Ку-ку

Дорога от булочной к дому занимала всего минут пятнадцать, даже для такого «скорохода», как Варвара Никитична Леховская. Она неспеша шла по тротуару, покрытому сентябрьским украшением – листьями всех оттенков жёлтого и красного. Ей ещё нужно было перекинуться парой слов с дворничихой, вон она впереди подметает с асфальта осеннюю красоту. Обязательно поговорить с соседками, которые уже наверняка, сидят на скамейке у подъезда и ждут её, чтобы обсудить главную новость: её сосед по лестничной клетке – у него однокомнатная квартира напротив – четвёртый день уже не выходит из квартиры. Варвара Никитична уже и звонила, и стучала – нет никакого ответа, только слышно, что он там ходит, а иногда стоит у двери, дышит, всхлипывает и не отвечает.

Новый  сосед Леховской сразу не понравился: мрачный, неразговорчивый. Сменил свою квартиру в Свердловске на их, забытый Богом Дальск. Почему? Это было непонятно Варваре Никитичне и любопытно было узнать причину. Когда она пришла к нему знакомиться и хотела поговорить, он только и сказал, что зовут его Альберт, и выставил её из квартиры. Хам! А в подъезде встретит, так иногда поздоровается, а когда просто кивнёт, а иногда посмотрит насквозь, аж жутко станет и моргнёт глазами, дескать, да заметил я тебя, калоша старая, и хватит с тебя. Чуяло сердце Варвара Никитичны, что непростой фрукт её сосед – или шпион, или в сектантском обществе состоит, а может и алкоголик, пьёт, наверное, четвёртый день вот и не выходит никуда. В любом случае, надо участковому сообщить.

Леховская подошла к своему подъезду, на скамейке никого не было, и она стала подниматься к себе на второй этаж. Проходя мимо двери соседа, приложила ухо к двери – слышны были шорохи, значит, ходит по квартире. Вдруг  явственно услышала: «Ку–ку!». Показаться ей не могло. Слух у ней, слава Богу, ещё хороший. Она даже не пользовалась испытанным прибором для подслушивания – стаканом, когда наслаждалась скандалом соседей – молодожёнов за стенкой.

«Всё!» - подумала, – «допился сектант! Надо бежать к участковому».
Участковый выслушал её без энтузиазма. Во-первых, надоела она ему кляузами на соседей, хотя и проработал он здесь всего четыре месяца, перейдя из следователей в участковые инспекторы, в надежде на этой службе быстрее решить свою квартирную проблему. Во-вторых, ничего криминального он не усматривал, в том, что сосед сказал «ку-ку» Варваре, которая всё время отиралась у его дверей.
- Вот вы не реагируете, Олег Николаевич, а если он пьяный дом сожгёт или газ взорвёт? Надо проверить!
- Ну, хорошо, сейчас пройдём вместе с вами, посмотрим на вашего соседа.
«Чем чёрт не шутит, может, действительно, у мужика крыша поехала. Оформлю в психушку. Квартира освободится», - подумал старший лейтенант Пузырёв. Взял папку, похлопал себя по кобуре и двинулся к дому Леховской. Та семенила следом.

Участковый позвонил в квартиру. Раз, второй, третий. Тишина.
- Гражданин … - он вдруг вспомнил, что не знает его фамилии. – Как у него фамилия? – спросил у Варвары Никитичны.
Та отрицательно замотала головой:
 – Альберт зовут!
 Участковый про себя чертыхнулся, надо было в паспортный стол позвонить.
- Альберт, откройте! Это участковый инспектор милиции! – Тишина. – Альберт, вы меня слышите? Мы будем вынуждены взломать дверь!
И вдруг раздался еле слышный слабый голос:
- Не надо… прошу вас…
- Значит, вы нас слышите? Откройте, я из милиции!
В ответ тишина.
- А что я вам говорила?  Секта там!
- Что ты говорила? – неожиданно разозлился участковый. – Какое «ку-ку»? Иди, сиди дома! Без тебя разберёмся. Может, заболел человек!
- Ага, заболел и милиции боится, и не открывает! И врача не вызывает! Я к прокурору поеду! Он весь дом взорвёт.

Пузырёв уже спускался по лестнице. К прокурору он и сам должен пойти. Без его разрешения он не имеет права взламывать дверь и проникать в жилище. Взял у начальника отделения участковых запрос, пошёл в прокуратуру.
Прокурора не было в городе. Был его заместитель, который ответил Пузырёву:
- Вот шеф приедет через два дня, тогда и получишь санкцию, если он сочтёт нужным. А пока – не вижу оснований.
- А вдруг действительно, дом подожжёт? Человек-то явно не в себе.
- А какие основания? Одна баба сказала? Ты говоришь, он четыре дня из дому не выходит. Ещё два дня посидит. Приставь охрану, в конце концов. Ты самостоятельно можешь хоть какие-то решения принимать?

