Репортаж 83

   
Сентябрь 1983 года. Журналиста Геннадия Горанина срочно снимают с рейса в аэропорту Шереметьево - 2. Спецслужба дает ему задание лететь в Штутгарт, чтобы передать лично премьеру Леманну некие документы, благодаря которым СССР надеется предотвратить размещение американцами ядерных ракет на территории ФРГ. Казалось бы все просто... Но у советского журналиста в Штутгарте шестнадцатилетний сын, которого он еще никогда не видел. Вдобавок ко всему, инцидент в Шереметьево - 2 не остается незамеченным американскими спецслужбами.
















    


Из письма Саманты Смит генеральному секретарю СССР Юрию Андропову :

"... Уважаемый мистер Андропов... Меня зовут Саманта Смит. Мне десять лет ... Я очень беспокоюсь, не начнется ли ядерная война между СССР и Соединенными Штатами. Вы собираетесь начать войну или нет?.."






Из ответа Юрия Владимировича Андропова:

"... Дорогая Саманта! И у Америки, и у нас есть ядерное оружие - страшное оружие, которое может в один миг убить миллионы людей. Но мы не хотим, чтобы оно когда-либо было пущено в ход. Именно поэтому Советский Союз торжественно, на весь мир объявил, что никогда - никогда! - не применит ядерное оружие первым ни против какой страны..."










                Репортаж '83





       Пролог.



       1983 год. Сентябрь. Москва. Ясенево.


  Заместитель председателя первого главка Аркадий Борисович Синенко подождал пока его человек выйдет из кабинета, потом вставил кассету с записью разговора в магнитофон и нажал "Воспроизведение". На пленке один из агентов КГБ вел диалог со Стариком Хролфом. Синенко внимательно вслушивался в каждое слово.

 
     - Товарищ, Хролф, - предельно интеллигентно говорил агент, - неужели вы не понимаете, насколько серьезно сейчас замешивается каша с ядерным оружием? И это происходит у вас на родине. Почему вы отказываетесь нам помочь?
    - Я ведь объяснил вам, старший лейтенант, я такими делами не занимаюсь. Поймите, я определил для себя совершенно четкие обязательства перед людьми нашего склада во всех странах. Я не могу сделать больше, чем определяют мои полномочия, которые известны любому агенту разведки. Отклонение от них может привести к необратимым последствиям, а Старику Хролфу, как истинному представителю своей нации присущи точность и гарантии.
       - Вы не бедный человек, но...
     - Нет, остановитесь в самом начале! Никаких разговоров о деньгах! Это не тот случай, когда я берусь за работу. Я действительно передаю любую секретную информацию, но этот случай является исключением из правил.
       - Но ведь может начаться война...
     - Мой окончательный ответ - нет, товарищ Иванов. Я повторюсь, это не в моей компетенции. Я свое место знаю хорошо.
     - Разве вас не возмущает то, что рядом с вашим домом строится ракетная база, которая может послужить причиной начала ядерной войны?
      - Строительство ракетной базы на территории ФРГ, рядом с моим домом, как вы говорите, происходит как защитная мера со стороны США от уже давно размещенных на территории Советского Союза ядерных ракет РСД -10, которые могут первыми нанести удар в любой момент.
       - Советский Союз не собирается ни на кого нападать...
    - Я уверен, что и США ни к чему это делать первыми. А так и у вас скоро не будет соблазна.
      - Вы намекаете сейчас на сбитый корейский "Боинг", зашедший в воздушное пространство Советского Союза без разрешения?
       - Я ни на что не намекаю.
       - Мы обязаны обеспечивать безопасность наших граждан.
       - Но ведь это был гражданский лайнер с обычными пассажирами на борту.
       - Простите, но обсуждать этот инцидент мы сейчас не станем.
       - Вот видите, у всех у нас есть предел.
       - Вы хорошо подумали?
       - Хорошо, товарищ Иванов. Мой ответ отрицательный."
       Синенко отключил проигрыватель. Заместитель председателя первого главка встал из-за стола, подошел к окну и посмотрел на небо. Подумав несколько мгновений, он вернулся к столу и нажал кнопку коммутатора. В кабинете тут же появился широкоплечий человек в неприметном сером костюме. Синенко отдал приказ.
       - Следуем плану "Почтальон". Немедленно снимайте журналиста с рейса.




       Глава 1.


       Москва. Аэропорт Шереметьево -2.



  - Ну что, Гена, посетим прекрасную страну Италию, а в частности, чудеснейший город Рим?
       - Вот и сбывается твоя мечта, Виталик.
       - Главное чтобы нас не шарахнули, как корейский боинг.
     - Могут и шарахнуть. Мы ведь вылетаем из "империи зла", как сказал Рей-ган.
       - Мы журналисты, нас бог хранит.
       - Моя жена так не считает.
       - Да, не повезло ее бывшему. Который год он сидит за вольнодумство?
       - Давненько... У нас с Танькой Иришке уже четырнадцать.
      - А Татьяна себе такого же нашла. - Тебя. Женщины всегда выбирают одина-ковых, а потом думают: "Как это я умудрилась наступить на те же грабли?".
       - На женщин давит статистика...
      - По твоему, каждая красивая женщина должна наступить на грабли дважды в жизни? Ты про эту статистику?
       - Тихо ты. Меня тут каждый второй знает.
     - Гена, я тебя знаю больше двадцати лет и тебе всегда и повсюду мерещатся уши. Давай колись, что ты натворил?
       - Ничего такого.
       - Значит другое?
       - Да, Виталик. Другое было.
    - Я так и знал. А ведь ты мне до сих пор не рассказал. Даже после третьей стопочки не говоришь...
       - Это личное.
       - Сложный ты человек, товарищ Горанин.
       - Это правда, друг, это правда...
   Самолет вырулил на взлетную полосу. За окном садилось летнее солнце, вдоль расчерченного бетона полосы мерцали фонарики и указатели для пилотов. Специальный корреспондент популярной программы "Окно в мир" Геннадий Горанин откинулся в кресле и закрыл глаза. Командир борта поприветствовал пассажиров, пожелал хорошего полета и объявил о необходимости пристегнуть ремни. Геннадий это уже сделал, а теперь краем уха слышал, как лязгают застежки на сиденьи у его телеоператора.
  Рев двигателя нарастал, авиалайнер задрожал, предвзлетное волнение  захватило пассажиров. Напряженное ожидание длилось секунды, затем дикий шум, издаваемый турбинами резко поменялся. Он стал стихать. Неожиданно стало понятно, что "ТУ-154" взлетать не будет.
    Геннадий открыл глаза, взглянул в иллюминатор. Ярко освещенное здание аэропорта Шереметьево 2 по прежнему стояло на месте, ровно постриженная трава не двигалась. Впервые за телевизионную карьеру, насчитывающую больше сотни взлетов, самолет сбрасывает обороты моторов на самом старте.
       - Виталик...
       - Да, Гена...
       - Мы не летим.
       - Я вижу.
       - Версии?..
       - Мысли ведут к тому сбитому боингу.
       - Угон самолета?
     - Про угон мы бы поняли только в воздухе, да и захватывать самолет лучше на лету.
     - Наше телевизионное воображение непроизвольно обостряет любые мело-чи.
       - Ты прав, Гена, наверное, просто керосин закончился.
       - Или пилот внезапно решил, что ему пора на пенсию.
       - Сохраняем спокойствие и катапультируемся?
       - Как обычно.
       - Гена, тебе нельзя катапультироваться.
       - Почему?
       - Тебе пятьдесят два скоро.
       - Я крепкий, я же чемпионом Олимпиады, ты забыл?
       - Напомни-ка в каком весе?
       - В тяжелом, в каком еще? Ты меня близко видел?
     - Гена, катапультирующее устройство по инструкции согласно выбрасывать только легкий вес, так что прости, ты остаешься в салоне.
       - А тебя, шкет, инструкция не велит, случайно, выкинуть сразу в космос?
       - Гена, глянь-ка туда...
   Виталик смотрел в иллюминатор на полосу. Там помимо огней аэропорта появился еще мигающий синий огонек, его пульсирующий свет приближался к авиалайнеру. Минуту спустя, мимо "ТУ-154" проехала черная Волга. Народ в салоне взволновался, люди стали перешептываться, две улыбчивые стюардессы предприняли попытки успокоить пассажиров дежурными фразами. Самолет начал разворачиваться. Скорей всего он следовал за невидимым из салона черным автомобилем, который своим ходом указывал путь. Авиалайнер освободил взлетную полосу, съехав на рулежную дорожку.
     Никто не знал, что могло произойти. Возможно в самолете бомба? Люди не сговариваясь, замолчали, мысленно старались найти объяснение экстренной задержки рейса.
    Открыли переднюю дверь. От здания аэропорта к самолету уже стремился передвижной трап. Двигатели постепенно смолкли. Стюардесса присела на корточки и разговаривала с кем-то внизу. Потом она стала искать глазами по салону. Что-то сказав напарнице, она кивнула невидимому человеку снаружи. Совсем рядом приземлился другой огромный авиалайнер и стремительно промчался мимо, взорвав ушные перепонки звуком двигателей, ворвавшимся в открытую дверь. Напарница принесла листы бумаги, обе стюардессы пробежались по ним глазами, потом одновременно взглянули в середину салона.
       Их взгляд остановился на журналистах.
       - Гена, они на нас смотрят? - нервно спросил друг.
       - Да, Виталик.
       - Ну все, накрылась поездочка...
       Стюардесса подошла.
      - Простите, вы Геннадий Горанин, а вы Виталий Лавров? - любезно спросила она.
       - Да, все верно. - ответил Геннадий.
       - А что случилось? - поинтересовался Виталик.
       - Извините, но вам обоим необходимо покинуть борт.
       - В каком смысле?
       - За вами приехали. - шепотом сказала девушка в форме.
       - За нами?! Кто?!
       - Вам лучше самим посмотреть.
       Геннадий и Виталик переглянулись.
       - Гена, что за черт?
       - Я не в курсе, друг.
   - Как они представились? - спросил Геннадий, отстегивая ремень безопас-ности.
       - Так, что лучше выполнить их просьбу, поверьте.
   Горанин поднялся. Люди в салоне стали с интересом рассматривать его и оператора. Виталик выбрался вслед за коллегой, мужчины проследовали вдоль кресел за представительницей "Аэрофлота". К тому времени, как оба журналиста подошли к двери, трап уже вплотную придвинули к самолету. По ступенькам поднимался человек серьезного вида в темной одежде. На верхней платформе они встретились.
     - Здравствуйте, товарищи. Вы Геннадий Горанин и Виталий Лавров? - спро-сил человек.
       - Да, верно.
   - Старший лейтенант Архипов, комитет государственной безопасности. - мужчина показал удостоверение, - Пожалуйста, предъявить документы.
      Репортеры достали паспорта, агент их проверил, сравнил фотографии и лица перед собой.
       - Прошу вас следовать за мной...
       - А что произошло? - спросил Виталик у спины; человек уже сбегал вниз.
     - Дело государственной важности! - через плечо последовал небрежный от-вет.
    В черной "Волге", стоявшей у самолета, был еще водитель. Мужчина за рулем внешним видом очень походил на Архипова, только щурился и совсем не разговаривал. Старший лейтенант пригласил журналистов в машину. Те с тоской взглянули на "ТУ-154", на счастливчиков, что через несколько минут полетят в Рим, затем разместились на заднем сидении "Волги". Двери хлопнули, автомобиль немедленно дернулся с места, молниеносно долетел до здания аэропорта, проскочил мимо, проехал через открытые специально для него ворота и помчался в направлении Москвы.



   Машина свернула на кольцевую дорогу и помчалась по кромке "Большой Москвы" на юго-запад. У Геннадия сразу возникло плохое предчувствие. Не так давно ему приходилось бывать в гостях у молодого советского боксера, у которого он брал интервью. Тот жил в районе Москвы под названием Ясенево. Они как раз тогда шутили между собой, что дом находится прямо под крылом у секретной службы. Неужели сейчас их пригласят в другие гости? В гости к кому не захотел бы заглянуть ни один человек в Советском Союзе.
  Опасения журналиста оправдались, автомобиль остановился у ничем не примечательного трехэтажного здания, похожего на обычную школу, только тут стояли у дверей две черные "Волги", а от самого места веяло чем-то тяжелым и чужеродным, не вписывающимся в общий фон стандартного района Москвы. Горанин и Лавров переглянулись, мол, "понимаешь куда мы попали?", оба заметили друг в друге нарастающее волнение и поняли, что оба они в курсе.
   Архипов повел журналистов за собой по внушающим трепет коридорам, пронизанным жуткой тишиной, не предвещающей ничего хорошего. Они поднялись по лестнице на второй этаж, не встретив никого на своем пути. Тем не менее, ощущение того, что в здании есть люди, ни на секунду не покидало телеведущего и его оператора. Старший лейтенант остановился перед дверью на которой не было никаких опознавательных табличек, только пластмассовый квадратик с номером 11.
   Журналисты одновременно почувствовали как на их голове зашевелились волосы. Геннадий впервые в жизни непроизвольно ощутил холод, расползающийся по позвоночнику. Виталик молчал, его вечно непрекращающийся поток шуток нашел таки препятствие и прервался. "Сюда так просто не попадают" - подумали репортеры - "За этой дверью находится человек, который может изменить их жизнь в два счета, если ему не понравится хотя бы один взгляд. Без сомнения у него должен был быть высокий чин в разведке, раз по его приказу остановили самолет иностранной авиакомпании.
   На данный момент помимо напряженной обстановке в Афганистане, после того как две недели назад в советском воздушном пространстве истребителем ПВО был сбит корейский "Боинг-747", до предела накалились отношения между СССР и США, что привело к еще большей гонке вооружений. Что могло понадобиться КГБ от простых журналистов пока оставалось загадкой, но любой из них предпочел бы не появляться в этих мрачных, внушающих холодный ужас стенах никогда.
    Внезапно из соседней двери появился высокий молодой человек. Архипов кивнул ему на Лаврова. Молодой человек бросил на оператора пристальный взгляд.
       - Вы Лавров? - без оттенка в голосе уточнил он.
       - Да, я Лавров. - дрогнувшим голосом ответил Виталик.
       - Прошу за мной. - молодой человек указал на дверь из которой вышел сам.
       Виталик с тревогой взглянул на Геннадия и повиновался.
       Архипов постучался в кабинет номер 11, вошел, доложил о госте.
       - Приглашайте... - послышался жесткий сухой голос из-за двери.
  Старший лейтенант приоткрыл дверь и кивком головы позвал репортера пройти в кабинет. Геннадий последовал требованию. Перед ним за столом сидел чрезвычайно строгого вида мужчина лет пятидесяти в темном костюме и очках. Выглядел он немного измученным, но сила и власть этого человека невидимыми лучами пронизывали кабинет. Горанин отметил про себя аскетичность и простоту интерьера кабинета: деревянный стол, стены обшиты деревянными панелями, ничто не бросается в глаза кроме портрета нынешнего генерального секретаря СССР Юрия Владимировича Андропова, пристально глядящего на вошедших со стены.
    - Здравствуйте, товарищ Горанин. - человек вышел из-за стола и мужчины пожали руки. Архипов встал на расстоянии реагирования. - Прошу вас, присаживайтесь. Извините, что пришлось пойти на крайние меры.
       Геннадий не знал, что ему и думать, он занял место на стуле.
    - К сожалению, вы пропустите поездку в Рим... Если, конечно, согласитесь послужить во благо советского народа. - продолжил властный человек.
       - Готов сделать все возможное... - осторожно сказал Геннадий.
       Мужчина смерил Горанина взглядом.
    - Я знаю, товарищ Горанин, что вы не в полной мере разделяете взгляды Коммунистической Партии Советского Союза. Я видел ваши репортажи из других стран и вполне себе могу понять направление мысли, едва уловимо проскальзывающее в телевизионном материале вашей программы. Но вы не беспокойтесь, нам необходимы люди, способные смотреть на происходящее в мире непредвзято, с другой, так сказать, стороны...
   Геннадий представил себя клеточкой под микроскопом. Наверняка этот человек внимательно изучил его досье, а судя по всему, еще и нашел время проанализировать последние репортажи. Соответственно, жизнь Геннадия Горанина сейчас могла повернуться самым непредсказуемым образом. Виталик просто оператор, он не писал тех пропитанных духом свободы текстов. Необходимо только понять, что означает послужить советскому народу и что ждет Горанина тогда, когда он выполнит свой долг перед отечеством.
      - Сейчас довольно поздний час уже... - мужчина посмотрел на часы на руке, - Я не хотел бы вас задерживать. Я только хотел взглянуть на вас лично и спросить еще раз, готовы ли вы отложить все дела и помочь Родине и Коммунистической Партии?
    - Несомненно, товарищ.. - ответил Геннадий, - но в чем именно мы можем оказать помощь?
    - Зовите меня товарищем Митровым. Больше вам обо мне ничего знать не требуется. Если я информирован правильно, вы, товарищ Горанин, знакомы лично с Вольфгангом Леманном...
       Геннадий прикинул, какой оттенок может нести его знакомство с немецким премьером, но не нашел в нем ничего негативного.
   - Это правда, я познакомился с ним когда был направлен телеканалом в командировку в ГДР в семидесятых.
       - Какие у вас с этим человеком отношения сейчас?
   - Я могу назвать их дружественными. - с сомнением, но все же ответил Геннадий, - ...потом мы случайно увиделись в Польше, три года назад в восьмидесятом я направил ему поздравительное письмо, когда узнал, что Леманн избран в земельный парламент от партии зеленых земли Баден-Вюртемберг.
       - Здорово, что вы это мне сейчас сказали.
       - Почему? - с опаской спросил Горанин.
    - Я проникся к вам доверием. - человек пристально смотрел на журналиста, отчего тому становилось все больше не по себе.
       - Спасибо.
      - Первым делом давайте договоримся, что все, что тут будет сказано - не для прессы.
       - Я понимаю. - ответил Геннадий.
   - Итак, - перешел к делу Митров, - для начала внесем ясность. Как было сказано ранее и подтверждено вами, вы имеете дружественную связь с  Вольфгангом Леманном...
       - Это так...
      - В связи с последними событиями, как вы знаете, США и НАТО настроены против Советского Союза весьма враждебно, и это еще мягко сказано. Гонка вооружений набирает темп с невероятной скоростью. Так вот, по последним сведениям нашей разведки над мирным населением СССР в кратчайшие сроки может нависнуть смертельная угроза.
       - Что вы имеете ввиду?
    - Я имею ввиду баллистические ядерные ракеты средней дальности "Пер-шинг 2", которые НАТО собирается разместить на территории ФРГ. До Москвы такая ракета может долететь максимум за пятнадцать минут. Никакая система противовоздушной обороны Советского Союза не в состоянии предотвратить удар этих ракет. Уникальная система самонаведения на цель позволяет ракете нанести максимально точное попадание. Мы просто не успеем ничего сделать. Несколько десятков таких смертоносных стрел позволят американцам стереть наши главные города за считанные минуты. Конституция ФРГ запрещает иметь ядерное оружие, поэтому, в случае размещения на их территории, именно Америка будет иметь над ракетами полный контроль. Батареи ракет "Першинг -2" будут иметь возможность развертываться мобильно в непредсказуемых местах, что существенно понижает их уязвимость в случае войны. Американская военная база уже строится у северного подножия горного массива Швабский Альб близ города Швебиш-Гмюнд земли Баден-Вюртемберг, который в свою очередь подчинен административному округу Штутгарт и, соответственно, находится в пятидесяти километрах от города Штутгарт.
    При слове Штутгарт, прозвучавшем дважды сердце Геннадия екнуло. Прош-лое возвращалось. Сердце чувствовало, что это время скоро настанет.
       Митров продолжал:
   - Как вы знаете, ФРГ входит в НАТО, стало быть Леманну нет дела до пожеланий Советского Союза. Собственно, и не секрет, что на него производится давление со стороны США. Соответственно, мирно попросить главу парламента земли Баден-Вюртемберг о запрете на размещение ракетных комплексов мы возможности не имеем. Ситуация почти критическая, необходимо искать любые варианты воздействия, если мы не хотим довести дело до необратимых последствий. Под такими последствиями я подразумеваю, опять же повторяю - не для прессы - начало военных действий. А война действительно может начаться.
       - Я вас понял, товарищ Митров. Что зависит в данном случае от меня?
  - Ваша задача довольно простая, - встретиться с Леманном лично в неформальной обстановке и показать ему кое-какие документы.
       - Могу я узнать, что это за документы?
    - С глубоким сожалением вынужден предупредить, что скорее всего после прочтения премьером Леманном этих компроментирующих материалов ваши с ним дружеские отношения закончатся. Мне жаль, но ваш долг советского гражданина поступить так на благо Родины. Мы уверены, что документы, которые вы передадите повлияют на строительство базы.
       - Я понял.
   Твердый ком подступил к горлу Геннадия, но журналист постарался выглядеть спокойным, будто его не тронуло сказанное.
       - А какое отношение к этому имеет мой коллега Лавров? - спросил он.
       - Он полетит с вами ради липового репортажа, который вам предстоит снять в Штутгарте.
       - Репортаж для отвода глаз?
       - Конечно. Вы же из Советского Союза. Наверняка за вами будут следить.
       - На какую тему снимать?
   - Вы же профессионал. Найдите там какую-нибудь сенсацию и сделайте репортаж. С редактором вашей программы мы уже обсудили внезапные перемены в вашем графике. Генеральный директор Гостелерадио тоже  предупрежден. Все строго конфиденциально.
       - Когда вылет?
       - Завтра днем.
      - Где сами документы?
    - Вам передаст их специальный человек в Штутгарте. Вы должны будете с ним встретиться во второй день пребывания в ФРГ.
       - А в первый день что?
  - Погуляйте, поищите места для съемки, делайте что хотите, главное создавайте непринужденный вид для тех, кто будет вас пасти. Лавров не должен знать об истинной причине вашего пребывания в Штутгарте.
       Митров достал бумажный пакет и подвинул через стол Горанину.
     - Здесь вы найдете подробные инструкции как связаться с нашим агентом и некоторые инструкции об элементарной осторожности. У вас ночь, на то, чтобы изучить все внимательнейшим образом, выучить пароль, а потом аккуратно сжечь каждый лист.
       - Ночь? У меня жена и дочь дома, как мне учить пароли в тайне от них?
      - Просто не говорите, что у вас секретные документы. Молча садитесь в кух-не и учите, как в школе перед экзаменом, от которого зависит ваша итоговая оценка. Не надо стараться быть сверхчеловеком. Это ни к чему. Разведчик, это в первую очередь внимательный и ответственный человек, способный быстро соображать в трудной ситуации и находить верное решение.
       Геннадий помял лоб.
       - А я наивный думал, что уроки позади.
     - Учиться никогда не поздно, товарищ Горанин. Машина вас ждет у входа в здание. Если вопросов нет, то на этом все. Билеты в Штутгарт для вас и Лаврова будут ждать вас завтра в аэропорту.
       Митров протянул руку, показывая что встреча окончена.



      Геннадию дали понять, что оператора ждать не стоит, посадили в автомобиль и подвезли до дома.
  Татьяна Горанина вытирала посуду. Во входной двери послышался звук ключей, открывающих замок. На пороге появился муж.
       - Не поняла...
       - Завтра лечу, поменялось все.
       - А где багаж?
       - В камере хранения в аэропорту оставил.
       - Рейс отменили?
       - Нет, командировку перенесли в ФРГ.
       - Почему?
     - Тань, можно я сначала домой зайду, а потом ты задашь все вопросы, кото-рые накопились за мое долгое отсутствие?
       - Ты злой? Что случилось?
       - Так... Дружба рушится. Ириша спит?
       - Да, легла пораньше. Я тоже уже собираюсь скоро ложиться.
   - Хорошо. Меня не жди. Нужно за ночь успеть подготовиться к новому репортажу.
       - Как скажешь.
     Геннадий знал, что Тане он в свое время понравился за рассудительность и настоящее мужское плечо, которого ей не хватало в трудные времена. После золота на Олимпиаде в Мельбурне в 1956-м году его пригласили на телевидение сначала в спортивную программу, а потом соавтором в популярную аналитическую программу. Затем он перешел в нынешнюю передачу с возможностью ездить по свету. На съемку в одну из телепередач пришла невероятно красивая, но грустная девушка, которая одиноко сидела в кафе телецентра, пока в студии достраивали декорации. Там в кафе они и познакомились. После того, как Таня рассказала Геннадию свою историю, тот проникся к девушке сначала теплом, а потом, замечая обоюдное влечение, и более высоким чувством. Он прямо спросил Таню, что та думает об их встрече, услышал положительные слова и тогда не стал долго думать и предложил ей пожениться. Вскоре на свет появилась Ира.
  Сильный крепкий высокий Геннадий и красавица Таня. Они прекрасно дополняли друг друга как внешне, так и внутренне, но с возрастом Татьяна стала более раздражительной, как-будто она не успела пережить "ту" свою  историю, и в самые неподходящие моменты волнения прошлого иногда могли возвращаться, нарушая и без того не самую спокойную жизнь, связанную со свободными темами телеэфира. Таня была убеждена, что рано или поздно вольнолюбивые взгляды оборачиваются бедой, беспокойство по этому поводу никогда не покидало жену.



    Жена приняла душ и ушла спать. Геннадий взял с собой чашку чая и закрылся в кабинете. Он открыл пакет, данный Митровым и стал изучать содержимое. Вот уж никогда Геннадий Горанин не мог предположить, что его втянут в историю с паролями, явками и прочими атрибутами шпионской деятельности. Факт того, что придется объясняться с Леманном на неприятную тему, разливался ядом в груди.
      Но было еще кое-что поважнее. Штутгарт.
    Геннадий подошел к полке с призами, выигранными за спортивную карьеру. Открыв стеклянную дверцу, он отодвинул тот самый пояс за первое место, когда в финале он нокаутировал американского боксера, и достал спрятанный за ним кубок, взятый еще за свой первый юношеский бой. Русская "Гора" - так его тогда прозвали, - неудачно повредил предплечье, но все же выиграл бой при помощи простой комбинации ударов, которую его потом много раз просили продемонстрировать в спортивных секциях и который он к радости поклонников повторил на Олимпиаде 1956-го. Геннадий снял верхнюю часть с кубка и вынул оттуда ключ от ящика в столе. Замок привычно щелкнул, Горанин выдвинул ящик и достал из него книгу "Война и мир", подаренную ему Оделией восемнадцать лет назад. В книге находились письма, пришедшие от нее в редакцию программы. Всего три письма. Восемнадцать лет назад Оделия приехала из Штутгарта в Москву будучи студенткой вместе с такими же молодыми ребятами из ФРГ подержать своих на чемпионате Европы по фигурному катанию проходившему в 1965 году в СССР.  Это было за два года до Тани. Они увидели друг друга на соревнованиях, познакомились и сблизились. Оделия пробыла в Москве месяц, потом уехала домой, а спустя шестнадцать лет написала, что у Геннадия есть сын. Она назвала мальчика Клосом. Это известие пришло тогда, когда Геннадий был давно женат на Татьяне, Ире тогда уже исполнилось четырнадцать. Оделия писала, что видела Геннадия в новостях по телевизору, когда тот приезжал в Штутгарт, но сама встретится с ним не смогла, так сильно болела в тот год. Она жалела о том, что не знала о смене телепрограммы и написала о рождении Клоса в редакцию спортивной программы, где Геннадий уже не работал на тот момент. Письмо потерялось. А потом она узнала, что Геннадий женат и у него родилась дочь. На тот момент у Оделии был рядом человек, который ее любил и был готов принять ее с ребенком, поэтому она решила молчать. Эбнер, - муж Оделии через шестнадцать лет погиб в дорожно транспортном происшествии. Тогда ей было очень трудно и она снова написала письмо в Москву, не рассчитывая, что то дойдет до адресата. Но иностранные письма читались Гораниным в первую очередь, так он узнал правду. На конверте с красивой маркой был адрес Оделии в Штутгарте. Это письмо перевернуло внутренний мир Геннадия, но бросаться очертя голову спустя шестнадцать лет в ФРГ он не стал. Потом пришло второе письмо, где говорилось, что Клос часто спрашивает о настоящем отце и оттого, что Оделия не раскрывает его имени отношение к матери становится с его стороны все холодней. Третье письмо было теплым, в нем говорилось о том, что у Клоса появилась Лили и он ходит счастливый. А последнее - четвертое письмо было написано уже не Оделией, а самой Лили - девушкой Клоса. Возлюбленная сына опасалась за его жизнь. По ее словам Клос отстранился от матери, совсем потерял голову и связался с союзниками "Красных бригад" - печально известной леворадикальной террористической организацией, насчитывающей уже третье поколение и сменившей в ФРГ характер действий предшественников, занимавшихся освобождением своих заключенных под стражу товарищей, в сторону спланированный вооруженных нападений на крупных политиков и бизнесменов. Само название организации в ФРГ: "Фракция Красной Армии", наглядно говорило о том, откуда молодые террористы брали идеи. Для Геннадия прочтение последнего письма послужило настоящим ударом.
     Геннадий еще раз перечитал письмо Лили. Девушка недавно разговаривала по душам с Оделией и узнала правду об отце Клоса. Она ни на что не надеялась, но просила Геннадия Горанина хоть иногда вспоминать о том, что у него есть сын.
     Журналист размял руками шею, встал, потянул руки. Мышцы стали уже не те, что раньше, в лучшие годы спортивной карьеры. Но физическая память  боксерских навыков иногда так и просила что-нибудь стукнуть. Горанин оглядел кабинет, тут ничто не подходило под грушу.
        - Надо будет записаться в зал... - сказал он сам себе.




       Глава 2.


       Виталик уже был в аэропорту. Телевизионное оборудование вчера улетело в Рим, а сегодня утром вернулось обратным рейсом. Нужно было его опознать, проверить, заполнить несколько документов, подтверждающих принадлежность. Перед этим сумку с видеокамерой проверяли, что тоже заняло время.
       - Здорово, Виталик.
       - Привет, Гена.
       - Все хорошо?
       - Ага. Как у тебя, все нормально?
       - Справимся.
       - Мне лучше у тебя не спрашивать подробности вчерашней встречи, да?
       - Да. Делай свое дело. Обычный репортаж, только вместо Рима Штутгарт.
       - Ясно. А по приезду?
       - Волноваться не о чем.
       Горанин взглянул на часы.
       - Мне нужно в одно место. - сказал он.
       - Давай иди. Оставь сумку мне. - ответил оператор.
       - Да все в порядке, пригодится...
       - Как знаешь, друг.



      Архипов умывался и рассматривал лицо в зеркале, когда Геннадий появился в уборной.
       - Все в порядке? - спросил старший лейтенант.
       - Да, только я не сжег бумаги, которые мне дали ночью.
       - Негде было сжечь?
       - Да, у меня квартира без камина.
       - Принесли?
       - Да, с собой.
       - Хорошо, оставьте мне.
       Геннадий вытащил пакет и отдал Архипову.
      - Вот ваши с Лавровым билеты до Штутгарта. - старший лейтенант протянул конверт.
       - Благодарю.
       - Все запомнили?
       - Да.
   - Превосходно. Тогда до новых встреч, как вы говорите в телевизоре. Как связаться с Москвой вы знаете. Немецкий и английский языки вы знаете. Что ж, удачи. От вас зависит мирное будущее советского народа, помните об этом.
       - Будем стараться.
       Архипов взял пакет и вышел.
      Горанин посмотрел в зеркало. Он подумал о том, что лет этак тридцать назад юноша в отражении был бы счастлив исполнить такое поручение, а сейчас... А что сейчас?.. Сейчас у него две семьи в разных странах, и как тут быть один бог знает.

