Сказка о царе Алахаре и придворном дураке

               

   В некотором государстве, в позабытом всеми царстве, жил да был, страною правил царь по имени Алахарь. Был он старый и брюзгливый, но не настолько жестокий, какими бывают взаправдашние,  не сказочные цари.
    И умным царя Алахаря не назовёшь, но что поделаешь? На всех желающих умных правителей не настачишься. А вот народ в его державе был разумным да в работе рачительным, поэтому не голодал, мору-погибели издавна не было, в городах процветали ремёсла, а крестьяне усердно трудились на своих полях, добывая себе хлеб насущный.
   Царь же измучился  в своём дворце: доняло его безделье до глубины его безобразного брюха. Он уж готов был бросить трон, конюшню, овчарню, парную баню – весь свой двор, лишь бы найти себе какую-никакую забаву, чтобы обрести покой и спать беззаботно.
   Коли мысль какая появилась, надо её в жизнь воплощать. Вызывает тут царь своего главнейшего советника, да и говорит ему:
- Так, мол, и так, советник: скучно мне. Посему, ежели ты не придумаешь со всеми своими подручными, как меня от скуки спасти, прикажу весь двор казнить. Слово царское даю!
   Ни жив, ни мёртв, собрал советник всех мудрецов царства, бояр и прочих придворных дармоедов, да и обсказал им царское повеление.
Во дворце переполох:
Часто царский юмор плох.
   Денно и нощно думали придворные, гадали, да не столько о том, чем царя завлечь, а больше о головах своих непутёвых, о жизней спасении, да ничего путёвого не придумали. Закручинились все, опечалились, дамы платочки слезами насквозь промочили,
Даже стражу у ворот
Покривило плачем рот.
 А тут дурак царский объявился – смеётся, по своему обыкновению:
- Что, попались? Тут, кажисть,
Без меня не обойтись!
Погодите, не гоните, я дело говорить стану!
   Советник отогнал стражу:
- Пущай молвит, послушаем хоть дурака, коль умники молчат!
   А дурак:
- Царь-батюшка, чтоб он был здоров, старый уже мухомор. Поэтому, пока не поздно, след ему невесту найти молодую да пригожую – авось, дитятко ему родит. Царю радость и забота, народу благоволение, а нам – награды!
   Тут и бояре сановные, столбовые, и советник главный, и военные, запрыгали-заскакали от радости:
- Что ж молчал ты, дурачина? Ну, балда!
  И всей толпою, толкаясь, к царю подались, а дураку надавали тумаков.
  Главный советник, поклонившись низко, царю возвестил:
- Надобно, батюшка, тебе жениться, с девою красной объединиться! А коли Бог даст, будет у тебя дитятко, и жить тебе веселее станет!
   Царь даже с трона соскочил:
- Вот это совет! Дельный! Ай, да советник, мудрая твоя борода! Ну, в чём дело-то? Давай, действуй! Только смотри, чтобы дева не больна была и не дурна!
Дважды нечего рядиться:
Не успел наш царь умыться,
Глядь! – уже вблизи ворот
Деву дурачок ведёт.
Дева – истинно краса!
Ниже пояса коса,
Нет ни капли макияжа,
Бровки крашеные сажей,
Из-под края сарафана
Видно ножки без изъяна.
   Словом, настоящая русская красавица, даже кокошник какой-никакой в наличии.
   Царь взглянул на невесту и остолбенел: быть свадьбе вскорости!
   Всё царство закипело, люди завертелись. Столы накрывались, гости заморские съезжались, слуги бегали, повара суетились – дым коромыслом и пыль столбом!
   И почался пир на весть мир! Две недели в царстве свадьба шла, на работу никто не ходил, одни кухни дымились, повара и поварята от усталости и усердия с ног валились.
Блюда из заморских стран
Всяк едал, кто не был пьян.
Кое-кто за семерых
Ел там, если не продрых.
   На пиру том свадебном, царском, Алахарь стал придворных одаривать: шубами, шапками, рублями золотыми и серебряными. Дурак тоже было попробовал к царю сунуться, да испинали его всего и прочь прогнали.
   Улеглось свадебное веселье, разъехались и разошлись гости, и с молодою женой скрылся царь в хоромах. Смотрел, смотрел на неё, да и говорит:
- Ты меня. Того, почитай и возлюби. Говорят, мне дитё нужно. Так что озаботься, матушка, по поводу этого важного дела.
   Отвечала ему царица юная:
- Не сомневайся, батюшка. Дело царское, важное и неотложное, но для меня посильное. Будет тебе ребёнок, это уж точно, коли приказываешь: обещаю!
   Скоро сказка сказывается, да не скоро дети родятся. Но время не то, что идёт, а летит прямо! Вскоре царю докладывают: мол, царица дитя родила. Царь вскочил, в пантуфли впрыгнул, помчался, даже скипетр и державу взять позабыл.
В раззолоченной кроватке
Царь узрел своё дитятко.
   И такая благость на него накатила-нашла! Никто царя своего не узнавал потом: стал он добрым, жалостливым, хоть к ране прикладывай. А сейчас обнял он супругу нежно, да и говорит:
- Чадо я Ниной нарекаю. Воистину, такой красоты в детёныше не ожидал, посему тебе благодарствую. А ребенку сказал:
Ах, дитя, твои глазёнки-
Как алмазные бусёнки.
