тормозных «стопов». Я интуитивно сбросил скорость. За очередной вершиной, перед спуском, в свете фар моей девятки блеснули отражающие опознавательные знаки «гаишников». «Наш» мерседес стоял уже на обочине. Остановился и я между «нашим» и спешившим к нему работником «ночного дозора».
- Добрый вечер, товарищ капитан! Наверное, что-нибудь не так, раз остановили? - обратился я, покидая автомобиль и протягивая ему руку.
- Я вас не останавливал, - сухо ответил он.
-  И я … про ту машину, - быстро сообразили подготовить ответ мои извилины, при этом кивком показывая в сторону мерседеса.
- Вы вместе?
- …Мы, как бы, с ним ещё и незнакомы, и, ...как вам сказать? Дело в том, что я ломался в дороге, - продолжал я начатую игру, - он остановился и предложил помощь, - входя в роль новоявленного попечителя, я протянул ему своё удостоверение. - Потому, товарищ капитан, просьба к Вам. Дайте, пожалуйста, и мне возможность проявить солидарность! Что у него? Что-нибудь серьёзное?
 
Испытывающий его взгляд сверлил мне мозг. Он устало и коротко произнёс, теряя дальше к нам интерес;
- Счастливо!
- Спасибо! И Вам всего хорошего!
Оставив блюстителя порядка позади себя,  я поторопился выдвинуться навстречу к водителю «нашего» мерседеса.
- Ну, что? - произнёс я громко, протягивая и ему руку. – Давай знакомиться. Габиб! С семьёй, едем в Нижневартовск.
- Меня, …звать Виталька! – по-детски, запинаясь в смущении виновато улыбаясь, произнёс молодой человек. - И мы на Нижневартовск. Едем с женой!
- Ну, …вот и познакомились! Что, Виталька, едем дальше?  Тогда по машинам! – помню, сказал я, имея намерения немедленно убираться оттуда и как можно быстрей. Ощущение стыда поглощала меня всего и вот-вот должно было показаться на лице.
Отъехав километра полтора, я принял вправо, чтобы приготовить автомобиль к ночной езде. Было необходимо отмыть лобовое стекло и стекла передних фар от жировых пятен летающих насекомых. Протереть экраны боковых зеркал. Со стороны встречного направления «пролетел» автомобиль. Через секунду другую услышал короткий звуковой сигнал и визг тормозов. Машина остановилась, стала разворачиваться. Подъехала и встала рядом. Я, в свете ослепляющих фар, не успел её разглядеть как слышу:
- Дядь Хабиб! Вас не стало сзади, и мы подумали, что у Вас, наверное, что-то случилось. У Вас всё нормально? – посыпались вопросы.
- Да.
- Тогда поехали!?
- Сейчас поедем. Сегодня до рассвета надо проехать перевалы, мне нельзя спать. Днём будут сильные заторы из-за фур, потеряем много времени. Завтра вечером надо быть дома. Завезу семью, день-два и обратно в дорогу.  В Москву. А тебе один совет, друг мой, на будущее. Без обид. Ты молод. Понимаю, что тобой движет. Но нельзя всё время так рискованно ездить. И я, старый пень, который повёлся! Дальняя дорога ошибок не прощает, и надо об этом помнить всегда.
- Принято!
- Дальше едем спокойнее. Побаловались, разогнали сон, - и хватит. А теперь по знакам. Они и есть для того, чтобы мы их соблюдали и чтобы мы сохранили себе то, что нам дорого. Повзрослеешь – потом меня поймёшь. А пока едем аккуратно и по знакам! И ты, теперь, за мной. Идёт?
- Да!
- Хорошо! Тогда, слушай! Отстанешь,  потеряешься, – не рви, чтобы догнать. Сейчас обменяемся телефонами. Здесь горы, местами связи может и не быть, а потому, в случае крайности какой, подожду в Чебаркуле, это по пути. Если едем, конечно, вместе? Там и встретимся, случись что!  Временами следи за моими аварийными сигналами. Как увидишь,   выключай и включай свои фары. Это для того, чтобы я не терял тебя ночью из виду среди других машин. Усёк?
- Да.
- Повторяю – не нарушать! Проблемы с «гаишниками», тоже, ни к чему. Захочешь остановиться, обгоняешь или моргаешь дальним светом, пока я не остановлюсь. Запомнил?
Он кивнул.
- Тогда трогаем?
… Мы доехали до Усть-Катава, когда Виталий пошёл  на обгон, включил правый поворот и стал плавно съезжать на обочину. Я последовал за ним.