Старший лейтенант отправился к начальнику ЖЭКа, вернее к начальнице, Марине Юрьевне Мудряк. Марина Мудряк всегда родной милиции была готова идти навстречу.
- Олег Николаевич, да что вы из ничего проблему делаете? Присаживайтесь, кофейку попейте! Вот конфеты. – Мудряк засуетилась, как заправская официантка.
- Сейчас найдём слесаря. Вскроем дверь. Эти алкаши, потом даже не помнят: сами они дверь открыли или им помогли. Замочек слесарь, потом поправит и всё в ажуре. Сколько раз такое было. Милиции мы всегда готовы помочь!
Участковый со слесарем поднялись на второй этаж. Старлей покосился на дверь строптивого затворника, теперь ему уже самому из-за двери послышалось негромкое «ку-ку!».
- Ты слышал? – спросил он у слесаря.
- Шабаркатся кто-то! – отозвался тот, не вынимая папироски изо рта.

Пузырёв позвонил Леховской. Всё равно понятых нужно двоих. Та с готовностью сбегала за очками, встала напротив двери. Участковый ещё два раза нажал звонок и потребовал, чтоб открыли дверь. Безрезультатно.
- Ломай! – сказал он слесарю и отошёл в сторону. Проверил на месте ли удостоверение, чтобы сразу предъявить.
Только затрещала дверь. Из квартиры вновь раздался умоляющий голос:
- Не надо, не трогайте меня… прошу вас… я боюсь… уйдите!
Слесарь остановился:
- Может сам откроет?
- Ни хрена он не откроет! Дурачит меня целый день. Вскрывай! – скомандовал Пузырёв.
Варвара  Никитична, сгорая от любопытства, подалась вперёд и вытянула шею.

То, что произошло дальше, старший лейтенант Пузырёв не мог представить  себе даже в самом страшном сне. Дверь легко открылась внутрь. Замок был пустяковый. Почти одновременно раздались два выстрела. Слесарь и Леховская молча завалились на спину. Дверь захлопнулась. Пузырёв, как стоял спиной к лестнице, так спиной и побежал. Упал, закрыв голову руками, ожидая третьего выстрела. Когда понял, что его не будет, вспомнил про табельное оружие. Достал пистолет. Трясясь, поднялся на лестничную клетку, где лежали два трупа. Оба выстрела были в голову. Он растерялся. Что делать? Лезть в квартиру с пистолетом? Завалят сразу. Там бандит. Может и не один. Он выскочил на улицу. Побежал в горотдел милиции.
Прохожие шарахались от милиционера с перекошенным от ужаса лицом и пистолетом в руке. Забежал в приёмную. Дежурный, видимо, уже позвонил. Секретарь встречала стоя с испуганными глазами:
- Спрячьте вы пистолет, Пузырёв! – вскрикнула она.
- А, полковник…
- У себя, у себя! Сказал, чтоб вы заходили!
Старлей забежал в кабинет. Полковник Глухов, видя, что тот не в себе, налил стакан воды, подал ему.
- Успокойся, ты! Чего трясёшься? Понятно, что не радость принёс, а гадость! Всё равно ведь голову отрубать не буду.

Пузырёв залпом выпил стакан воды и выдохнул:
- Два трупа, Григорий Ильич!
- Как! Как это случилось? – теперь Глухов выпил стакан воды, автоматически стал доставать сигареты.
- С понятыми …вскрывал дверь у алкоголика, а может у психа… а он сразу без предупреждения два выстрела – два трупа, мои понятые…
- А ты где был?! – взревел полковник.
- А я … я рядом… меня он не видел, когда дверь открылась. Я сразу в отдел, за помощью. Может он там не один. Наверняка не один!
- За помощью? Двух человек угробил и за помощью? Кто дал разрешение на вскрытие квартиры? Заместитель прокурора?
- Нет, он не давал, я сам, я же думал, там просто пьяный…
Глухов просто побелел от гнева:
- Это ж надо, каких дураков земля носит!

Больше с участковым разговаривать не стал. Пригласил к себе начальника уголовного розыска и оперативника капитана Алмазова, как самого опытного. Все считали, что у Алексея Алмазова «звериное чутьё», потому что капитан мог чувствовать и видеть не только глазами, но и кожей, спинным мозгом, а может чем-то ещё… Говорили, дескать это у него природный атавизм передался от дальних предков и проявился, когда Алексей служил на границе, где ему довелось стать участником событий на острове Даманском. Кроме того, это был единственный сотрудник, который не просто хорошо стрелял, но и владел приёмами пистолетного боя. А потому был непременным участником всех серьёзных операций.