      
      
       - Ну что, Виталик, дубль два?
       - На этот раз, Гена, давай взлетим с одного дубля...
       - Виталик.
       - Чего, Гена?
       - Что-то ты не шутишь, как обычно.
       - Когда приземлимся, тогда буду шутить.
   Пассажиры в салоне самолета отличались от вчерашних. Если тогда люди говорили на итальянском и Геннадий мало что мог понять, то сейчас повсеместно звучала немецкая речь, которой он владел довольно неплохо. Могло показаться странным, что граждане ФРГ не обсуждали политику. Обычные люди, - они говорили о впечатлениях от Москвы, о насущных домашних делах, и на прочие общечеловеческие темы. Люди живут с надеждой о мирном небе над головой. Что ж, если Геннадий Горанин как-то сможет повлиять на предотвращение войны, то он готов.
    Конструкция самолета предполагала два ряда, идущие вдоль салона, по три кресла. Между рядами проход. Вскоре появился и сосед журналистов, - седовласый низенький пожилой мужчина.
       - Ищу место "17-C". - сказал старик на немецком, подойдя.
   - Вы правильно пришли, значит это ваше место. - Геннадий показал на сиденье, находящееся рядом с ним.
       - Благодарю вас! - улыбнулся старик, - О, вы говорите на немецком!
       - Довольно хорошо. Люблю изучать иностранные языки.
       Старик сунул рюкзак в отделение для ручной клади над головами.
    - Как здорово. Мне иногда перед полетом так нужно с кем-нибудь поговорить, знаете, годы берут свое и нервы становятся уже не те. Но я не настаиваю, возможно вам необходимо побыть в тишине...
      - Что вы, напротив, я с удовольствием размял бы свой немецкий, для меня это удача. К тому же вряд ли на борту самолета удастся побыть в тишине.
       - Это хороший самолет. Хорошая авиакомпания.
       Старик ловко опустился в кресло, пристегнулся.
       - Согласен. Мне есть с чем сравнивать.
       - Часто летаете по миру?
       - Да, частенько, я журналист.
       - О, вас показывают по телевидению?
       - Показывают. - вздохнул Геннадий.
       - Скандальный журналист раз вздыхаете? - прищурился старик.
       - По-разному бывает.
       - Значит вам не нравится то, что делается у вас на родине...
       - Я бы не хотел обсуждать это.
     - Простите, иногда я бестактен. Все потому, что у нас разный менталитет и трудно задать правильный вопрос.
       - Все в порядке.
       - Вы бывали в Штутгарте?
       - Да, замечательный город.
       - Рад, что вам в нем понравилось. Будете снимать репортаж?
       - Да.
       - О чем, если не секрет.
       - На произвольную тему. Посмотрим по ситуации.
       - А это ваш начальник? - немец показал на Лаврова.
       - Виталик? - усмехнулся Геннадий, - Нет, это оператор программы.
       - А! Понятно. Как все просто.
       - Если бы...
       - Трудно снимать? Освещение не такое как в СССР? - пошутил сосед.
       - Да нет, освещение то же.
       - Но вас что-то беспокоит...
       - Дела давно минувших дней, предания старины глубокой...
       - Извините, не совсем понял, что вы имеете ввиду...
       - Это Пушкин, наш русский менталитет. - с гордостью ответил Горанин.
       - Понятно. Мое имя Хролф. - немец подал руку.
       - Геннадий. - журналист протянул свою.




   Бенедикта Шрайер вышла с однокурсницами из здания факультета теле-видения и бодро зашагала с подружками по аллее, наслаждаясь первыми днями учебы четвертого курса и теплыми осенними солнечными деньками. Подружки трепались о мальчиках, о том, что новый учебный год расставит все по местам,  о том, что былое решено оставить в прошлом году, новые знакомства и новая жизнь ждала каждую из них. Только Бенедикта, как обычно, скупилась на слова, ее замкнутость и робость в шумной компании стали давно привычны среди друзей, те любили Бенедикту больше за ум и неординарные творческие решения и поступки. Несомненно, на факультете именно у нее был самый большой талант, именно она снимала самые актуальные репортажи, смелость ее слова чаще других привлекала полицию и каналы новостей, возможно поэтому, - думали друзья, - она и держится всегда на расстоянии.
    На деле все обстояло для Бенедикты гораздо хуже. В действительности, ей приходилось быть такой, какой она нужна была ЦРУ - умной, набирающей силу в средствах массовой информации целеустремленной двадцати двухлетней красоткой, не высовывающейся ради карьеры дальше чем нужно. В обмен на это, американское правительство гарантировало позаботится о матери Бенедикты, которую перевезли из их родного Юг-Сайда штат Иллинойс в Чикаго. Финансирование обучения и переезд Бенедикты по программе обмена студентами в Штутрарт также было инициировано ЦРУ, что для девушки решило сразу две проблемы: лихое воровское прошлое, приведшее к сложностями с законом и оплату неким фондом лечения у матери лимфомы в престижном чикагском медицинском центре, куда ту, по словам одного из агентов, недавно отправили, что подтверждало написанное рукой матери письмо.
   Бенедикта иногда выполняла для ЦРУ несложные задания, вроде слежки, проникновения в дома с целью достать документы или нужные сведения. Девушка о городе и многих его жителях знала столько, что материала хватило бы на тысячу часов пленки, но все в этом мире имело свой баланс, что Бенедикта поняла еще в детстве, когда однажды отец не вернулся домой.
      Сейчас из прежней жизни у Бенедикты не осталось почти никого.
    Этот человек всегда выглядел одинаково, когда желал встретиться. Аккурат-но зачесанные назад черные волосы средней длины, начищенные лакированные туфли, книга Гете в руках. Сейчас он сидел на лавочке, зная когда у Бенедикты заканчиваются занятия и где она обычно ходит. Его звали Гоц. Именно этот неприятный сухой и требовательный агент ЦРУ передавал Бенедикте информацию о ее новых заданиях.
  Бенедикта быстро сочинила предлог для подружек и отделилась от них. Девушка подошла к мужчине, присела рядом и стала рыться в сумочке. Мужчина тут же озвучил новые требования конторы.
   - Сегодня предположительно около восьми вечера, не раньше, в отель "Европа" прибудут два подозрительных журналиста из СССР. Здесь в книге их фотографии, имена. Мы не знаем, что у них за задание, но, очевидно, оно важно для русских, иначе этих двоих не сняли бы вчера вечером с одного самолета и не направили в Штутрарт на другом. В Лэнгли предполагают, что их приезд может быть связан непосредственно с нашей строящейся ракетной базой, откуда произошла утечка информации. Предположительно, они захотят встретиться с премьером Леманном, который пробудет в Штутгарте в течении трех дней, пока, согласно графику, не улетит в Вашингтон. Наша главная задача воспрепятствовать журналистам выйти на контакт с Леманном. Горанин - это фамилия телеведущего - лично знаком с премьером, скорей всего он и попытается добиться встречи. Ваша личная задача сблизиться с Гораниным любыми способами, выяснить есть ли у него что-то, что может послужить рычагом давления на премьера. Есть предположение, что наш специальный агент Роберт О'Райли, недавно исчезнувший без следа, переметнулся на сторону русских. Если эта информация верна, тогда советский телеведущий привезет компроментирующие генерала МакКинли и премьера Леманна документы. В этом случае, мы должны их достать.
       - А второй?
      - Лавров, - оператор. Темная лошадка, пока проверяем, но скорей всего прос-то коллега Горанина. Этакий развязный балагур, любящий выпивку и женщин. Его мы возьмем на себя, но ваша помощь тоже потребуется.
   - Три дня делать все, чтобы Горанин не попал с документами на прием к Леманну.
       - Правильно. Вы появитесь в подходящий момент и Горанин сам с вами пой-дет на контакт.
       - Каким образом?
       - Вы ведь занимаетесь тем же делом, что и он, - снимаете репортажи.



    Международный аэропорт города Штутгарта принял "Боинг-737". Пассажи-ров собрал возле трапа красивый стеклянный автобус и повез к построенному еще до войны зданию аэровокзала.
      Журналисты прошли паспортный контроль, потом переместились в зал прие-ма багажа. Последний человек с московского рейса забрал чемодан с транспортной ленты и покинул помещение. Русские журналисты своих вещей так и не дождались.
       - Что за дела?
       - Нет наших чемоданов, Виталик.
       - Аппаратуры тоже нет, Гена!
       - Версии?..
       - Я был уверен, что немцы надежные ребята.
       - Я тоже думал, что у них такие вещи проходят без сбоев.
       - Как оказалось, и они могут потерять иностранный багаж.
       - Что-то здесь не так.
       - Это точно. Только у нас двоих пропал багаж.
       - Ты документы все с собой взял?
       - Конечно. А ты?
    - Я тоже. И деньги. А вот одеваться, если не найдем чемоданы, будет не во что.
       - А тут попрохладнее, чем в Москве.
       - Горы рядом... Пойдем-ка выясним что к чему.
       - Камеру надо в любом случае найти, иначе нам тут нечего делать..
   Представительница авиакомпании "Люфтганза" широко улыбалась. Но эта улыбка быстро покинула лицо девушки, когда та узнала о случившемся. По выражению ее глаз стало понятно, что это происшествие первое в ее практике. Девушка стала звонить по внутренней линии, через несколько минут для решения проблемы подошел взмокший высокий худой мужчина в очках. Геннадий объяснил тому ситуацию. Мужчина взглянул на паспорта и билеты, подвинул лучезарную девушку за стойкой и стал сам звонить в багажное отделение. Растерянный взгляд последнего говорил о том, что в ближайшее время загадку с пропажей не решить. Мужчина повесил трубку.
      - Мы приносим свои извинения, - обратился он к журналистам, - но пока нам не удается выяснить, куда делись ваши вещи. По нашим данным, никаких сбоев в погрузке и выгрузке багажа отмечено не было как в Москве, так и здесь в аэропорту. Расследование займет некоторое время, но я рекомендую вам не откладывать и сразу пройти заполнить бланк о содержимом вашего багажа, а так же оценить его стоимость.
     - Но что могло произойти? У вас ведь бывали похожие ситуации? - спросил Геннадий.
      - Как правило, в большинстве случаев кто-то из пассажиров по ошибке берет не свой чемодан, а когда обнаруживает содержимое, то возвращает его в аэропорт.
     - В обмен на свое. Но в таком случае, на транспортере должен был остаться чей-то чемодан.
      - Даже два чемодана: мой и моего коллеги. - Геннадий показал на Виталика, с трудом понимающего разговор.
       - Я понимаю ваше беспокойство, другого багажа действительно не осталось, но могу вас заверить, что у немецких граждан не принято воровство. Штутгарт довольно благополучный город, здесь живут законопослушные граждане.
    - Не сомневаюсь, что это так. Но мы советские репортеры и у нас пропало оборудование для съемки телепрограммы. Для нас это катастрофа.
  - Я понимаю. Еще раз приношу извинения, я гарантирую вам, что расследование начнется незамедлительно. Уверен, мы найдем ваш багаж в кратчайшие сроки. Люфтганза" - одна из самых надежных авиакомпаний в мире.
   Горанин и Лавров проследовали за девушкой в специальное помещение и заполнили необходимые бумаги. Авиакомпания предоставила такси. Спустя сорок минут, машина доставила журналистов в гостиницу.



    Из окна открывался прекрасный вид на небольшой парк. Между ним и оте-лем проходила дорога, которая вела к площади. Воздух здесь был и правда прохладнее. Прошло больше двух часов, на небе образовался красивый закат. Геннадий и Виталик по очереди приняли душ и посмотрели телевизор. В Штутгарте по телевизору запросто показывали запись концерта группы "Бонни М", оторваться от экрана было невозможно. Наконец, позвонили из "Люфтганзы".
     - К сожалению, ваш багаж не найден. Мы приносим свои извинения и про-сим назначить удобное для вас время, чтобы наш представитель смог приехать и возместить ущерб.
       - Но что могло произойти? - негодовал Геннадий.
       - Мы предполагаем, что ошибка произошла в Москве.
      - Скажите, может ли ваш представитель приехать сегодня? Для нас это очень важно.
   - Боюсь, что только завтра. Это требует разрешения определенного лица, рабочий день которого на сегодня окончен.
       - Вашу мать! - не выдержал Геннадий, переходя на родной язык.
       - Извините, вы не могли бы повторить? - попросили на том конце.
       - Во сколько начинается завтра рабочий день у этого лица?
       - В девять утра.
       - В девять двадцать мы ждем в отеле по оставленному вам адресу.
       - Хорошо. Еще раз сожалеем.
       Геннадий повесил трубку.
       - Виталик, не хочешь погулять?
       - Нет, завтра погуляю. Хочу концерт досмотреть.
       - Ну как знаешь, а я пройдусь.
       - Давай. Аккуратней там, в этой варварской стране.
       - Хорошо. И ты незнакомым людям не открывай.
       - Как скажешь, босс.
      Геннадий еще раз посмотрел карту Штутгарта, положил ее в карман и вышел из отеля. Ветерок дул приятный, казалось в нем содержались даже пылинки снега, чего на самом деле быть не могло, так как осень только начиналась. Никаких скрытых взглядов шпионов Геннадий не заметил и не почувствовал. Здание парламента он решил на всякий случай сегодня обойти стороной, поэтому побрел окольными путями в направлении дома Оделии.




       Глава 4.


    Дом Оделии Шульц находился в северной части Штутгарта. Одноэтажный, типичный, простой, с небольшой лужайкой и низким заборчиком. Сама Оделия еще не вернулась с работы, Клос перебирал в гараже старенький, едва дышащий мотоцикл, найденный на свалке.
       - Клос! - послышался низкий голос с улицы. - Ты в гараже?
       Клос вытер руки от масла и приподнялся.
       - Да! Открыто!
    Отто и Ульрик вошли через калитку. Отто - двадцати семилетний крепыш с красным лицом и шеей, Ульрик - пониже, с рыжими волосами и бровями, с вечно бегающими беспокойными глазками.
       - Ты один?
       - Да, мама на работе, Лили сегодня у себя дома.
       - Это хорошо.
       Парни крепко пожали руки. Отто остался в гараже, а Ульрик снаружи.
  - Ну что, Клос, ты готов к настоящему заданию? Готов доказать твою преданность Фракции Красной Армии? - спросил Отто.
   Клос посмотрел в глаза Отто и увидел огонь настоящего фанатика, не останавливающегося ни перед чем. Вот чего всегда не хватало Клосу Шульцу, этой силы, твердости, уверенности в своих убеждениях, своей правоте. У Эбнера - его отчима - не смотря на возраст не хватало всех этих качеств, которые просвечивали насквозь Отто. Восемнадцатилетний Клос восхищался своим наставником и гордился дружбой с ним.
       - Сегодня? Что надо делать?
     - Есть один человек, возомнивший себя королем мира. Его нужно проучить как следует. Ты ведь давно ждал такого случая!
       - Я должен его убрать?
       Отто засмеялся.
     - Нет дружище, тебе еще рано заниматься такими вещами. Его надо просто хорошенько припугнуть.
       - Хорошо. Как я это сделаю и где его дом?
     - Я все тебе подробно расскажу, не переживай. - довольно ухмыльнулся От-то.
   Со стороны улицы послышался тихий короткий свист. Это Ульрик подал условный сигнал, сообщающий, что они не одни. Вскоре, озираясь за спину, воровской походкой подошел и он сам.
       - Кто там? - тихо спросил Отто.
       - Мужик какой-то пришел, в окна заглядывает украдкой.
       - К нам в окна? - напрягся Клос.
       - Да, странный мужик, темно уже конечно, но вроде на немца не похож.
       - Я ему сейчас устрою! - Клос схватил молоток.
     - Тихо, парень. - осадил его Отто, - сначала глянь, может ты его знаешь, не кипятись. Передо мной гарцевать не надо, я и так верю, что ты можешь быть жестким. Но бросаться на первого встречного не стоит.
   Клос прошмыгнул за домом и, сумев остаться незамеченным, поглядел на чужака. Затем парень вернулся.
       - Ну, кто там? - спросил Отто.
       - Я его не знаю.
       - Ульрик, что думаешь?
       - Этот не из полиции.
       - Все-равно лучше побыть в гараже.
    - Мама скоро придет. Вам нельзя тут долго оставаться, знаете ведь как она относится.
       - Мама это святое, ее нельзя беспокоить. - сказал Ульрик.
       Отто почесал затылок.
       - Ладно. Я пойду быстро узнаю, что там за черт ходит.
    Отто подошел к заборчику и стал так, чтобы незнакомец его хорошо видел. Крепкий мужчина, иностранной внешности, выглядящий явно моложе своих лет несмело глядел издалека, не решаясь подойти. Отто сразу же почувствовал себя главным.
       - Вы кого-то ищите? - крикнул парень.
       Незнакомец не шевелился.
       - Эй! Вы говорите по немецки?
     Человек помялся, помассировал пальцами ладонь. Наконец, довольно спокой-но ответил:
       - Говорю...
      - Ну надо же, у вас есть язык! И уши тоже есть. Так чего вы не отвечаете? Я же спросил: вы кого-то ищите?
  Внезапно для Отто мужчина стал подходить так, как-будто до этого он набирался смелости, и набрался таки ее. Иностранец подошел совсем близко.
       - Ты Клос? - вдруг спросил он.
     Отто почувствовал силу вопроса, но расшифровать не смог. Но ему стало не по себе от тайны в глубоких глазах чужака.
       - Нет, я не Клос.
       - Но ведь он здесь живет?
       - Зачем он вам?
       - Не волнуйся, мы с ним давние знакомые.
       - Настолько давние, что вы забыли где его дом? - подошел Ульрик.
       - Ульрик не вмешивайся. - приказал Отто.
       - А тебя как зовут? - спросил иностранец.
       - Отто.
       - Я кое-что знаю о тебе, Отто...
       - Серьезно? И что же?
     - Что ты промываешь Клосу мозги. И я думаю раз ты здесь, значит и Клос тоже где-то тут. Или ты ходишь на его частной территории, пока нет хозяев?
       - А вы что из полиции? - Ульрик подошел вплотную к заборчику, за которым стоял мужчина.
      - Нет, не переживай, я не из полиции. Но вот что я вам двоим скажу парни, не вмешивайте Клоса в свои дела. Это ясно?
       - Какие дела? - осторожно спросил Отто.
     - Я знаю, чем вы занимаетесь, Клосу не нужно связываться с вами. Передайте ему, если сейчас он не слышит.
       - Что еще мы должны передать? - Ульрик стал выходить из себя.
       - Только это, пацан. И чтоб я вас тут больше не видел.
    Ульрик терпеть не мог, когда с ним разговаривают, как с маленьким. Не так давно он возглавлял нападение на одного влиятельного человека и изувечил того куском арматуры. Ульрику это жутко понравилось, он открыл в себе заново чувство наслаждения власти над человеческой жизнью. Хорошо, что Отто тогда не было рядом и никто не мешал Ульрику. В каждом взрослом мужчине Ульрик видел своего отчима, который запирал его в подвале по ночам, чтобы побыть наедине с матерью восьмилетнего мальчика. Мать частенько нажиралась в стельку и ей не было дела до сына по ночам. Сначала Ульрик очень сильно боялся оставаясь в подвале, но потом к нему стали приходить голоса, которые убедили мальчика, что он может все изменить. Тогда однажды Ульрик подкараулил отчима, когда тот шел с завода один, и стукнул того по голове куском арматуры. Ульрик был поражен, как оказывается легко было избавиться от страданий и страхов всего за несколько секунд и одного движения рукой. Отчим лежал тогда на животе и с безмолвным ужасом одним глазом смотрел на мальчика, склонившегося перед ним и с интересом его рассматривающего. Из головы отчима по дорожной пыли расплывалось красное пятно. Ульрик стал смеяться, он не мог остановиться, он смеялся громко, ему было наплевать услышат его или нет; "все они лишь маленькие смертные букашки" - думал он, и никто больше не в праве был говорить мальчику, как ему жить и что делать. На следующий день после происшествия Ульрик переживал, что его вычислит полиция, но те обвинили какого-то мужика с завода и все стало прежним. Только теперь Ульрик решил быть сдержанней и осторожней. Он не сожалел о содеянном и хоть его и влекло иногда испытать те сладкие чувства повторно, но он понимал, что так делать не хорошо. И вот недавний случай с политиком все снова перевернул. Отто хотел припугнуть того политика, но за лидером следили, и дело досталось Ульрику. Сейчас Ульрику было уже двадцать пять, он и сам мог быть лидером Фракции Красной Армии. Конечно Отто отличался умом и сообразительностью, но, по мнению Ульрика, Фракции на данный момент нужен был более жесткий решительный лидер, которого бы не слушали, а боялись, каким в свое время был старший брат Отто Ханс, который пропал не так давно и о нем никто ничего не слышал. Скорей всего Ханса замочили и взяли полицейские, а Отто воспользовался этим и стал во фракции главным.
      Иностранец спокойно оглядел парней, отвернулся и так же спокойно зашагал вверх по улице. Это взбесило Ульрика. Он привык видеть страх в глазах людей. В каждом из них был страх, только люди его умело скрывают.
      - А если не передадим то что? - крикнул Ульрик вдогонку мужчине, но тот не обернулся.
      - Пойдем. Оставь его. - Отто, не хотел, чтобы их присутствие у дома Оделии заметили соседи, он хлопнул Ульрика по плечу и пошел к гаражу.
  Ульрик мысленно выбирал между "подчиниться" и "наказать чужака за грубость". Неужели Отто не понимает, что если мы сейчас не поймем, что это за тип, то он может вернуться сюда уже не один. Клос еще щенок, но уже кому-то понадобился... Клос однажды вырастет и тоже может стать лидером, он хоть и мелкий, но вспыхивает как керосин при каждом удобном случае. Клос похож на Ульрика...
     Ульрик постукал себя ладошкой по голове. Благодаря такому приему мысли  обычно становились на места. Но толи вечер был сам по себе странным, толи что, - ничего не вышло. Эмоции соскочили с предохранителя. Он решил последовать словам Отто, но и себя тоже решил не обижать. Ульрик вырвал из-под ограды камень величиной с половину ладони и кинул его в сторону иностранца, только не прямо в того, а как бы запустил камень в космос, чтобы тот сам решил куда ему падать. Ульрик рассчитывал, что камень упадет рядом с мужчиной и тот поймет, что больше сюда приходить не надо, что чужих здесь не любят. Как только камень добрался до высшей точки и стал падать, уже тогда Ульрик пожалел о поступке: траектория падения камня оказалась невероятно точна, тот летел прямо на незнакомца. Если он попадет в голову, то тому конец...
    - Хоть бы не попал... - в страхе прошептал Ульрик. В нем снова проснулся маленький мальчик.
       Иностранец охнул и согнулся.
    Было уже довольно темно, Ульрик не мог разглядеть куда точно он попал. Улыбка и хотела появиться на его лице и не могла.
    Ульрик оглянулся на Отто. Лидер грозно смотрел от гаража, он видел, что сделал напарник. Отто нервно кивнул, чтобы Ульрик пошел посмотрел, как обстоят дела, и последний, прыгнув через оградку побежал, глухо топая по асфальту.



     Геннадий понял, что Оделии либо нет, либо она спит, - в окнах дома свет не горел. Рядом находился гараж, там что-то происходило. Когда вышел рослый парень, у Геннадия в груди все сжалось. Но не факт, что у забора стоял сын. Этому парню было под тридцать, но понял это Геннадий только уже спросив имя и рассмотрев парня получше. Потом подошел второй. Лили так и писала: "Клоса навещают двое". Очевидно, что сейчас увидеть сына вряд ли получилось бы, скорей всего, эти двое его прикрывали, а тот прятался в гараже. Геннадий решил, что с ними спорить бесполезно, ведь он сам для тех непонятно кто, а прийти лучше в другой раз.
    Горанин уже уходил и тут что-то большое и твердое, просвистев в воздухе,  ударило в плечо. Рядом упал здоровый камень. По руке электричеством резанула острая боль. Удар был настолько неожиданным и сильным, что Геннадий едва устоял на ногах. Он даже присел и схватился за больное место.
       - А х ты ж сука!.. - сквозь зубы процедил он.
   От дома Оделии быстро приближались шаги. Оттуда мчался тот мерзкий наглый второй кретин. Геннадий выпрямился и повернулся к приближающемуся лицом. Он заметил как парень замешкался и остановился в метре от него и глаза того стали наполняться нездоровым блеском. Такое выражение Горанин иногда встречал во времена боксерской карьеры у бойцов, которые совершенно теряли здравый смысл и маниакально хотели убить противника. С парнем, стоящим напротив Горанина сейчас происходило нечто подобное, - этот фанатичный безумный взгляд, желающий только одного: твоей смерти. Геннадий сжал кулак и мысленно сказал себе: "Ну если ты, выродок сделаешь еще хоть один шаг, то тебе очень не повезет". И тот сделал. Парень поднял с асфальта тот самый камень и решил доказать, что общечеловеческие законы ему не указ. Только тот замахнулся, чтобы разбить Горанину голову, Геннадий автоматически сделал шаг навстречу и легко провел прямой удар с левой. Нос парня хрустнул. Камень выпал и тот, заорав от боли, схватился обеими руками за лицо.
    От дома Оделии бежали двое и сейчас в Геннадии уже заговорил отнюдь не отеческий инстинкт. Тот, которого звали Отто, хотел сбить Геннадия с ног при помощи инерции. Он налетел стремительно, но Геннадий сделал уверенный шаг в сторону, успел поймать надвигающееся тело, поставить тому подножку и Отто шмякнулся на землю. Изумленный взгляд парня красноречиво говорил о том, что тот не ожидал такого маневра. Третий, более юный обидчик, со скоростью молнии летел с молотком в руках. Он сделал обманное движение в голову, а сам ударил Геннадия по спине, едва не попал по почке. Это был Клос. Геннадий знал, что не ошибается, знал это каким-то внутренним чувством. Он посмотрел на сына так, как никогда еще ни на кого не смотрел в своей жизни. Это не ускользнуло от парня. Но Отто успел прийти в себя и набросился. Пришлось немного преодолеть боль, но и Отто вскоре лежал навзничь после прицельного удара в живот. Не долго думая, Геннадий подошел к Клосу, который пребывал в замешательстве от такого поворота событий, и, взяв парня за грудки, приподнял и прижал к фонарному столбу. Не смотря что в руках Клоса по прежнему находился молоток, парень, его не использовал, его сковал страх перед незнакомцем.
       Геннадий долго смотрел сыну в глаза. Потом сказал:
       - Не связывайся с этими ребятами, Клос. Подумай о Лили. Подумай о маме.
       Клос похлопал большими голубыми глазами, ничего не отвечая.
       - Они тебе доверяют. - добавил отец, - Они важней. Важней всего.
    Он опустил мальчика на ноги и отпустил руки. Клос несколько мгновений смотрел на черты лица мужчины, стоящего перед ним, потом выронил молоток и побежал домой.
        В доме, окна которого выходили на улицу, осторожно прикрыли занавеску.



     Виталик пребывал в шоке от программ, разрешенных в немецком телеэфире. Вот за что он любил выезжать из СССР, - смотри, что хочешь, лежа на диване в хорошем отеле, попивай себе "чай" с невероятно вкусными конфетами. Тут тебе и концерты и шутки (правда на немецком, но люди в студии смеются). А хочешь включи радио и послушай "вражеские голоса": "Свободная Европа", "Голос Америки" и прочие, которые в Советском Союзе глушат. Он не знал, что за настоящее задание дали Геннадию на Лубянке, но понимал, что камеру нужно будет где-то искать. Но это завтра. А пока с него и взятки гладки.
    Виталик давно понял, что если ты находишься в Европе в отеле, то первым делом надо открыть тумбочку у телевизора. Там всегда были напитки с красивыми этикетками и названиями. Виски, коньяк, водка, вода - рай для глаза советского гражданина не понаслышке, знающего что означает слово "дефицит". Бокальчики тоже прилагались. Вот тут то он и начинал чувствовать себя человеком. В глазах у Лаврова яркие краски телевизора уже хорошенько поплыли, пока он перепробовал горячительные напитки, как истинный журналист в целях сравнения качества.
      Громкость телевизора перебил несмелый стук в дверь. Виталик сдвинул бро-ви воедино и привстал на локтях, обернувшись. Стук повторился.
       - Вас из дас? - крикнул Виталик.
     - Постельное белье. - сказал милый женский голос по немецки из-за двери. Типичные фразы оператор давно выучил.
       - У нас есть! - крикнул Лавров.
       - Хорошо. - послышалось из-за двери.
       - Хорошо! - игриво протянул Виталик.
       В коридоре помолчали. Потом снова спросили:
       - Полотенца есть?
       Виталик с выдохом пьяно ухмыльнулся.
       - Есть! Мокрые! Мы душ принимали!
       - Есть сухие! - отозвался приятный завораживающий голос.
  Виталику стало интересно, что там за горничная такая. Он пошатываясь поднялся с дивана, поправил на себе брюки и рубашку, пошел и открыл дверь.
       - Ого!
  Перед ним стояла среднего роста красивая блондиночка с вьющимися локонами. Еще у нее были стройные ножки в чулочках. Виталик поймал себя на том, что бессовестно смотрит на вырез в белой блузке прекрасной фрау горничной, из которого прямо на него вытаращились две округлые пикантные королевы мечты. Лавров отвел глаза, но девушка успела смутиться и покраснеть. Она улыбнулась. Виталик тоже. Оператор машинально пригладил усы.
  - Сухие полотенца. - показала девушка на тележку с гостиничными принадлежностями.
   Даже если бы в ванной на тот момент полотенца были сухими, Виталик согласился бы их заменить только ради того, чтобы не отпускать подольше эту красавицу немку.
       - В ванной... - Лавров по-хозяйски указал девушке направление.
      Горничная зачем-то закатила тележку в номер, - наверно так тут полагалось, - и грациозно покачивая бедрами пошла исполнять свою работу, окатив Лаврова пьянящим ароматом духов.
   Она заменила полотенца и собиралась уже уходить, как заметила бокал и бутылку на журнальном столике.
       - Пьете в одиночестве? - промурлыкала девушка. - А где жена?
       - Жена пошла погулять.
       - О, надолго?
       - Думаю, скоро вернется.
       - Жаль.
       - А что?
       - Всегда мечтала выпить с иностранцем.
       - Так кто ж мешает?
       - Могут с работы турнуть.
       - Это если узнают.
       - Вы такой загадочный мужчина... Предлагаете мне выпить?
       - Имею право.
       - Простите, но нельзя.
    Блондинка с сожалением вздохнула, медленно подошла к тачке, провела по ней тонкими пальчиками и бросила на Лаврова лукавый взгляд, от которого тот тут же почувствовал волнение.
       - Нельзя... - повторила красавица, откинув волосы назад.
   У Виталика промелькнула мысль, что эта девушка легкодоступна. Таких в Союзе предупреждали опасаться. Но чего ее опасаться, не пистолет же у нее под юбкой. Один бокал с мисс ФРГ, а воспоминания на всю жизнь и одобрение среди коллег. Не собирается же он ее тащить в койку. Нет, во имя блага советского народа Виталик Лавров устоит, ведь и Горанин скоро вернется, вот он позавидует!
       - Как вас зовут?
       - Стелла.
       - Красивое имя. Стелла, когда заканчивается ваша смена?
       - На что это вы намекаете?
  Виталик возненавидел себя за плохое знание немецкого. Он решил по возвращении в Москву первым делом приобрести русско-немецкий разговорник.
    - Я к тому, что если вы заканчиваете скоро, то можете зайти вне рабочее время, и если я еще не лягу спать, то мы сможем с вами выпить по бокальчику, совершенно не опасаясь за ваше рабочее место.
      - К сожалению, мне нельзя находиться в отеле вне смены. Но это не важно, все равно, я сегодня в ночь, мне нельзя пить.
   "Она что меня не уважает?" - подумал Виталик. Для него теперь стало вызовом напоить эту строптивую девку.
   Лавров подошел к тумбе, достал оттуда еще один бокал, бутылку вина, с истинно мужским выражением лица разорвал фольгу, вытащил штопором пробку и небрежно плеснул красной пахучей жидкости для девушки. Он видел как та восхищенно смотрит на бесстрашного иностранного гостя, которому нипочем местные бюргерские правила. Лавров с манерами джентельмена преподнес бокал Стелле, та протянула изящную ручку и признательно приняла его. Себе он тоже освежил в рюмочке коньяк.
   - Вы не могли бы выглянуть в коридор, посмотреть нет ли там кого? - с опаской попросила блондинка, - я подержу.
   Виталик отдал рюмку, сделал серьезное лицо и, вполне успешно сохраняя равновесие, подошел к двери. Не обнаружив в коридоре подозрительных лиц, Лавров прикрыл дверь и вернулся.
       - Чисто. - сказал он.
       - А вас как зовут? - поинтересовалась кокетка.
    Лавров засомневался как обращение прозвучит на немецкий манер, но решил не придавать излишнего значения неизбежному.
      - Виталий. - с достоинством сказал он.
      - За вас, херр Виталий!
      - За вас, фрау Стелла.
      Бокал и рюмка издали мелодичное "дзинь", соединившись. Двое выпили.


