Нырки

НЫРКИ

       Вот вам все про охоту, да про охоту, а о чем ещё болтать? Скучно на этом свете, господа, как некогда говаривал, кажется, Николай Васильевич. Меня охота привлекает больше, если честно сказать, чем женщины. По отношении к женщинам у меня позиция не однозначная, которая не лезет ни в какие рамки отношения полов. В прочем, оставим этот вопрос, лучше поговорим об охоте. Я её-то люблю и люблю однозначно. Какие там бывают драмы!? Самой моей забавной охотой, была охота на нырков. Естественно здесь не обошлось без моего брательника. Куда мне без него? Определенно надо смотаться в Хабаровку и навестить этого охламона, что-то он, подлец, не пишет уже полгода.
       В общем, мы охотились на уток. Я уже рассказывал о нашем способе охоте на  уток, который мы тогда использовали. Мы просто бродили вдоль болот и стариц и высматривали птицу, сидящую на воде, и били её там, изредка, правда, стреляли влёт, но большей частью неудачно. Мы тогда тащились вдоль З-ки. Брат шёл впереди меня. Тропинка была хорошо утоптана, и  двигались мы довольно тихо, поскольку листва ещё не упала и та, что сохранились с прошлого года, сильно намокла и не издавала излишнего шума, хотя мы ещё, если честно сказать, не научились ходить бесшумно. Вдруг за поворотом реки мы заметили двух уток, плавающие довольно беззаботно по чёрной воде реки. Брательника, как часто бывало в таких случаях и раньше, начал бить мелкий кондрат, точнее мандраж. Стрелять мне было неудобно из-за спины брата, и я мог только наблюдать за происходящим.
    Утка была мельче кряковой, но заметно больше чирка. Я не мог определить вида. Брат пытался насколько раз  выцелить птицу, но его трясло так, что скоро бросил это бесполезное занятие. На пальцах он попытался объяснить мне это, предложив поменяться местами. Мы осторожно поменялись местами, едва не наделав шуму. Я упер ствол в дерево и стал целиться и, когда обе уточки сплылись, я спустил курок. Сноп дроби накрыл их, и одна, видимо или легко раненая, или я её так и не задел, может быть, она была в шоке, но взлетела, вторая же моментально исчезла под водой. Перезарядив ружьё, уже вдвоём, мы осторожно двинулись вдоль берега, пытаясь найти нашу добычу. На повороте, где сидели уточки, никого не было, и мы пошли дальше вниз по реке. Неожиданно брат оглянулся и увидел её сидящей под кустами возле противоположного берега.
-Вон она, - завопил он, как обычно, вместо того, чтобы угостить птицу добрым зарядом.
     С разворота я накрыл нырка снопом дроби с довольно близкого расстояния. Уточка исчезла. Я не имел дела до того с нырками, мой брат тоже..
-Ты ее утопил, - было заявлено мне и заявлено с такой уверенностью, что мне было нечего возразить. Если честно сказать, я ещё не допер до сути происходящего. В отличие от своего брата, я редко делаю скороспелые выводы, а ситуацию я тогда полностью не осмыслил. Я это подспудно чувствовал. Что-то здесь было не так. Я чувствовал подвох, но не понял ещё, в чём он, и что все-таки там происходит, кроме всего прочего я был довольно начитанным пацаном и даже знал один рассказик, не помню коего авторство, но там куча мужиков пожгла не одну дюжину патронов, паля по эти самым уткам, то есть ныркам. Я был просто уверен, что, даже нашпиговав по самые уши, утку первосортной дробью, какой в заряде всего-то тридцать грамм, утку нельзя утопить. Я стоял и хлопал глазами, так и ничего не поняв толком. Впрочем, ружье я перезарядил.
    Брат продолжал наезжать на меня, но уже в другом направлении. Он пытался запихать меня в холодную, осеннюю воду, куда я, естественно, не хотел лезть. Впрочем, он считал, что я все-таки убил её, а он там щёлкал челюстями или энным местом, но только выраженным по-русски, со всей свойственной нам матерной прямотой. Пока я, со своим туговатым соображением, пытался проникнуть в ситуацию изнутри, брательник мой быстренько скидывал портки и погружался в приятную октябрьскую водицу, сдобренную сибирским холодком и осенней листвой на поверхности и добросовестно шарился на том месте, где энное время назад сидела эта обманщица. Тут я и увидел его утопленницу. Она всплыла метрах тридцати от нас, и тотчас в том направлении полетел заряд дроби, пущенный моей твердой дланью, поскольку мой брательник всё ещё выполнял роль водоплавающего, а ружье, аж в два ствола, окарауливало окрестности непосредственно у моих ног.
    Уточка очередной раз ушла под воду. Брательник, выскочив на берег, естественно, попытался рьяно кинуться на её поиски обратно в реку, но я его удержал, да и после первого хождения во светлые воды нашей З-ки, его бил колотун, не хуже того, что он продемонстрировал мне, при попытке стрельбы по этим птичкам, не более пяти минут назад..

   P.S. Мы перерыли носом весь берег на две сотни метров вверх и вниз по течению, так и не нашли нашего подранка. По мнению брата, нырковые утки, особенно тяжело раненные, ныряют под воду и, схватившись за ветку или корень, могут там прятаться довольно долго, даже были случаи, что они погибали так. Впрочем, подтверждения его теории я не встречал ни в одной книге, что, впрочем, может и быть. Но самым неприятным было то, что мы потеряли часы. Часы были подарком брату от отца, и я, помню, сильно переживал по этому поводу. Мы быстро вспомнили то место, где мы могли их оставить, но съездить туда брат смог только через неделю. Он их нашёл там, где  раздевался, но они так и не пошли, поскольку два дождя, прошедшие после нашей охоты, сделали свое дело гораздо добросовестнее нас.