- Дядь Хабиб! Мы тут со своей женой решили остаться. Дело в том, что когда мы ехали в отпуск сломались здесь. Один дяденька, местный, помог нам починить машину. Мы ещё в Краснодаре купили бутылку хорошего вина и хотели бы ему передать. Мы не знаем, где он живёт, только знаем, где работает. А работа у него начинается в десять утра. Вы извините нас, пожалуйста, мы подождём до десяти.
- Не надо извиняться. Всё это хорошо, что вы такие благодарные. Только вот, - дорога есть дорога! В случае поломки вам было бы разумнее ехать до конца с нами, вместе.
- Почему!
- Подстраховали бы себя на случай поломки, машина старая! До утра я сидеть не могу, столько времени терять впустую - тоже.
- А как с подарком?
- Можно поступить так: сейчас заехать на место его работы, я могу подождать здесь, хотите, поеду с вами. Там надо припрятать этот презент и уехать. Ближе к десяти позвонить этому дядьке и сообщить то место. Не забудь выразить ещё и слова благодарности, за ту помощь. Приятно будет мужику! Объяснишь свои действия татой ситуацией. Проезжал, мол, здесь глубокой ночью, в паре со второй машиной, попутчиками. Если, конечно, именно в этом причина того, что вы хотите остаться.
- Нет, я так не могу!
- Почему?
- Мы, … хотели  у него, ещё, и … немного денег занять. Потом бы выслали, - опуская голову, стеснительно выдавил он.
- Во как? А красиво будет? Думаю, ему это может и не понравиться. Что тогда?
- Не знаю,- сказал он, пожимая плечами, не поднимая головы, – завтра подумаем.
- Это последняя причина того, что вам надо остаться? 
- Да!
- Тогда, делаем так! - предложил я.  Сколько денег надо тебе в дорогу?
Он молчал.
- Вместе мы поедем или нет, доехать до Нижневартовска, денег я сейчас вам дам. Только для того, чтобы не оставлять вас, здесь, одних и не мучить себя догадками о том, что и как у вас сложится в дальнейшем. Спрашивать о том, есть ли ещё причина того, что вы не можете  ехать вместе с нами, тоже не буду. Не хочу показаться навязчивым. Хотите остаться, вот деньги, и удачи Вам! Надумаете ехать вместе, под утро сделаю привал в Чебаркуле, после перевалов, там, посплю пару часов. Мне надо! Передумаете сегодня, звоните, подожду в дороге.
- Хорошо!
- И вообще, что не так, - … звони, Виталь! Постараюсь помочь всем, чем смогу! Советом, делом, какая разница? Попытаюсь, на худой конец.  Ну, на этом …, жмем друг другу руки? Может, когда  ещё и встретимся!?
Мы распрощались и я тронул в путь. На Север! В наш Нижневартовск!


***
И эту ночь продолжал я гнать свой автомобиль, теперь по дорогам Уральского перевала. Крутые извилистые спуски сопровождались затяжными изворотливыми подъёмами.
…Мысли прервала жена.
- Я про тот, твой, разговор думала, Габиб!
-  И,  …?
- Действительно ведь, они теперь наши!?
- Почему?
- Как почему!? Столько здесь прожили: родили детей, вырастили, сами вон, покрылись сединой! Сколько нам жить осталось? Когда-то же, они должны стать своими!?
- Они давно ими стали, Къаз! Только, в этой суетливой жизни, некогда задуматься про всё это. Просто, хотел знать, знала ли ты об этом или нет, когда говорила «наш», «наши»?
- Я поняла это, когда ты о них так заботился. Как у своих детей допытывался: «Где были, куда едете, чего надо, зачем, почему, можно, нельзя, вы одни, а надо ехать вместе». У тебя давно это?
- Давно.
- Никогда не задумывалась. Наверно это правильно!? Так должно было быть! Сколько мы прожили с родителями? Пятнадцать лет!? Поехали учиться, и всё. Если, раз в год бываем и то хорошо! Кому там теперь мы нужны? Кто нас там знает? Да! Так и говорят, когда не дай бог кому слово возразишь: «Езжайте туда, откуда приехали! Понаприехали тут, умники!» Нас чужими там считают! Приезжими! До нас, которое было поколение, большинство их нет в живых или уехали, а молодые - ни мы их не знаем, ни они нас. Здесь, в Нижневартовске, живём уже почти тридцать лет, когда то же мы должны его считать нашим? Нам же он, действительно, уже давно родной! Я правильно думаю?
