Сатурния Луна

  Мне приснилось, что я не сплю, что, проснувшись, лежу в постели, что меня разбудил крик бабочки…

  Где-нибудь продолжалось лето, где-то царствовала осень, но только не здесь. Здесь осень даже не сопротивляясь скинула свое шикарное, пышное желто-оранжевое платье и ушла. Зима же, долго не думая, заметает следы предыдущей царицы. Смешные они.

  Это странное белое утро, пушистая вода за окном, мерцание свечи, тёплый папин свитер, шерстяные носки, кофе с корицей… всё это создаёт неповторимый уют и новогоднее настроение. Начало октября…

  В город приехала выставка бабочек! Осенняя обувь уже помыта, натёрта кремом и убрана подальше, месяцев так на шесть… Хотелось бы сказать, что эта осень пахнет дымом и сухой листвой, что небо высокое и чистое, что чудесные, жёлтые листья кружатся в неповторимом танце, …но нет. Эта осень по-своему прекрасна, но у меня не хватает сил увидеть её прелесть. Всё что я вижу – замёрзший песок, корочка льда на дороге, голодное серое небо, тусклый свет и кусачий, ненавидящий всё живое, ветер. Такая уж она – моя осень.

  Я замерзаю… Холод проникает через кончики пальцев ног и рук, сквозь кожу. Вижу, как тепло покидает моё тело, и растворяется в ледяном воздухе октября. Знаю причину происходящего, но ничего не могу поделать. Иду смотреть выставку бабочек. Иду вслед за гусеницей.

  Огромная, цвета «зелёное яблоко» гусеница. Она ползёт впереди меня. Эта гусеница настолько большая, что даже не могу увидеть её целиком. Я иду следом, а поэтому вижу только… заднюю часть гигантского насекомого. Вижу как поочерёдно меняют размеры её кольца, производя движение. Мягкие и забавные ворсинки при её размерах выглядят как зачищенные и заострённые ивовые прутья.

 Задние лапки гусеницы ловко протыкают свежую корочку льда. А там, впереди – лапки-присоски, они оставляют круглые проталины на снегу. На спине насекомого сидят жирные, черные птицы… и никто не знает, о чем они сейчас думают. О чём же думается мне? …Мне захотелось отдать гусенице свой шарф, но на ней он будет, …как если на меня повесить кусочек шерстяной нитки. Она не замерзает. Я замерзаю…

  Мне хорошо идти позади гусеницы… не так холодно, да и колючий снег не бьет в лицо. Откуда взялась эта гусеница? …Мохнатые черные, рыжие, тонкие как веточки… нет, тут явно нет, и никогда не было таких гусениц. Она точно не местная, не с этих краёв, а где-нибудь с юга. Желтая полоса тянется вдоль тела, и забавные розовые кругляшки, по два на каждый «отсек». Удивительное насекомое.

 …Но ведь она не должна быть здесь! Гусеницы, они ведь всё время едят! Копят питательные вещества, чтоб потом стать… ох… какая же огромная бабочка получится из этой гусеницы! Но почему она тут? Почему идет впереди меня, укрывая от ветра и снега? Почему хочет отвести меня на выставку? 

  Вот прилетели снегири. Крупные, красные шарики уселись на редкие ворсинки, что по бокам гусеницы. Катаются… Делаю вид, что не удивляюсь. Боюсь спугнуть своим неверием.

  Вдруг, осень перестала быть такой холодной, и тот огонёк, что теплился внутри меня, стал чуточку больше. И пошел снег, не колючий и злой, а большой и пушистый! И снежинки! Много-много! Красивые и уникальные они объединяются и падают толпами, ложатся на зеленую плоть, и ручейками стекают вниз.

  И гусеница стала уменьшаться. Мне стало это ясно, лишь когда моя стопа стала впритык входить в круглые талые следы, что оставляет на снегу гусеница. Она всё уменьшается. Незаметно… как садится или поднимается солнце, как распускается цветок. Вмиг птицы, сидевшие верхом на насекомом, испуганно разлетелись кто куда.

  Всё меньше и меньше… Сколько же мы уже прошли? Кажется, мир вокруг несётся с огромной скоростью, но при этом бесшумен.
Вороны идут рядом, снегири сидят на моих плечах и капюшоне. Я несу гусеницу. Уже размером сантиметров сорок. Жадно вокруг собираются голуби.

  – «Бабочка, на которую вы сейчас смотрите – павлиноглазка, Сатурния Луна» – говорит высокий усатый дядька. Он говорил об этом уже сотни раз, в разных городах, разным людям… о разных Лунах. – «Ареал её обитания – северная Америка. Эта бабочка ночная, именно поэтому она имеет такой не яркий, бледно-зелёный окрас. Размах крыльев до одиннадцати сантиметров, а хвостики могут достигать семи сантиметров! Живут эти бабочки недолго… пять-семь дней. Сейчас она спит. Будучи бабочкой она ничего не ест, а только активно откладывает яйца. Она не шевельнётся! Так как ничего не ест – экономит энергию, и лишний раз не двинет крылышком. Наблюдая за ней каждый день, можно увидеть как уменьшается её пушистое брюшко.»

  В небольшой выставочной комнатке очень тепло. Тут, глядя на порхание бабочек, тёплый свет и улыбки детей, совершенно забываешь, что на улице не календарная зима. Бабочкам можно трогать людей. …Клонит в сон.

 Много бабочек! Разных! Невероятных… Стол накрыт для чешуйчатокрылых: крышечки со сладкой водичкой и тарелки с переспевающими бананами. Маленький, сладкий пир. …И только Луна не прикоснётся к еде.

  Посетители выставки, насмотревшись, довольные уже разошлись, и только я остаюсь. Чувствую неодобрительный взгляд высокого усатого дядьки. Смотрю на Луну. Как будто не настоящая! Висит на сетке-потолке, хоть и ночная, но не в тени. Немым криком обращает на себя внимание.

 Из рукава на ладонь выползла та самая гусеница, что вела меня на выставку… Уже совсем маленькая, сантиметров семь в длину. Ворсинки мягкие и нежные. …Молча протягиваю насекомое усатому дядьке.   

 – «Я вас вспомнил!» - внезапно оживился высокий усатый дядька. – «Это же вы! Вы, много лет назад, в другом городе, в моём детстве… были гигантской зелёной гусеницей! Гусеницей павлиноглазки, Сатурнии Луны.»
 
  Эта странная-странная осень… Мне приснилось, что я не сплю, что, проснувшись, лежу в постели, что меня разбудил крик бабочки…