Статья 5

Эмоциональные приемы ведения дискуссии
(на материале русской классической литературы)

Данная статья представляет собой часть исследования риторических особенностей спора в произведениях русской классической литературы. По определению Е.Н. Горбачевой, спор – это коммуникативный процесс, в рамках которого происходит сопоставление точек зрения, позиций участвующих в нем сторон, при этом каждая из них стремится аргументировано утвердить свое понимание обсуждаемых вопросов и опровергнуть доводы другой стороны [Горбачева, 2007, с. 7]. Вследствие этого становится очевидным, что спор – это аргументированное доказательство своей точки зрения, имеющее структуру и подчиняющееся своду правил. Такой подход к теории и практике спора представляется актуальным с позиции неориторики, в рамках которой разрабатывается теория аргументации.
Основной целью аргументации, как известно, является на выходе из дискуссии присоединение мнений аудитории к мыслям и идеям оратора, которое осуществляется благодаря силе ума оратора, разумности и уместности его доводов. По наблюдениям одного из основателей неориторики Х. Перельмана, практика бытовой, политической, философской, научной полемики показывает, что любая дискуссия подвержена влиянию социального и личностного характера, которое побуждает участвующих в споре занять какую-либо из позиций, при которой достигается согласие во взглядах, предполагающее равенство и добровольность [Перельман, 1987].
Успех риторической аргументации зависит, в основном, от аудитории, к которой оратор адресуется, и то, что принимается одной аудиторией, не будет принято другой, поскольку весь акт коммуникации, в данном случае, основан на согласии относительно личности говорящего, его нравственного авторитета, дающего право на речь. Таким образом, согласие достижимо лишь с помощью установления контакта между оратором и аудиторией. Для этого становится необходимым применение специальной речевой техники, методов, эффективных приемов [Перельман, 1987]. 
Важным является выбор материала для исследования эффективных дискуссионных приемов. Многие практические рекомендации по ведению дискуссии строятся на современных образцах, без учета опыта прошлых поколений, отраженного в классических произведениях. Цель данной статьи заключается в выявлении и анализе приемов, обеспечивающих эффективность дискуссии, на материале произведений М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Достоевского, А.П. Чехова и И.А. Гончарова.
Вслед за А.К. Михальской, мы выделяем следующие эффективные приемы ведения дискуссии: метод «да, но», «метод кусков», «приведение контраргументов», «атака вопросами», «апелляция к публике», «доведение до абсурда», «метод суммирования», «возвратный удар» и некоторые другие [Михальская, 1996, с. 358]. Однако не все эти приемы равнозначны, одни из них можно обозначить как рациональные, другие – как эмоциональные. Проведенный анализ показал, что в речи героев анализируемых художественных произведений преобладают эмоциональные приемы ведения дискуссии: «апелляция к публике», «доведение до абсурда», «прием бумеранга» («возвратный удар») и его разновидность «подхват реплики». Каждому приему соответствуют определенные стилистические средства усиления эмоциональности и выразительности речи.
Такой эффективный прием, как «апелляция к публике», продиктован поиском поддержки, призывом к сочувствию или совести оппонента. Он укрепляет позицию говорящего и направлен на то, чтобы он выглядел убедительнее в споре [Михальская, 1996, с. 359]. «Апелляция к публике» используется в спорах при слушателях и обращена, в первую очередь, к их чувствам. Показательный пример использования этого дискуссионного приема встречается в рассказе А.П. Чехова «Случай из судебной практики», в котором действие происходит в окружном суде, в одну из последних его сессий. Сидор Шельмецов, тридцатилетний человек, с лицом, не внушающим доверия, и хитрыми глазами обвиняется в краже с взломом, мошенничестве и проживанию под чужим именем. Защищает его один из самых знаменитых адвокатов, мастер своего дела, широко известный оратор, выигравший немало безнадежных дел. Приведем отрывок из его речи в защиту подсудимого: – Мы – люди, господа присяжные заседатели, будем же и судить по-человечески! – сказал между прочим защитник. – Прежде чем предстать пред вами, этот человек выстрадал шестимесячное предварительное заключение. В продолжение шести месяцев жена лишена была горячо любимого супруга, глаза детей не высыхали от слез при мысли, что около них нет дорогого отца! О, если бы вы посмотрели на этих детей! Они голодны, потому что их некому кормить, они плачут, потому что они глубоко несчастны... Да поглядите же! Они протягивают к вам свои ручонки, прося вас возвратить им их отца! Их здесь нет, но вы можете себе их представить. (Пауза.) Заключение... Гм... Его посадили рядом с ворами и убийцами... Его! (Пауза.) Надо только представить себе его нравственные муки в этом заключении, вдали от жены и детей, чтобы... Да что говорить?!