    Геннадий вернулся в отель, поднялся на нужный этаж. Двери лифта откры-лись, журналист вышел в коридор, на него чуть не налетела большая тележка, которую второпях толкала к служебному лифту девушка. Лица ее видно не было за красивыми вьющимися волосами, небрежно спадающими наперед. Геннадий уступил дорогу, девушка бросила на ходу небрежное "данке" и, даже не взглянув на него, резво проскочила мимо, хотя, тележка, казалось, была заполнена бельем до отказа и для того чтобы катить ее требовались немалые усилия.
   Горанин вошел в номер, Виталика не было. На столике стояли открытые бутылки, телевизор не работал. Значит Виталик тоже решил проветриться.
    Раненое плечо ныло. По дороге встречались аптеки, но все они в этот позд-ний час были закрыты. Таня положила на всякий случай йод и бинт, но средства первой помощи пропали вместе с багажом.
     В ванной появились новые полотенца, европейский сервис радовал. Смочив одно из них водой, Геннадий вытер с плеча запекшуюся кровь. В боку чувствовалась боль от удара молотком. Геннадий засмеялся. Клос мог бы стукнуть и посильнее за годы прожитые без отца.
  Вот он какой его мальчуган: русско-немецкая кровь, подростковая оп-рометчивая решительность и глупость. Парень догадался кто перед ним. Несомненно догадался. Говорила ли Оделия, что его отец русский? Неизвестно, но скоро настанет тот час, когда они встретятся все вместе и поговорят. Этого теперь не избежать. Горанину не хотелось избегать. Пора встретиться с прошлым лицом к лицу.





       Глава 5.


       Из-за боли в боку Геннадий несколько раз просыпался ночью, осматривался. Виталика все не было. Под утро оператор не вернулся. Были мысли обратиться в полицию, но в инструкциях данных на Лубянке присутствовала просьба избегать любой шумихи, если нет полной уверенности. С его любовью к свободе Виталик мог найти какое-нибудь заведение, работающее всю ночь, засидеться там, а дорогу до отеля запросто забыть. Такое уже случалось в поездках. На этот случай у Виталика и Геннадия был договор оставлять записку с предполагаемым маршрутом. Записки нигде не было, но Виталик не мог пропасть по своей воле, не выполнив работу, он ведь тоже не дурак ставить телевизионную карьеру под угрозу по-глупости.
   В любом случае, первичной задачей было добиться встречи с премьером Леманном, но перед этим предстояло встретиться с агентом КГБ, чтобы получить на руки те самые документы. Геннадий решил что в связи с тем, что события развиваются изначально не по плану, нужно думать своей головой. Так будет верней. Но все же решил еще подождать.
   В десять утра Лавров так и не появился. Геннадий решил не вдаваться в панику. Если оператора похитили, значит это кому-то зачем-то нужно и в интересах злоумышленников самим связаться с Гораниным, чтобы озвучить условия освобождения. Если Виталик валяется где-то в канаве пьяный в стельку, полиция его примет, и в конце концов он найдется. Самостоятельно ввязываться в заварушку в баре Лавров не стал бы.
  Представитель авиакомпании "Люфтганза" тоже не пришел. По номеру, который они предоставили для связи, линия все время была занята.
     Горанин встал и в течении часа приводил себя в порядок. Затем он осмотрел с ног до головы отражение в зеркале, убедился, что этот вид лучший из того, что доступно на данный момент, вышел из отеля и направился к зданию парламента земли Баден-Вюртемберг.
  Приятно было идти по городу, вспоминая улицы и наслаждаясь чистым  альпийским воздухом.
    Опрятная женщина в здании парламента в попросила подождать. Через пару минут в приемную вышел строго одетый мужчина с аккуратными волосами с проседью и в очках, он оценивающе посмотрел на Геннадия, спросил по какому поводу тому хотелось бы увидеть Вольфганга Леманна. Геннадий объяснил, что он приехал из Советского Союза по работе и что они с премьером давно знакомы, хотелось бы повидаться, встречу он просит не деловую, а дружескую. Мужчина внимательно выслушал, попросил подождать и скрылся за дверью. Какое-то время спустя мужчина снова вышел и дал Геннадию бумагу с адресом загородного дома Леманна.
      - Херр Леманн будет вас ждать сегодня в девять вечера. У него сейчас много дел, поэтому, к сожалению, он не может вас принять раньше. Он просит передать вам дружеский привет, и надежду на встречу, если вы конечно сможете сегодня в девять.
       - Пожалуйста передайте премьеру Леманну, что я приеду. - ответил Горанин.
    - Прекрасно. В таком случае мы вышлем за вами такси. В каком отеле вы остановились?
       - Отель "Европа".
    - Замечательно. Водитель подъедет к восьми пятнадцати, у него будет таб-личка с вашими именем и фамилией. Не могли бы вы написать их для нас, во избежание ошибки?
  Приятная женщина подала листик бумаги, Геннадий старательно вписал каждую букву.
       - Благодарю вас.
       - Всего доброго.
       - До свидания.
    За какие то двадцать минут, что Горанин находился внутри, к парадному входу здания стеклась куча народу. В основном молодежь. Они разворачивали антивоенные лозунги с решительными призывами остановить программу по размещению ракет на территории их родной земли. Вскоре юные активисты стали выкрикивать протесты вслух. У них получалось довольно организованно и громко. Похоже они не знали, что Леманна нет на месте. Но это было не так важно, Леманну немедленно и непременно передадут, что происходит у здания парламента. Важней было все же собраться, ведь все они, по идее, должны сейчас находиться на рабочих местах. В Советском Союзе, без сомнения, таких людей сразу же обвинили бы в прогулах и разгильдяйстве.
     Парочка репортеров уже прибыла. Эффектная блондинка бегала с микрофо-ном, а полноватый парень с хвостиком еле успевал передвигать за той телекамеру. Геннадию показалось, что девушку он уже где-то видел. Когда та сняла основные интервью и немного освободившись присела на оградку, Горанин подошел.
       - Доброе утро! - сказал он девушке.
    Та просияла, как будто была бы рада любому, кто к ней обратится. И снова Геннадий подумал, что они уже встречались.
   - Здравствуйте! - задорно ответила та, разгоряченная беготней, отчего на щечках играл румянец, а сама девушка была удивительно хороша.
       - Меня зовут Геннадий Горанин, я известный журналист из СССР.
    - Ух ты, - обрадовалась красотка и протянула руку, - Бенедикта Шрайер! Я тоже собираюсь стать местной знаменитостью, но пока еще заканчиваю университет.
      Геннадий пожал мягкую кисть и отметил, что немка настроена радушно.
      - Я смотрю вы тут зря времени не теряете? - начал Горанин.
     - Да... Встала пораньше, взяла на всякий случай оператора, и удачно выбрала улицу...
      - Вы молодец! И часто у вас проходят такие митинги в городе?
      - Частенько. Без дела не сидим.
      - А вот мне придется сидеть без дела... - с сожалением вдохнул Горанин.
      - А что случилось?
    - Мой оператор что-то не то съел, отравился и теперь лежит в отеле совсем белый. Доктор сказал, ему нельзя вставать еще три дня.
   - О, мне очень жаль. Берите камеру и снимайте сами, потом запишите от-дельно свой рассказ о происходящем в ФРГ и смонтируете, - пошутила Бенедикта.
     - Спасибо за совет! - улыбнулся Горанин, - Если бы так можно было делать, то и оператор не нужен.
       Бенедикта поправила волосы, всерьез задумалась, потом сказала:
       - Могу поделиться материалом.
       Геннадий не переставал восхищаться этой девушкой.
       - Но ведь у вас авторские права на него, вы потратили пленку, силы...
    - Смотрите, херр Горанин, как мы сделаем: сначала снимем ваш крупный план, вы скажете текст на фоне этой толпы, пока она еще не разошлась, а завтра я вам еще предоставлю общий планы и детальки. А? Как вам такое?
   - Вы меня бы выручили! Я был бы вам непомерно благодарен! Я готов покрыть финансовые издержки.
      - О, не стоит! Не надо денег. Я уверена, вы бы сделали для меня то же самое, окажись я в подобной ситуации.
       - Но вы студентка...
   - Не волнуйтесь, за мои репортажи программы новостей дают хорошие гонорары, еще я получаю стипендию, мне есть что покушать.
       - У нас так не принято. Мне нужно будет вас хоть как-то отблагодарить.
     - Что-нибудь придумаем. - засмеялась Бенедикта. - А теперь за дело! Я ведь тоже хочу набраться опыта у знаменитого коллеги из СССР.
    Геннадий быстро сообразил текст, который должен был бы, по его мнению,  одновременно ударить по советскому телезрителю и понравиться властям, стал перед телекамерой и с одного дубля все сделал как надо.
     - Все?! - Бенедикта Шрайер задрала брови и с восторгом глядела на Горани-на.
       - Все...
       - Я ничего конечно не поняла по-русски, но вы были просто уау!
       - Спасибо, фрау Бенедикта.
       - Можно просто фрау Бене.
       - Договорились.
     Оператор Бенедикты отошел пообщаться с кем-то из знакомых. Они остались наедине.
       - Так о чем шла речь? - спросила девушка с живым интересом.
       - О том же, о чем и ваша, наверняка. О том, что война это плохо.
       - Похоже, все мы боремся за правое дело.
       - Мир - всегда правое дело.
       - Значит завтра получите материал и обратно в Москву?
       - Нет, еще на пару дней задержимся тут.
       - Из-за оператора?
       - Да... Из-за него.
      - Если надумаете еще что-нибудь снять, то я вам могу помочь. Вы мой кумир теперь.
       - Кумир? - расхохотался Геннадий, - почему это?
       - Видно, что вы настоящий профессионал. Я хочу стать похожей на вас.
     - Главное в человеке - индивидуальность, не нужно стараться быть похожей на кого-то.
       - Наверно вы правы...
       - Недавно я брал интервью у Саманты Смит...
       Бенедикта округлила глаза и стала совсем милой.
       - Да вы что?!!
    - Да, представляете, - удивительная девочка! Ни на кого не похожа! У нее независимо ни от кого свое мнение на все. Вы ведь слышали про письмо?
       - Ну конечно!
       В глазах Бенедикты Шрайер появились слезы.
       - Что с вами?
       - Ничего. Просто очень трогательно вы рассказываете.
       - Эта девочка символ мира у нас в Советском Союзе. Американская девочка символ мира у нас! Вдумайтесь...
      - Получается мы не враги друг другу? ...Ну то есть, я имею ввиду конечно нас - тех кто за мир, и американцев с другой стороны...
     - Детям война точно не нужна, это однозначно. И наш генеральный сек-ретарь так и ответил Саманте, а потом пригласил в детский лагерь Артек на побережье Черного моря.
       - Это потрясающе! Я вдруг захотела побывать в Советском Союзе.
       - Возможно вам там не все понравится.
       - Ого! Как вы можете такое говорить о родном доме?!
       - У меня тоже есть свое мнение.
       - А за такое мнение вам часто влетает?
       - Всегда. Но такие как я тоже нужны.
       - Здорово сказано.
       - Фрау Бене, мне пора бежать. Нужно проведать моего оператора.
       - В каком отеле вы остановились?
       - "Европа".
       - Под своим именем?
       - Под своим. - улыбнулся Геннадий.
       - Можно я вам позвоню еще сегодня?
       - Без проблем. Я буду очень рад вас слышать!
       - Вечером.
       - Только после одиннадцати.
       - Вас не будет? Вы же должны присматривать за больным.
    - Ну не могу же я с ним сидеть целый день. Я хочу посмотреть город пока есть возможность.
       - Мне хотелось бы составить вам компанию. Пока есть такая возможность.
      - Давайте так, вы мне оставите номер, по которому я смогу вас найти, а там и решим.
       - Я навязчива, да? Простите!
    - В нашей профессии это самое необходимое качество, но нет, вы вовсе не навязываетесь.
       - Я буду ждать.
       Бенедикта вырвала из блокнотика листочек с номером телефона, положила в ладонь Горанина и медленно и чувственно провела пальцами по его коже. Геннадий почувствовал, как от этого прикосновения его сердце забилось чаще.
       - До встречи, фрау Бене.
       - До встречи, херр Геннадий.



     Итак, одна задача, пусть и наполовину, но выполнена. Никогда не сдаваться, как говорил тренер, только тот кто решил не сдаваться дойдет до конца. Геннадий, вдохновленный удачным поворотом с репортажем, спешил обратно в отель.
   - Здравствуйте еще раз. - обратился Горанин к девушке за стойкой регист-рации постояльцев.
       - Добрый день еще раз! - ответила та.
       - Виталий Лавров не приходил?
       - Нет... - девушка посмотрела списки, - Не приходил.
       - Ладно. А представитель авиакомпании "Люфтганза"?
       - Представитель приходил.
       - Ничего мне не оставил?
      - Он принес вам пакет, но обязан был передать вам его лично, поэтому ушел вместе с пакетом.
       - Вот черт! Он что-нибудь просил передать?
       - Да, сказал, что вы знаете как связаться.
       - Понятно. Спасибо.
       - Пожалуйста.
      Геннадий поднялся в номер. Что он там надеялся обнаружить он не знал. Все в комнатах располагалось так, как он и оставлял утром. Выйдя на балкон, журналист вдохнул поглубже. С агентом КГБ встреча назначена через двадцать минут в такси неподалеку от отеля. Если бы план поменялся, агент уже скорей всего появился бы сам, но в новый порядок никто пока не вмешивался. Встреча с Леманном состоится вечером. По поводу Виталика пока ничего не ясно, но тревожиться по поводу его исчезновения почему-то не хотелось, было ощущение, что с ним все нормально.
       Геннадий плеснул коньяка в рюмку и выпил.
       ...
     Глаза открылись, Горанин обнаружил себя лежащим на диване. Он взглянул на часы, стрелки показывали, что он проспал ровно двадцать минут. Внутренний будильник функционировал четко, только нужно было поставить его на пять минут раньше.
     Журналист вскочил на ноги. Голову слегка повело, коньяк тут был отменный.  Геннадий бросился к лифту, выскочил из парадных дверей отеля и быстрым шагом поспешил прямо через парк в назначенное место.
  Старенький потрепанный "Мерседес" ждал. Геннадий подошел, постучал, водитель опустил стекло.
       - Дорого ли на вашей машине добраться до Бад-Канштадта? - спросил он.
       - Не дороже чем до Чистых прудов. - ответил человек за рулем.
       Геннадий забрался в автомобиль и почувствовал себя дома.
       Водитель завел мотор и, развернувшись, погнал в сторону центра.
     - Ну, что, товарищ Горанин, опаздываем? - спросил лысый пожилой немец с глубокими морщинами на лбу, про которого ни за что не подумаешь, что тот не просто шофер такси.
       - У меня пропал Виталик.
      - Мы это поняли. Выясняем как здорового мужика могли незаметно вывезти из гостиницы. Хитрые ЦРУ - шники, умудрились ведь.
       - Но зачем им это?
       - Чтобы вы запаниковали.
       - Еще багаж пропал.
      - Тоже они. Наверняка. Очевидно, они пронюхали про наш план и делают все возможное, чтобы вам помешать.
       - Встреча с Леманном сегодня в девять в его загородном доме.
       - Прекрасно. Необходимые документы у меня с собой. Откройте бардачок.
       Горанин сделал то, о чем его просили и достал папку.
      - Передайте это премьеру Леманну и скажите, что если через три дня мы не заметим никаких изменений в строительстве базы под Швебиш-Гмюндом, то сенсация в средствах массовой информации не заставит себя ждать.
       - Я тут подумал... Вот выйду я из машины с этими бумагами, а меня тут же и прихлопнут...
    - А вы молодец. - улыбнулся немец, - Прошли проверку. Конечно в папке липа.
       - Используете меня в качестве приманки?
     - Так нужно. До встречи с премьером нужно быть аккуратными. Держитесь оживленных мест, а бумаги спрячьте. Посмотрим может клюнет какая рыба.
       - Далее... Расскажите мне с кем вы общались за эти два дня.
       - Да много с кем, но ничего лишнего я никому не говорил.
       - Может вы и нос никому не ломали?
       Геннадий вздохнул.
       - Я не собирался ломать нос этому парню. Он сам неудачно наскочил.
       - Что вы вообще там делали?
       - Прогуливался.
       - В такой поздний час, за несколько километров от вашей гостиницы?
       - Люблю долгие прогулки.
     - Я знаю, что вы познакомились с Отто Зайделем. Он тоже присутствовал в драке.
       - Кто это?
      - Это тот, что постарше и покрепче. Там был еще совсем юный парнишка, но он ни при чем.
       - Я понял кто из них Отто...
     - Отто Зайдель младший брат Ханса Зайделя - лидера молодых и отчаянных ребят из Фракции Красной Армии. Ханс внедрен на ракетную базу, поэтому именно Отто сегодня придут указания из Москвы помогать вам. ФКА - наши союзники, у них конечно лихие методы, но лидеры там есть и они с головой. Отто теперь на вашей стороне.
       - А второй, который с носом?
       - А что с ним?
       - Мне показалось, что у него немного мозги набекрень.
       - Ну ничего, извинитесь за нос и подружитесь.
       - Так все просто?
       - Они точно за нас, не переживайте.
       - Ну раз вы уверенны...
       - С кем еще разговаривали?
       - С девушкой. Она снимала репортаж.
       - Подозрительная?
       - Да нет вроде, обычная. Студентка.
       - Контакт с вами наладила?
       - Я бы так не стал говорить. Но да.
       - Проверим.
       - Неужели у вас все под подозрением?
       - У вас оператор пропал, вы помните?
     Геннадий отвернулся в окно. Не могла же Бенедикта Шрайер быть подстав-ной. Это было бы чудовищно. А ведь пятидесяти однолетний мужчина Геннадий Горанин и правда очарован. Как бы хотелось верить, что студентка говорила и восхищалась им искренне, иначе куда катится этот мир? Могла ли она предугадать, что он будет в том месте в тот час?
       Таксист остановился на другой стороне парка.
      - Ну все, Горанин. Дальше вы сами. Теперь я вас сам найду, ближе к вечеру. Будте осторожны.
       - Да я уж понял.
       Геннадий вылез из машины и пошел через парк к отелю.
      


   После ночной потасовки, произошедшей прямо напротив окон дома Иви, мужчина решил не просто присмотреться к Клосу Шульцу. Помимо двух парней из Фракции Красной Армии теперь на сцене появился еще один персонаж. Иви наблюдал как неизвестный сначала околачивался у дома Оделии Шульц, а потом набил морду двоим и сказал странные слова Клосу. Теплые слова, какие может говорить только очень близкий человек. Это уже было интересно. Иви проследил за крепким мужчиной и быстро навел справки. Репортер из Москвы. Что могло связывать известного советского журналиста и обычного немецкого паренька с окраины Штутгарта? Он получил инструкции немедленно все выяснить. Разрешалось использовать любые методы.
      Иви знал, что сегодня Лили, как обычно по вторникам, сделает вид, что идет на учебу, выйдет из дома, а когда родители уедут на работу вернется и будет ждать Клоса. Он видел, что девушка придерживается этого плана и сегодня. Сейчас она украдкой вернулась и наверняка готовится к любовным утехам. Клос Шульц, как правило, посещал перед этим одну лекцию, а потом на всех парах мчался к Лили домой. В этом случае у Иви было в запасе минут сорок.
    Иви дождался удобного момента и тихо проник в дом. Лили прибиралась в кухне, напевая песенку и поглядывая на себя в зеркало. Она была хороша, но как это часто бывает в юном возрасте, девушку что-то все-равно не устраивало во внешности. Но сейчас кухня была для нее на первом месте, очевидно к спальне и себе самой она решила перейти потом.
    Иви надел маску с дырками для глаз и рта и подошел бесшумными шагами сзади. Окно в кухне было открыто, занавеска колыхалась, любой, кто будет проходить по улице мимо дома, мог заметить происходящее внутри, поэтому Иви подкрался, закрыл девушке рот и одновременно с этим натренированным движением ловко и бесшумно повалил ее на пол, а сам сел на нее сверху. Так как девушка не видела и не слышала подошедшего к ней человека, она не поняла, что случилось, как она оказалась на полу, только что и успела так ойкнуть. Иви отработанным движением больно придавил руки девушки коленями, совершенно лишив ту возможности двигаться. Одной рукой он придерживал ее рот, другой вытащил страшный нож и повертел им у лица Лили. Девушка затряслась и захлопала красивыми ресничками, но ничего не смогла сделать, ее охватил ужас перед неизвестным.
       - Лили, я тебя не трону, если ты мне расскажешь то, что мне нужно. Если ты поняла - кивни.
   Лили попыталась сделать, о чем ее просили, но не смогла. Иви засчитал попытку как утвердительную.
       - Лили, я знаю, что скоро придет Клос, поэтому нам лучше поспешить. Если ты быстро ответишь на мои вопросы, то я уйду. Но если ты закричишь, то я убью тебя, а потом выслежу и убью твоего возлюбленного. Если это ясно, - кивни.
       Девушка быстро училась.
     - Когда я задам вопрос, мне придется освободить тебе рот, ты обещаешь не кричать?
       Лили кивком пообещала.
      - Хорошо. Повторяю, я не сделаю тебе больно и уйду. Мне только нужно кое-что узнать. Итак первое: ты что-нибудь знаешь о вчерашнем случае у дома Клоса. - Иви убрал руку.
       - Кто вы? - в страхе вымолвила девушка.
       Иви разочаровался. Он уткнул острие ножа в шею девчонке.
       - Неправильный ответ!
       - Нет, я ничего не знаю! - спохватилась Лили.
   - К твоему парню приходил мужчина, достаточно высокий, сильный, ему пятьдесят один год, он из Советского Союза, журналист. Его зовут Геннадий Горанин. Ты что-нибудь знаешь о нем.
     На самом деле, Иви не надеялся на ответ о журналисте от этой девушки, его задача была припугнуть ее как следует, чтобы та потом расспросила Клоса и передала Иви информацию. Но, к своему большому удивлению, по глазам Лили ему стало ясно, что та поняла о ком речь. Иви даже поднял брови под маской.
       - Я вижу, что ты знаешь, о ком я говорю...
       - Геннадий здесь? В Штутгарте?
       - Вот именно, деточка. Что ему здесь надо?
    Лили отвела глаза. Иви понял, что девчонка придумывает правдоподобную ложь. Он провел лезвием по щеке Лили.
       - Малышка, только не надо мне лгать. Я не прощаю тех, кто мне врет. Мы же не хотим расстроить Клоса Шульца ужасными порезами на твоим прекрасных щечках.
      Лили заплакала.
      - Я не могу говорить...
      - Почему? Что такое?
      - Потому что Клос не знает правды, а я знаю...
      - Что это за правда, Лили?
     Иви не доставляло удовольствия пугать эту крошку, у него не было по поводу своей власти над ней никаких эмоций, просто так было проще и быстрей. Он хотел ей помочь.
      - Я предам Клоса, если расскажу вам первей, чем ему!
   - Не волнуйся, твоя совесть будет чиста, ты ведь расскажешь перед угрозой жизни, ты ничего не смогла сделать. Клос поймет.
    Слезы покатились по щекам Лили еще больше. Она начала всхлипывать. Ей было трудно дышать в таком положении.
      - Русский журналист, он настоящий отец Клоса.
      Лили разревелась.
      Иви не ожидал такого поворота.
       - С чего ты так решила?
    - Мне Оделия сказала его имя и фамилию. Это я написала журналисту в СССР, чтобы он приехал.
       - Он в Штутгарте только поэтому?
       - Я не знаю. Я вообще не знала, что он здесь.
       Иви вздохнул с досадой.
       - Ладно, Лили, ты молодец, ты все сделала правильно. Вашей жизни ничего не будет угрожать. Я обещаю. Ты поняла?
       - Да. - Лили кивнула.
    - Если ты конечно пообещаешь мне не рассказывать о том, что я приходил Клосу.
       - Я обещаю.
       - Сейчас я тихо уйду, а ты приведешь себя в порядок и встретишь Клоса как и всегда, договорились?
       - Да.
       - Вот и хорошо.
     Иви слез с девушки и быстро выскользнул через заднюю дверь. Он слышал как Лили накрыла истерика.




       Глава 6.



   Геннадий походил по номеру и понял две вещи: сегодня он даже не по-завтракал - это раз, и ему на встречу с Леманном нужен приличный костюм - это два. В несвежем виде журналист международного уровня просто не имел права являться на прием. Геннадий проверил командировочные деньги и решил, что, пока есть время, нужно идти в магазин за одеждой, а там где-нибудь в городе заодно и поесть.
   Неожиданно возникла проблема: липовые документы, переданные агентом, куда их спрятать на время отсутствия? С собой брать опасно, да и неудобно. Горанин внимательно осмотрел номер: тумбочки, матрацы, карнизы, шкафчики в ванной. Если кто-то заявится с целью найти бумаги, то ему это не составит большого труда, а время, не смотря на то, что у него в руках "кукла" все-равно потянуть надо. Но сидеть до девяти вечера в отеле как курица на яйце такого человека, как Геннадий Горанин тоже не устраивало. Журналист вспомнил, что на первом этаже есть сейф для постояльцев. Вполне себе. Заодно можно и проверить насколько безопасно что-либо сдавать туда. А пока Геннадий набрал номер Бенедикты. Там шли короткие гудки.



  Бенедикте позвонил Майкл. Она не слышала его уже почти три месяца, тревожное чувство не покидало девушку ни на один из этих дней. Она предупреждала Майкла о том, что звонить ей из Америки опасно, Майкл был в курсе ее прошлого, проблем с законом, знал, что теперь она на крючке у ЦРУ. Только очень близкий человек мог знать о ней столько, и Майкл когда-то был для Бенедикты самым близким после матери. По телефону он называл ее сестренкой, так уж повелось после ее переезда в ФРГ. Ее сердце едва не разорвалось на две части, когда пришлось пойти на такой шаг, но история с Майклом - Бенедикта уже тогда это чувствовала - подходила к концу. А ухудшившееся на тот момент состояние матери не оставило выбора. Лечение было дорогостоящим, а выбор, который предлагали люди из ЦРУ предполагал меньшее из зол: вдали от матери, но зато та будет находиться под присмотром в хорошей клинике, а Бенедикту не станет искать полиция. Все это было довольно грустно. Бенедикта навещала мать по одному разу в год, ей разрешалось бывать в Америке две недели, потом она снова летела в Европу учится и выполнять задания ЦРУ. В последний раз она видела мать аж зимой этого года.
      По голосу Майкла Бенедикта поняла, что дела совсем плохи.
      - Майкл, ты ведь знаешь, что лучше тебе со мной не общаться...
      - Сестренка, я звоню из автомата, если бы не срочное дело, то я бы не стал...
      - Что случилось?
      - У меня для тебя две новости, но обе они тебя не порадуют.
      - Что с мамой?
      - Прости, что говорю тебе это именно я, но мамы больше нет...
      - Как это?.. Но ведь...
   - Я смотался в Чикаго... В общем, она была совсем слаба... Но это не самое важное... Боюсь нам линию отрубят... Твои друзья, ну ты понимаешь, о ком я, они в какой-то момент прекратили финансирование... Они проконсультировались с врачами и отказались от продолжения лечения, сошлись на обезболивающих... Они все поступили некрасиво. Я это выяснил неофициально. По сути, они сократили ее жизнь, им наплевать на тебя...
       - Майкл, что ты такое говоришь?
       - Ты мне веришь, сестренка? Ты мне веришь, Джесс?
     Как она могла не верить Майклу? Он единственный человек, кто в те времена отдал бы свою жизнь за нее. И он называл ее Джесс. Джессика Уилсон теперь исчезла навсегда, осталась Бенедикта Шрайер.
       - Я верю тебе, Майкл. Где похоронили маму?
       Майкл молчал.
       - Да говори же!
       - Остался только пепел. Он у меня.
   К горлу Бенедикты подступил ком. Она сдавленно и беззвучно зарыдала. Майкл терпеливо ждал на том конце. После минуты слез и всхлипываний девушка собралась.
       - А вторая плохая новость?
       - Я женюсь.
  Сердце Бене остановилось. Ему больше не зачем было гнать кровь по организму. Не осталось для кого стучать, радоваться, справляться с проблемами, мечтать. Если телефон сейчас прослушивался, это не вызвало бы волнения.
       - Джесс...
     - Да... - лицо Бенедикты окаменело, на щеках от глаз до губ блестели водя-ные полосы.
       - Джесс, ты держись там. Теперь у тебя совсем новая жизнь.
       - Когда не стало мамы?
       - В мае.
       - Уже прошло три месяца?!
       - Да, сестренка.
       - Но мне ничего не сказали!
       - Мне очень жаль. Мне очень жаль, Джесс. Я люблю тебя, помни.
       - Я тоже тебя люблю, Майкл. Я приеду как смогу. Спасибо тебе...
       Бенедикта повесила трубку. Телефон тут же зазвонил снова.
       - Да, Майкл...
       - Простите, но это не Майкл.
       Бенедикта пожалела, что взяла трубку.
       - А кто?
       - Это Геннадий Горанин, мы с вами виделись на митинге.
       - А это вы! Извините, но мне сейчас не очень удобно говорить...
    Бенедикта поспешила стереть ладошкой слезы, как-будто журналист мог их увидеть.
       - В таком случае, не стану вас отвлекать.
     Все было сумбурно. На Бенедикту навалилась реальность и она не успевала сообразить как ей жить дальше. Сегодня утром Бенедикта не ожидала от себя, что этот мужчина из СССР вызовет в ней странное непреодолимое чувство. Он притягивал, он ей понравился с одной стороны за ум, силу, профессионализм, внешность, с другой, он напомнил ей отца: большой человек, за спину которого можно спрятаться от всех. Поначалу Бенедикта отгоняла от себя эти мысли, но сейчас они стали настолько очевидны, что это даже испугало девушку. Все так внезапно. Ни один мужчина не вызывал в ней ничего подобного. Майкл был ее парнем, тут все понятно, а журналист внушал нечто давно забытое, заботливое и постоянное. Бенедикта молчала в растерянности.
       - До встречи завтра... - с сожалением сказал голос.
       - Стойте! Вы еще на линии? - неожиданно для себя вскрикнула Бенедикта.
       - Да!
       - Что вы хотели?
       - Просить о помощи.
       - У меня? Что с вами случилось?
      - У меня пропал костюм, а я не очень хорошо ориентируюсь в городе. Хотел вас попросить помочь мне с этим. Еще с меня кофе.
       - Я не люблю кофе.
       - Я тоже, если честно.
    Бенедикта прекрасно поняла этого иностранца. Ее "друзья" делают все, что-бы наставить ему палки в колеса, а он один в чужой стане, не теряя надежды, идет до конца. Ну разве не вызывает уважение? Сейчас они были в разных, но так похожих одна на другую лодках.
       - Я знаю, где можно достать хороший костюм.
       - Вы скажете мне адрес?
       - Нет, мы сходим вместе...



