Сон в руку

                Сегодня мне приснился Посейдон. По внешнему виду он не был тем злобным бородатым исполином с трезубцем в руках, которого изображают художники, иллюстрируя мифы и легенды Древней Греции. Выглядел Олимпиец, как обычный земной мужчина лет сорока, сорока-пяти и слегка походил на моего старого знакомого Ивана Авчинникова, лет десять назад почившего в Бозе от острого делирия. Ваня,  по молодости очень активно ухаживал за мной, но поскольку был алкоголиком по убеждению, то его неуёмная страсть ко мне приносила и мне, и всем окружающим  больше неприятностей, чем удовольствия. Не сказать, что Бог показался мне красавцем - самый обычный высокий блондин с короткой стрижкой и голубыми глазами. Никаких нимбов, оружия, накидок, короны и другой божественной атрибутики на нём и при нём не было. Мужчина не представился, как должно по всей форме,  но я откуда-то знала, что это был именно Олимпийский Бог Посейдон.

— Странно он совсем не такой, каким представляла – подумала я, ни капельки не испугавшись, когда Бог обратился ко мне со словами:

— Скажи, только честно! Я закрыла глаза, потому что с ужасом поняла, что сейчас, скорее всего, мне придется врать об его красоте, значимости и прочих достоинствах. Вообще-то я редко говорю неправду, только, когда не хочу честно рассказывать о  своём отношении к человеку и только для того, чтобы не обидеть его своими инсинуациями.  Ничего хорошего от Посейдона я не ждала. Более того  он мне совсем не понравился.

— Что ты хочешь знать? — перебила я мужчину, обратившись на ты, как старому знакомому, поскольку  он не удостоил меня уважительным обращением.

Посейдон смолк, подошёл ко мне вплотную и, заглядывая в глаза, тихо спросил

— Давно ты стоишь в очереди?

— В какой очереди, изумилась я — здесь никого нет. Я одна. Для убедительности  обвела руками пространство комнаты вокруг себя.

— Взгляни сам. В квартире,  и правда, никого, кроме меня, не было. Да и ночной город за окнами был, каким-то вымершим, притихшим, с совершенно безлюдными улицами. Лишь некто таинственный подмигивал нам из пустоты неоновой рекламой.

— Жизнь — это очередь за смертью — утвердительно сказал нежданный собеседник

— А—а—а — протянула  я,  если в этом смысле — тогда больше половины  уже отстояла. Что за странный вопрос?

— Странный ответ, а вопрос нормальный. Я не могу понять, почему ты так торопишься, всё время забегаешь вперёд, толкаешься, лезешь без очереди.

— Что ты имеешь в виду? Я тебя не понимаю — сказала я, действительно смутно соображая, о чём он говорит.

                Посейдон усмехнулся, погладил меня по щеке. Его рука была прохладно — неосязаемой и нежной, будто колос цветущего гладиолуса, колыхнувшись от ветра,  скользнул по моему лицу.

— Всё ты знаешь, всё понимаешь, только не хочешь признаваться сама себе в этом.  Он взял меня за плечи и подвел к  стоящему  в холле шкафу с зеркальными дверцами от потолка до пола

— Смотри — сказал Бог, поворачивая меня лицом к зеркалу – что ты видишь? Я видела только своё отражение

— Ничего не вижу

— Не лукавь. Смотри внимательно. Кого видишь?

— Себя

— Опиши подробно — приказал Олимпиец с такой убедительностью,  что отказаться было трудно, а  то и вовсе нельзя. Но, как это сделать, если передо мной стояла женщина, у которой нет никаких общепринятых черт привлекательности. Нет тех милых тонкостей, которые заставляют, кого бы то ни было испытывать чувства симпатии. Я смотрела на  своё помятое лицо, опухшие от сна глаза, обвисший подбородок, лохматые волосы, нелепую растянутую, как мешок пижаму в цветочек и понимала, что если бы составлялся рейтинг с названием «самая страшная женщина планеты», то в нем обязательно победила бы «я - без макияжа» 

— Ты хочешь отправить меня на чемпионат? — спросила я Посейдона.

— Спрашиваешь о чемпионате по кривлянию в Англии? - будто прочитал он мои мысли.
 
— Ага

— Так там, желающие в число участников записываются заранее.  Тебе известно, что они должны уметь скорчить страшную гримасу перед зрителями? Уметь скорчить, понимаешь? А тебе не нужно даже учиться

— Ну, спасибо. Знаешь, понятие красоты у всех разное

— Не льсти себе, лучше расскажи, какой ты себя видишь? Я обиженно молчала.

— Хочешь,  покажу,  что с тобой будет происходить дальше, если  ты по-прежнему, по ночам  будешь есть ореховую халву?

                И в зеркале, как в кино замелькали ужасные картины  изменения моего и так неприглядного внешнего вида. Я молниеносно старела, жирела, горбилась. У меня вытягивался  нос, выпадали зубы, проваливались глаза и рот

— Нееееет – во весь голос  закричала я, и проснулась в холодном поту. Сердце, бешено колотясь, норовило выскочить из груди. Такой тахикардии я давно не испытывала.

