В поисках Эльдорадо часть 3 из 3х

В третьей части
Ветер развивал мои волосы, а шлем одиноко валялся на земле, превратившейся в месиво из грязи, сразу же после того, как тяжелые ботинки солдат пронеслись по ней, выбивая слабых индейцев с их позиций.
Я больше не мог нести шлем на своей голове. Было слишком тяжело и слишком жарко. Я слишком долго убивал и не отдыхал. Это было выше чем я, а ведь когда-то я считал, что убивать неверных можно вечно, без передышки, не зная страха и боли.
Что же случилось сейчас? Возможно моя вера ослабла за то время, что мы убеждали местных в том, что мы боги, возможно я просто заразился одной из местных болезней. Рано, или поздно одна из них должна была добраться и до меня.
Солнце уходило за горизонт, а на мои глаза навернулись слезы. Ощущение, которое не приходило ко мне с самого раннего детства, когда умерли мои родители. Когда они умерли, а наш дом подожгли, меня забрал к себе капитан и вырастил как собственного сына. И сейчас один из солдат из группы с которой мы встретились только что передал мне информацию, которая вернула меня в тот день, когда я смотрел на горящий чумной квартал.
 - Если капитан мертв, то теперь я руковожу походом, - сквозь ссохшиеся губы говорю я. Мне очень сложно принять его смерть, ведь я всегда считал, что умру раньше него, во время какой-нибудь великой битвы… В другие он нас не отправлял.
Первое что пришло мне в голову это встать и выступить перед теперь уже своими людьми и сказать: «пойдем домой ребята, пора отдыхать». И пускай ничего хорошего нас не ждет в старом свете, так у них хотя бы будет шанс повидать своих близких и места где они родились перед смертью. Я верил в капитана, но не хотел, чтобы моя душа, или души тех из нас, кто выжил остались бы в этих странных и далеких землях.
 - Да, Горацио, - говорит писатель и поворачивает слегка наклоненную голову ко мне. Он как будто знал, что я хочу сделать. Он смотрит мне в глаза и по моей спине пробегает холодок. Безумие в его глазах невозможно скрыть, - ты помнишь, что капитан велел тебе слушаться меня и идти за мной? Это была его последняя воля.
 - Да, господин, - отвечаю я и мысленно плюю ему в лицо.
Там же в мыслях мой тяжелый металлический ботинок врезается ему между ног, а когда он сгибается пополам мой тяжелый кулак выбивает ему зубы. Его тело падает на землю, и я дожидаюсь, когда он придет в сознание, прежде чем бросить его в лесу, среди диких животных и демонов с красной кожей.
Но это лишь воображение, потому я продолжаю стоять на месте и молча смотреть на писателя. Капитан умер и видимо нам всем придется умереть вместе с ним. Да, наверное, это самое верное решение.
Мы отправляемся на отдых в собственные шатры. На поле и в перелесье, находящимся под тем холмом, на котором расположились мы, ночуют тысячи индейцев решивших пойти за нами в губительном для них же самих сражении под стенами крепости, которая ничего не значит для нас. Простое и безумно глупое желание славы и власти – вот что двигало писателем все то время что мы шли к цели.
Когда мы отправлялись в новый свет – на другой материк, у нас была цель. Цель, которая многое значила для нас, мы шли в новые земли, чтобы обогатить нашего короля и вернуться домой с честью и славой к которой стремились всю нашу жизнь.
А теперь, после всего того ада, через который мы прошли – еще одно сражение, которое повлечет за собой лишь еще больше смертей, настоящий геноцид, не решение наших проблем. Оно ничего не значит. Да и вообще ничего уже не имеет значения. Дорога вперед для нас не сулит ничего хорошего – лишь еще больший отрыв от бога. Это сделает нас демонами, частью этого мира.
По утру, когда все люди собрались в подобие строя и начинали готовиться к битве, самой очевидной вещью было спросить своих людей – готовы ли они идти вперед, убивать и бесславно погибать в аду, но когда я обернулся назад, я понял, что их души умерли уже давно. В их глазах, как и, наверное, в моих горела пустота. А значит для нас нет дороги назад.
Я поднял свой меч в воздух и скомандовал наступление. Впереди нас ждали войны, которые могли пробить наши доспехи своими каменными топорами. Но когда кровь заливает мне глаза, а я даже не могу понять моя она, или чужая – мне уже все равно. Обратной дороги нет.