       Иви позвонил Наблюдатель.
       - Слушаю тебя.
       - Иви, сегодня ночью в заброшенном цехе было движение.
       - Что там было?
       - Американцы привезли человека и спрятали его там.
       - Что за человек?
       - Русский.
       - Неужели? Ты выяснил кто он?
      - Да. Он был сонный и пьяный, когда ему освободили рот он кричал, что он советский гражданин, что он известный телевизионный оператор. Они посадили его в не работающую холодильную камеру, и закрыли его, а он там пел гимн.
       - Где они его взяли?
       - В отеле "Европа".
       - Как ты понял?
    - Тоже он кричал. Он на трех языках говорил, и на всех плохо. Еще он кричал: "Я люблю тебя, Стелла!"
   - Я ведь не ошибусь, если предположу, что он приехал вместе с тем жур-налистом, которого мы проверяем?
   - Не ошибешься. ЦРУ - шники у него пытались выяснить зачем они тут вдвоем, но, похоже тот ничего не знает.
       - Значит все-таки Горанин тут не просто отцовские дела решает.
       - Ты о чем?
      - Горанин - отец Клоса Шульца, того паренька, который живет напротив мое-го дома.
       - Как интересно...
       - Да. Но чуйка мне подсказывает, что Горанин птица гораздо более высокого полета, которая хочет убить двух зайцев сразу, но ведет себя осторожно.
      - Если американцы выкрали у него из номера напарника, значит они и правда чего-то боятся.
       - Вот именно. Надо узнать, что мы можем выиграть в этой ситуации.
       - Хролф в городе.
       - Правда?! Вот это удача. Значит мы это сделаем еще быстрей.



       Горанин спустился в фойе отеля. Девушка за стойкой мило улыбнулась.
       - Скажите, у вас ведь есть сейф для постояльцев?
       - Конечно.
       - А на сколько он надежный?
       - Пока никто не жаловался. Все, что сдавали, люди получали обратно.
   - Я наконец дописал роман, отношусь к нему очень трепетно, и в номере боюсь оставлять...
       - О, роман! Как здорово!
    - Так я смог бы его здесь оставить? Вы не представляете как он для меня важен.
       - Не волнуйтесь, я лично прослежу, чтобы с ним все было в порядке.
       - А вдруг вы его украдете и издадите?
       - Что? Простите, но это Германия.
       - Ладно. Не обижайтесь.
       Геннадий вручил большой запечатанный конверт девушке.
       - Я заберу его примерно через час-два.
      - Не беспокойтесь, херр Горанин, он может храниться здесь пока вы живете в нашем отеле.
     Девушка набрала нужную комбинацию в специальном отделении под столом, там же внизу щелкнула невидимая для Геннадия дверца. К конверту она прикрепила бирку, и талон с таким же номером протянула журналисту.
       - Вот и все. - снова улыбнулась девушка и поправила волосы.
       - Данке. - ответил Геннадий и, спрятав талон, вышел на свежий воздух.
    Девушка вышла из-за стойки, проследила за журналистом насколько позволял обзор из дверей отеля, удостоверилась в том, что мужчина действительно ушел. Затем она вернулась к стойке и позвонила управляющему. Минутой позже из лифта вышел презентабельно одетый человек, он подошел к стойке. Девушка открыла сейф, вынула конверт и отдала ему. Управляющий принял конверт и поспешил к черному ходу, где его уже ждал агент Гоц.





       Глава 7.



  Все изменилось. Бенедикте психологически сложно было войти в новое течение жизни. Что теперь ее связывало с ЦРУ? Только страх за собственную жизнь. Учеба почти закончена, Бенедикта вполне хорошо изучила основы журналистики и выявила талант. В Америке у нее осталась семья тети с дядей, но родственники жили в Нью-Йорке, им никогда не было дела до Уилсонов, так уж повелось после того, как тетя Барбара удачно выскочила замуж. Она  поначалу присылала открытки, но в гости никогда не звала, и, в конце концов, предпочла забыть непутевую сестру и ее дочь с сомнительной репутацией, только бы это не повлияло на политическую карьеру мужа.
    Что дальше? Майкл всегда был под сердцем как надежный уголок, куда она могла вернуться, хоть и не надолго. Теперь и он отрезан вместе с частью сердца. Скорей всего как раз на фоне свалившихся потерь, - как догадывалась Бенедикта, - ее и тянуло к русскому журналисту. Но это притяжение ее и пугало. Когда она увидела приближающегося Горанина, почему то ее сердце начало отчаянно биться, как-будто оно знало уже больше, чем позволял признаться мозг.
       - Привет! - сказал Горанин, обнажив крепкие ровные зубы.
       - Привет! - ответила Бенедикта.
       - Вы чем-то расстроены? Утром вы были как заряженная батарейка.
     - Да, у меня кое-что произошло неприятное, но не будем об этом. Наша за-дача найти вам костюм, если я правильно поняла.
       - Правильно.
       - Что за костюм? Куда вы собрались?
       - У меня неофициальная встреча, но выглядеть я хотел бы с иголочки.
     - Ясно. Тогда нам лучше пройтись к центру, я знаю там пару магазинов, где не обдирают.
       - Было бы здорово! Еще я бы перекусил.
   - Так там же заодно и перекусим, я составлю вам компанию, если вы не против.
       - Я обеими руками "за".




    Старик Хролф наслаждался тем, как развиваются события в Штутгарте, - ничто так не подогревало желание жить, как интрига, о которой кое-что известно, - но даже он искренне удивился, когда ему позвонил Иви из Моссада. Вмешательство агентов израильской разведки не вписывалось в его гипотетическую логическую схему дальнейших действий известных на данный момент персонажей. Через Хролфа Иви хотел сотрудничать с Гораниным. Значит теперь настал выход на сцену Старика Хролфа.
   Присматривать за Гораниным было скучновато, но необходимо. Терпение Хролфа оправдалось незамедлительно. Для пользы дела и одновременно для развлечения он поселился в отеле "Европа" прямо напротив номера, который занимали русские журналисты. Однако Старик Хролф не высовывался, как в самолете. Конечно он не смог остаться незамеченным для Гоца, но хладнокровный ЦРУ - шник ничего не мог ему сделать (если бы Хролфа тронул кто-то один, то полетело бы сразу много голов, так как на такой случай Хролф припас целую базу данных агентов, которая в случае его исчезновения автоматически попадала в прессу противника). Старика до смерти порадовало как молодая девчонка из ЦРУ подлила снотворного русскому оператору, а потом запихивала того в тележку для белья. Это Хролф тоже видел в приоткрытую дверь номера 112. Он даже подумал не помочь ли девушке, но вовремя спохватился и не попался на глаза самому Горанину. Сейчас же он мастерски затерявшись среди людей, шел по пятам Горанина и Бенедикты Шрайер, стараясь не упустить момент остаться с журналистом наедине, когда подвернется такой случай.
      Невероятно, но между этими двумя происходило нечто большее, чем простое общение. Да, двадцати двухлетняя красотка Шрайер делала свою работу на отлично, но в ее глазах читался неподдельный интерес к телеведущему из Москвы. То как она смеялась, как открыто смотрела... С девушкой, казалось Хролфу, что-то не так и она подсознательно искала защиты. Старик Хролф пожил достаточно чтобы различать такие нюансы в поведении людей, особенно молодежи. Да и Горанин чувствовал себя в обществе студентки превосходно. Но с ним то все понятно: после Советского Союза мужчине не хватало глотка свободы, а кому было бы не приятно, когда тебя поощряет такая прелестная особа. Здесь был целый коктейль из чувств, и Старик Хролф невольно проникся симпатией к этой парочке. Они напомнили ему о Беатрис... Она была моложе Хролфа на двадцать пять лет и это была настоящая любовь на острие слежек и предательств... Но в шпионских играх было незыблемое правило: из любовников выживает лишь один. В той игре в живых остался Хролф. Он выкинул из головы лишние воспоминания, чтобы они не мешали делам, а сейчас русский журналист с важным заданием и подсадная красотка вновь оживили прежние переживания в сердце. Но работа должна оставаться на первом месте.
      Двое посетили несколько магазинов одежды. Выйдя из последнего, в руках у русского теперь болтался большой красивый пакет. Шрайер уже держала журналиста под руку. Похоже примерка их сблизила еще больше. Опять на старика Хролфа нахлынули чувства. Возраст, нервы, ценности, снова пришлось взять себя в руки. Хролф мог бы дождаться Горанина в примерочной, но такие штуки вдохновляли скорей совсем юных агентов. Парочка присела в открытом кафе и официант записал в блокноте шесть позиций, значит будет принесен полный обед, а стало быть оба, скорей всего по очереди, пойдут освежиться. Что ж, Старик Хролф, будь готов поднять с лавочки свой старый зад и присоединиться к вечеринке.
   Русский утвердительно покивал и девушка ушла внутрь заведения. Хролф быстро пересек дорогу и подошел к Горанину.
       - Добрый день, товарищ Геннадий.
   Журналист, как и полагается русским, широко улыбнулся, вскинул руки и заговорил громко:
       - О, херр Хролф! Вот это сюрприз!
       - Я тоже рад вас видеть, херр Горанин.
       - Кто мог подумать, что мы на следующий же день...
      - Я так мог подумать, и у меня не так много времени перед тем, как вернется ваша знакомая. - твердо сказал Хролф, убирая теплоту в глазах.
       Русский быстро поймал нужную волну и напрягся.
       - Выходит наша встреча не случайна? - сказал тот.
       - Совершенно верно. У меня для вас сообщение.
       - Правда? И от кого же?
       - От людей, которые предпочитают оставаться в тени.
       - Что за сообщение?
       - Они могут сказать где ваш оператор Лавров.
       - Это они его похитили?
       - Нет. Но они знают точный адрес места, где он находится.
       - Виталик жив?
   - Жив. Не волнуйтесь, это я вам могу сказать точно, он никому не нужен мертвым.
       - А кто его на самом деле похитил?
       - Простите, я могу говорить только, то что должен. Об этом не могу.
       - Чего ваши люди хотят взамен?
    - Сразу же уточню, что это не мои люди. Я работаю один. Через меня вы можете связаться с кем угодно, я передам. Естественно за гонорар или за информацию, которая может меня заинтересовать. Так вот эти люди хотят с вами сотрудничать.
       - Но что им нужно?
       - Что вы можете предложить?
       - Не понял...
     - Я вам так скажу, эти ребята очень серьезные личности, которые готовы на все ради своей страны. Вы мне симпатичны, я буду откровенен с вами. Они не имеют достаточного представления о том, на что вы способны. Зато знаю я. Я в курсе, что за документы предоставил вам ваш комитет госбезопасности. Это компромат на премьера Леманна и еще кое-кого...
     Старик Хролф обожал в такие моменты смотреть на оппонента. У русского округлились глаза, он явно не ожидал услышать такое от пассажира, с которым трепался пол перелета до аэропорта Штутгарта. А самое прекрасное, когда человек пытается скрыть эмоции, но мимика его выдает.
       - ... Так вот они и спрашивают как далеко вы можете зайти?
       - Откуда вы узнали про документы?
    - Не волнуйтесь, их ваши агенты сначала хотели передать через меня, но я отказался.
       - Вы поняли, что тут будет и прилетели вслед за нами?
      - Совершенно верно. И я понадобился. Я к вашим услугам, если что. Так вот, я вам помогу понять... Если у вас из козырей только документы, то вы можете предложить их в обмен на новый адрес Виталика, если у вас есть что-то еще, то скажите мне и мы покумекаем, может ли их это заинтересовать.
      - Так вы не рассказали этим людям о документах?
      - Нет. Я не продаю секреты. Я как телеграф.
   - Извините за вопрос, но почему вы до сих пор живы, если знаете столько секретов?
      - Я надежен как швейцарский банк.
      - У меня кроме документов ничего нет.
     - Я не пойму только как они на вас вышли. Ну это я еще проверю. Ну хорошо, херр Горанин, готовы ли вы поделиться информацией с людьми, желающими сотрудничать?
       Русский ненадолго задумался, перебирая в голове варианты.
     - Нет, херр Хролф. Все это слишком туманно и неясно. Раз вы уверены, что Лавров жив, значит похитители со мной свяжутся сами. А из этого получается, что с какими-то левыми людьми, пусть они сто раз серьезные, мне сейчас связываться ни к чему.
   Хролф не возражал. Он свое дело сделал. Этого журналиста моссадовцы могут снять прямо тут в кафе, но и Горанину надо было отдать должное за силу характера. Здесь была ошибка Иви, на что тот надеялся, - что русский тут же сдаст дело государственной важности неизвестно кому? Станет верить соседу по креслу в самолете, который прикидывался обычным стариком? Раньше бы Хролф не согласился на такой заказ, но поддался настойчивому голосу Иви, так как тот начал активную разведку, а это всегда разгоняло кровь в хладеющих венах Хролфа. Вот она пришла настоящая старость, когда мозг уже не в состоянии выбрать лучший вариант из возможных, как говорила Беатрис. Но ничего, справимся...
     Хролф видел краем глаза как Бенедикта Шрайер уже собиралась выходить, но заметила его и осталась внутри кафе, быстро присев за свободный столик. Почему его присутствие так ее напугало? Да, Старик Хролф в курсе кто она, но даже если девушка и вышла бы, то Хролф и глазом бы не моргнул, он ничем бы ее не выдал, она это должна знать. Может это она просто не была готова к разговору на троих? Нюанс? А ведь самые главные тайны проскальзывают именно в таких нюансах. И все же, раз девушка решила держаться на расстоянии, по правилам игры Хролф должен был ретироваться.
     - Вот мой номер телефона. - Хролф подсунул под тарелку Горанина заранее приготовленный листок бумаги. - Звоните, если понадоблюсь.
       - До свиданья, херр Хролф.



    Бенедикта заметила Старика Хролфа и испугалась. Кто-то новый вышел на Горанина, и это не ЦРУ, иначе она бы знала. Ситуация для Бенедикты усложнилась. Если разговор с Майклом прослушивали, то теперь ее жизнь могла продлиться лишь в том случае, если девушка продолжит выполнение задания, связанного с русским журналистом. Личные переживания тут отходили на второй план. Бенедикта немедленно доложила о разговоре Горанина с Хролфом по телефону из кафе кому нужно. Ей ответили, что Бенедикта может действовать на свое усмотрение, так как Гоц пока не на связи и приоритетной задачей по прежнему считалось не дать Горанину попасть лично на встречу к премьеру Леманну. Бенедикта сделала три глубоких вдоха и выдоха и вернулась за столик к русскому.
       - Ваш знакомый? - легко спросила она.
       - Да. Познакомились в самолете.
      - Но у вас такое озадаченное выражение лица, как-будто вы не рады, что он к вам подошел.
      - Нет. Все в порядке. Мы говорили о самочувствии моего оператора, наверно поэтому вам так показалось.
       - О, я даже не спросила как у него дела, у вашего оператора!
       - Получше, спасибо. Но пока лежит так же, как я его оставлял утром.
       - Бедняга.
       - Я предлагаю покушать, а то все остывает. - сказал Горанин.
       - Согласна.
     Воздух ко второй половине дня прогрелся, сидеть на открытой террасе кафе было приятно. Ветер заносил желтые листья клена прямо на столик и под ноги, персонал кафе не убирал их, так как они придавали изюминку плетеному интерьеру, да и посетители заняли все свободные места, кафе было заполнено. Бенедикта ловила на себе увлеченный взгляд журналиста, и сама украдкой взглядывала на него. Ей безумно хотелось прогуляться с ним по усыпанной листьями аллее. Одно другому не мешало. Но все больше девушка наполнялась сожалением от истинного предназначения их встречи и время провождения. "Действовать на свое усмотрение" - сказали ей. Ей хотелось сделать что-то "им" назло. Мысли о матери так и лезли в голову, но об этом лучше подумать в другое время, а сейчас надо было соображать чем занять журналиста до нового приказа Гоца.
     Бенедикта не придумала ничего лучше, как проделать с Гораниным то же, что и с его оператором. После того, как они пообедали, девушка улучила момент и подсыпала снотворного русскому в чай. Доза порошка была не сильной, до  отключения журналиста оставалось минут двадцать, но необходимо было спешить, чтобы он своими ногами дошел до машины, оставленной неподалеку на такой случай. Шрайер решила вывезти Горанина из города, а там будет видно, что делать дальше: может прокол колеса, может пока журналист будет спать, они просто побудут на природе.
       - Я хочу вам показать одно интересное место... - сказала Бенедикта.
       - Правда?
       - Но это в другой части города. У вас найдется еще пол часа для меня?
       - Пол часа? - Горанин посмотрел на часы. - Как я могу вам отказать?
       - Прекрасно, тогда немного проедемся! - девушка встала.
       - Хорошо. Вон там я вижу такси.
       - Я вчера ночевала здесь недалеко у приятеля, моя машина осталась здесь.
  Бенедикта отметила, что русскому не понравилось, что она сказала про приятеля. Мужчины не любят такие разговоры, теперь Горанин уязвлен, а значит на крючке.
       - Здесь у всех студентов есть машины?
     - Не у всех, но это Штутгарт, здесь с машинами получше, чем где бы то ни было на планете.
     На стоянке их ждал невероятно старый выцветший и проржавевший во мно-гих местах пикап "Шевроле Андере" из шестидесятых. Какого цвета автомобиль был изначально можно было только догадываться, хотя оттенки указывали на темно красный. Горанин уже зевал. Мужчина положил назад пакет с костюмом, забрался на правое сидение и крепко задумался, он понял, что с ним происходит нечто странное, но пока старался виду не подавать. Именно так все они себя и вели.
       - Пристегивайтесь.
       Русский затянул на себе ремень безопасности.
       - А куда мы едем?
       - Тут недалеко. Все увидите.
       - Мне нужно вернуться в отель к семи.
       - Не волнуйтесь, мы успеем.
   Бенедикта завела мотор. Пикап, не смотря на сомнительный внешний вид, сладко заурчал. Они тронулись и покатили по осеннему Штутгарту в сторону выезда из города.
  Вслед за ними незаметно последовал потертый зеленый "Фольксваген" с четырьмя молодыми людьми в салоне.




       Глава 8.


   Ульрик выследил эту тварь. Наглый тип остановился в отеле "Европа" и радовался жизни. Небось злорадствовал, когда видел, как Ульрику было больно. Но даром ему это не пройдет. Кто тебя жалкого иностранца теперь спасет? Трое надежных парней всегда были рады доказать, что они сила, с которой нужно считаться. И все они сейчас были тут с ним, и не оставят безнаказанным этого выскочку, рыскающего по Их городу.
   Тварь подцепил какую-то девку, мило поболтал с ней в кафе и теперь они поехали на ее тачке развлекаться. Сразу видно, что мужик не промах, но он заплатит за сломанный нос вместе со своей сучкой. Козел сам виноват.
      Девка вырулила на северо-восточную дорогу. Как раз то, что нужно Ульрику. "Фольксваген" погнал быстрее и вскоре "Шевроле" остался позади. Дорога была довольно пустынна, проходила по возвышенности, автомобили попадались редко. Скоро на пути должна была появиться небольшая речушка и дорога станет в том месте совсем опасной. Когда они проскакивали рядом, красотка взглянула на команду Ульрика, а тот заметил, что мужик спал на сиденьи рядом. Жаль не увидит шоу из собственной смерти. Наконец они докатили до места, которое показалось Ульрику подходящим.
     Ульрик остановил машину, парни вышли, достали из багажника самодельные банки с бензином и тряпками, просунутыми в жидкость. Они рассредоточились по двое с разных сторон дороги и стали ждать.
       - Едут! - крикнул один из парней, прибежавший из-за поворота.
      - Приготовились! - скомандовал безумец с перевязанным носом. - Поджарим этих тварей.
     Послышался звук мотора приближающегося автомобиля, "Шевроле" появил-ся из-за поворота, приблизился на нужное расстояние, и когда проезжал совсем рядом, парни одновременно подожгли тряпки и с размаху побросали банки с зажигательной смесью в пикап...
   Две банки попали в лобовое стекло, образовав в нем паутину, и бензин растекся по всей поверхности, вспыхнув и напугав девушку за рулем. Другие две банки угодили в дверь и кузов. Автомобиль немедленно загорелся со всех сторон. В ночное время суток, наверное, было бы эффектней, но Ульрику выбирать не приходилась, нельзя оставлять на потом то, что можно сделать сейчас. К тому же "Шевроле" вспыхнул довольно красиво, как и полагается ветерану дорог, отжившему свое. Весьма достойные похороны для такого старичка.
    Девка не справилась с управлением, пикап сделал резкое движение влево,  съехал в кювет, дважды с грохотом перекатился через себя и, загоревшись, остался лежать кверху брюхом с крутящимися по инерции колесами.
       - Уходим! - приказал Ульрик.
      Ему хотелось посмотреть будет ли кто-нибудь в горящей машине бороться за свою жизнь, но необходимо было сматываться. Пространство довольно открытое, в любой момент из-за поворота мог показаться еще автомобиль. Ульрик отметил про себя, что ни один из парней его команды не испытал сожаления по поводу совершенного акта мести и остался доволен. Все они завоевывали авторитет, а только такими жесткими действиями можно было в действительности доказать, на что ты годишься. Все они прошли проверку, теперь Ульрик был уверен в том, что его поддержат если будет нужно. А время настанет и тогда добряк Отто покатится ко всем чертям.



   Старик Хролф позвонил и сказал, что русский ничего не предложил. Иви остался уверен, что журналист что-то скрывает. Наблюдатель был занят в слежке за цехом, поэтому приходилось выяснять все что нужно самому. Иви вовремя подоспел к отелю "Европа" чтобы заметить как Горанин уходил и проследить за ним. Сразу после его ухода у черного хода отеля появился кто-то из опасных, это означало, что существует нечто, за чем гоняются еще люди. Кто там был точно Иви не знал, но предположил, что ЦРУ. Попадаться на глаза американцам было бы большой ошибкой.
     Иви последовал за Гораниным. К русскому на хвост села девчонка. Слишком много вокруг него было суеты, не трудно было догадаться, что с его приездом грядет какое-то событие, связанное с американской базой, раз его так обхаживают. Получалось, что Горанин далеко не так прост, как кажется на первый взгляд: успел и дров наломать и оператор ему не так важен.
      Не так важен как что?..
    Иви понял, что пока журналист еще тепленький, надо его брать и нажать на него как следует. Если у Горанина возникнет доступ на строящуюся базу (черт знает на что способны эти русские), то возможно Иви получит способ достать там самое главное, за чем охотятся агенты Моссад в Америке: "RADAG" - автоматическую систему наведения для баллистических ракет "Першинг 2", которой тайно гордятся американские военные и аналогов которой не существует в мире.



     Горанин открыл глаза и не сразу понял, что происходит. Вокруг огонь, дым, жара, Бенедикта странно сложившись пополам застыла в неподвижной позе. Копоть попадающая в нос сигнализировала мозгу об угрожающей опасности. Геннадий вспомнил дикий треск и грохот железа, в его сознании восстановился момент падения автомобиля и перевороты, боль от ремня безопасности. Он оглядел себя, пока боль чувствовалась только в районе живота, из него ничего, слава богу, не торчало. Погнутая крыша ударила по голове, но шея, казалось, цела. Девушка за рулем также пребывала на сиденьи с искривленной шеей и не шевелилась, она была без сознания. Присмотревшись, Геннадий заметил что с головы Бенедикты стекают красные капли. Огонь подбирался к спутавшимся золотым волосам девушки.
   Геннадий отстегнул ремень безопасности, спасший его жизнь, и рухнул на потолок крыши пикапа. Подвинувшись ближе к студентке, он быстро оглядел ее на случай открытых переломов, но видимых повреждений не обнаружил. Он приподнял плечом тело девушки, чтобы ослабить ремень, свободной рукой высвободил железную застежку. Бенедикта безжизненно съехала на плечо, ее голова несильно ударилась о руль. Обе двери полыхали. Сколько у них оставалось времени до того, как огонь доберется до бензобака, Горанин не знал, но его инстинкт самосохранения требовал выбраться из этой жаровни как можно скорей. Лобовое стекло подсказывало опаляющим зноем и черной гарью, врывающейся внутрь через трещины, что начать нужно с него. Горанин повернулся на месте насколько ему позволяло пространство и двинул ногой в стекло. Стало только хуже: на ботинок полетели горящие брызги, от удара огонь вспыхнул еще сильнее. Горанин огляделся. Обе двери хорошенько примяло от соприкосновения с землей. Он попробовал открыть со своей стороны, побил в нее ногой, - дверь не поддалась. Снова посмотрел перед собой: если выбить лобовое стекло до конца, то проползая между землей и горящим капотом не избежать сильных ожогов, особенно когда он станет тащить девушку. Горанин подтянул на себя Бенедикту, сам подлез ближе к двери со стороны руля и со всей силы саданул по ней ногой. - Та же история: дверь заклинило. Геннадий выбил ногой руль. Взял его в руку и стал выламывать им лобовое стекло. Потом достал с заднего сидения пакет с новым костюмом, вытащил пиджак, обвязал им голову Бенедикты так, чтобы огонь не смог опалить ее волосы и лицо, потом доломал стекло и полез наружу, стараясь не прикасаться спиной к капоту. На нем загорелась его повседневный пиджак, но дергаться было категорически нельзя. Геннадий выбрался под капот, зная что если тот сейчас внезапно откроется и свалится на голову, то ему несдобровать. Но пока крышка держалась хорошо, по крайней мере подозрительного звука не издавала. Одну руку Геннадий просунул по мышку девушке, вторую использовал как рычаг. В несколько коротких телодвижений он вылез сам и вытащил Бенедикту. В метре от горящего пикапа он лихорадочно скинул с себя горящий пиджак, оставшись в одной рубашке. Штанина обуглилась, пришлось наскоро затереть этот участок землей. Затем Горанин освободил от нового пиджака голову девушки, вскинул Бенедикту на плечо и скоро поспешил подальше от пылающего автомобиля...
       Геннадий сидел на земле на безопасном расстоянии и ждал когда же наконец произойдет взрыв горючего в баке. Голова Бенедикты лежала у него колене. Положив два пальца ей на шею, Горанин почувствовал легкое биение пульса. Он осмотрел рану у виска, нашел рядом с ней еще три ссадины.
      - Все будет хорошо, девочка. - говорил он, покачивая ее как дитя, - Не такие и страшные у тебя ранки. Я видел как люди вставали после нокаутов еще и похуже твоего. А ты справишься, все это пустяки, царапины, мы с тобой еще поживем.
     С организмом творились странные вещи: только что Горанин пережил шок, автокатастрофу, а ему хотелось лечь и как следует выспаться. Геннадий еще раз осмотрел себя с ног до головы - нет ли потери крови, - все конечности присутствовали, органы на месте, но сонливое состояние только нарастало. Мозг соображал неадекватно.
  На возвышенности, где проходила дорога, послышался сигнал. Геннадий открыл глаза. На трассе стояла знакомая машина такси. Лысенький человек стал сбегать по холмику. В этот самый момент бензобак, наконец, рванул. Старый "Шевроле Андере" выпустил душу в виде черных клубов дыма, поднявшихся от его железного тела и устремившихся ввысь.
       - Мой бог! Не может быть! - кричал таксист.
       Геннадий, задумавшись, смотрел в никуда.
       Агент подбежал совсем близко.
       - Вы живы, Горанин?
       - Я в порядке. А вот девушке нужна помощь.
       - Дайте-ка гляну...
       Мужчина осмотрел голову Бенедикты.
       - Жить будет. Сотрясение скорей всего, сознание отключилось. Это пройдет.
       - Я тоже в этом уверен.
       - Что здесь было? - таксист размахивал руками.
       - Я не видел... Стук, грохот... И вот мы уже горим.
       - Вы не видели как скатились с дороги?
       - Я кажется задремал. И сейчас почему-то очень хочется спать.
       Агент подвинулся к Горанину вплотную.
       - Дайте-ка ваши глаза...
       Он раздвинул двумя пальцами веки и поглядел на глаз.
      - Я наверно головой стукнулся, - сказал Геннадий, - такой эффект бывает ког-да стукнешься головой.
       - Что вы пили в последний раз?
       - Чай.
       - Похоже, это был не простой чай.
       - А какой?
       - С добавлением снотворного, я полагаю.
       - Официант подсыпал мне снотворного? Но зачем?
      - Нет, Горанин, не официант. А милое создание, что вы только что вытащили из огня, рискуя собственной жизнью. - агент кивнул на девушку.
       - Бенедикта?! О чем вы?
     - Ага, Бенедикта. Она же Джессика Уилсон, сотрудничающая с американским ЦРУ.



   Гоц дошел до площади, завернул на улицу, где у него стоял "Форд". Заб-равшись в машину, мужчина по привычке заблокировал двери изнутри, поглядел вокруг себя в окна и только тогда достал из-под плаща конверт, полученный от управляющего отеля "Европа". Он провел пальцами вдоль бумаги, словно стараясь постигнуть содержимое, не раскрывая защитный слой. Потом агент очень аккуратно развязал веревки, перетягивающие конверт. Еще более бережно развернув бумагу, Гоц обнаружил под ней большие свернутые пополам листы. Его вдруг охватило тревожное чувство, пока не понятно на чем основанное. Гоц стал разворачивать листы один за другим и разглядывать их. В руках у него были чертежи.
      - Что это такое? - вслух спросил Гоц.
   Он долго смотрел на схемы, стараясь глазами найти в них хоть что-то, что могло быть связано с Леманном, но его ум уже осознал неизбежное: никакого компромата тут не было. Гоц не сильно разбирался в чертежах, но этот понять ему все-таки удалось. Это была стандартная схема водопровода для многоэтажного дома.
      Если бы какой-нибудь человек сейчас видел лицо Гоца со стороны, то он мог бы предположить, что в машине сидит манекен. На самом деле в груди Гоца проснулся давно уже дремлющий вулкан, который только и ждал момента вырваться наружу.
     Агент ЦРУ спокойно привел конверт в первоначальное состояние, вышел из машины и быстрым шагом поспешил обратно к отелю, чтобы вернуть "куклу" на место. С каждым шагом его голове созревал новый, и на этот раз жесткий план.