- Да Къаз, правильно! Только, скажи пожалуйста, почему твой язык иногда говорит раньше, чем подумают твои мозги? – шутливо подковырнул её я, призывая переходить на весёлый тон.
- Ну-у-у! Зачем ты, так!? – попыталась обидеться она. Потом передумала;  - Нас, женщин, наверное, Бог такими создал! Любим говорить и не думать, слушать - и тоже мало думать. Не буду обижаться! – бросила жена, избавляясь от грусти, даря мне свою короткую спонтанную покорность.
Уловила она и ухмылку мою, после чего обоюдный весёлый смех поставил свою точку в конце того «душевного» разговора.
   
***

Тяжело проснувшись перед рассветом, после полуторачасового сна, я осторожно потянулся к термосу. Умываться не стал, так как своим шумом не хотел будить семью. В планах было попить кофе и тихо трогать в путь. До их пробуждения. Мои неосторожные движения услышала бдительная моя спутница.
- Габиб, молодые наши приехали минут двадцать - тридцать назад. У них, наверное, неисправность. Они поднимали капот и что-то там долго рассматривали. Мальчик подходил к нашей машине, постоял немного, но не постучался. И девушка его - беременная. Я видела её «животик». Может, поломались? Пожалуйста, не уезжай без них. Не оставляй их здесь. Жалко! Вот так где-нибудь и наш сын, когда или где поломается, может и ему кто поможет!? Они ведь наши, ты сам говорил!?
            - Да, Къаз, говорил я так, говорил! Хорошо! Посмотрю – только детей не разбуди. Спи. Сейчас посмотрю. Конечно, они наши! – говорил я шепотом, отыскивая взглядом их машину в темноте.
Медленно открыл дверь и, как можно, тише выбрался из машины, стараясь не нарушить  утренний сон детей. Начинался рассвет. Было прохладно. Обмякшее тело после сна в момент охватило дрожью. Прикурил сигарету и, не спеша, двинулся к старенькому «мерседесу». 
На земле, под картером двигателя, темнело большое жирное  пятно. «Масло, - пришла в голову сразу мысль, - поддон пробили». Я перевёл взгляд на водителя сквозь  ветровое стекло, в надежде того, что он меня видит. Он спал. На лобовом стекле мелкие капли росы незаметным глазу движением соединялись, становились крупнее и весело скатывались по наклонной плоскости, подчиняясь воле физики, – всеобщему закону тяготения. Наблюдая за нехитрой игрой воды, пара, холода и тепла, я, не спеша  докуривал сигарету. Густой и плотный сигаретный дым, похожий на обрывки утреннего тумана, помогал прийти в себя после прерванного короткого сна. Боковые  тонированные окна были затянуты паром тёплого дыхания. Сквозь стекло и капли, в свете уличного фонаря, мне удалось рассмотреть их, спящих. Повернувшись лицом друг к другу и наклонив головы чуточку вбок, они спали крепким сном.  «Молодость, - подумал я, – дети ещё, только распустили крылья, а уже любовь, романтика, дороги: «Куда и зачем они торопятся взрослеть. Спешат быть взрослыми? Хрупкие, тонкие, легкомысленные, - и всё туда же, во взрослую жизнь. Зачем?» - задаю себе вопрос. «Как зачем? Чтобы выжить!» - отвечаю тут же сам себе вслед. «Где выжить?»  «В жизни!» - получаю ответ мгновенно. «А что жизнь?»  «Тяжёлая она у нас, вот чего! Взрослые ломаются там, а нам каково, молодым?» - игра мыслей вызвала у меня улыбку. Посмотрев по сторонам и убедившись, что мои мысли никто не «подслушивает», я вновь посмотрел на молодых.
«Что – правда, то - правда!» - продолжал я игру мыслей. «Иногда и взрослые ломаются». Может потому они рано и начинают встречаться, жениться, рожать детей? Ну, для того, чтобы в нелёгкое время скорее быть вместе, рядом, вдвоём? – родились мысли в голове.  Время, когда старшие под тяжестью своих проблем и забот стараются не обременять себя ими, забыть о них, отвязаться от них, не слышать их, не желая понять их? Придумали же пословицу «Своя рубаха ближе к телу», вот и прячутся за ней.  Хорошо жить всем хочется, а этим - тем более. Потому и не хотят ломаться в самом начале взрослой жизни. Все ее прелести от создателя впереди. Чего ломаться?  Вот и торопятся поддержать друг друга, быть опорой друг другу, защитой. Вместе спокойней и надёжней».