— Господи, Господи, Господи — повторяла и повторяла я, всё ещё не осознавая, что проснулась, что никакого Посейдона рядом нет. Наконец сообразив, что нахожусь в своей спальне, лежу в своей кровати, я успокоилась.  Шёлковая штора,  раздуваемая ветром, влетающим в открытое окно, краешком скользила по щеке. Я несколько раз прочитала «Отче наш» и подумала

— Так вот ты какая — шизофрения!!! Хотя, почему, когда разговариваешь с Богом,  это называется молитвой, а когда Бог с тобой — шизофренией? И Посейдон такой странный. Однако, почему  мне приснился именно Посейдон, я знала точно.
 
                Совсем недавно мы путешествовали по Греции, где я старательно рассматривала эллинов, потомков Олимпийцев, ища в них черты прекрасных Богов. Мои наблюдения были весьма нелицеприятными. Как говорится в простонародье «Поехала девушка на море, и сама не отдохнула, и другим не дала» От себя добавлю: «давать было некому, потому, как вокруг были одни голубые потомки Посейдона».  Я называла их так совсем не по цвету среды обитания Бога. Стоило  заметить (особенно на пляже) — мужчину, который  априори для улучшения человеческой породы в глобальном смысле, должен оставлять на Земле потомство, как  рядом с ним видела милого друга такой же привлекательности. Оба оказывались представителями нетрадиционной ориентации, потому что оглаживали и ласкали друг друга с такой нежностью, что женщинам надо бы у них поучиться. Помню, как я сокрушалась тогда

— Куда катится мир!!!!! А теперь вот сама качусь в небытие, как не преминул показать Посейдон, будто без него я об этом не знала.

                Приснится же такое! Отомстил мне Бог морей и океанов за нетактичное сравнение гомосексуала с ним.
— Мол, сама дура!  Какое страшное кино показал. Брррррррррррр! В вдруг это вещий сон?  И правда, надо прекращать жрать по ночам халву, срочно заняться спортом и сесть на идеальную диету, то есть — «стакан воды за день до еды».

                Целый день сон не выходил у меня из головы. Стоило взглянуть  в зеркало, как в памяти всплывали кадры  ужастика показанного Посейдоном.

                Видимо пришла пора задуматься о бренном. К примеру, о том, что вещевой шопинг с некоторых пор для меня  превратился в насилие над личностью, потому что любое платье могу надеть, только применяя силу. А ещё, потому что перестала делать макияж,  не только перед выносом мусора, но и, отправляясь в магазин, в кино, на работу. Перестала любить не только людей жующих в кино попкорн, что естественно, но и себя. И вообще, как только корабль жизни круто повернул к лучшему, меня будто выбросило за борт. Посейдон прав на все сто процентов. Примерно с таким набором мыслей я проходила почти до конца рабочего дня.

                А  около пяти вечера ко мне в кабинет заглянула Маша, родная сестра того самого Ивана Авчинникого. Это было неожиданно, поскольку она уже давно переехала в далёкий северный город России, и мы не виделись года три. После крепких объятий, похлопываний и чмоканий  она проворковала

— Ну, ты и раздалась, мать. Встретила бы на улице, не узнала.

— УПС — воскликнула я про себя, а вслух спросила: «Машенька ты откуда?»

— Да вот на недельку прилетела ностальгию обломать. У тебя то, что приключилось? Хорошо, что я тебе купальник в подарок не привезла. Ладно, рассказывай, что хорошего  в жизни

— Все, что есть хорошего в   жизни, ведет к ожирению. Вот и я раздаюсь, старею, порчусь. Я понимала, хоть Маша и младше меня лет на десять, но это никак не оправдывает моего запустения во внешнем виде, поэтому постаралась разговор перевести в другое русло.

— Машулька, давай о тебе будем говорить. Как живёшь, солнечко?

— У меня всё как всегда, весь день по часам расписан: массаж, мэйк-ап, маникюр, педикюр,  эпиляция… и Машу понесло!

— А помнишь в детстве, пробовала я перебить женщину — чтобы стать красивой, достаточно было надеть на голову бант. Но остановить тайфун по имени Маша, было невозможно. Она была такой красивой, что уже не могла быть ни молчаливой, ни доброй, ни умной.

                Больше двух часов Маша рассказывала мне о жизни, мужиках и сексе. Я слушала её и умиротворение, как мёд растекалось в душе. Значит, сон был вовсе не вещим, а простым, что называется «в руку». Приезд Маши, её стремление к совершенству, которое  делает её совершенно невыносимой, вот о чём сон. И я здесь ни причём.

                Перед уходом Маша отдала мне гостинец — две рыбки стерлядки, которые водятся в северных реках и упорхнула. Я подарила рыбу племяннице Юле и поехала домой. Мне было хорошо и радостно, потому что Посейдон со своими выводами исчез из мыслей, оставил меня в покое, растворился. А это значит, что всё у меня хорошо, и ничего в моей жизни менять не нужно. Что и сегодня ночью бессознательно буду наслаждаться восхитительным  пикантным вкусом халвы с цельными орехами.  Ведь настоящее блаженство от  бесконтрольного, чрезмерного приёма внутрь сахара и всех его производных могу испытывать только в сомнамбулическом состоянии полусна, когда мозг отключён и мною управляют  желания и чувства.


PS. Юля приготовила рыбу на ужин, съела её, и отравилась. Не врал — таки Посейдонище, относительно очереди. Правда я перехитрила его в этот раз. Юля моложе и крепче. Что ей рыба со стрихнином, при условии, что она не узнает о Посейдоне. А мне? Мне всё же придётся подумать про диету, спорт и всё такое….