   - Нам нужно как можно скорее отвезти ее в больницу. - крикнул Горанин агенту.
      Сам он сидел сзади с Бенедиктой, пытаясь привести девушку в чувства. Они возвращались в город.
       - Я гоню, как могу. - не оглядываясь ответил лысый мужчина.
       - Вы наверно считаете меня идиотом...
       - Из-за того, что вам подсыпали снотворное?
       - Ну да.
       - Вы ведь не могли знать.
       - Но вы бы не стали пить чай с красивой молодой девушкой, так ведь?
       - Я бы не стал. Но в этом тоже есть свои минусы.
       - Что нам с ней делать?
     - Ничего. Отвезем ее в больницу и оставим там. Только вам двоим, как вы уже догадались, лучше перестать общаться.
      - Сегодня, когда она находилась рядом со мной, я не чувствовал с ее стороны угрозы. Наоборот, мне даже казалось, что я сам ей могу чем-то помочь.
       - Значит не смотря на юный возраст, у девушки талант.
       - Уверен, что тут было нечто другое.
       - Мы подслушали сегодня ее телефонный разговор с Америкой. У Джессики скончалась мать. Она узнала об этом из разговора. Вот вам и объяснение ее настроения. В любом случае, если бы не это покушение, она бы справилась со своей задачей, какой бы та не была. Она ведь вас увезла из города. Зачем вы поехали, если у вас сегодня встреча с Леманном? Что эта девчонка вам такого сказала, если не секрет, что вы бросили все дела и поехали с ней?
       - Она хотела показать мне одно интересное место...
       - И все?! И вы поехали?
      - Слушайте, я не учился в разведшколе, я обычный человек, я люблю людей, стараюсь им верить.
   - Повезло вам. А теперь главный вопрос: что это были за парни, которые хотели вас убить?
       - Какие парни?
   - Когда я ехал за вами, мимо меня промчался зеленый "Фольксваген" с четырьмя молодыми людьми, у которых было приподнятое настроение. Сначала я не придал этому значения, но когда увидел горящую машину, я понял, что это их рук дело. Горящие следы вели от того места на дороге, где валялись куски ткани от самодельных зажигательных гранат. Кто желает вашей смерти, Горанин?
       -  Я не знаю.
     - А я, кажется знаю. За рулем "Фольксвагена" сидел юноша с перевязанным носом. Возможно, вы не ошиблись, когда говорили, что у того, кому вы разбили вчера нос, мозги совсем сплавились.
       - Но вы сказали, что они нам будут помогать.
       - Отто Зайделя с ними не было. Возможно, в группировке теперь два лидера. А настоящий пока занят в другом месте, поэтому порядка там нет.
       - Час от часу не легче.
     - Ваша вина. Вам ведь дали четкие инструкции не высовываться. Как вы, к стати, не сильно обгорели?
       - Пиджак спас спину.
       - Хорошо. Тогда мы вас не будем показывать врачам.
       - Вы бросили мой пиджак в огонь догорать, чтобы полиция не нашла?
       - Конечно. Не хватало еще расследования. Подъезжаем...
  "Мерседес" остановился у кованой ограды больницы. Горанин аккуратно вытащил Бенедикту, взял на руки и понес в здание.
      - Только мигом назад! - крикнул агент русскому вдогонку.
   Медицинский персонал заметил крупного мужчину, несшего безжизненное тело девушки. Немедленно откуда-то появилась каталка. Из распахнувшихся в конце коридора дверей навстречу бежал врач. Горанина заставили положить девушку и спросили что случилось.
      - Я нашел ее после аварии и вытащил из горящей машины. - коротко пояснил Горанин.
      - Вам необходимо будет заполнить кое-какие документы. - подсказала сестра.
      - Хорошо...
     Каталка мчалась по коридору, издавая колесиками ровный звук. На Бенедикту надели кислородную маску. Врач на ходу проверял пульс. Дверь в операционную открыли, Бенедикта въехала и скрылась из виду. Дальше журналисту было идти нельзя. Горанин заметил рядом еще один выход и незаметно покинул через него здание больницы.






        Глава 9.


   Иви понял, что ЦРУ - шник в чем-то допустил прокол. По поведению мужчины в плаще он определил, что тот профессионал высшего класса, и если он зол, значит игра идет по крупному. Агент ЦРУ быстро вернулся к отелю, побежал звонить, потом бросился в машину и куда-то помчался на всех парах. Такое состояние противника позволяло Иви присесть тому на хвост вполне безопасно.
   "Форд" умудрился пролететь через пол города, не нарушив правила дорож-ного движения. Иви не уставал поднимать брови с каждым новым маневром преследуемого "гонщика" и сам старался не отставать. Внезапно "Форд" совершил нелогичный поворот с объездом. Иви догадался, что агент ЦРУ не запланировано обнаружил цель. Теперь "Форд" тайком следовал за старым синим "Мерседесом", гонка перешла в игру "кошки-мышки".
   "Мерседес" подъехал к неприметному подлежащему сносу мотелю на самой окраине Штутгарта и остановился. "Форд" спрятался среди других машин в сотне метров, заглушил мотор.
    Иви достал фотоаппарат и настроил объектив на приближение. Он сделал несколько снимков "Форда" и человека в нем. Потом снимки двух людей, которые вышли из "Мерседеса" - такси и направились в мотель. Иви огляделся в поисках подходящей позиции для наблюдения. Перед мотелем проходила стройка, это был отличный вариант. Рядом стоял полуразрушенный старый дом, что лучше, но опасней из-за того, что ЦРУ - шник мыслит точно также и может туда заявиться, если и ему понадобится позиция. Натянув пониже кепку, Иви достал из машины фото-снаряжение и пошел в направлении человека со сварочным аппаратом.
   От стройки стоял такой грохот, что уши едва выдерживали децибелы. Тут воедино слились звуки отбойного молотка, разрушающего старый асфальт, огромного механизма, бурящего землю для свай, резкие звуки пилы-болгарки, не говоря уже о рычащих экскаваторах и бульдозерах. Иви сказал себе, что должен выдержать весь этот шум. Проникнув на нужный этаж, он стал подыскивать удобную позицию для съемки.



      Отто застал Клоса дома. Лили плакала у парня на коленях.
       - Что случилось? - спросил сходу Отто.
       - На Лили напали.
       - Кто?
       - Она не знает. Но это связано со мной... - ответил Клос.
       - Что ты натворил?
       - Родился.
       - Не понял.
       - Этот человек искал моего отца.
       - Эбнер ведь давно умер.
       - Настоящего отца.
       - Ты можешь объяснить нормально? Обязательно быть таким загадочным?
     - Тот вчерашний мужик, который ходил у нас под окнами, а потом отделал нас всех...
       - Горанин твой отец? Что ты такое говоришь, Клос?
       - А я ему еще молотком всадил...
       - Как ты узнал?
       - Ему Лили написала письмо и он приехал.
       - Это правда? - Отто обратился к Лили.
       Девушка утвердительно кивнула.
       - А ты откуда знаешь?
       - Оделия сказала мне.
       - Вот это дела. Оделия знает, что Горанин тут?
       - Нет. Только я, Клос и этот страшный человек.
       Лили опять заплакала.
       Отто задумчиво потер подбородок.
       - Клос, на два слова. Пойдем в гараж.
       Он вышел из дома.
       Клос поцеловал волосы девушки.
       - Я вернусь, малыш.
       Отто восседал на мотоцикле, примериваясь к рулю.
       - Зачем ты пришел, Отто?
       - Для меня то, что Горанин твой отец - новость.
       - Для меня тоже. Но я еще вчера понял.
       - Ого. До того, как он нас побил или после?
       - После.
       - Со мной связались русские из Москвы.
       - Зачем?
       - Чтобы я всячески помогал твоему отцу пока он в Штутгарте.
       - Почему с тобой?
      - Это не в первый раз, мы с ними контачим, у нашей организации с русскими свои дела, своя давно налаженная взаимовыручка. Но обычно они разговаривали с моим старшим братом. Теперь со мной. Но дело не в том. Куда важней понять что за человек ищет твоего отца.
       - Я убью его когда найду за то, что он напугал Лили.
       - Знаешь в чем сложность, Клос?
       - Как его найти?
   - Это само собой. Но есть еще неясный момент. Когда меня доставили до нужного телефона и со мной на связь вышли русские, они ни слова не говорили о тебе.
       - Получается они не знают про меня?
       - Похоже на то. А кто-то еще знает. И он опасен для всех.
       - Он тоже из Москвы?
       - Может быть. Если Горанин проболтался, то на тебя вышли через него.
       - А что, есть еще варианты?
       - Я не вижу. Но это не значит, что их нет.
       - Как нам узнать?
       - Попробовать додуматься или просто спросить у него.
       - У Горанина здесь задание?
      - Да. И ему стараются помешать. Я направляюсь сейчас в место, где он будет. Ты со мной?
       Клос смотрел в пол.
      - Предупреждаю сразу, со мной опасно, Клос, я бы не предложил тебе ехать. Но ведь там твой отец. Я бы не простил, если бы меня не взяли с собой в такой ситуации. Ты пока может еще не до конца въехал, но, конечно, решать тебе.
   У ограды остановился зеленый "Фольксваген". Из окна показалась голова Ульрика с бинтами на носу.
       - Отто, карета подана! - крикнул тот.
       Отто посмотрел на Клоса.
       - Ульрик в курсе, что мы поедем помогать его обидчику? - спросил Клос.
       - Нет еще. По дороге ему все объясню.
       - Может не надо его брать с собой?
       - Не переживай. Они с твоим отцом помирятся.
       - Ладно, погнали! - собравшись духом, ответил парень.



       - Значит тут твое логово, мерзкий предатель...
   Гоц крался по коридору второго этажа мотеля, прикручивая глушитель к "Кольту". Этот продажный немец, прикидывающийся таксистом здорово разозлил Гоца, но нельзя было поддаваться эмоциям. Когда-то в юности, когда Гоц случайно по-глупости застрелил своего напарника, ее нервная система дала сбой. Гоц начал спиваться, совсем запустил себя, решил, что его жизнь закончена. Но никто в ЦРУ не узнал о вине Гоца, потому что тот ловко замел следы, тело напарника так и не нашли, он пропал без вести. Потом ему поручили важное задание по устранению объекта и он справился на отлично. Гоц понял, что его спасала дисциплина. Она отражалась на всех аспектах жизни Гоца начиная от идеально уложенных волос и выбритого лица и заканчивая сложными операциями по шпионажу, в которых не было провалов. Во всем важна четкость в действиях и хладнокровие. Вот и сейчас Гоц засунет свои эмоции себе в же зад и сначала доведет дело до нужного результата, а потом сам еще будет удивляться как быстро его ненависть испарилась и он снова обрел гармонию. Проверенный вариант. Не нужно как идиоты-злодеи в кино еще три часа читать монолог, пока тебя самого не накроет какой-нибудь супермен.
   Гоц подошел к номеру 8. Дыхание его было ровным, он прислушивался к звукам в номерах, но из-за грохочущих работ на стройке, проходящей рядом, оценить обстановку было не легко. Гоц придвинул ухо к двери номера, в котором, по его мнению, спрятались двое. И он не ошибся, внутри проходил диалог, еле проскальзывающий через щель, в котором прозвучала фамилия "Горанин". Значит они здесь, и документы тоже здесь. Не плохо придумали. Но они не подозревают, что Гоц накроет обоих, когда они этого не ждут.
   - Вот, выпейте! - слышался голос таксиста, - это избавит вас от действия снотворного.
      Тишина.
     - У вас нет случайно хотя бы пиджака моего размера? Да и штанина у меня обгорела. Не знаю как я поеду к Леманну в таком виде. Костюм мой новый сгорел в пикапе...
       - Нет, вашего размера, к сожалению, нету...
   Гоцу доложили о том, что Бенедикта доставлена в больницу, но он решил разгадать эту головоломку позже. Видно, и русскому досталось, ну так и поделом ему. Странная история, но на нее нет времени. Нужно действовать прямо сейчас...
       Дверь была не заперта, тупые русские.
      Гоц вломился скорей при помощи давления, чем удара, получилось эффектно и почти бесшумно. Он в одну секунду оказался в номере. Таксист у окна, русский в кресле умытый, вытирает голову полотенцем. Оценив ситуацию, Гоц не мешкая выстрелил в ногу таксиста и четко направил пистолет на Горанина. Пуля попала во внутреннюю часть бедра таксиста, тот вскрикнул и повалился на пол. Ему нужно было понять что-к-чему. Гоц был готов выделить на это две секунды. Как только таксист понял, что жив и зафиксировал взглядом, что от его поведения зависит жизнь журналиста, Гоц размеренно проговорил:
       - Где бумаги?
       Последовало молчание. Как и предполагал Гоц.
       Считаю до трех или умрет сначала таксист, а потом и пассажир...



   Ульрика не радовало то, что сообщил ему Отто. Теперь они еще должны помогать русскому, который их побил, который, сука, не сгорел, да еще и попал в переплет, и Москва требует его подстраховать - рисковать своими шкурами ради этой паскуды. Ну что за несправедливость. Конечно Отто не мог их послать, а Ульрик послал бы в два счета. Пересылают бабки чтобы за них делали всю работу, а сами сидят там в своем Союзе. Еще и этот шкет зачем-то навязался, трахал бы сейчас свою сучку и радовался, так нет же, надо ехать всем вместе, мы же, мать его, команда. Один за всех и все за одного, на хрен. Как же все они достали, придурки. И голова просто раскалывается. Нет, с Ульрика хватит. Сегодня они с парнями показали на что способны. Хорошо, что русский спал на своем сиденьи и не видел, кто его собирался запечь как картошку. Вот же потеха, сейчас русский станет извиняться и Ульрик тоже извинится за камень, а ведь так забавно получится, главное делать серьезный вид и не заржать.
      "Фольксваген" остановился у мотеля. Парни выбрались, хлопнули дверями и пошли ко входу. На стойке регистрации никого не было, да и само местечко оказалось безлюдным. Похоже, мотель должны были сносить со дня на день.
   Троица поднялась на второй этаж. Отто услышал как кто-то вскрикнул в номере конце коридора. Ульрик и Клос кивками головы подтвердили, что тоже слышали подозрительный сдавленный крик. Парни насторожились, стали потихоньку продвигаться по коридору до конца. Они вжались в стены, аккуратно ступали, стараясь не скрипнуть половицами. Голос холодный и жестокий угрожал тем, кто был внутри. Отто показал, что именно о восьмом номере шла речь, когда он встречался с таксистом. По всей видимости, кто-то добрался до Горанина и его друга первым и начал обратный отсчет, после которого обоих настигнет смерть.
      Ульрик знаками предложил Отто план: они одновременно врываются внутрь - Отто в дверь, а Ульрик через балкон, проходящий по периметру с шумом запрыгнет в окно. Времени на раздумья не оставалось, Отто согласился. Ульрик снял со стены огнетушитель, быстро и бесшумно поспешил к проему в стене, где был общий выход на балкон. Клос должен был стать посередине, чтобы Отто смог подать сигнал к действию через него Ульрику и начать считать до трех, а Ульрик в свою очередь, также начав считать, дошел до нужного окна и на последней секунде у них должно получиться синхронное проникновение. А там уже по обстоятельствам.
     Ульрик заметил, как ему махнул Клос, и пошел по балкону. А ведь никто не обвинит Ульрика, если тот опоздает и, если неприятель вооружен, то Отто нарвется на пулю. Ульрик может ведь считать медленнее, чем Отто, они ведь не репетировали. Но тогда всем крышка. Их заметят и скорей всего перебьют по одному. Нужно действовать по плану. Идти до конца. А этот жесткий голос внутри, как он четко выговаривал слова, какая в нем проскальзывала власть над человеческими жизнями. Ульрик поймал себя на мысли о том, что хотел бы быть похожим на того человека, против которого они сейчас идут. Даже ни разу не видев его, Ульрик проникся к нему уважением.
       Три...
     Ульрик бросил в окно огнетушитель и следом влетел сам, удивляясь какими ловкими становились его движения, когда он находился в двух шагах от опасности. Они сработали четко, Отто был парнем что надо в такие моменты, он вышиб дверь и толкнул высокого мужчину в плаще в тот момент, когда Ульрик уже был почти на мушке. Пистолет глухо свистнул и рядом с ухом Ульрика сотрясся воздух от пролетевшей пули, которая все же разорвала мочку. Отто не удалось сбить незнакомца с ног, он старался прижать того к шкафу. Высокий умудрился выскользнуть из-под руки Отто и ударить того рукояткой пистолета в голову. Отто схватился за голову руками, повалился на пол. Ульрик зарычал как дикий зверь и набросился на неприятеля. Ему удалось схватить руку человека в плаще и ударить ее об острый угол шкафа. Пистолет вылетел из руки, глухо упал на старый протертый ковер под ноги. Непостижимым для Ульрика образом его схватили и бросили. Он, перелетев через собственную голову, больно ударился спиной о стену, затем упал на пол, коснувшись носом своего же плеча, отчего его нервная система поддалась перегрузке от резанувшей боли и обиды. Ульрик видел как русский поспешил на помощь и схлестнулся с врагом. Он тут же получил удар ногой в живот, потом ребром ладони по шее. В его голову уже направлялся боковой удар рукой, но русский сумел хитро увернуться и врезал неприятелю по печени. Потом русский еще раз увернулся от удара и нанес левый боковой по челюсти. Человек в плаще сильно пошатнулся, но удар выдержал. Ульрик заметил как тот незаметно для русского вытащил нож и приготовился к хитрому приему. По лицу Ульрика поползла улыбка, ему хотелось посмотреть как жесткий мужчина выпустит кишки русскому. Но в этот момент появился сукин сын Клос, в его руке блеснул револьвер Отто, грянул выстрел. Человек в плаще схватился за грудь, сквозь его пальцы стала просачиваться кровь. Его глаза выражали недоумение. Клос ошеломленно смотрел на незнакомца, медленно опускающегося на колени. Он выронил револьвер, оглядывая пространство и людей, находящихся в нем.
     В ногах у Ульрика лежал "Кольт" с прикрепленным глушителем. Ульрик знал, что враг так просто не сдастся. Движения подстреленного человека стали предсказуемыми, тот собирал остаток сил и воли чтобы наказать хотя бы одного из присутствующих выкинув нож. По глазам стало понятно, что он выбрал Клоса. Чисто из мести. Если бы это был русский, Ульрик не предпринял бы ничего, но, в данном случае, такую месть хоть и можно было понять, но нельзя было назвать достойной. Ореол умирающего мужчины тут же померк. Ульрик поднял "Кольт" и выпустил по человеку в плаще несколько пуль. Тот ухнул, согнулся и ушел из жизни очень быстро, не сказав ничего на прощание.
    Ульрик встал. Сейчас номер показался ему просторней, нежели изначально в  начале суматохи. Отто понемногу приходил в себя. Клос странно смотрел на русского, тот на Клоса. В углу лежал лысый мужчина, держась за ногу и с опаской глядел на Ульрика. Время от времени мысли начинали проясняться, восстанавливалась картина прошлого. Теперь и русский смотрел на Ульрика. Так могли смотреть только люди, знающие о причастности Ульрика к нападению на северо-восточной дороге. Если девка сгорела заживо, то ему не простят, не смотря на то, что в этом номере именно он всех спас, даже щенка Клоса.
       - Ты поджег автомобиль на дороге? - спросил русский.
    Ульрик почувствовал как в его груди разгорелся неприятный шар, а потом огонь стал подниматься к голове, мысли опять смешивались. Насильственно. Опять его заставляют отвечать, когда он этого не хотел. Еще и адская боль в носу. Они все враги. Все смотрели на Ульрика, но Отто не понимал о чем речь, и Клос стоял как придурок, не въезжая в тему. Вечный идиот.
       - Девка сгорела? - Ульрик не мог не спросить.
       - Нет, гад, не сгорела...
   Красное пламя охватило голову. Так не хотелось сейчас болтать. Почему просто не сказать Ульрику спасибо? Обязательно надо выяснять все прямо сейчас? Зачем он спросил? Своим вопросом он сознался. Никто не смеет так строго с ним разговаривать. Никто.
       - Да пошли вы все. - вдруг сказал Ульрик.
     Ему стало так легко, никогда еще он не чувствовал такой свободы. В его ру-ках оружие и он может положить тут любого, если кто-то рыпнется. Ульрик ощутил легкость, к нему пришло знание, которое он давно искал. Вот оно то самое, когда никто тебе не указ. Ты больше не подстраиваешься ни под кого, все они в твоей власти. Маленький запуганный в детстве Ульрик теперь мог убить каждого, кто на него посмотрит косо. Никто не смеет указывать другому человеку, ни у кого нет права смотреть на другого человека косо. А если вздумает, то его ждет оправданная смерть. Наказание всегда должно быть жестким. Если не понимают с первого раза, второго не дано. Ульрику словно передалась сила убитого.
      Жаль Отто. Хороший сегодня получился маневр. Остальные пусть катятся ко всем чертям.
       Ульрик направил пистолет на русского.
      - Ты, сука, думал, что можно так просто остаться безнаказанным за то, как ты со мной поступил? Ты ошибаешься!
       - Ульрик, ты спятил?
       Это придурок молокосос Клос вякнул. Ему тоже не жить.
    - Ульрик, остановись! Ты не соображаешь, что делаешь! - послышался глу-хой, но заботливый голос Отто.
     Но Отто сам виноват, что потащил Ульрика на это дело. Теперь уж ничего не вернешь назад. Все они будут требовать объяснений, все изменилось окончательно и бесповоротно.
       - Мне, жаль, Отто, но никто не выйдет из этой комнаты живым...
    Последнее, что увидел Ульрик, это размытые лица, скользящие перед глаза-ми. Он понял, что в его жизнь вмешалась какая-то другая неведомая сила. Черная пропасть настигла резко и нежданно. Мозг успел зафиксировать, как тело рухнуло на пол, но боли не было. Это смерть. Слишком быстро. Почему-то было не обидно, а свободно. Ульрик испустил последный выдох и умер.



    Такого Иви не ожидал. У него получился целый сюжет из фотографий. Он пробрался на третий этаж строящегося дома вполне легко, выбрал помещение, откуда открывался наилучший обзор на мотель, достал камеру, приготовился, стал делать кадр за кадром. 
   Сначала он думал, что ЦРУ - шник сделает все чисто и у Иви появится материал на него одного, но все завертелось гораздо интереснее, когда подоспели молодцы из ФКА, да еще и прихватили с собой его восемнадцатилетнего соседского паренька Шульца.
    Иви поменял пленку в камере, пока шла драка. И вот малыш Шульц держит револьвер в направлении агента ЦРУ и стреляет. Тот падает... Какая красота!
     Иви судорожно оглядел камеру, стараясь удостовериться, что та сработала без сбоев. Да, все было прекрасно, снимки есть. На них и Шульц сын и Горанин отец. Кому могло еще так повезти? Только Иви.
    Новенький объектив позволял разглядеть даже ключик, вставленный в шкаф. ЦРУ - шник оказался один против пятерых, но держался достойно. Если бы не выстрел, неизвестно еще чем бы закончилась заварушка. Но в последний момент и он допустил ошибку: сделал неловкое движение и получил несколько пуль в грудь от того каскадера, который исполнил трюк с огнетушителем.
     Дальше еще интереснее. Парень с разбитым носом неожиданно сам взял всех на мушку. Иви, конечно, повидал много чего, но даже он не мог предположить, что события примут такой оборот. Иви щелкал кадр за кадром, мысленно отмечая какой идет по счету десяток, чтобы не упустить важные моменты, когда пленка закончится. Внезапно парень с пистолетом сам рухнул. Его кто-то снял. Иви видел обескураженные лица в номере мотеля. Это сделал не кто-то из них. Шестое чувство заставило Иви повернуть голову к заброшенному дому, в котором он не стал прятаться в целях безопасности. Теперь для Иви все стало происходить со скоростью света: сначала Иви повернул голову вправо, его взгляд сразу заметил странное движение в окне третьего этажа, что-то черное, похожее на микрофон, как бывает у телевизионщиков, повернулось в его сторону, Иви направил объектив туда и приблизил картинку. Теперь стала четко видна голова неизвестного мужчины с короткой стрижкой, который подкручивал оптический прицел, прищурив один глаз.
       - Твою мать!
     Это был снайпер. Он снял парня с разбитым носом, а теперь его целью стал Иви. Неизвестный изначально знал, что Иви тут, но не предпринимал ничего, -очевидно, события в номере мотеля были для него важней. Он прикрывал своих, а с Иви разберется теперь.
      Все эти мысли пронеслись в голове за доли секунды.
   Никогда еще Иви ни отчего не уворачивался так реактивно, как от пули, которая через мгновение полетела в его сторону. Он вжал голову в плечи настолько резко, что едва не переломал самому себе шейные позвонки. Но оно стоило того. Дорогой объектив в тот же момент разлетелся на мелкие стеклышки и кусочки пластмассы от врезавшейся в него смертоносной круглой железки. Еще немного и горячий металл, пробив глаз, вышел бы насквозь через мозг.
     Тело вжалось в холодную плиту. Иви знал, что внутри строящегося дома он не на линии огня, но ему стало очень неуютно. Нужно было валить с точки как можно скорее. Он не вооружен. Вряд ли снайпер бросит винтовку и пойдет убивать Иви, сначала тому надо раскрутить детали: отделить ствол, приклад,  сложить оружие в сумку. Только потом уже начнется охота. Но все это у профессионалов занимает секунды. А ведь в руках у парня, стрелявшего в Иви находилась винтовка "Канарейка", какие бывают у советских спецагентов. К этой штуке при желании можно даже прикрутить подствольный гранатомет. И она, насколько знал Иви, не раскручивалась на части вовсе, а только убиралась в чехол!
    Иви сунул в сумку то, что осталось от камеры, и рванул к лестнице. Он ре-шил бежать через подвал во внутренний двор дома, но когда проник в сырое темное подземелье, резко передумал. Все убийцы думали примерно одинаково, как раз этого от него и будут ждать. Он увидел рабочую спецовку, висящую на высоких ручках тачки с раствором, быстро надел ее. Рядом на верстаке лежала оранжевая каска. Она тоже оказалась на голове. Теперь Иви ни чем не отличался от строителей. У стены были выложены в ровные кубы кирпичи. Несколько из них были вытащены из центра, в образовавшуюся выемку легла сумка с камерой, и сверху снова были положены кирпичи. Иви вернулся к тачке с раствором, надел перчатки, взял в руки лопату и стал не торопясь месить содержимое. Справа послышались быстрые шаги. Это преследователь. Иви повернулся спиной, чтобы не встречаться с незнакомцем взглядом, профиль также нельзя было светить, ведь именно в профиль его могли запомнить. Если тот человек подойдет близко, Иви придется ударить его лопатой. Шаги остановились за спиной, прошли две самые долгие секунды в жизни Иви, потом снайпер побежал дальше.
   Иви для уверенности еще помесил раствор, но когда услышал, что идут настоящие строители, выудил драгоценную сумку из кирпичей и осторожно глянул в подвальный коридор. Путь был свободен. На грунтовом полу, где только что пробегал снайпер, Иви заметил пачку сигарет. Он поднял ее и рассмотрел. Буквы на этикетке были иностранными, скорей всего русскими. Иви открыл пачку. Внутри находилось девятнадцать коротких сигарет. Иви вытащил пару штук и снова поглядел в пачку. Ему показалось, что коробочка с подвохом. Конечно русские могут производить сигареты на свой собственный манер, но слишком уж толстым было у пачки дно, да и сама она оказалась в руках уж очень странным образом. Как будто ее подбросили специально.
   Иви расценил, что не стоит пренебрегать правилами безопасности, сейчас важней всего спасти собственную жизнь. Глупо было бы попасться на крючок благодаря вредной привычке. А советская спецслужба, как он предполагал, способна на самые изощренные хитрости. Иви сунул пачку в спецовку неизвестного строителя, бросил ее туда откуда взял, и поспешил из подвала прочь.






       Глава 10.


   Все ошеломленно смотрели на два мертвых тела, лежащих на полу. Клос выскочил из номера. Его шаги еще несколько секунд были слышны в коридоре.
       - Отто! Ты в порядке? - спросил таксист.
       - Оглушило малость. Так вроде да.
       - Тогда бегом за пацаном! Проследи, чтобы тот не пошел в полицию.
     Отто с трудом поднялся. Из раны под его ухом шла кровь. Он стер ее рука-вом рубашки, еще раз оглядел комнату, потом бросился за Клосом.
  Горанин инстинктивно шагнул к двери, куда убежал сын, но тут же остановился. Ему хотелось посмотреть в окно, но оттуда только что влетела смертоносная пуля, пробившая голову свихнувшемуся парню. Геннадий пошел в ванную, принес полотенце. Он присел к таксисту и стал перематывать тому раненую ногу.
       - Артерия не задета, вам повезло. - сказал Горанин.
       - Жить буду.
       Геннадий молча сделал перевязку, потом спросил:
       - Этот паренек... Который застрелил... Он выпутается?
     - Здесь такой шум от стройки, что вряд ли кто-нибудь обратил внимание на выстрел. Если тела исчезнут бесследно...
       - Как нам это провернуть?
       - Это не ваша задача.
       - Что со вторым?
      - Вы были правы, второму не стоило доверять, он нас сам едва не прикончил.
      - Кто прикончил его?
      - Думаю, наш друг.
   В комнате появился старший лейтенант Архипов. На нем была одета темно-синяя униформа с логотипом компании, производящей и доставляющей ковры, в руках у него была сумка для инструментов.
   - Меня зовут Глеб. - коротко сказал агент КГБ, поставил сумку, прикрыл плотней занавески и сразу принялся осматривать трупы.
       Таксист и Горанин поняли, что вопросов лучше не задавать.
      Вслед за Архиповым в комнату зашли два мужчины в таких же темно-синих спецовках. С собой они принесли два старых ковра средней величины.
     Старший лейтенант кивнул помощникам, те без разговоров развернули сна-чала один принесенный ковер, переместили на него тело мужчины в плаще, завернули, потом таким же способом спрятали второе тело во второй ковер. Подхватив под руки первый "сверток", они пошли вниз.
      Архипов открыл сумку. Он достал оттуда настоящую папку с необходимыми документами. Старший лейтенант передал ее Горанину.
      - Знаю, что вы чудом остались живы, Горанин. Но об этом потом. Вот то, что вам сегодня пригодится на встрече с премьером Леманном.
       Горанин взял папку.
       - А костюма нормального у вас не найдется?
       - Нет. Померите позже мой пиджак.
       - Штанина тоже подгорела.
       - У вас вообще сильные ожоги?
       - Да нет. Не очень.
       - Дайте-ка я гляну.
   На самом деле спина у Геннадия болела. Поначалу он не придавал этому значения, но сейчас когда к коже прикасалась ткань, это вызывало достаточно мучительные ощущения. Геннадий приподнял рубашку. Архипов внимательно осмотрел ожоги, вытащил из своей сумки какую-то мазь, которую, судя по всему успел найти по дороге сюда, намазал нужные места. Потом выудил опять же из своей волшебной сумки большие пластыри, прилепил их на спину Горанина.
       - Как нога? - спросил старший лейтенант у таксиста.
       - Ерунда. Пуля прошла на вылет.
       - Сможете подбросить Горанина как предполагалось изначально?
       - Боюсь, что нет.
       - Ладно. Вы знаете у кого подлечиться.
       - Да, знаю.
    В комнате снова появились мужчины из "доставки ковров", они принесли с собой тряпки и специальные моющие средства, чтобы избавиться от следов крови и отпечатков пальцев, поставили их пока сбоку, а сами занялись вторым ковром с трупом.
   - Значит так... - сказал Архипов Горанину, - А сейчас мы быстро едем к Леманну выполнять задание.
   Мужчины быстро поднялись и пошли к лестнице. Архипов и Горанин свернули к черному входу. Таксист прихрамывая отставал.
       - Я даже не знаю как вас зовут. - обратился Горанин к таксисту.
       - Луц. - ответил тот.
       - Спасибо, что помогли мне сегодня, Луц.
       - Не за что. - улыбнулся лысый мужчина. Возможно еще увидимся.