И хоть ты не больше кошки,
Будут падать тебе в ножки               
Все министры, стража, дворник,
Брадобрей, бояре, шорник.
Подрастай же поскорей,
Радость старости моей!
   А прислуге строго-настрого наказал дитятко холить-лелеять, день и ночь за ним смотреть-следить, да покой беречь, в чём ему вес двор клятвенно присягнул.   
   Что же наш дурак? Обидели его кровно: перед свадьбой били, на свадьбу не пустили и снова били, дитё посмотреть не дали.… Ухмыльнулся дурень, кувыркнулся, да и прочь побёг. Куда? На мусорник царский. Нашёл там кучу хлама, над которой тучи мух роились. Изловчился, да и поймал самую большую муху, зажал её в ладони, и – шасть в покои царские! Изловчился, насекомую царевне под балдахин выпустил, а сам – тикать!
   Спит царевна Нина сладким сном, а муха в уголочке затаилась, пока солнышко не засияло. Оно муху пригрело, развернула она крылышки, да на носик принцессе и села.
Прогнала бы её нянька –
Был бы сказочке конец.
Только спит служанка Анька,
Сном охвачен весь дворец.
  С первыми петухами начала царевна чихать, щуриться, жмуриться, а потом плакать принялась, потом реветь, да так громко! В тот же миг и советник первый царев, и прислуга вся, и сам царь-батюшка рядом оказались.
- Что случилось? – строго вопрошал царь, от ярости пунцовый.
   Молчат все, что говорить – не знают: авось, не угодишь ответом?
   Один нашелся с ответом:
- Петушиный крик, петух царевну разбудил!
   Царь повелел с петухами расправиться и их хозяев кнутами драть.                Царя слово крепче стали:
Петухи орать не стали.
В этот день запахло всюду
С петушиным мясом блюда.
 Но ещё и не светало, как муха, грязное отродье, снова  царевне докучать начало, жужжать и щекотать её. Теперь уж царевна наша от щекотки вопить во весь голос принялась. Перепуг был ещё ужасней, чем накануне. Царь прибежал, вовсе босой, в рубахе до пят, орать начал, ногами топать, прислуге по шеям надавал:
- Кто моё счастье тревожит?
   Опять один из ближних слуг нашёлся, пока дубоголовые придворные молчали, в пол уставясь:
- Ветер на дворе нынче, батюшка - император, а в окошке – глянь-ко? – щели в палец. Вот сквознячком-то принцессу-то и задело!
Я вот, если б не тулуп,
Был бы синий, аки пуп.
   Царь подумал: «Может быть.
   Надо окна залепить!»
   Но на следующий день, хотя и петухи были истреблены, и окна законопачены и заклеены, снова принцесса чихать начала.
- Всё! Конец моему царскому терпенью! Точка! Абзац! -  исступлённо вопил царь. – Кто ребёнка разбудить посмел? Найти мне негодяя и казнить, а кто его найдёт - ежели мужского полу, - в жёны дочь потом отдам! Вот вам крест и слово моё свято!
   Молчат знать и дворовые, с ноги на ногу даже самые отчаянные генералы переминаются,  ничего сказать не смеют.
   Тут из-за спин дурак протолкался, шапчонку в руках мнет, да и говорит:
- царь-батюшка, я, конечно, для всех болван и тварь бессловесная, но, почитая вас и царевну, скажу, что знаю я проказника-злодея. Тот, кто царевну мучает и на заре беспокоит -  вовсе не бездельник вельможный, не ведьма злая на метле, а просто муха-цокотуха. Это она царевну щекочет, а потом, вреднище эдакое, тихонько прячется.
   Что тут началось! Такой гам-тарарам, такой шум подняли в царевниной спальне! Всяк хотел отличиться, муху спугнуть, а то и поймать. Муха от шума такого ошалела – голова у неё, видно, закружилась, - она на царя прямо свалилась. Царь мигом её пятою босой и раздавил. Тишь наступила и благодать.
   А время-то идёт! Лет двадцать прошло, наверно. Царевна и вправду в истинную красавицу обратилась. Только стала она задумчивой какой-то, рассеянной:
То она, застыв за прялкой,
Вдруг слезу смахнёт украдкой,
То, прогнав придворных дам,
Грустно бродит по полям…
   И вот однажды приходит к царю дурак, да и говорит:
- Ты, величество, когда-то обещал…, ну, я про муху, помнишь? Покой нарушала царицын которая… А Нину я люблю…
- Что за шутки? Обещал я руку дочки, верно,  - спасителю от напасти, но не дураку же!  - царь поперхнулся даже.
   Тут вступилась царица:
- А что о тебе люди подумают? Что царь слова своего царского не держит? Да нас же в других царствах засмеют! Окромя того, видала я в щёлки, как у дочки щёчки алеть начинают, когда этот шельмец её платья шлейф несёт… Нечисто тут дело!
А царевна то и дело
В разговор их лезет смело,
У царицы за спиной
Знаки делает рукой.
   Поломался царь ещё немного для виду, покапризничал, да деваться некуда. Пришлось за пирок приниматься, а там и за свадебку. Вскорости царь с горя почил, да и стареньким он был, а государем в той стране дурак стал.
А если вдруг не только в сказке
Был дурак на троне царском?
Но сказка учит, что дурак
Порой умней царя.
Вот так.
Алахарь (воронеж.) – дармоед, мироед, лежебока

Замысел 1988.
Июнь – июль 2000-стихи.
4.11.2014 в прозе.