При анализе использования этого приема стоит обратить внимание на обилие восклицательных и побудительных предложений, к которым прибегает адвокат, дабы вызвать чувство сострадания у присяжных и публики. Судя по реакции, описанной А. П. Чеховым, ему это вполне удается: «В публике послышались всхлипывания... Заплакала какая-то девушка с большой брошкой на груди. Вслед за ней захныкала соседка ее, старушонка», «Судебный пристав перестал глядеть угрожающе и полез в карман за платком. Вынесли из залы еще двух дам. Председатель оставил в покое звонок и надел очки, чтобы не заметили слезинки, навернувшейся в его правом глазу. Все полезли за платками. Прокурор, этот камень, этот лед, бесчувственнейший из организмов, беспокойно завертелся на кресле, покраснел и стал глядеть под стол... Слезы засверкали сквозь его очки».
Апогей воздействия слов адвоката происходит в заключении рассказа, когда сам подсудимый не выдерживает и сознается во всех своих преступлениях: Тут не вынес и сам подсудимый. Пришла и его пора заплакать. Он замигал глазами, заплакал и беспокойно задвигался... – Виноват! – заговорил он, перебивая защитника. – Виноват! Сознаю свою вину! Украл и мошенства строил! Окаянный я человек! Деньги я из сундука взял, а шубу краденую велел свояченице спрятать... Каюсь! Во всем виноват!
Цель эффективного приема «доведение до абсурда» – это демонстрация ложности тезиса, зачастую обличенная в некое эмоциональное представление. Так как следствия, из него вытекающие, идут вразрез с действительностью [Михальская, 1996, с. 359]. Например, спор Обломова в одноименном романе И.А. Гончарова с его антиподом, Штольцем, происходящий во второй части романа Гончарова (глава 4), является примером эффективного приема «доведение до абсурда». Действие происходит дома у Обломова, после недели насыщенной жизни и разъездов по городу. В определенный момент Обломов не выдерживает и взрывается: – Все это мертвецы, спящие люди, хуже меня, эти члены света и общества! Что водит их в жизни? Вот они не лежат, а снуют каждый день, как мухи, взад и вперед, а что толку? Войдешь в залу и не налюбуешься, как симметрически рассажены гости, как смирно и глубокомысленно сидят – за картами. Нечего сказать, славная задача жизни! Отличный пример для ищущего движения ума! Разве это не мертвецы? Разве не спят они всю жизнь сидя? Чем я виноватее их, лежа у себя дома и не заражая головы тройками и валетами?
В приведенном фрагменте для доказательства абсурдности тезиса оппонента используются иллюстративные примеры, далекие от образа жизни главного героя. Риторические вопросы, восклицания и ирония усиливают эмоциональное воздействие приема «доведение до абсурда».
Еще одним красочным примером использования данного приема можно считать эмоционально насыщенный монолог Мармеладова в романе Ф.И. Достоевского «Преступление и наказание», когда герой сетует на свое жалкое нищенское существование: Жалеть! Зачем меня жалеть!... Зачем жалеть, говоришь ты? Да! Меня жалеть не за что! Меня распять надо, распять на кресте, а не жалеть! Но распни, Судия, распни и, распяв, пожалей его! И тогда я сам к тебе пойду на пропятие, ибо не веселья жажду, а скорби и слез!... Думаешь ли ты, продавец, что этот полуштоф твой мне в сласть пошел? Скорби, скорби искал я на дне его, скорби и слез, и вкусил, и обрел; а пожалеет нас тот, кто всех пожалел, и кто всех и вся понимал, он единый, он и Судия.
К риторическим вопросам и восклицаниям в данном фрагменте добавляется антитеза, усиливающая абсурдность идеи, противоположной тезису.