     Во внутреннем дворе мотеля, давно превратившемся в пустырь, стоял фургон с надписью "Лучшие ковры в городе". Архипов открыл задние створки, забрался внутрь, позвав за собой Горанина. Оба толстых ковра уже лежали тут. Здесь же висела сменная одежда Архипова.
   Старший лейтенант визуально сравнил свое телосложение и фигуру жур-налиста, подавая Геннадию вешалку с брюками, рубашкой и пиджаком.
   - Не налезет наверно. Вы крупнее меня размера на четыре. - причмокнул Архипов.
       - Я не могу появиться с горелой штаниной.
      - Тоже мне проблема. Ладно, хорошо. Придется гнать в город искать магазин, а времени у нас в обрез.
     Архипов снял униформу, переоделся в свое. На нем его костюм сидел отлич-но.
     - Горанин, вы видели здесь где-нибудь магазин одежды поблизости?
     - Здесь нет, я знаю только в центре. Я уже сегодня покупал там костюм.
     - Я полагаю костюм сгорел?
     - Да.
     - Тогда двинем в направлении центра, а если что по пути увидим, то заскочем туда.
   Они вышли из фургона. Ребятки с моющими средствами как раз возвращались.
      - Ну как там? - спросил Архипов.
      - Все чисто. Дырки от пуль тоже замазали.
      - Хорошо. Дальше вы сами.
   Работники "доставки" забросили инструменты в фургон, захлопнули двери, уселись вперед и поехали. Одновременно с ними Архипов и Горанин, обойдя мотель, пошли к "Мерседесу" такси Луца.
       Архипов сел за руль, завел машину и тронулся.
       - Поищите карту, Горанин.
       Геннадий открыл бордачек, порылся, но карты там не нашел.
  - Странно, но у Луца нет карты. Наверно он знает каждый закоулок в Штутгарте.
       - Не может быть такого, чтобы у таксиста не было с собой в машине карты.
       Геннадий посмотрел везде впереди, потом взглянул на заднее сиденье. Карта лежала там.
        - Нашел!
        - Давайте мне.
      Журналист обнаружил под картой пакет, точь-в-точь такой, в какой ему днем завернули новый костюм в магазине. У Геннадия на лбу выступил холодный пот.
        - Там еще пакет...
        - Какой пакет?
        - Которого тут никак не должно быть...
        - Почему?
        - Да потому что мой такой пакет сегодня сгорел вместе с машиной!
        Архипов резко свернул на обочину и дал по тормозам.
        - Наружу! Живо! - закричал старший лейтенант.
       Оба мужчины резко выскочили из "Мерседеса" и бросились в придорожную траву.
        Они пролежали с минуту, закрыв головы руками, но ничего не произошло.
      Архипов поднял голову. Машина стояла целая, и, похоже, взрываться, как он рассчитывал, не собиралась.
        - Горанин, какого черта? - зло процедил старший лейтенант.
      - Там точно такой же пакет, как из магазина одежды, где я покупал сегодня костюм. И в пакете что-то есть.
        - Может быть у Луца был с собой такой же пакет?
        - Когда мы ехали в мотель, пакета не было. Это я хорошо помню.
        - Ладно, пойду гляну...
    Архипов поднялся, отряхнулся и медленно направился к "Мерседесу". Он аккуратно открыл заднюю дверь, потрогал пакет на ощупь.
    - От сукин сын!!! - сказал агент КГБ в сердцах так, чтобы было слышно Геннадию, - Горанин, идите скорей сюда!
       Геннадий в два шага оказался рядом. Архипов протянул ему пакет.
       - Горанин, это вам.
       - Мне? Что там?
       - Ваш наряд на сегодня. Вот... Читайте.
     Геннадий взял из рук Архипова открытку и пробежался глазами по строкам, написанным на немецком:

       "Херр, Горанин.
  Прошу принять от меня этот скромный, но, согласитесь, весьма свое-временный для вас подарок, в знак признательности за приятный разговор в перелете Москва - Штутгард.
                Ваш, Хролф."

       - Вот сукин сын! Как он узнал?! Как он успел, вообще?

   
      "Мерседес" мчался в юго-восточном направлении в сторону Мюнхена. Через лобовое стекло открывался прекрасный вид на Альпы. Горные вершины раскрасились в оранжевые и фиолетовые тона. В открытые окна автомобиля врывался горький запах осенних цветов и трав.
       - Глеб, вы давно здесь?
       - Сегодня прилетел.
       - Если бы не вы, нас всех бы перестреляли сегодня.
       - Разберемся.
    - Не хочу чтобы тот молодой парнишка пострадал, он ведь нас спас можно сказать.
       - Зря Отто Зайдель дал ему свой револьвер. Вы бы втроем справились.
   - У того мужчины был нож. Кому-нибудь из нас точно бы не повезло, не вмешайся парень вовремя.
  - Очень странное совпадение, что вы все познакомились раньше, вы не находите, Горанин?
   - Штутгарт не такой уж большой город. А вы не находите, что мне все же стоит знать, что за информация содержится в документах, которые мне необходимо будет передать и ради чего собственно я тут рискую жизнью?
       Архипов задумался, долго смотрел на дорогу, потом сказал:
     - Ладно, вы правы. Американцы, нарушая эмбарго, тайно поставляют оружие в Иран через Федеративную Республику Германия. Ваш немецкий друг имеет к этим махинациям прямое отношение. Он и американский генерал Джозеф МакКинли, командующий на строительстве ракетной базы. Документы подтверждают подлинность этих сведений. Достаточно донести до Леманна, что он у нас под колпаком, а МакКинли все узнает от премьера.
       - Как вы сказали... МакКинли?
      - Совершенно верно. Вы не ослышались, это тот самый боксер, которого вы нокаутировали в финале в Мельбурне в пятьдесят шестом и взяли золото. После войны в Корее он сделал военную карьеру.
       - Как тесен мир.
   - Теперь у вас в голове сложилось, о чем говорить с Леманном? Вы понимаете, чего стоит такая дружба?
       Горанин промолчал. Ему было, о чем поразмыслить.
       - Кажется это здесь! Подъезжаем, судя по карте.
    Архипов повернул "Мерседес" влево и тот съехал с основной трассы на до-рогу поуже, уходящую через сосновый лесок вглубь. Автомобиль проехал немного среди деревьев и вырулил на открытое пространство, образованное в основном естественным природным образом вокруг небольшого пруда, на берегу которого размещались аккуратные двухэтажные домики, располагающиеся на достаточном расстоянии друг от друга. Здесь стояла будка со шлагбаумом, из нее вышел человек и поднял руку, чтобы такси остановилось.
       - Дальше вы сами, Горанин.
    Геннадий выбрался из автомобиля. На нем прекрасно сидел новый костюм. Геннадий подошел к охраннику и протянул паспорт.
      - Я к Вольфгангу Леманну, он меня ждет. - объяснил журналист.
     Мужчина посмотрел в документ и дежурно улыбнулся.
      - Добро пожаловать! - сказал он, и указал на ближайший дом. - Вам туда.
      - Данке! - Горанин сунул паспорт в карман пиджака и пошел по дорожке.
       Премьер Леманн встречал русского гостя стоя на полукруглых ступенях. Это был стройный чуть выше среднего мужчина в строгом костюме, с серебряными волосами, в очках, изысканные манеры которого чувствовались на расстоянии. Вольфганг Леманн через стекло одарил Геннадия Горанина душевным взглядом, сопровождающимся той самой белозубой улыбкой, столь прекрасно получавшейся на фотографиях в прессе и обезоруживающей оппонентов. Геннадию сразу стало не по себе от такого радушного приема.
     Мужчины встретились на ступенях и горячо пожали друг другу руки, Леманн похлопал Горанина по плечу.
       - Рад вас видеть, херр Геннадий!
       - Взаимно, премьер Леманн!
       - Прошу вас!
    Леманн показал рукой на вход, любезно пропуская приятеля из Советского Союза. Горанин двинулся внутрь, премьер последовал сразу за ним.
  Мужчины поднялись на террасу второго этажа, откуда открывался замечательный вид на пруд и сосновый лес. Тишину вечера нарушало кряканье уток, их шлепанье крыльями по воде, шелест хвойных крон и треск сосновых стволов. По небу плыли розовые облачка, создающие иллюзию мира на этой планете.
    Тут был накрыт небольшой стол, возле которого стояли два мягких резных стула. Обстановка, как и обговаривалось заранее, предполагала непринужденную неофициальную беседу.
      Премьер предложил занять места. Горанин положил папку с документами на стол и присел.
     - Надеюсь вас не сильно утомила поездка сюда, херр Горанин. Еще раз прошу прощения, но за мое отсутствие накопилось много работы.
  - О, не беспокойтесь, премьер Леманн, я довольно интересно провел сегодняшний день, так что лишние пол часа на такси меня вовсе не утомили.
       - Это хорошо.
    К столику подошла женщина в форме для прислуги, она налила мужчинам чаю и тут же отошла в сторонку на случай, если что-то понадобится.
       - Как поживают ваша жена, дочь? - спросил Леманн.
       - Замечательно, благодарю вас. А ваша семья?
    - Тоже все прекрасно, спасибо. Я видел ваш репортаж с девочкой из Аме-рики. Удивительная история. Кто бы мог подумать, что детское письмо способно вызвать такую реакцию во всем мире. Какими судьбами вас снова занесло к нам? Новый репортаж?
   - И да и нет. К сожалению, я здесь не только ради репортажа. - Горанин положил тяжелую ладонь на папку.
       - Что это?
       - Это для вас.
   Леманн почувствовал неладное. Из радушного хозяина он стал на глазах превращаться в политика. Геннадию была неприятна эта перемена.
       - Это от вас лично?
       - Нет.
       Леманн стал серьезен.
       - Не хотите ли взглянуть на пруд? А к чаю мы еще вернемся...
       - С удовольствием прошелся бы... - ответил Горанин, забирая папку.
      Под торжественную музыку неловкой тишины мужчины спустились обратно по лестнице вниз, вышли из дома и пошли вдоль бережка. Вода в пруду искрилась под лучами вечернего солнца, приходилось щуриться.
   - К сожалению, премьер Леманн, я сегодня здесь как ваш друг с одной стороны, и, в то же время, с другой как гость не совсем желательный. Мне необходимо выполнить поручение, данное мне высшей властью моей Родины.
     Вольфганг Леманн не торопясь ступал по грунту, не поворачивая на Горанина головы.
  - Ни для кого не секрет, - продолжал Геннадий, - что на вашей земле американцы строят ракетную базу, которая в дальнейшем будет способна уничтожить за считанные минуты любую близлежащую стану, а в первую очередь, ее целью, конечно же, будет являться Союз Советских Социалистических Республик. Угроза ядерной войны станет как никогда актуальной. И если руководство Коммунистической Партии Советского Союза  способно с холодным умом подходить к контролю своего ядерного оружия, то мы не можем быть уверенными в том же за Соединенные Штаты, которые ввиду последних неоднозначных конфликтов между нашими державами, всячески стараются выставить СССР в самом невыгодном свете перед мировым сообществом. Иными словами, если сейчас Советский Союз, можно сказать, держит в своих руках мирное положение во всем мире, откровенно заявляя вслух о том, что не намерен применять силовые методы к другим странам, то появление на арене агрессивно настроенного противника в лице Соединенных Штатов, жаждущего мирового ядерного господства, может привести к непоправимым последствиям. Мы за мирное небо над головой. Мы желаем предотвратить гонку вооружений, а тем более такого губительного оружия, как ядерное. Никто не может сказать точно, с какими последствиями столкнется наш дом - наша  планета, если кто-то с горячей головой в угоду своим амбициям допустит судьбоносную ошибку, нажав одну кнопку и уничтожив миллионы собратьев из-за неких политических конфликтов, которые на деле могут быть решены гораздо более адекватными и миролюбивыми способами.
    Далее, что касается моего визита к вам лично, премьер Леманн... В этой папке, что я сейчас вам отдам, находятся доказательства вашей причастности как главы земли Баден-Вюртемберг к нелегальным поставкам оружия в Иран по негласной договоренности с Соединенными Штатами Америки, которые перечисляют в обмен на эту услугу вам денежные средства. Документы  в папке содержат информацию, подтверждающую незаконность как ваших действий, так и генерала Джозефа МакКинли, осуществляющего командование на строительстве ракетной базы близ города Швебиш-Гмюнд. Как вы понимаете, обнародование этих материалов в прессе послужит губительным фактором для карьеры многих высокопоставленных лиц как на территории ФРГ, так и в Вашингтоне, ибо махинацию такого масштаба, по мнению лиц, располагающих данной информацией, невозможно провести без помощи самых влиятельных лиц в государстве. Я вынужден вручить вам копии этих имеющихся у нас документов лично, ввиду вашего отказа от официальной встречи на высшем уровне с представителями власти СССР. Вы должны понимать, что никто не хочет чтобы головы летели с плеч, а люди с постов, - мирная договоренность всегда в приоритете у цивилизованных оппонентов, - всегда есть способ найти компромисс. В данном случае таким компромиссом является препятствие, а в идеальном варианте - прекращение строительства ракетной базы на вашей территории. Приветствуются любые способы, которые не противоречат высшему законодательству Федеративной Республики Германия.
     Премьера Леманна трясло. Он не мог контролировать челюсть, та заходила по лицу в неестественной манере. Отшлифованный, начищенный до лоска образ чистенького воротничка - политика таял на глазах. В этом человеке просыпались животные инстинкты. Видя это, Горанин даже переставал сожалеть о потерянной дружбе с премьером. Премьер Леманн сгорбился, он остановился у воды и долго смотрел на тихую ее гладь, скрестив руки на груди. Геннадию показалось, его бывший друг еще больше поседел в эту минуту. Видеть это было горько, но необходимо было идти до конца.
      Горанин протянул премьеру Леманну папку. Тот неохотно принял ее.
    - СССР надеется, что в течении трех дней все мы придем к взаимопониманию, и с вашей стороны по вопросу о размещении ракет на территории ФРГ будет своевременно найдено верное решение. - подитожил журналист.



      Бенедикта открыла глаза. Предметы в помещении имели нечеткие очертания, поэтому девушке было трудно понять где она находится. Понемногу муть стала проясняться: медицинские приборы, мониторы, капельница в руке. "Это больница". Бенедикта попыталась приподняться в локтях, но голова оказалась невероятно тяжелой и координация ушла, снова перед глазами стало все размываться. В памяти сначала всплыл огонь, потом катрина того, как русский журналист вытаскивает ее из объятой пламенем перевернутой машины. Что это было? Вот еще кусок из памяти: летящие в стекло банки с горящим бензином, авария. События приходили с обратной последовательностью. Кто эти люди, что устроили нападение?
  Бенедикта еще раз попыталась приподняться. Уже лучше. В лежачем положении она пробыла, судя по всему, довольно долго, тело затекло, отсюда и бессилие. Теперь можно и осмотреться.
     Она в больнице. Ее привезли сюда на такси после аварии. Из капельницы в кровь поступает что-то приятное: там, где должно быть беспокойство, сейчас его полное отсутствие. Что ж, руки и ноги вроде бы целы, пока волноваться надо только о голове. Необходимо прийти в себя, а там будет видно...
     В дверную щель проникал свет от коридорных ламп. Иногда он прерывался, когда кто-нибудь проходил мимо палаты. Были слышны голоса, обычные голоса  немецкой больницы. Вдруг послышался четкий приближающийся топот. Несколько ног остановилось прямо за дверью палаты, где лежала Бенедикта. Дверь открылась, вошел человек. Он зажег верхний свет и приблизился к койке.
       - Бенедикта Шрайер...
       Девушка поняла, что этот человек из ЦРУ. Она не стала открывать глаза.
   - Бенедикта! Меня зовут Мэл Таннер. Мы с вами не встречались, но я непосредственный начальник Джейсона Лингри, которого вы знали под именем Гоца Циммерманна, - именно он давал вам поручения от конторы. Бенедикта, если вы меня слышите, пожалуйста, откройте глаза...
       Бенедикта набралась смелости и осталась лежать неподвижно. Секунда, ког-да можно было проколоться прошла и теперь тело оставалось по прежнему спокойным, кажется, Мэл Таннер купился. Он оставит ее в покое, придет завтра, а Бенедикты уже тут к тому времени не будет.
       Агент подышал над лицом, присматриваясь. Подул на нос.
       - Вы не притворяетесь? А, фрау Шрайер? Меня не так-то просто провести.
       Бенедикта молила бога, чтобы случайно не шевельнуться. И ей удалось.
      Таннер шумно выдохнул. Он еще посидел, постукивая пальцами по поручню медицинской койки, потом встал и направился к двери.
      Бенедикта слышала как дверь открылась, впустив звуки коридора, и небреж-но захлопнулась. Слишком громко она хлопнула. Так не поступают с пациентами, которым необходим покой. И он не выключил уходя свет.
    Прошла минута. Бенедикта поверила и хотела уже открыть глаза, но у двери шаркнула нога. Мерзавец был еще тут, он испытывал нервы девушки. И люди за дверью тоже оставались на месте. Она чудом не раскрыла себя.
      - Ладно. Похоже ты и правда без сознания. Надо тебе еще полежать. А я при-ду проведать тебя завтра, хорошо?.. Хорошо. - ответил Мэл Таннер самому себе.
       Агент опять зачем-то подошел близко. Его дыхание слышалось прямо у уха.
   - Не могу уйти пока не расскажу анекдот, который я услышал от нашего президента Роналда Рэйгана... Однажды прекрасную принцессу заколдовала злая ведьма и девушка заснула крепким сном, да таким крепким, что не просыпалась вовсе. Много замечательных смелых юношей со всего белого света приходили ко гробу и пытались разбудить девушку, но ничего у них так и не вышло. И вот однажды к спящей красавице пришел прекрасный принц, он знал один секрет, который, по его мнению, мог помочь. Он тихонько подошел, наклонился над чудесным личиком принцессы и ласково прошептал: "Мне жаль, что твоей мамы больше нет, ты так на нее похожа..."
     У Бенедикты заколотилось сердце. Сигнал на мониторе, отвечающем за пульс предательски поскакал в два раза быстрее.
       - Пошел ты, урод! - не выдержав, сквозь зубы процедила девушка.
      - Ага! Приборчик-то не станет мне врать в отличие от тебя, спящая красави-ца! - усмехнулся агент. Немедленно последовала команда:
       - Взять ее!
      Бенедикта в страхе открыла глаза. К ее койке через дверной проем ломились люди в военной форме. Один тут же залепил ей рот и схватил руки, другой вытащил иголку из вены, остальные подхватили тело и потащили.
      Опять расплывчатость линий... Коридор метался перед глазами, удивленные и беспомощные глаза медсестры поплыли и растаяли в пространстве как горячее пятно церковной свечи, когда резко отводишь взгляд.
   Потом был холод и тряска в армейском внедорожнике, но уже без агента Таннера. Кто-то из солдат натер ватку спиртом и приложил к месту, где недавно торчала игла. Защипало.



  Красный свет заполнял подвальное помещение. На тонких нейлоновых веревках сушились проявленные и напечатанные фотографии. Иви закрылся дома и отнесся к делу со всей тщательность, на которую только был способен. Он словно готовился к выставке, результатом которой будет являться его взлетающая в гору будущая карьера.
     Теперь у Иви нет замечательного объектива, но это не главное, а главное то, что снятый материал остался цел, более того, поражал своей четкостью и открывающими возможностями. Драка и перестрелка в мотеле на окраине... Если сложить свежие фотографии одну за другой, восстановив последовательность, то получалось отличное кино под названием: "Клос Шульц - молодой убийца агента ЦРУ". Такой сценарий понравится любому заинтересованному лицу. А в данном случае на крючок попадал и русский папаша Клоса, которому вряд ли захочется чтобы эти кадры попали в полицию.
     Иви удовлетворенно размял пальцы рук, потянулся и зевнул. Ну что ж, пора снова звонить Старику Хролфу, хватит ему прохлаждаться без дела.






       Глава 11.


     Генерал МакКинли неистово лупил боксерскую грушу в личном маленьком тренировочном помещении, находящемся на первом этаже не достроенного трехэтажного штаба. Эти двое ЦРУ - шников его определенно достали.
  Достали! Достал агент Дэвид Джонсон. Удар... А особенно агент Мэл Таннер. ... Удар. Так бы и врезать ему в его скуластую надменную харю. А потом в челюсть. Это, мать твою, база генерала Джозефа МакКинли, военная ракетная база, расположенная в ФРГ, а не Лэнгли, округ Фэрфакс, штат Виргиния, Соединенные Штаты Америки, где вы можете хозяйничать и шнырять туда-сюда как вам вздумается. Понятно, что вы тут закрываете все дыры и скоро все мы разбогатеем благодаря вашему хитроумному плану, но просто так брать без спроса его ребят, заставлять выполнять собственные "секретные" задания, это переходит уже все границы. Суки, если бы не гарантированный шикарный куш, видит бог, МакКинли выбил бы этим козлам по несколько зубов. Сейчас он не мог начать учения из-за того, что отсутствовало четверо лучших ребят, которых долбаный агент Таннер послал за их девкой в больницу Штутгарта.
       В помещении появился сержант.
       - Сэр, генерал МакКинли. Разрешите обратиться, сэр!
       - Докладывайте...
       - Сэр, группа вернулась!
       - Наконец-то. Девку привезли?
       - Так точно, сэр!
       - Где она?
       - В медчасти, сэр!
       - А агенты?
       - На базе их нет, сэр!
       - Отлично. Вольно.
  МакКинли обмакнул лицо полотенцем и посмотрел на себя в зеркало. Морщины, седые волосы... Не смотря на то, что ему почти шестьдесят, мышцы по прежнему выглядят очень даже не дурно, пусть и сбивается дыхание. Плевать на дыхание, агенту Таннеру влетело бы хорошенько при всем уважении к обучающему бойцовским навыкам персоналу разведовательной службы. Накинув куртку генерал отправился в только что законченное одноэтажное здание, где только-только успело появиться оборудование, необходимое для медицинских целей.
  МакКинли вошел внутрь и взглянул на девушку. Та лежала с закрытыми глазами на койке с капельницей в вене. Монитор над ее головой слабо пикал и показывал неровную линию сердцебиения. "Молодая и красивая" - подумал генерал, - "Но одна из них".
      Тут же крутился с инструментами и бумажными записями доктор.
       - Что с ней? - с безразличием спросил МакКинли.
   - Трудно сказать. Ушибы и гематома в четырех местах на голове. Нужна томограмма. Скорей всего в городе ей ее сделали, но вы выкрали девушку до того, как ее успели расшифровать и прикрепить к истории болезни.
    - Я ее не крал! Это эти два идиота! Вот пусть они и забирают результаты анализов из больницы!
       - Простите, сэр.
       - Так она без сознания?
       - Я так не думаю. Но это возможно...
       - В коме?
       - Не совсем...
       - Что, черт подери, означают ваши слова?
    - То, что возможно девушка в сознании, но умело претворяется. Я не иск-лючаю сотрясение мозга, но показатели говорят...
       - Притворяется? Но зачем ей это? Она ведь здесь своя! Она ведь одна из нас!
       - Не знаю, сэр, возможно я ошибаюсь...
       МакКинли присел на стул у койки с девушкой и придвинулся к той поближе.
   - Эй, девочка, ты меня слышишь? Ты в безопасности! Я генерал Джозеф МакКинли, командующий американской ракетной базой. Я тут самый главный. Ты на нашей территории, мы знаем, что ты работаешь на ЦРУ. Тебе нечего опасаться. Повторяю, ты в безопасности...
       Генерал несильно хлопнул той по щеке. Реакции не последовало.
       - Да к черту ее... Пусть сами с ней разбираются.
       МакКинли поднялся. Ему вообще было не до загадок сейчас.
       - А что мне с ней делать, сэр?
       - В смысле?
    - На тот случай, если я выйду покурить, а она встанет, и угонит ракетную установку...
       Генерал скривился, но слова доктора были не лишены смысла.
  - У вас ведь есть к этой койке ремни для пациентов с неадекватным поведением? Вот и привяжите ее как следует, чтобы не сбежала до приезда этих придурков, ее начальников!
       - Есть, сэр!
       Доктор полез в шкаф за ремнями.
       МакКинли покинул медчасть и пошел принять холодный душ.
     Ледяные струи стекали по его разгоряченному дряхлеющему телу, но Джозеф не позволял себе поддаться желанию отойти, чтобы согреться. Закалка... настоящему мужчине в первую очередь нужны две вещи: самодисциплина и железная закалка. Тогда все ни почем. Поэтому он муштрует свой дивизион перед проверкой, сгоняя с парней по семь потов в день. Еще спасибо скажут потом. Они у него не первые. Перед глазами у Джозефа снова встала война в Корее. Да, тогда им всем здорово досталось, тогда все было просто как на ладони: ли ты врага, либо он тебя. Не то что сейчас, - дерьмовое времечко.
   Ему не дали домыться. МакКинли ненавидел, когда его дергают во время душа, так так это происходило, если случалось что-то непредвиденное и нужно было срочное вмешательство генерала. Жестко растерев полотенцем спину до покраснения, надев чистое белье и форму генерал пошел в помещение, где была связь.
       - На связи премьер Леманн, сэр! - сообщил радист.
       МакКинли об этом уже доложили, но солдатик молодец, что повторил.
       - Переведи на мой личный телефон.
    Генерал мог бы и сразу ответить на звонок, но предпочел пройтись лишние два шага, чтобы не бегать по первому зову, чтобы его ответа с нетерпением ждали.
     Джозеф перешел в находящиеся тут же за стеной личные апартаменты. На столе побрякивал телефон, сообщая об ожидании на линии. Генерал снял трубку:
       - МакКинли, слушаю!
   Премьер Леманн был не в себе, и генералу не сразу удалось понять в чем причина такого волнения. Леманн говорил как политик витиевато, применяя в разговоре сложные словосочетания, так раздражающие привыкший к четкости   и однозначности доклада генеральский слух. Но одно все же стало ясно сразу: русские просекли их лавочку с продажей оружия и это чревато самыми неприятными последствиями. Леманн эмоционально говорил по английски с отвратительным немецким взрывным акцентом:
      - Они знают! У них есть секретные данные. Есть сведенья о наших конторах в Иране, сведенья о количестве единиц оружия. Есть доказательства о нашей причастности к этим махинациям...
       - Но откуда?! - негодовал Маккинли, - Как они пронюхали?!
       - Один из ваших агентов ЦРУ перебежал на их сторону.
       Вот она хваленая секретная служба! Генерал возненавидел этих башковитых высокомерных кретинов еще больше. С солдатами все гораздо проще: отдаешь приказ и те жертвуют собой ради Родины, а этим обязательно надо закручивать хитроумные схемы, которые в результате развязывания языка одним дезертиром летят коту под хвост.
       - Это все?
    - А по вашему этого мало?! Мы все под колпаком у КГБ! Этот помпезный журналистишка заявился ко мне как друг, а на поверку я впустил к себе в дом Троянского коня.
       - Что еще за журналист?
  - Я отказывал во встрече с представителями Советского Союза, сами понимаете из каких соображений, и тут они придумали передать компроментирующие нас документы через моего приятеля, - как я считал до этих минут, - известного русского репортера Горанина...
       - Горанина?
       - Вам знакома эта фамилия?
      Еще бы она не была знакома Джозефу! Русская "Гора" - тот самый боксер, который отправил МакКинли на Олимпиаде в пятидесятых в самый обидный нокаут в его жизни. Он стал репортером и даже снял не так давно милое интервью с Самантой Смит. Если этот мерзавец журналист, пришедший к Леманну, именно он, то его появление может привести ко второму поражению спустя тридцать лет, а МакКинли не из тех, кто проигрывает дважды.
       - Геннадий? Того репортера зовут Геннадий?
       - Совершенно верно.
       - Ах он сукин сын!
       - Он что и вам успел насолить?
    - Я сам ему так насолю, что мало не покажется! Не знаете сколько еще он пробудет в Штутгарте?
     - Да забудьте вы про Горанина. Ему нет до нас дела. Это все КГБ, они хотят чтобы вы прекратили строительство ракетной базы!
       - Что?!! Да они совсем там ополоумели?!
      - Вы ведь понимаете, что всем нам придется плохо, если материалы попадут в прессу?
    МакКинли стиснул зубы и задумался. Леманн боится не без основания. Тут нужно как следует пораскинуть мозгами. Необходимо посоветоваться с агентом Таннером, как никак, а ему терять больше всех остальных. Премьер Леманн ни разу в разговоре не заикнулся о кокаине. Следовательно русские знают только о поставках оружия в Иран. Но если они придадут огласке аферу с оружием, то  карьера агента Таннера накроется сразу и карьера агента Джонсона - его напарника тоже, а тогда нарушится вся выстраиваемая долгих полтора года цепочка наркокартеля, возникнут большие проблемы с колумбийскими поставщиками и людьми, реализующими кокс в Европе. МакКинли не знал всей схемы, разработанной агентом Таннером, но предполагал, что ЦРУ - шник умудрялся поставлять наркотики распространителям из большей части европейских стран. Именно поэтому МакКинли и терпел этого выскочку. Тот организовал для генерала постоянно пополняющийся счет на Каймановых островах, пусть процент от сделок туда шел и не большой в сравнении с тем, что отхватывали Таннер и Джонсон, но зато Джозефу, совершенно ничего не смыслящему в финансовых махинациях, не нужно было ломать себе лишний раз голову. От него зависела его непосредственная работа, строительство базы "SAARB -01", доставка ракет и приведение порученного ему дивизиона в полную боевую готовность. Вот тут и была одна маленькая хитрость, которая приносила огромную прибыль, а придумал ее ни кто иной, как агент Таннер. В компании Martin Marietta, выпускающей новые твердотопливные ракеты "Першинг -2" у Таннера со временем появились свои люди в первую очередь в отделе руководства, а потом и в техническом. Агент Таннер выяснил у них предполагает ли конструкция ракет наличие закрытых от глаз полостей. Оказалось, что в учебных ракетах есть место для ядерной боеголовки, которое заменено масса-габаритным макетом. Агент Таннер попросил продемонстрировать ему эту часть ракеты визуально. Сделав это и задав несколько технических вопросов, он пришел к выводу, что такими возможностями не стоит пренебрегать. Уже через месяц Мэл Таннер предложил сообщникам в Martin Marietta план тайно забивать эти полости в учебных ракетах кокаином и собирать ракету. Так как ракета не проходила таможенный досмотр все упрощалось и выглядело следующим образом: "Першинг -2", снабженная добрым десятком килограммов кокаина, официально перевозилась американским транспортным самолетом Galaxy в аэропорт Рамштайна, а оттуда доставлялась наземным транспортом на строящуюся военную базу генерала МакКинли. Уже на базе специальные техники из компании Martin Marietta разбирали нужную часть ракеты, отдавали напарнику агента Таннера агенту Джонсону "груз" и снова приводили ракету в должное состояние, монтируя масса-габаритный макет, доставленный на базу отдельно. Таким образом на ракетную базу было уже доставлено шестьдесят три килограмма чистого порошка. Вскоре агент Таннер тоже перебрался в ФРГ, для непосредственного контроля над дальнейшим развитием сети поставок, который уже был налажен к тому времени достаточно четко агентом Джонсоном.
       - Русские знают только про оружие?
    - Похоже, да. Возможно ваш расколовшийся агент приберег козырь на чер-ный день, и мы не угадаем когда он настанет. Для О'Райли его наступление  теперь будет зависеть от решения русских о политическом убежище.
       - Скверно. Все это чертовски скверно, премьер Леманн...
       - Вы не знаете, как я могу связаться с агентом Таннером?
       - Нет. Вы ведь знаете, он выходит на связь когда считает нужным.
       - А если я позвоню агенту Джонсону?
     - Ситуация чрезвычайная. Думаю он поймет. В любом случае, именно они у нас мозговой центр, пусть придумывают как выкручиваться.
      - Хорошо. Напоминаю, что через два дня я улетаю в Вашингтон. Не хотелось бы, чтобы меня взяли ваши спецслужбы прямо в аэропорту.
       - Я понимаю, премьер Леманн.
       МакКинли повесил трубку.
       - Чертовы русские! Чертов Горанин! Вашу мать!!!
   Генерал шумно подышал раздутыми ноздрями, уперев руки в стол. Про-бежался глазами по плацу, который находился прямо перед ни в окне. Потом громко гаркнул:
       - Капрал Томпсон, ко мне!
  В дверях незамедлительно появился высокий крепыш - командир отряда "Дельта", который агент Таннер использовал без разрешения в своих целях. Пришло время выполнить этим бравым ребяткам и просьбу самого генерала.
  - Капрал, слушайте внимательно... Я знаю, что вы уже были сегодня в Штутгарте и вряд ли вам захочется мотаться туда снова, но тут очень важное дело личного характера... Есть некий русский журналист Геннадий Горанин, он сейчас в Штутгарте. Найдите его и доставьте ко мне лично.
       - Есть сэр! Что делать в результате сопротивления, сэр?
    - Ну, девку вы ведь как-то достали? Не думаю, что она сама пошла с вами! Берите Горанина силой, только аккуратно, он когда на Олимпиаде взял золото по боксу.
       - Понял, сэр! Разрешите исполнять?
       - Исполняйте! Как можно скорей найдите этого гада!