Они и вправду крепко спали, беспробудно, потому, как мой неоднократный стук в окно боковой двери не привлёк их внимания. Вспомнились слова: «Нынче молодёжь не такая! Нехорошая! Злая и наглая! Всё сразу хотят, оттого и «наглая»!
«А какая, не такая? – спросил я себя. Да вроде такая, как и все, - сказал я вслух, доставая из пачки ещё одну сигарету и медленно направляясь, к своей машине. - Устали они с дороги. Тянутся друг к другу, любят тепло и заботу, нуждаются в помощи, желают создать свою семью, потомство, очаг, свою крепость - чтобы выжить. Выжить самим и дать жить своему потомству. Продолжить род свой - первая заповедь всего живого в природе. Так я  и дошёл до истины. Прозренье! «Не они, а мы, старшие, не «такие».  Мы, прежде всего, должны быть такими, какими были наши старшие поколения, по отношению к нам, молодым. Звери и птицы, млекопитающие и присмыкающие лишены возможности говорить. Но и те учат своё потомство самостоятельности. Ещё и где - в самой нише пищевой цепи дикой природы, на  личных примерах, между прочим. Учат своё потомство, прежде чем расстаться. А мы – люди, имеющие все возможности? Что нам мешает? Ничего! Мы сами себе мешаем! Мы, которые используем свой разум и речевую возможность только для того, чтобы красиво, тактично, культурно и бездушно сказать друг другу: НЕТ! Не могу, извините, да вы что, у меня нет такой возможности и так далее. Для чего? Для того, - скажу я вам, - чтобы не обременять себя, не утруждать себя «чужими проблемами». Разговорную речь мы научились красиво использовать, чтобы красиво отказать. А потом убаюкиваем чувство совести в душе, не давая ему проснуться, красивыми пословицами - "Не делай добра, если не хочешь зла", "Не становись хорошим, если не хочешь быть плохим", или объяснениями о том, что мы никому и нечего не должны.
 Мы - Люди! Так нельзя! Поэтому наша молодёжь, в противовес нам, - становится «не такой», «не нашей». Нельзя так! Мы - часть природы, где всё взаимосвязано, и надо помнить об этом. Существует Закон относительности, в котором говорится о том, что в жизни всё взаимосвязано! Помните об этом. И теперь, думается мне, если он существует, то ему ЗДЕСЬ самое применение! Мы им - не даём! Мы - не додаём! И не додаём то, без чего им не стать «нашими»! Мы должны им давать. Давать всё: от нравоучений и примеров до воспитания и доверия! От помощи - до поощрения! Тогда они научатся этому и станут взаимными. Тогда они будут «Нашими» и «Верными»! «Своими» и «Хорошими»! Мы знаем, что малыши начинают жизнь с Подражания. Почему бы нам не знать, что подражание берёт своё начало в зародыше Примера. Почему бы нам, взрослым, не осознать и того, что в этих примерах познаем мы сами Мудрость, постигая её в Сравнениях. Мы должны познавать мудрость и передавать её молодым как наследие.
- «Почему?» - спросите Вы. 
« - Да потому, что они будут учить своих детей - наших внуков! – скажу я вам. «Чтобы внуки наши не жили в бездушии! И дети их внуков не стали бездушными. И все поколения наши от рода и семени нашего! Вот почему нам надо их учить, молодых!»
Вернувшись к себе, я шёпотом передал жене:
- Хорошая моя! Что-то не выспался я! Разбудишь, когда «наши» проснутся, и когда дети наши набегаются вдоволь. После того, как будут они накормлены перед дальней дорогой в кафе чем-нибудь вкусным,  горячим и сытным. Потом и мы с тобой пообедаем, вместе. Тронемся довольными жизнью, сытыми и выспавшимися перед, ещё, долгой дорогой!
- Габиб! Что случилось!? Ты меня пугаешь, Габиб! Не пугай! Я опять ничего не поняла! Пожалуйста, не засыпай, слышишь? Я ...
- …Слы-шишь, слы-ишь, слы-шь, сл-ш-ш-шь, ш-ш-ш-ш-шь; - слышал я убаюкивающую «колыбельную трель» любимой уже, там далеко, за горизонтом,  где-то между явью и сном.