«Возвратным ударом» считается прием, при котором тезис или аргумент обращаются против тех, кто их высказал таким образом, что поражение противника становится очевидным [Михальская, 1996, с. 361]. В рассказе А.П. Чехова «Шведская спичка» примером можно считать ответную реплику Чубикова на эмоциональную речь Дюковского:  – Вы не понимаете? Она, староверка, убила его из фанатизма!... О, вы не знаете этих старых дев, староверок! Прочитайте-ка Достоевского! А что пишут Лесков, Печерский!.. Голубчик, Николай Ермолаич! Родной мой! Отдайте мне это дело! Дайте мне лично довести его до конца! Милый мой! Я начал, я и до конца доведу. – Чубиков замотал головой и нахмурился. – Мы и сами умеем трудные дела разбирать, – сказал он. – А ваше дело не лезть, куда не следует. Пишите себе под диктовку, когда вам диктуют, – вот ваше дело!
Эмоциональность данного приема обеспечивает языковая игра с разными значениями слова дело.
«Подхват реплики» является одной из разновидностей эффективного приема «возвратный удар» и выражается в споре таким образом, что какая-либо фраза, фразовый оборот или даже слово оборачивается против того, кто его высказал [Михальская, 1996, с. 362]. Яркими примерами, отражающими эффективность воздействия данного приема можно считать два фрагмента дискуссии из романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Являясь восхитительным психологом и «чтецом человеческих душ», Печорин видел насквозь самодовольно-тщеславную натуру Грушницкого, что не раз играло на руку первому, ибо он всегда знал, как разумно и изощренно воспользоваться слабой стороной своего «товарища». Так и в данном споре, развернувшемся при столкновении мнений Грушницкого и Печорина о доме Лиговских: – Помилуй! Самый приятный дом на водах! Все здешнее лучшее общество… – Мой друг, мне и не здешнее ужасно надоело. Через несколько реплик, в той же беседе, Печорин подшучивает над чувствами своего оппонента, говоря о том, что княжна Мэри, должно быть, в него уже влюблена: – У тебя все шутки! – сказал он, показывая, будто сердится, – во-первых, она меня еще так мало знает… – Женщины любят только тех, кого не знают.
Концентрация одного приёма на незначительном отрезке текста может рассматриваться как риторическая характеристика главного героя.
Рассмотренный в данной статье материал позволяет определить романы М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени», И.А. Гончарова «Обломов»,  Ф.И. Достоевского «Преступление и наказание» и рассказы А.П. Чехова как классические произведения, актуальные для риторического анализа дискуссионной речи. Во всех рассмотренных фрагментах использование эмоциональных приемов ведения дискуссии было достаточно эффективным, приводило к реализации коммуникативных стратегий, что может в дальнейшем послужить материалом к разработке некоторых теоретических положений неориторики и перлокутивной лингвистики. С практической точки зрения, данные образцы, имеющие прямое отношение к современности, являются ценным иллюстративным материалом и могут использоваться в преподавании таких дисциплин, как «Неоиторика» и «Дискуссионная речь».

Список литературы
1. Гончаров И.А. Обломов. Роман в четырех частях. М: Эксмо, 2004. – 640 с.
2. Горбачева E.H. Лингвокультурный коммуникативный концепт «спор» // Жанры речи: сб. науч. тр. Саратов: Издательский центр «Наука», 2007. – Вып. № 5. Жанр и культура. – 240 с.
3. Достоевский Ф.И. Преступление и наказание:  Роман в шести частях  с эпилогом. М.: Эксмо, 2005. – 592 с.
4. Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени. Собрание сочинений, том четвертый. Под ред. Е. Жезлова и Ч. Залилова. Москва: Художественная литература, 1965. – 517 с.
5. Михальская А. К. Основы риторики: Мысль и слово: Учеб. пособие/, М.: Просвещение, 1996, – 415 с.
6. Перельман Х. «Новая риторика: Трактат об аргументации» // Язык и моделирование социального взаимодействия. М.: Наука, 1987.  – 264 с.
7. Чехов А.П. Сочинения: В 2-х т. М.: Худож. лит., 1982. Т. 1. Повести; Рассказы. – 448 с.
8. Чехов А.П. http://feb-web.ru/feb/chekhov/texts/sp0/sp2/sp2-086-.htm