Глухов за две минуты обрисовал ситуацию.
- К этому вопросы есть? – он указал на сидевшего в углу Пузырёва.
- Каков характер ранений? – спросил Алмазов.
- В голову.
- А точнее.
- Не знаю.
- У меня больше  нет вопросов, Григорий Ильич!

Пузырёва отправили из кабинета. Решение было одно. Нужно проводить задержание. Не дай Бог, этот псих откроет огонь из окна по прохожим. Теперь ему терять уже нечего.
Обговорили план операции: одна группа у двери, вторая с улицы у окна на кухню – их задача отвлечь на себя внимание и не подставляться под выстрелы. В это время Алмазов проникает в квартиру через балконную дверь и действует по обстановке. Ещё один опер с балкона его страхует.

Координировать операцию решил сам начальник ГОВД. Во всех группах по одной рации и одному АКМ. У Алмазова – два пистолета. Так он сам решил. До начала операции капитан ещё успел на трупы взглянуть. Перед выдвижением полковник распорядился связаться со Свердловском и всё узнать про нервного Альберта.

По команде Глухова, в дверь начали стучать, имитируя взлом. Стрелок ответил плотным огнём через двери. Когда разбилось окно на кухне, и обороняющийся метнулся туда, Алмазов уже был в комнате, выставив два пистолета в зону вероятного появления стрелка. Тот не заставил себя долго ждать, мгновенно выдвинулся из-за простенка. Это был не пьяница с ружьём и даже не охотник, это был профессионал. Тело человека и винтовка представляли собой единое целое. Двигался он быстро и бесшумно. Алмазов сразу оказался в прицеле. Он опередил стрелка на доли секунды. Пистолетный выстрел раздробил левую руку преступника. Алмазов был ранен в плечо, прозвучавшим почти сразу же ответным выстрелом.

Вторым выстрелом Алексей «обезножил» стрелка и мгновенно навалился на него. Защелкнул наручники. Из ноги преступника хлестала кровь. «Попал в артерию» - подумал капитан. Сдёрнул с раненого ремень, перетянул ногу. Выбив дверь, заходили ребята. Оказывается, и среди них был раненый.

В кабинете начальника горотдела милиции остались трое. Перевязанный Алмазов не хотел уходить. В голове полковника без конца крутилась строка: «Тогда считать мы стали раны, товарищей считать…».
Взял со стола листок.
- Вот телефонограмма из Свердловска: «Зиганшин Альберт Александрович, 1949 года рождения. Мастер спорта международного класса по стендовой стрельбе. Член сборной команды Советского Союза. Последнее время работал тренером. Уволился по состоянию здоровья. Проходил курсы лечения у невропатолога и психиатра…».

Капитан поморщился:
- Что-то в этом роде я ожидал услышать. У двух убитых входные отверстия точно посредине лба, как в десяточку. И оружие, как можно было предположить, спортивное.
- А где у нас тот, кто предполагать-то должен был? Пузырёв где?
- Дома, наверное, - начальник  УгРо пожал плечами, - в себя приходит.
- В себя приходит? Мне кажется в КПЗ быстрее он в себя придёт. Приказываю задержать, оружие изъять и в камеру его! Если бы этот кретин интересовался, кто у него живёт на участке…


Домой Григорий Ильич приехал поздно. Ужинать не стал. Переоделся. Взял газету. Не читалось. Жена спросила:
- Ну, как у тебя? – полгорода уже знало о перестрелке.
- А! Перемелется как-нибудь! – отмахнулся Глухов, он никогда не рассказывал жене о работе, тем более о служебных неприятностях. Сочувствие её ему не было нужно, только раздражало. А расстраивать ещё и её? Какой смысл?

Он надел куртку, вышел на балкон. Закурил. Двадцать восемь лет он в милиции прослужил. Вспомнил начало пятидесятых. Подмосковье. Ликвидацию банд, в том числе выпущенных по амнистии после смерти Сталина. Окружали «малину» и расстреливали из ППШ всех, выпрыгивающих из окон. Настоящие войсковые операции, никак не милицейские. А теперь – мирное время, развитой социализм, в центре города – два трупа, трое раненых… Он вздохнул.
Вошёл с балкона в комнату. Жена продолжала сочувствовать:
- Это же надо, Гриша! Убитые, раненые. Что теперь прокурор скажет?
- Что прокурор? Скажет: «Ку-ку, Гриня! Пора на пенсию. Слепой стал. Под носом не видишь!».