Наблюдатель ч. 2 гл. 4

Этот хайтековский офис мог бы украсить любую из центральных улиц, но задвинут был на задворки, спрятан за высоким зданием  одного из многочисленных бизнес – центров. В кабинете хозяина фирмы Лубенко сидели трое, сам  Лубенко, Казанцев, профессор университета, учеником которого когда-то был Лубенко, и Букин.
 Букин познакомился с Лубенко на одном из семинаров у Макарушкина, и хотя те семинары прекратили существование после смерти Макарушкина, они эпизодически продолжали встречаться, обсуждая обычно проблемы метафизические,  до которых Лубенко был большой охотник. Ученик Казанцева при его поддержке когда-то создал при университете успешную исследовательскую лабораторию. Когда начались новые времена, сумел заработать капитал на перепродаже подержанных иномарок, которые закупал во время зарубежных командировок. В отличие от других он вложил его не в торговлю, а в создание частной исследовательской фирмы, в которую наряду с молодыми, амбициозными ребятами привлёк и научных ветеранов, страдавших от отсутствия и интересной работы, и денег. Несколько разработок были удачно проданы за рубеж, поступали заказы и от отечественных, в основном государственных фирм. Тогда-то Лубенко и выстроил офис по образцу зарубежных.  Но с тех пор, как государство начало выстраивать свои предприятия и институты в корпорации дела шли всё плачевнее. Хватких ребят, возглавивших корпорации, интересовал в основном  денежный поток, протекавший через них, и способы отвода его в собственный карман, потому заказы доставались своим людям, пусть и мало понимающим в деле, но делящимся с руководством.

   На столе стояла бутылка коньяка. Мужчины вели разговор, неторопливый, долгий, как все разговоры в компании людей, считающих себя интеллигентами. Разговор как раз и шел вокруг того, что же это за понятие такое – интеллигент. Букин утверждал, что это понятие давно умерло, что сегодня за ним ничего не стоит. В конечном счёте, это вопрос самоопределения, и нет никаких требований к определению. Хочется человеку поднять свой статус в глазах других, он и называет себя интеллигентом лишь потому, что дома на полке у него хранится институтский  диплом. Любой человек с дипломом – это интеллигент?  А у нас именно так он и определяется. Надо либо отказаться полностью от этого термина, оставив его истории, да были когда-то в старые времена интеллигенты, но исчезли как мамонты, либо наполнить его новым содержанием. В мире есть понятие интеллектуал, человек, занимающийся умственной деятельностью. Исчерпывающе.
 Появилось вот такое понятие – культуралы, может и заменит слово интеллигент.

-Ты неправ, - горячился Лубенко, - интеллигент это не диплом и не занятие умственной деятельностью, это образование плюс воспитание в рамках традиции. Не зря говорят, что выращивается не ранее, чем во втором поколении. Это особая корпорация со своей этикой.
- Тогда я прав, - парировал Букин, - много ли у нас  интеллигентов во втором поколении? Дореволюционную интеллигенцию извели большевики, а те, что остались в большинстве приспособленцы, о какой этике может идти речь? Но если не следовать мифам, а миф об интеллигенции во втором поколении чистой воды миф, вспомним, чьи дети были те, кого мы называем истинными интеллигентами. Для меня само понятие интеллигенции есть миф.
-Я старый человек, помню то, что вы наверняка не застали,- вмешался Казанцев, - и помню настоящих интеллигентов. То, что ты называешь приспособленчеством, это всего лишь правила игры. Ты хочешь что-то делать, изволь играть по существующим правилам. Другого выбора не было. Отказываешься играть по правилам, выбываешь из игры. А интеллигент для меня – человек с совестью. Совесть – главное, что определяет интеллигента. Человек без совести не может быть интеллигентом, сколько бы у него не было дипломов, званий. Совесть не зависит от времени, в котором живешь, либо она есть, либо нет. Отсюда разница между интеллектуалом и интеллигентом, для интеллектуала совесть необязательная принадлежность.
- У вас Олег Николаевич противоречие явное. Может ли человек с совестью мириться с тем, что происходило и происходит в нашей стране? Следовательно, человек с совестью  не имеет права принимать правила игры, навязываемые властью.
- Забываешь, что интеллигент может влиять на правила игры, изменять их. А изменять их можно только изнутри. Если ты в стороне, ты ни на что не влияешь.
- Мы уходим от темы, правда и там, и там. Кто-то должен играть по правилам, кто-то их критиковать, - вступил Лубенко. – Мы забыли о таком понятии, как патриотизм, а это непременная черта интеллигента.
- Нет понятия, более извращённого ныне, чем патриотизм. Мне противен тот патриотизм, который навязывает власть, имея в виду под ним любовь к себе. Ныне это просто большое корыто, из которого кормится масса бездельников и карьеристов. Не понимаю и тех, кто называет себя патриотической оппозицией. Патриотизм подразумевает жертвенность, патриотом тебя могут назвать другие, если ты заслужил это. Называть себя патриотом то же самое, что называть себя героем. Страшно, что патриотизм стал для многих тем, что делает тебе рекламу.
-Но любовь к родине разве не существует?  Разве это не искренне чувство?
- Существует, но это интимное чувство, которое проявляется в действиях, но никак не в словах. Олег Николаевич говорил о совести, так для меня патриотизм без совести не существует.  Совестно делать гадости стране, в которой ты вырос, где твои корни.
- Я понял так, существует бесчисленное количество дефиниций понятия интеллигент, но, по сути, мы понимаем под ним одно и то же, и, споря о дефинициях, никогда не договоримся. То, что мы спорим об этом понятии, уже есть подтверждение того, что интеллигенция существует, - подвёл разговор Казанцев.
- Тебя подвезти, - спросил Казанцев, когда они вышли на улицу, - я на машине.
- Не возражаю, если по пути.
- Устаю я что-то последнее время, работы много, я ведь  лекции читаю, у Лубенко работаю, член трех учёных советов, член редколлегии журнала, да ещё и общественная работа в совете ветеранов. Даже когда был ректором, работы было меньше, поручил заместителям, и контролируй.
- А зачем вам это нужно, Олег Николаевич?
- Ну как же. Хочется быть в главном потоке жизни.
- Редкий вы человек, знаете, где находится главный поток.
Казанцев посмотрел на него и засмеялся.
- Слушай, а ведь я об этом не думал, а мысль интересная. Может, ты и прав. Но ведь всё равно работать то мы будем.
- Жить на что-то надо, чтобы тот же коньячок изредка попить.
- Это мы, точно, не бросим.