      Братья Отто и Ханс Зайдели ждали русских у отеля "Европа".
   Ханс был старшим, но в группировке Фракция Красной Армии теперь не появлялся. В основном молодыми ребятами командовал Отто, а старший, после того как с ним всерьез стали сотрудничать люди из Москвы, резко ушел в тень. Именно благодаря помощи Ханса бывший агент ЦРУ Роберт О'Райли смог связаться с русскими властями и незаметно перебраться в Советский Союз. Ханс узнал, что МакКинли и агенты прячут на строительном складе на ракетной базе, он делился сведениями с младшим братом.
     - Там большое количество кокса. - медленно и смачно говорил Ханс глубоким хриплым голосом, а сам он был похож на капитана рыбацкого судна, давно не возвращавшегося на сушу, из-за кудлатой бороды на довольно молодом лице.
    - Ты уверен, Ханс? Ведь по базе могут ходить любые слухи, но они на по-верку могут оказаться только слухами.
     - Братишка, я сам видел как какие-то люди раскручивают специальное место в верхней части ракеты и вынимают оттуда одинаковые серые пакеты. Не нужно быть гением, чтобы понять, что это. К тому же мы постоянно ходим на склад за красками, материалами, и однажды, когда охранник срочно отлучился, я проник в контейнер, где типа содержится запасное твердое топливо, и надрезал пакет. Это чистейший кокс, поверь.
       - Сколько его там?
   - Не знаю точно. Иногда ночью приезжает машина извне, и агент Таннер приводит каких-то людей, которые забирают часть. Когда я был на складе, я конечно не пересчитывал пакеты, но по объему партия тянет килограммов на пятьдесят-семьдесят...
       Отто присвистнул.
     - Сейчас ракеты больше не привозят, часть из их уже установили на пусковые платформы и проводятся учения. Но вроде бы должны привезти еще. Дивизион при объявлении войны предполагает иметь в боевой готовности тридцать шесть ракет: по девять ракет на батарею, по три ракеты на взвод. Целиком провести учения генералу МакКинли пока не удается, так как база вся еще изрыта, не достроены подземные туннели, часть наземных строений, сам плац, да и полигон, само собой. И это ему на руку, так как вновь привезенные ракеты могут полежать в специальном складе с закрытым доступом, пока из них не вытряхнут наркоту. Осталось вооружить четыре взвода, стало быть, около десятка килограммов должно быть в пути.
       - Ты не думал рассказать об этом приехавшему КГБ - шнику?
      - О'Райли просил не делать этого, пока не убедится, что ему дадут убежище в СССР. Он и так рискует всем. И ты пока молчи.
       - Хорошо. Ты устроил диверсию?
       - Завалил один туннель. И еще два подготовил к завалу. Но мне не нравится вся эта затея. Рано или поздно меня могут накрыть.
       - Как тебе удалось?
      - Ночью подпилил деревянные опоры, а утром, когда проходили в том месте тягачи, они проваливались, засыпая туннель по своей же вине.
       - Они могут раскопать балки и понять, что те подпилены.
      - Вот и я о том же. У меня задание из Кремля вести подрывную деятельность на базе. МакКинли сам виноват в том, что это возможно: он, помимо своих, набрал немцев для строительства, но как можно знать точно какой немец за тебя, а какой против?
       Ханс грубо засмеялся.
       - Это точно. Скупой платит дважды. - ответил Отто.
       - Значит Ульрик совсем с катушек съехал, говоришь?
       - Да, брат, чуть всех нас не положил в мотеле.
    - Прости, Отто, я знал, что с Ульриком не лады, но ты же понимаешь, что именно такие отчаянные головы нам и нужны. Наш выбор методов борьбы предполагает крайние меры, и такие свихнувшиеся на идее парни, как Ульрик, подают пример молодым. За это я и взял его во Фракцию. Мы не Красные Бригады, хоть именно они нас и вдохновляют, мы жестче, мы не идем на компромисс, нас не удержать. Но я не думал, что все зайдет так далеко с этим журналистом, что ты - мой брат подвергнешься опасности со стороны Ульрика. Выходит, он совсем потерял контроль...
       - Ты не мог знать. Ты сегодня с нами?
    - Брат, я не могу идти с вами вытаскивать русского оператора. Мне нужно возвращаться на базу, я же там не последний человек среди строителей. Но я нашел человека вам в помощь. Это надежный малый, правда не особо разговорчивый. Вот его адрес, он будет ждать.
       Ханс протянул бумажку, Отто сунул в карман.
       - Он не из наших?
     - Нет. Но я бы хотел проверить его. На меня постоянно давят из Союза, чтобы я искал новых людей.
      - Думаешь ему можно доверять?
    - Ему нужно знать только то, что вы идете вытаскивать из передряги своего парня. А ты присмотри за ним, хорошо?
      - Да. Имя то у него есть?
      - Он называет себя Наблюдателем.
      - Так его и называть?
      - Да, зови его Наблюдатель, - так всем удобней.
      


  В цеху было довольно жарко. Дэвид Джонсон только что поговорил по телефону с премьером Леманном. Ситуация вышла из под контроля.
    Агент Джонсон встал из-за стола с компьютером и огляделся. Заброшенный цех по производству и упаковке мороженого стал местом обитания для агентов ЦРУ, которые были "в деле". Но сейчас тут в основном оставался только агент Джонсон, так как агент Таннер постоянно мотался по делам в городе и за его пределами, не забывая контролировать ситуацию на строящейся ракетной базе, что являлось его первоначальной обязанностью на территории ФРГ. Что касается неофициальных, но гораздо более важных для самого агента дел, - Джонсон отвечал за внешние связи с клиентами, координировал поставки оружия и наркотиков из этого импровизированного кабинета, где у него был телефон - оставшийся в наследство от прогоревшей компании, производящей мороженое, и компьютер, позволяющий зашифровывать и хранить информацию.
    Джонсон прошелся по темному коридору и остановился у массивной желез-ной двери, за которой находилась огромная не работающая холодильная камера и прислушался. Никаких звуков. Значит русский оператор либо спит после ужина, либо просто сидит тихо.
    В запертую дверь, ведущую на улицу, постучали секретным способом. Это Таннер. Как раз вовремя.
  Джонсон поднял железную задвижку, Таннер вошел и тут же поделился опасениями:
       - Гоц так и не вышел на связь, от О'Райли тоже нет вестей.
       - Мэл, сюда позвонил премьер Леманн...
       Таннер приготовился к неприятным новостям.
       - ... Нас раскрыли. Точнее, нашу схему. На счет нас не уверен.
       - Как именно? О'Райли?
      - Да. Ты был прав по поводу русского журналиста. О'Райли предоставил ему компромат на Леманна и МакКинли в сделке с Иранцами.
       - Скоты. - Таннер прошелся в задумчивости по цеху, - А кокс?
       - Об этом ничего не было сказано.
       - Чего хотят русские?
       - Чтобы Леманн дал запрет на строительство ракетной базы.
      - Это и есть их план? Значит они закроют глаза на поставки оружия в Иран? То есть и Леманн и МакКинли, этот старый твердолобый вояка им нужны на своих постах и дальше?
       - Видимо да.
       - Умно. Но под давлением НАТО Леманн долго не протянет.
       - Ты думаешь про Гоца тоже, что и я?
      - Если документы все-таки попали к Леманну, то Гоца мы скорей всего боль-ше с тобой не увидим.
       - Четкий был мужик. Думаешь агенты КГБ его убрали?
   - Не знаю, наверно. Я и девку то не сразу нашел. Пришлось больницы обзванивать. Запутанная история. Девка без сознания была, а привез ее, судя по описанию медперсонала, тот самый журналист. Оба были обгорелые, как после пожара. Тут, похоже, вмешался кто-то третий.
       - Хм. Что будем делать?
      - В первую очередь надо избавиться от оператора. Ни к чему нам больше на него продукты переводить.
       - Хочешь его мочкануть?
     - Нет, зачем? Просто отвезешь его подальше отсюда и выпустишь. Как дела со "Спэшал Кеем"?
       - Хорошо. Пятнадцать хотят в Амстердам, семь во Францию, десять в ГДР.
      - Боятся пока. Но ничего, время есть. Мистер Бенджамин Далт к нам еще не скоро собирался с проверкой.
   - Да уж министра обороны не порадуют последние новости, если пресса пронюхает про наши махинации.
       - Будем решать проблемы потмере их поступления. Что завтра?
       - Завтра в семь утра у секретного туннеля жди опять голландцев.
       - Что за люди?
       - Не доверяй им.
       - Понял.
       - Я думаю, надо потихоньку заметать следы, и нужна новая схема.
       - Согласен. Мне еще нужно разобраться с девкой. Она на базе.
       - Ладно, езжай, я тогда пока сам прикину что да как.
       - Давай. Потом и я подключусь.
     - Хочу в туалет! - послышалось глухое стенание из-за двери холодильника в конце коридора.
       Агенты машинально оглянулись на звук.
       - Я прослежу за ним, езжай... - сказал Джонсон.






       Глава 12.


       Архипов гнал "Мерседес" в условленное место.
     - Горанин, я вас последний раз предупреждаю, лучше оставайтесь в отеле. Мы не знаем что нас ждет, эти люди опасны.
     - Мы с Виталиком и огонь и воду вместе проходили больше двадцати лет. Кем я буду, если пока вы рискуете жизнью ради моего друга, стану отсиживаться в сторонке?
      - Дело ваше. Лишний человек нам не помешает, но, если наше мероприятие пройдет не совсем гладко, за последствия отвечать будете сами.
       - Договорились.
      "Мерседес" остановился у автобусной остановки.
       - Братья Зайдели подошли.
       - Познакомьтесь, это мой брат Ханс. - сказал Отто.
       - Глеб. - Архипов пожал руку немцу.
       - А вы Геннадий?
       Ханс обратился к Горанину и пожал руку.
       - Да. Рад встрече! - ответил журналист.
       - К сожалению, я не могу присоединиться к вам, ребята, у меня дела на базе. Я нашел вам человека. Он вас прикроет. Отто в курсе.
       - Хорошо. До встречи, Ханс.
       Все махнули Зайделю старшему рукой.
   Отто сел за руль. Архипов достал из багажника маленький чемоданчик и забрался на сиденье рядом вместо Горанина, который в свою очередь переместился назад.
       Отто рванул вперед по адресу, оставленному Хансом.
       - Что за человек этот Наблюдатель? - спросил Архипов у Отто.
       - Я его не знаю. Но мой брат ему доверяет.
       - Хорошо. Взгляни сюда...
   Старший лейтенант открыл чемодан, привел его в действие, и на экране появилась спутниковая электронная карта города Штутгарта и его окрестностей.
       - Видишь эту желтую точку?
       - Да.
       - Это Лавров. Ты знаешь как до него добраться?
     - Это промышленная зона, придется поискать по складам и цехам, но с этой штукой найти вашего человека будет не трудно.
       - Запомни где это, потому что точка может пропасть.
       - Хорошо.
       Горанин придвинулся ближе.
       - Глеб, это что система дистанционного слежения?
     - Да, уникальная разработка. Мы пока проводим тесты, но вроде работает как надо. В Японии уже телевизоры вешают на стены, мы тоже не отстаем.
       - Вы встроили в Виталика маячок?.
       - Специальный ремень... - пояснил старший лейтенант.
       - Все это время вы знали где Виталик?
      - До этой минуты его не было на карте. Отрицательный эффект бывает когда объект находится в каком-нибудь бункере или любом другом закрытом помещении, стены которого препятствуют сигналу. Вашего оператора скорей всего держит в заточении, но сейчас он виден. Главное, чтобы Лавров там и оставался.
      - А вторая желтая точка, которая перемещается? Это ведь наша машина, вы и на меня установили жучок? - предположил Горанин.
    - Нет. Он на мне. Чтобы в случае чего, знали где искать тело. Мое тело не имеет права пропасть бесследно.
       - Еще одна! А что за третья точка? - спросил журналист.
       - Так, строитель один. Нужно будет позже его проверить...
       Отто показал пальцем направо:
       - Вот наш напарник...
  Наблюдателем оказался неприметный мужчина средних лет с черными кудрявыми волосами, высоким лбом и в дешевых очках. Одет он был также неброско: серые брюки, свободная сорочка и сверху жакет под цвет брюк. В руках у него был портфельчик. Мужчина коротко поздоровался со всеми, потом за всю дорогу не вымолвил ни словечка.
  Желтая точка, отмечающая местоположение Виталика, исчезла с карты волшебного чемоданчика так же быстро, как и появилась, тем не менее, Отто примчал автомобиль по адресу довольно быстро.


       Совсем стемнело.
      Промышленная зона, в которой прятали Лаврова, находилась в южной части города. Она походила на лабиринт из кирпичных и жестяных строений и не на каждом из них еще имелся фонарь. Только лай собак говорил о том, что по вечерам и ночам здесь есть жизнь, живой человек ни разу не попался на глаза.
    Отто осторожно вел "Мерседес" по неровной узкой дороге, люди в салоне молчали и внимательно всматривались в любые опознавательные знаки на стенах. Геннадий заметил два зеленых огонька; когда они проехали оказалось, что это сидел на бочке толстый бесстрашный кот. Наконец автомобиль вырулил на нужную дорогу, где начинались заброшенные цеха под номером восемнадцать.
    - 18/а, 18/б, 18/д, интересно какой наш?.. - негромко сказал Отто, пригибая голову и глядя по сторонам.
   - К сожалению, номер цеха нам не узнать. - Архипов проверил еще раз устройство, но на нем светились только две других желтых точки.
    - Если бы знать как здания выглядят сверху, то еще можно было бы как-то сориентироваться, но крыльев у нас нет. - добавил Отто.
  - Предлагаю разделиться и осмотреть каждому по одному строению. - предложил Геннадий.
       - Принимается! - согласился Архипов.
     Отто остановил машину, выключил двигатель и фары. Он вытащил револьвер и проверил барабан. Архипов достал из багажника пистолет Гоца, зарядил его, дал Горанину. Себе он оставил "Канарейку".
       - У вас есть что-нибудь? - спросил он у мужчины в очках.
       Наблюдатель вытащил из портфеля "Кольт", показал.
      - Хорошо. Сейчас мы разделяемся и исследуем каждый свой объект: Горанин - 18/а, Отто - 18/б, Наблюдатель - 18/с, я беру 18/д. Ищем любую активность, в особенности подозрительную. Когда кто-то обнаруживает нечто интересное он ничего не предпринимает, возвращается к машине и ждет остальных. Когда мы снова соберемся и поймем что имеем, тогда и решим какие действия будут следующими, это ясно?
       Все согласно кивнули.
       - В таком случае приступаем! Общий сбор через десять минут.
      Каждый пошел в направлении своего строения. Архипов тут же взобрался по пожарной лестнице, Горанин пошел вокруг цеха 18-а, Отто и Наблюдатель к дальним зданиям, стоящим в тупике рядом одно к одному.
      Казалось что в этой глухомани нет ни души.
  Вскоре всех тихонько позвал Наблюдатель. Он обнаружил движение в помещении, где мелом были еле заметно написано 18/с. Четверка собралась у строения с большими решетчатыми окнами и огромными воротами, очевидно закрывающимися изнутри, так как замка на них не было. Хотя окна и были темными, но в них действительно проскальзывали тени на отблесках от осветительного прибора, расположенного в дальней части цеха. Если бы не такая темнота, как сейчас, то их вряд ли кто-либо смог бы заметить. Но внутри несомненно кто-то находился.
  Архипов легонько дернул за ручку у двери, та не поддалась. Он нажал посильнее, то же самое.
       - Заперто изнутри... - пояснил старший лейтенант.
    - Похоже, эта дверь ведет в большой цех, - прошептал Горанин, - а там внутри есть еще несколько помещений.
       - Будем окружать? - спросил Отто.
      - Надо найти все выходы из строения, заглянуть по возможности во все окна. Мы не можем себя обнаружить, пока не удостоверимся, что Лавров там. - предупредил Архипов. - Обойдем со всех сторон.
     Они разделились на сей раз на двойки и пошли вдоль противоположных стен.   
   Архипов и Горанин прокрались от ворот за левый угол. Тут помимо стены цеха находилась еще одна старая кирпичная стена, идущая параллельно. Она  относилась к общей, отделяла промзону от прилегающей пустующей территории, за которой находилась временная свалка. Между этими двумя стенами было пустое пространство шириной в метр, куда стекала вода с крыши во время дождя. Мужчины один за другим пошли вдоль стен, поглядывая по сторонам и наверх в поисках способа попасть внутрь строения. Поначалу шла глухая кирпичная стена, потом в ней стали появляться совсем маленькие вентиляционные окошки. В последнем из них переменчиво поблескивал тусклый свет.
       - Горанин, давайте-ка я вас подсажу... - Архипов сплел пальцы.
       Журналист поставил одну ногу в ладони агента, другой уперся в его плечо.
Потом и вторая нога оказалась на другом плече. Геннадий заглянул в окно.
       - Никого не вижу, стена толстая, не видно, что там внизу.
       - Откуда свет?
       - Похоже свечка горит.
       - Издайте какой-нибудь звук...
       - Звук? Вы меня поставили в тупик, Глеб.
       - Горанин, придумывайте скорей... Скажите в окно что-нибудь по-русски.
       - Можно что-нибудь из Пушкина?
       - Перестаньте!
  Горанин бросил внутрь кусочек отвалившейся штукатурки и приготовил пистолет.
       - Кто здесь? - послышался глухой знакомый голос.
       - Виталик, ты?
       - Гена?!!
       - Ты один там?
       - Да. Но плохие парни где-то рядом. Гена ты откуда взялся?
       - Мы пришли тебя выручать. Ты живой?
       - Я в порядке. Меня не били и даже кормили.
     Слышно было как Лавров подвинул койку к стене напротив, потом вскочил на нее, и теперь стала видна его голова.
       - Гена! Ты правда здесь! Ты не сон!
       - Тише. Нас четверо тут. Там, у тебя есть выход?
    - Я в большом холодильнике. Тут только вентиляционные окошки, а дверь одна. Ее запирают снаружи. Что касается похитителей, я слышал всего два голоса. Сколько их там сейчас я не знаю, но думаю один.
       - Почему?
       - Прошлой ночью был кажется один.
   - Спросите у Лаврова, может ли он заблокировать свою дверь изнутри? - подсказал старший лейтенант.
       - Виталик, сможешь закрыться, чтобы к тебе никто не смог войти?
     - Да, тут есть засов. Даже если начнут стрелять, мне ничего не будет, двери толстые, железные.
   - Хорошо. Закройся изнутри и сиди там не высовывайся пока мы тебя не достанем, понял?
       - Усек. Осторожней там.
       - Ладно, Виталик, до новых встреч.

     Отто и Наблюдатель нашли пожарную лестницу, идущую до самой крыши и водосточную трубу - довольно опасную на вид, если по ней лезть. Мужчины, решив пробираться через крышу, стали подсаживать друг друга, а Наблюдатель, благодаря легкой массе тела, смог воспользоваться вторым вариантом. Он  удивил всех, довольно ловко карабкаясь по трубе, рядом с которой на высоте второго этажа в окне была приоткрыта верхняя створка, открывающаяся изнутри и недоступная снаружи снизу. В том месте часть решетки была вырвана вместе с петлей и при должных усилиях можно было отогнуть ее. Кто бы мог подумать, но этот сухонький мужичонка сумел быстро взобраться до нужного места, приставными шагами пройти по решетке и бесшумно забраться внутрь еще до того, как остальные  успели достигнуть верха.
     Под крышей не было чердака, вместо пола здесь лежали настилом пыльные деревянные доски, брошенные на железные балки-перекрытия. Троице пришлось прикрыть носы, чтобы не начать чихать. По периметру большого помещения, куда они попали с крыши шел внутренний железный балкон. Мужчины спустились и тихо пошли по нему в разные стороны, разделившись. Пространство внизу имело посередине захламленный упаковочный конвейер, расположенный в левой части цеха, выходящий из угла одной стены, закручивающийся в форму вытянутого эллипса, и уходящий в ту же стену, разделяясь перегородкой.
     В темноте довольно трудно было разглядеть цех целиком. Помещение имело однозначно заброшенный вид, но с этим впечатлением контрастировал теплый источник света, исходивший из двери на нижнем этаже в правом углу, спрятанной за импровизированной ширмой из новенького брезента с военной раскраской. Там кто-то неторопливо совершал невидимые действия, о характере которых можно было судить только по подвижной тени на занавеске. Наблюдатель уже крался туда, иногда взглядывая наверх. Внезапно в комнате со светом звякнул мелодичный колокольчик. Тень на мгновение замерла. Потом движение продолжилось, стало более суетным.
   Спуститься с балкона не составляло труда, на этот случай имелась узкая лестница. Горанин и Отто стали спускаться по ней, а Архипов остался наверху, занял позицию и стал подкручивать оптический прицел на "Канарейке". К тому времени Наблюдатель уже стоял у двери в ожидании напарников.
      Вскоре трое мужчин собрались у двери и рассредоточились у стены, так что-бы не попасть на линию огня из двери, где находились предполагаемые похитители.
    Горанин взглянул на Архипова, старший лейтенант кивнул в ответ дав по-нять, что можно начинать действовать.
     - Внимание! Вы окружены! - громко сказал Горанин. - У вас наш человек!  Мы знаем где вы его прячете! Мы его сейчас заберем! Если с вашей стороны будет предпринята попытка нас остановить, мы будем стрелять без предупреждения! Мы не хотим жертв! Повторяю, мы заберем нашего человека и уйдем!
      Свет в комнатке погас.
       - Нас тут много! Не советуем шутить! - крикнул Отто.
   Где-то за стеной раздался громкий глухой щелчок, заработал генератор, но свет не включился. Вместо этого через пару секунд в движение пришел конвейер за спиной Наблюдателя. Тройка переглянулась, стараясь понять, что бы это могло значить. Конвейер издавал громкий механический шум, в добавок к этому с него на пол повалился мелкий хлам из картонных коробок, инструментов, кусков пенопласта. Мужчины поняли, что их внимание стараются отвлечь и приготовились, на тот случай, если кто-нибудь выскочит из двери.
       - Выключайте! - крикнул Горанин, вы на прицеле!
   Отто показал знаками Наблюдателю, чтобы тот следил за местом в стене, откуда выезжает лента конвейера. Там висели старые полоски штор и если из комнаты похитителей был проход в ту часть цеха, откуда выезжала лента, то злоумышленники запросто могли спрятаться за какой-нибудь большой коробкой, тайком выехать под ее укрытием на ленте и неожиданно начать стрелять сбоку. Наблюдатель переключил внимание на этот узкий и высокий вырез в сене, направив оружие туда. Отто прислонился к стене спиной и взял на прицел то место, куда лента въезжает. Таким образом получалось, что теперь необходимо было держать во внимании сразу два проема в стене и непосредственно дверь, где выключили свет. На такой непредвиденный случай как раз и засел на точке старший лейтенант Архипов.
    Что-то лязгнуло у ворот в противоположной части цеха, но рассмотреть что там произошло не удалось. По крайней мере, человеческого движения там не было, а снаружи зайти никто не смог бы, этот вариант уже проверяли. Поэтому все сосредоточились на своих целях. Внезапно в левой части недоступного взору внутреннего помещения, откуда выходила лента, раздался рев заводящегося мотоцикла. Кто-то намеревался выскочить из-за шторы и въехать в цех? Иного варианта нет, мужчины довольно хорошо осмотрели все строение снаружи и потайных выходов, а тем более выездов не обнаружили. Но какой смысл геройствовать и эффектно врываться на мотоцикле по ленте в упаковочный цех, если ворота заперты, и тебя тут же пристрелят? План мотоциклиста был очевиден и глуп, эта мысль посетила головы всех присутствующих одновременно, но ответ не заставил себя ждать и первым, в чем здесь подвох, понял Наблюдатель. Движущаяся лента конвейера была к нему ближе остальных и он заметил как на ней среди хлама один за другим приближались небольшие круглые черные предметы. Когда Наблюдатель сообразил что это, было уже слишком поздно: световые бомбы. Кругляшки оказались совсем рядом, прежде чем он успел закрыть глаза. Пространство цеха озарилось ярчайшими вспышками, следующими одна за другой. Они ослепили так, что мужчины на некоторое время потеряли способность видеть. Органы зрения, привыкшие ко мраку помещения испытали режущую боль, какая бывает от внезапного солнечного света, только если бы такие солнца зажигались одно за другим несколько штук подряд. Все инстинктивно закрылись от вспышек руками, в страхе предположив, что это их последние минуты жизни. Слышно было только как невидимый за белой завесой мотоцикл стремительно проезжает по ленте конвейера, как этого и ожидали минутой ранее. Потом послышался удар колеса о ворота и по удаляющемуся реву мотора не трудно было догадаться, что этот неординарный план побега у мерзавца каким-то чудесным образом сработал.
     Архипов первым пришел в себя, так как находился дальше остальных от мес-та вспышек. Он спустился вниз и пошел проверить помещение за занавеской, где еще некоторое время назад что-то делал гонщик. Старший лейтенант нашел выключатель, и в комнате загорелся свет. То, что он обнаружил походило на некий кабинет для ведения дел, обставленный по минимуму: кресло, стол, компьютер, телефонный аппарат, бумага для записей, две дискеты без обозначений, на стенах плакаты обнаженных женщин (судя по желтизне, скорей всего оставшиеся с былых времен, когда цеха еще производили продукцию), свернутые в углу рулоны - тоже не из современности. Рядом с компьютером на маленьком дисплее, прикрепленном к настольной лампе, красные цифры вели обратный отсчет. Проводки, протянутые под стол, как обнаружил Архипов, шли вдоль верхней его части до проделанной в боковом ящике отверстия, проникая в сам ящик. Если его открыть неосторожно, то проводки натягивались. Архипов тихонько приоткрыл верхний ящик и заглянул в него. Опасения старшего лейтенанта оправдались, - провода были прикреплены к взрывчатке, которую нарочно спрятали таким хитрым образом, чтобы до нее нельзя было добраться, не раскурочив деревянную панель стола, что в свою очередь заняло бы некоторое время. Таймер показывал, что времени на спасение Лаврова оставалось меньше пяти минут. Вполне достаточно, чтобы все остались живы, забрали оператора, а следы того, кто тут проворачивал свои делишки разметало бы напоследок взрывом. Заранее просчитанный план отхода на случай обнаружения, не предполагающий лишних жертв.
     В кабинете появились остальные мужчины. Они терли глаза и хлопали ими, но зрение к ним уже окончательно возвращалось.
       - Здесь бомба, - спокойно сказал Архипов, - но время у нас есть.
       - Черыре минуты! - Горанин заметил красные цифры на столе.
    -  Мы с Гораниным идем искать Лаврова, а вы посмотрите, может тут что забыли в спешке. Только ничего не трогать! Ящики в столе ни в коем случае не открывать!
       Отто и Наблюдатель кивнули и принялись осматривать место.
     В левой части кабинета имелась дверь, ведущая во второе помещение цеха, куда через стену попадал конвейер. Архипов и Горанин двинулись туда. По пути они заметили рычаги управления конвейерной лентой, но из соображений безопасности выключать механизм не стали, ведь первая бомба могла быть муляжом для отвода глаз, а с конвейером возможно подстерегает настоящая ловушка. Ни в чем в данной ситуации нельзя было быть уверенным наверняка.  Здесь же рядом с конвейером имелся самодельный трамплин из досок для того, чтобы мотоцикл мог въехать на ленту. Во втором помещении, в самом его конце чернел коридор.
       - Похоже, Виталик где-то там! - Горанин указал в том направлении.
       - Согласен. Скорей туда! - ответил Архипов.
       Освещая пространство фонариками, двое мужчин устремились во тьму.
   Они достигли еще одного коридора, уходящего вправо. Тут располагались двери трех холодильных камер. Горанину и Архипову нужна была самая ближняя. Геннадий громко постучал в железную дверь.
        - Виталик! Это мы! Все в порядке, открывай!
      Через пару мгновений, лязгнув щеколдой, дверь открыли изнутри и в проеме появился Лавров.
       - Гена! Представляешь, меня споила девка, и вот я здесь!
       - Потом расскажешь, через минуту тут все влетит на воздух!
       - Надо срочно мотать отсюда! - дополнил мысль Архипов.
    Тройка бросилась к выходу из коридора, потом нужно было пробежать через два цеха, а там в открытые мотоциклистом ворота. Внутренне чувство повелело  Горанину и Архипову проверить кабинет, потому что ни Отто ни Наблюдатель на глаза не попались. Конечно им тоже необходимо было как можно скорей уносить ноги, но, тем не менее...
     Отто лежал без сознания в кабинете со свежей раной на затылке. Из-под сто-ла исчез системный блок от компьютера. Наблюдатель отсутствовал.
       - Что за черт? Где этот "надежный" мужик? - с досадой произнес Архипов.
   Горанин закинул Отто Зайделя на плечо и поспешил вдоль конвейера к воротам. Двое других последовали за журналистом.
    Пробегая мимо открытых створок ворот, старший лейтенант не удержался, чтобы не посмотреть, каким образом те открылись. Пропустив напарников, он посветил на ближайшие предметы. У самых ворот валялись две железные щеколды, которые вставляются в петли на створках и уходят в землю, запирая ворота изнутри. К щеколдам были привязаны толстые веревки, ныне оборванные. Посветив наверх, а потом на конвейер, старший лейтенант понял систему, придуманную мотоциклистом. Изначально ворота были заперты, но когда включился конвейер он потянул за собой прицепленную к нему веревку, проведенную под потолком цеха и спускающуюся вертикально к щеколдам. Таким образом, когда на конвейере двинулась лента, веревка пришла в движение и вытянула наверх обе нижние щеколды. Те в свою очередь оборвались наверху, зацепившись за балку, и упали рядом. Ворота к тому времени уже были открыты, они легко поддались мощному удару колеса мотоцикла, когда тот наскочил на них, спрыгнув с ленты. Верхние щеколды, имевшиеся на воротах, заперты не были изначально.
     Едва трое русских с немцем на плече успели отбежать подальше от цеха, как прогремел взрыв. Здание осталось стоять, но стекла вылетели из окон, крыша с одной стороны подлетела в воздух, из ворот словно голуби выпорхнули обрывки картонных коробок.
       - Хорошо, что машина на месте. - сказал Горанин. - ключи ведь были у Отто.
    - Я забрал ключи у него на всякий случай, перед тем как мы пошли. - Архипов похлопал по карману.
       Они забрались в "Мерседес" и Архипов резко вдавил педаль газа.
     - Держитесь как следует! - предупредил старший лейтенант. - Полиция тут работает, на сколько я знаю, довольно четко, так что не поедем, а полетим.