Проснулись в десятом часу. Поломка их оказалась серьезной, и мы решили буксировать  машину в большой промышленный город Челябинск, где по предположениям, можно будет купить вышедшую из строя запчасть. Но неудача преследовала молодых с самого начала. Ввиду того, что было воскресенье, магазины не работали. Надо было ждать до понедельника. Этого, я, уже не мог себе позволить. «Подпитав» их дополнительно ещё деньгами, на предполагаемую стоимость запчастей и ремонт, мы стали прощаться.
- У тебя есть где, здесь, остановиться? Хорошо! Но, если по какой, либо, причине их не окажется дома, или не подымут телефон и тому подобное, не паникуй. Запомни одну вещь - ты мужчина! Никогда не забывай об этом. Если что-то, или кто-то, или как-то что не так,  ну, не определишься ты с ночлегом, к примеру, звони – я на связи. Звони, пока не дозвонишься. Будем подымать всех знакомых, родственников, сослуживцев, все диаспоры нашего города. Обязательно найдём здесь, в Челябинске, друзей наших друзей и решим эту проблему, с ночлегом. Береги жену. Она поверила в тебя, посвятив себя тебе. Потому, сегодня она здесь, с тобой. Звони, если что не так. Не чувствуй себя покинутым, брошенным, одиноким. И помни, всегда помни – ты, мужчина!

***

 
Мы расстались. Много времени прошло с тех пор. Я был в Москве. В один из обычных будних дней зазвонил телефон. Номер, звонившего, мне не был знаком.
- Да! … Алло!? … Слушаю! … Алло, …. Говорите, … я слушаю!?
На том конце молчали. Потом, без каких либо приветственных слов, в трубке прозвучал взволнованный мужской голос:
- «Дядь Хабиб! Я, … никогда Вас не забуду!»  Меня это удивило. Плотнее приложив к уху телефонную трубу, я, немного растерянный, желал продолжения, …. пояснений, ну, хоть что-нибудь что даст мне понять – что происходит. Дальше, он не проронил ни слова. Слышно было лишь то, как тяжело или волнительно он дышал. Всё это время ожидания, я усиленно пытался вспомнить тот голос. Пытался вспомнить, какому «племяннику» принадлежал тот знакомый голос? Но, на моё дальнейшее: «Алло!» «Алло!» - послышались короткие гудки. Перезванивать сразу я не стал, ожидая повтора. Посчитал за очередной срыв на линии телефонной сети. Повтора нет. Позвонил сам. Молчание. Тишину телефонной связи лениво нарушали короткие безответные гудки.
Прошла неделя, другая. В ушах, всё ещё, звучал тот голос. Последние попытки дозвониться заканчивались известием от оператора: - «Абонент находится в не зоне действия сети». В мозговых извилинах, как в глубоких скалистых ущельях, он, тот голос слова, окутанные тем голосом, продолжали устало монотонно звучать, отдаваясь там эхом, нарушая спокойствие моих мыслей и работу мозга в целом, будто не мог он найти там своё ложе.
Находясь, продолжительное время в разлуке и скучая по семье, мысли всё чаще ворошили в памяти прошлое; жизнь в семье, тепло в семье, приключения с семьёй и, … что-то тенью проползло в мозгу:
- «Зовут меня, Виталька!» - коротким, как клич парящего ястреба прозвучали в памяти слова, возвещающие те «ущелья извилин», новым радостным событием, эхом подавляя нудное угнетающее состояние в мозгу - то монотомие, принося восторг и радость полной победы.  Вспомнил я тот голос!  Вспомнил я  и те слова, и кому они принадлежали! Как понял и то, почему он молчал, не выговаривая желаемое! Почему, и так долго, он искал те простые и нужные ему, на тот момент, слова:
«Дядь Хабиб! Я, … никогда Вас не забуду!», отдаваясь теплом, приятно повторились они в моём сердце, наполняя его уютом, теплом и отцовской заботой.
Да! Я понял всё! И даже то, что это было - в нём!
P.S.
 
Было то - зерном  Добра  мыслей моих,  деяний моих, отношений моих к нему, которое посадил я  молодому человеку - в душу его, в сердце его, в разум его,  оказывая помощь ему. Зерно, которое прорезалось уже,  взошло и от которого, наверное, росток пошёл! А потому, сегодня пожелаем, ростку тому -  Добра! Цветенья!! И Благополучия!!!
Пусть вырастит, тот росток  Добра, до «Древа» могучего! Да расплодится  то «Древо  Добра», «Плодами  Добра», которые будут полны и «Семенами  Добра» его, от которых бы пошли  ещё и новые «Ростки» нового Добра! И так -  во все века наши и по всей земле нашей, Ханты-Мансийской!
Аминь!!!