       Глава 13.

      ...
      В гостиной зазвонил телефон. Иви поднялся из подвала наверх.
      - Иви, это Наблюдатель.
      - Ну что там?
  - Русские спугнули ЦРУ - шника. Он удрал и замел следы при помощи взрывчатки.
       - Ты что-нибудь достал?
    - Да. У меня его жесткий диск из системного блока компьютера и обычные дискеты. На дискетах ничего нет. На жеском диске тоже все стерто...
       - Ты столько времени за ними охотился и в итоге провал?
   - Не думаю, дослушай. Мне пришлось немного приложить Отто Зайделя, чтобы не было вопросов по поводу моих находок, поэтому я на некоторое время должен залечь на дно. План такой: я еду в Израиль, там возможно кто-нибудь из наших компьютерщиков сможет восстановить информацию, стертую с диска и  тогда мы все же узнаем, чем промышляют на стороне американцы.
       - С Отто Зайделем нельзя было по другому?
       - Нужно было действовать быстро.
   - Это плохо. Ладно, я свяжусь с нашими и попрошу прислать кого-нибудь вместо тебя и себя. Разберусь с делами и тоже сматываюсь.
   Иви положил трубку и взглянул на настенные часы. Самое время идти на встречу со Стариком Хролфом.
     Иви выбрал самую удачную фотографию, где Клос Шульц держал пистолет, направленный на американского агента секретной службы, и где Горанин тоже получился довольно четко и с нужными эмоциями на лице, оделся и, выйдя из дома, поймал такси, которое через десять минут доставило его до нужного бара, рекомендованного пожилым немцем для встречи.
    Старик Хролф выбрал довольно людное и громкое место, где гулял всякий сброд, изрядно подвыпивший и не обращающий внимание на присутствующих. Тут была барная стойка и два небольших зала без окон, из-за чего вместо воздуха оба помещения заполнял толстый слой сигаретного дыма. Музыка грохотала в первом - ближнем к двери зале, во втором было намного потише, здесь гоготали три шумные компании молодых и не очень людей, и как раз освободился маленький столик в углу. Иви и Старик Хролф поспешили его занять.
  - Ну и местечко вы выбрали, херр Хролф. - скривил физиономию Иви посматривая по сторонам.
    - Прошу вас простить, херр Иви, мне мои слабости. Раньше я мечтал по-бывать во многих заведениях такого типа, но это было возможным только по долгу службы, а когда ты на задании, сами понимаете, расслабиться никак нельзя.
       - Ну хорошо. Пожалуй я перейду сразу к делу. Взгляните на снимок.
  Иви вынул фотографию и передал Старику Хролфу. Немец надел очки, повернул снимок к свету. На его лице отразилось чрезвычайное изумление.
      - Фотограф удачно выбрал место... - только и сумел произнести Хролф.
      - Вы уже знакомы с русским журналистом...
      - А вы нашли таки как его подцепить на крючок...
      - Молодой человек с револьвером в руке его сын.
      - Что? Вы уверены? Но как это возможно?
      - Жизнь порой бывает непредсказуема, вам ли не знать.
      - Невероятно. Что вы хотите от Горанина за это фото?
      - Замечу сразу это не единственный снимок. Есть еще, но суть ясна.
  - Сын Горанина пристрелил Гоца Циммерманна - агента ЦРУ? Не могу поверить. Что же там произошло?
      - Долгая история. Лучше я скажу что мне от него нужно. Я тут подумал, если этому русскому удалось через козни ЦРУ все же добраться до премьера Леманна, то почему бы ему не попытаться раздобыть кое-что для меня на американской ракетной базе... Мне нужны чертежи системы самонаведения RADAG, установленной на "Першингах -2".
       - А вы страшный человек.
       - Все мы тут такие, иначе не занимались бы этой профессией.
      - Позвольте заметить, херр Иви, что ваше первое поручение меня поставило в довольно неловкое положение, когда изначально было понятно, что русский журналист не дурак и не согласится с вами сотрудничать. Не кажется ли вам, новая идея слегка невыполнимой?
   - Вы ведь сами сказали, что русский не дурак. Вот и посмотрим на что способен его интеллект.
  - И все же не понимаю... Предположим Горанин и попадет каким-то волшебным образом на ракетную базу, но откуда там будут чертежи? Чертежи, насколько мне подсказывает логика, могут находиться у проектировщиков в компании, производящей ракеты, но не у военных.
      - Не беспокойтесь на этот счет, на американской базе такие люди есть. Кто-то ведь там собирает ракеты и пусковые установки воедино.
    - Ну ладно. Уговорили. Честно вам скажу, мне не по душе шантаж такого рода, русскому журналисту и так на немецкой земле здорово досталось, а он человек, на сколько я успел понять, достойный. Но ладно, дело есть дело, и я его выполню.
    - Вот и хорошо. - Иви протянул конверт с авансом. - Не будем терять вре-мени. Наверняка Горанин уже собирает чемоданы.
   Старик Хролф взял шляпу, кивнул, и заковылял среди беснующейся моло-дежи к выходу.
   Иви выкурил сигарету, подождал еще несколько минут, чтобы на случай  уличной слежки не вызвать подозрения, надел куртку, вышел из бара, поймал такси и отправился домой.
     По пути к дому Иви вспомнил, что холодильник совсем опустел. Он попро-сил водителя остановить машину у круглосуточно работающего супермаркета. Расплатившись с таксистом, Иви зашел в магазин и направился в продовольственный отдел.
    Час был уже довольно поздним, но посетителей было на удивление много. Иви взял хлеб, молоко и направился в кондитерский отдел. Хотелось порадовать себя за отличную работу. Тут крутились три тетки и девушка. Последняя стояла спиной. Иви отметил ее фигуру и его инстинктивно потянуло к молодой особе. Иви захотелось сравнить насколько красота фигуры девушки соответствует ее внешности. Ему повезло, он подоспел как раз вовремя: девушка приподнялась на каблучках, потянулась к верхней полке за пачкой воздушных кукурузных палочек, потянула ее, и сверху на нее посыпались другие такие пачки. Девушка ойкнула и захихикала. Иви немедленно пришел на помощь, кинувшись собирать с пола то, что упало. Девушка присела и тоже принялась собирать пачки.
      - Спасибо... Я справлюсь сама... - сказала девушка.
      - Ничего-ничего, я помогу вам! - ответил Иви и поднял глаза.
    Перед ним была Лили. В эту секунду Иви почувствовал себя голым. Вопрос был в том узнала ли она голос человека напавшего на нее и испугавшего до смерти? Посмотреть ей в глаза? Или наоборот лучше не встречаться взглядом, ведь маска прикрывала лицо, но не глаза. Глаза и голос, что еще нужно, чтобы узнать? Это вполне достаточно. Терять нечего, нужно посмотреть...
   Девушка постаралась поставить пачки на место, откуда те свалились, но ее рост не позволил ей. Иви взял пачки из ее рук и сделал все сам.
       - Еще раз большое вам спасибо.
       Она смотрела прямо без тени догадки в глазах. У Иви отлегло от сердца. Он улыбнулся, ничего не ответив, поклонился и поспешил уйти.



  В номере 112 отеля "Европа" Виталик рассказывал Геннадию о своем  невероятном похищении и злоключениях в холодильнике. Архипов что-то высматривал в спутниковом чудо-чемоданчике, а пришедший в себя Отто,  держал у головы марлю со льдом и разговаривал с Хансом, звонящим из автомата, как они условились, прежде чем старший брат снова окажется на базе.
       - Ну как у вас там прошло, брат?
   - Оператора мы вытащили, Ханс, похитилель ушел на мотоцикле, а твой человек оказался крысой.
       - Дьявол! Что он сделал?
   - Он выкрал системный блок от компьютера, который должен был быть уничтожен. Место было заминировано, но нам дали время, чтобы уйти.
       - Значит он был с ними заодно...
       - С похитителями? Почему ты так думаешь?
      - Все логично. Они были готовы к тому, что вы придете, это же очевидно, раз обоим удалось скрыться. Первый отвлек внимание, а крыса отвел след в сторону, мол тут замешан кто-то еще.
       - Слишком тонкая игра. Мне кажется Наблюдатель действительно из других.
  - На это и рассчитано, брат. Это все хитрые ЦРУ - шники. Если они проворачивают схемы с наркотой, то поверь, запутать нас им проще простого.
     - Ну хорошо, с первым я согласен, что он из ЦРУ, - только им было выгодно похищение русского оператора, - но на счет второго я все-равно сомневаюсь.  Первый мог уничтожить запись на жестком диске и сам, если знал, что мы придем. Ему не нужна была страховка. Зачем второму бить меня по голове? Он мог бы просто оставить все как есть и взрыв подчистил бы следы...
       - Отто, тебя ударили?
   - Да, уже второй раз за день в одно и то же место. Наблюдатель дал мне рукояткой пистолета по затылку.
       - Ты в порядке?
       - Небольшое сотрясение, а так в общем-то да.
       - Я найду этого гада и вышибу ему мозги!
       - Теперь, я думаю, найти его будет не просто.
       - Ты прав. Но я знаю, как отомстить этим тварям...
       - Ханс, что ты задумал? Только не наделай там глупостей!
       - Я их подожгу.
     - Ты хочешь поджечь наркоту? - шепотом спросил Отто, так чтобы не слы-шали остальные.
        - Если бы тебя убили - я бы так и сделал. Но пока я выберу способ помягче. За наркоту они меня сами потом из-под земли достанут.
        - Ханс. Тебе не стоит светиться.
     - Я знаю, что после обвала с туннелем на меня уже упало подозрение, они будут за мной присматривать. Но мне и так пора оттуда валить, они ведь тоже не идиоты. Иногда и правда лучше быть осторожным.
        - Это правильно, брат. Будь осторожен!
       - Я сделаю, что задумал, а потом свалю через тайный туннель в холме, через который агенты переносят кокаин заказчикам и больше не вернусь на базу. Мне моя жизнь тоже ведь дорога, а они на своей территории могут применять не красивые методы к диверсантам.
       - Ты уверен, что должен это делать?
    - Отто, я ведь тебя сегодня подставил, брат. Я не смогу спокойно смотреть тебе в глаза, если просто так уйду и спасу свою шкуру. Мне не дорога такая шкура, из-за которой ты попал в беду. Иногда я бываю резок и глуповат.
       - Перестань, ты не мог знать...
     - Решено. Все, мне пора. Слушай, ты помнишь единственный серый дом на улице, где живет Клос Шульц?
       - Дом без номера?
       - Да. Там живет человек по имени Иви. Он мой приятель. Правда теперь уже нет. В общем, Наблюдателя порекомендовал мне именно он.
       - Я тебя понял, Ханс. Будь осторожен и возвращайся живым.
       - Заметано, братишка.

       Архипов захлопнул чемоданчик и стал собираться.
       - Глеб, куда это вы? - поинтересовался Горанин.
       - Надо проверить третью точку.
       - Что за человек? Вы говорили строитель...
       - Да, он еще, судя по всему, и фотограф.
       - Нужна помощь?
     - Нет, Горанин, со мной поедет Отто. А ваша задача на все оставшееся время в Штутгарте постараться больше не влипать не в какие происшествия.
       - Я только выполнял ваше задание...
    - Не только. Но об этом мы потом поговорим. Главное, что материалы Ле-манну мы передали. Теперь осталось только подчистить за собой там, где мы натоптали, а потом можно и лететь домой. К стати, в Москве все-таки возникла шумиха в прессе после того, как я вас снял с рейса. Я знаю что у вас выкрали багаж с телекамерой, не говоря уже про живого оператора, но тем не менее, было бы не лишним за завтрашний день снять репортаж и желательно сенсационный, чтобы удовлетворить интерес тех, кто задался вопросом о случае в Шереметьево -2. Вылет у вас завтра вечером, поэтому я прошу вас все-таки дозвониться до представителей авиакомпании "Люфтганза", получить от них компенсацию и сделать невероятное. Мы ведь не хотим бросить тень на репутацию генерального секретаря, а многим может показаться странным, что сверху поступил такой приказ, но за этим ничего не последовало. Такого допускать нам непозволительно.
   - Сенсационный? Да где мы возьмем сенсацию за пол дня? - вспыхнул Виталик. - Тут одни сенсации с нами происходят с самого прилета, но именно об этом мы должны молчать!
     - Так точно, Лавров, о событиях, произошедших с вами за эти дни болтать не стоит. Это, надеюсь, ясно?
     - Да куда уж ясней. Чего там, посидел в холодильнике денек... Такое с каж-дым может случиться.
      - Виталик, не кипятись. - предупредил Горанин, - Есть у меня один материал. Обещали поделиться...
     Архипов засунул карту Штутгарта в карман куртки, взял чемоданчик и пошел к двери.
       - В общем так, товарищи журналисты, - сказал он уходя, - Сидим тихо в оте-ле, никуда ночью не выходим. Утро вечера мудреней. Отто, вы идете?
       - Да, я с вами. Ханс мне кое-что подсказал, я вам по дороге расскажу.
       - Хорошо. Ну все, до встречи.
       Архипов и Отто вышли.
      
  Виталик пошел к тумбе под телевизором, открыл заветный уголок с бутылками, но засомневался. Он долго смотрел на напитки, потом все-таки достал оттуда водку, налил себе, выпил и стал вспоминать.
       - Ах, ну что за девка! Стелла... Шикарная немочка. Ух. Зря она так со мной. Гена, ты же не в курсе, я с такой девушкой тут выпивал... Пока она меня не выкрала. Ну и то приятно, когда ты кому-то нужен... Представляешь, выпиваю я с ней на брудершафт, а у нее глазищи то такие что аж прям ух, и пахнет от нее как от Марии Магдалины, а грудь-то какая... целых две... Таких в Союзе не найти... И мы уже движемся в направлении поцелуя и тут трах-бах: гром, молнии, их человек двадцать со всех сторон, ну я пятерых сразу одним ударом, а дальше темнота... прям как у Гамлета... открываю глаза в мрачном холодильнике на складе: койка, свечка, здрасьте приехали...
       - Мастак же ты заливать, Виталик.
    - Ну, первая часть без вранья, Гена. Ты же знаешь, что первая часть у меня всегда без вранья. Будешь водку? Тебе тоже не помешает стресс снять...
       - Нет, спасибо. Мне уже пора идти.
       Виталик округлил глаза.
       - Куда, Гена? Ночь в окне.
      - Нужно по делам смотаться, пока надзиратель за желтыми точками гоняется.
      - Гена, ты меня убиваешь. Почему всегда и всюду ездим вместе, а твоя жизнь все-равно получается интересней моей?
       - Я же олимпийский чемпион, не забывай!
       - Ах, ну да. Унизил еще.
       Геннадий с досадой взглянул на ванную.
       - Хочу в душ, а времени в обрез.
       - На свидание что-ли? - с интересом спросил Лавров.
       - Вроде того.
       - Тебя ждать?
       - Нет. Ложись отдыхай.
    - Иди конечно! Что уж там... Потом не удивляйся, что меня опять выкрадет какая-нибудь красотка.


       Геннадий вышел из отеля "Европа" и вдохнул свежего воздуха. Он невольно поглядел по сторонам. "Мерседеса" такси среди машин на стоянке не было, вроде бы никто за ним не следил. Геннадий медленно выдохнул облачко пара. Похолодало к ночи. Опять ему показалось, что в воздухе летают пылинки снега, и снова небо было чистым. Внезапно Геннадий Горанин ощутил покой. Как-будто к нему пришло знание, что идет так оно заведено высшим порядком, что все что бы не происходило ему должно пройти. А если с его жизнью и произойдет нечто непредвиденное или даже неприятное, то никуда от этого не деться. Такое чувство уже посещало журналиста во время командировок, но еще никогда не ощущалось столь явно, как сейчас. Возможно тому виной насыщенность прошедшего дня. Нужно делать то, что он должен на данный момент, не больше, не меньше.
   Чувства, присутствующие внутри стали четкими, но все же их было очень много. Собственно, как и мыслей. Разобраться со всем этим было не просто. Жива ли Бенедикта? Узнала ли Оделия о его приезде? Как там сын Клос? А ведь он сегодня спас Геннадию жизнь. Еще ведь есть дочь Ирочка и жена Татьяна. Сложная получалась головоломка. Впрочем, не сам ли он хотел, чтобы его жизнь пестрила красками и эмоциями, вот оно и сбылось, да завертелось довольно хитро.
  Геннадий поразмыслил куда иди: в больницу - узнать как там девушка, подвергшаяся опасности по его вине, или навестить Оделию, за одно и проведать сына. Он выбрал второй вариант и пошел в сторону площади, надеясь найти там такси.
     Едва журналист прошел половину пустынного парка, как его окликнули.
      - Херр Горанин.
  Геннадий обернулся. Со стороны отеля к нему торопился Старик Хролф. Геннадий не знал радоваться ему или насторожиться: с одной стороны не мешало бы поблагодарить немца за костюм, с другой от того можно было ждать неприятных известий.
    Внезапно Старик Хролф что-то заметил, стал на месте, потом поспешил зайти за дерево.
     - Что за чудак... - произнес Горанин, но в этот момент услышал шум мотора, приближающейся машины и понял, что пожилой немец укрылся не с проста.
       Перед оградой парка остановился армейский внедорожник.
       - Похож на него! - прозвучало по английски. - К нему! Живо!
       Человек в военной форме указывал на Геннадия.
   Четверо вооруженных бойцов выскочили из машины, перепрыгнули через железную оградку и, топая джамп-бутсами по траве и грунту приблизились к журналисту, окружив его со всех сторон. За ними подоспел командир.
      Последний подошел к Геннадию вплотную.
       - Вы говорите по английски? - спросил он.
       - Да, говорю.
       - Вы Геннадий Горанин? Журналист из Советского Союза?
       - Да. А в чем, собственно, дело?
       - Вы поедете с нами!
  Командир кивнул бойцу, стоящему позади Геннадия и через мгновение журналист почувствовал удар прикладом по затылку. В глазах поплыло. Тело не успело упасть, его подхватили и поволокли к машине.

      
      
  Мэл Таннер прибыл на базу. На всякий случай он поинтересовался у дежурного на КПП прибыл ли отряд "Дельта".
       - Привезли девушку без сознания, а потом опять уехали. - последовал ответ.
       - Куда?! - не понял Таннер.
       - По приказу генерала МакКинли. Куда мне не доложили.
    Мэл почесал подбородок, пытаясь сообразить, что произошло, раз генерал отправил ребят на задание, но дельная мысль не посетила его голову. Агент Таннер решил отложить этот вопрос на потом, сейчас у него было дело поважнее. Нужно было что-то решать с девчонкой. После того, как той позвонил парень из Чикаго и сообщил о смерти матери, над Бенедиктой Шрайер ЦРУ автоматически потеряло контроль. Осложнялось дело тем, что девчонка выучилась на журналистку и знала некоторых агентов в Америке в лицо. На территории ФРГ задания ей давал только пропавший без вести агент Гоц Циммерманн, а в Америке с ее переселением в Штутгарт возилась целая компания людей. Наверняка девушка их запомнила. И это если не брать в расчет самого Таннера. Что теперь ей остается? - Одно: возвращаться в Чикаго, чтобы забрать останки матери и поплакать над горькой судьбой. Конечно, во всем она внутренне обвинит ЦРУ, а там вполне возможно, что и захочет отомстить за то, что, видите ли, контора не выделила достаточно средств на лечение ее мамаши, когда та еще была жива. В общем-то справедливо. Всегда нужно уделять внимание мелочам, а они там в Лэнгли рассуждают так: на месте есть агенты, они знают что нужно делать в таких ситуациях, но пока угрозы нет, занимайтесь наиболее приоритетными вопросами. И вот теперь угроза появилась, стало быть ее нужно ликвидировать и без ошибок. А девушка-то красотка, насколько успел рассмотреть агент Таннер в больнице, жаль будет отправить ее на тот свет. Но ничего тут не поделаешь, вариантов нет, - сраная работа всегда требует жертв.
    Спрыгивая с деревянного порожка будки на КПП, Мэл чуть не наступил на голову огромного пушистого серого кота, которого привез с разрешения генерала один из офицеров. Кота звали Апокалипсисом. Солдаты сокращали до "Клипс" и кот привык. У него были маленькие уши, а взгляд говорил о том, что животное ненавидит всех и вся на базе, даже еду. Апокалипсис шикнул на Таннера, но не отскочил и не спрятался, а остался сидеть. Ему все было не почем. Если уж кот занимал место, то пытаться сдвинуть его было бесполезно. Казалось, даже случись ядерная война, все погибнут, а Апокалипсис останется жив и ухом не поведет.
      - Вот тварь! - улыбнулся Таннер. - Усыплю тебя, будешь знать, как шипеть на агента секретной службы.
     Мэл поспешил по неровному грунту через плохо освещенное пространство не достроенной ракетной базы в медицинскую часть.
    Он осторожно приоткрыл дверь и зажег свет. Никого из медиков внутри не было и Мэл испугался, что девушка могла сбежать. На койке за занавеской виднелись ножки. Шрайер! Неужели ей и правда досталось так, что она решила отлежаться под присмотром доктора? Глупая девка, неужто она не поняла, что ее мотивы известны Таннеру?
       Агент Таннер отодвинул занавеску и через секунду расхохотался.
       - Ну, МакКинли! Старый пес!..
       Бенедикта лежала, прикованная ремнями к койке.
    - ...Додумался же все-таки тебя привязать, девочка! А я то боялся, что ты можешь смыться. Хотя вру, - не боялся, куда тут можно смыться? Это же закрытый военный объект.
       Таннер присел рядом. Бенедикта открыла глаза.
    - Ой, ты перестала претворяться? Хорошая девочка, поняла что с агентом Таннером не поиграешь в прятки, да?
       - Пошел ты! - проговорила девушка, - Все вы лживые ублюдки!
       Таннер тяжело вздохнул.
   - Я не знаю почему прекратили финансирование лечения твоей матери. Прости, я не хотел обидеть тебя в больнице. Неудачный вышел у меня анекдот. У президента они выходят смешней. Ну, что, Джесс, как мы с тобой поступим?
   Девушка притихла. Ее глаза распахнулись так, как-будто прозвучал самый важный вопрос в ее жизни. Жаль, что не у свадебного алтаря... Наверно она смотрела бы так же, только сердце сжималось бы от счастья, а не от страха.
    Таннер заметил, как губы Джессики Уилсон пересохли прямо у него на гла-зах. Под глазами чернели круги. Ее жизнь была в его власти.
       - Есть предложения? - снова спросил Мэл.
       - Отпустите меня...
       - Не оригинально. Мы ведь оба знаем, что есть проблема.
       - Я никого не сдам.
       - Ты ведь журналистка. Однажды ты повзрослеешь, укрепишься во взглядах, не выдержишь и погубишь многих нужных стране людей.
       - Я обещаю, что не стану этого делать.
       - Я тебе верю...
     Таннер открыл шкафчик и достал повязку на нос, надел ее. Потом выудил из соседнего отделения упаковку со шприцем. Надорвав ее, агент вытащил наполнитель и прикрепил к нему иголку. Потом достал из кармана пузырек с прозрачным веществом.
       - Что вы собираетесь сделать? - в ужасе спросила девушка.
      - Прости, но я не могу допустить ошибки, о которой потом буду думать день и ночь. Я не делаю ошибок, это не в моей природе. Будет неприятно, но не долго.
       - Что это?
   - Нервнопаралитический яд. Я бы с радостью накачал тебя морфием, но доктор потом потребует объяснений, кто его брал. Да и вообще у меня нет ключа от медсейфа, это ты у нас спец по отмычкам. А этот яд мой личный, добавлю немного его тебе в капельницу и все...
       Таннер откупорил пузырек, набрал жидкости в шприц.
       - Мне правда жаль. Прости, ты честно служила своему народу.
      - Нет, прошу вас, в чем я виновата?! Вы не имеете права! - в слезах закрича-ла Бенедикта...



   Скоты! Они ответят за брата! Здорово было бы действительно поджечь наркоту, но это огромные бабки, а в махинациях замешаны очень серьезные люди. У Ханса еще не совсем съехала крыша, чтобы решиться на такое. Можно  было бы рвануть склад с горючим для тягачей, но пока лучше ограничиться поджогом склада строительных материалов. Там полно краски, досок, панелей, утеплителей для стен, настилов на крыши. Ущерб и без того получится довольно ощутимым. Главное не попасться, пройти по тихому через туннели на склад и сделать дело, а потом валить как можно скорей через секретный черный ход, о котором знают все, но используют только агенты ЦРУ. Ханс лучше остальных знает все ходы на базе, ведь он тут с самого начала строительства.
  Система подземных туннелей разрабатывалась в целях безопасности на несколько случаев сразу: наземная атака, нападение с воздуха, укрытие при запуске ракет и секретные туннели для отхода офицеров (последним проектом руководил агент Таннер). Некоторые туннели были связаны между собой, некоторые нет. Каждая "ветка" предназначалась на конкретную задачу, но если знать план хорошо, то при должной осторожности перебраться с одной ветки в другую под покровом ночи не составляло большого труда. Тягачи, призванные вывозить ракеты с пусковыми установками прятались в пространстве, уходившем внутрь холма, - естественная природная завеса для глаз. Собственно, благодаря этой особенности немецкого ландшафта и было выбрано место для расположения базы, занимающей территорию в несколько квадратных километров.
       - Так, это здесь...
   Ханс Зайдель пробирался под землей, подсвечивая карманным фонариком схему, начерченную на руке. В другой он держал канистру с бензином.
   Ханс свернул направо. Этот путь вел к складу номер 4, где как раз и хра-нились стройматериалы. Ханс был начальником второй строительной немецкой бригады и наведывался в склады довольно часто, поэтому американские солдаты знали его в лицо. К тому же он тайком доставал для некоторых из них сигареты и выпивку, которую они употребляли уходя к выходу из секретного туннеля, куда мог сунуть нос только агент Таннер. Как правило, последний частенько отсутствовал, так что это обстоятельство позволяло дежурным по складам нарушать дисциплину в своих личных целях. Как раз на это Ханс сейчас и надеялся. Никому нет дела до строительных материалов, их не украдешь не утащишь с базы и не продашь, в связи с этим у парней их стерегущих, служба текла вяло и однообразно. Естественно, для них была хоть какая-то радость, когда можно было отлучиться втайне от спящих офицеров и скоротать ночку, глядя на прекрасный вид Альп и выпивая за здоровье генерала.
     Туннель вывел Ханса из-под земли на воздух. Тут задувал довольно сильный ветер, внезапно свалившийся с гор.
     Теперь необходимо быть осторожным. Парень вжался в угол из сухой земли, присел на корточки и аккуратно глянул на вход в склад. Часовые отсутствовали. Прекрасно! Значит оба ушли. Оно и не мудрено, не гараж ведь с ракетами они охраняют. А вот у склада номер 5, находящегося сразу за 4-ым, всегда дежурили строго, так как там агенты хранили кокс. И пусть те парни не знали точно, что именно они стерегут, но догадывались, что тут лучше не рисковать.
     Ханс беспрепятственно проник за брезент. Ворот здесь не было, так как склад собирались потом перестраивать, а пока он напоминал огромную палатку, где можно спрятать от дождя хоть несколько танков. Теперь необходимо было действовать быстро, ведь неизвестно когда дежурные ушли, они могли уже возвращаться обратно. Ханс выбрал место, где были плотно сложены доски и рамы, а рядом с ними стояли банки с краской. Он облил бензином, насколько того хватило, все это богатство американской армии, сделал на полу дорожку, чтобы не сгореть самому когда все вспыхнет, бросил пустую канистру тут же у входа, достал спички. Перед тем как чиркнуть и устроить шикарный бедлам на базе, Ханс Зайдель еще разок выглянул наружу, чтобы удостовериться в том, что путь назад свободен. К счастью, дежурные не вернулись. Правда Хансу нужен был как раз тот туннель, по которому они прибегут на пожар, но он подождет в укромном местечке и, когда те забегут на склад посмотреть что случилось, он незаметно юркнет в секретный туннель, обведя их вокруг пальца. Ханс чиркнул спичкой и собирался уже ее бросить, как с крыши штаба генерала МакКинли в небо взлетела красная ракета.
       - Вот дьявол!..
      Этот чокнутый старпер решил устроить посреди ночи внеплановое учение!..   
      - Как не вовремя, МакКинли!.. Как не вовремя!.. - пробормотал Ханс Зайдель с досадой.
     И тем не менее, отступать от задуманного он не собирался, так как бензин уже разлит и предпосылки к диверсии быстро обнаружат, а тогда пиши пропало, его план накроется медным тазом.
      Спичка в руках погасла от ветра, врывающегося в склад.
      - Этого еще не хватало... - всполошился Ханс.
   Он достал еще одну, чиркнул, бросил на влажную дорожку из бензина, та вспыхнула и голодный огонь быстро пополз пожирать все, что попадется ему на пути. В этот момент Ханс впервые осознал насколько серьезное дело он сейчас совершил. Он прочувствовал последствия наперед и понял, что теперь его жизнь на волоске. Нужно было мотать отсюда.
    И тут Ханс Зайдель допустил оплошность. Он не смог оторвать взгляда от бегущего огня, ему захотелось увидеть как тот набросится на стройматериалы, но Ханс не предположил, что стекла в оконных рамах станут так скоро и так громко лопаться от возросшей в считанные секунды температуры. Предательский звук тут же вырвался за пределы склада. В эту минуту раздалась сирена учебной тревоги и Ханс понадеялся на то, что ее вой перекроет треск стекол. Так оно и получилось, но опасность не миновала. Когда Ханс выскочил наружу, к нему уже бежали вооруженные дежурные от склада номер 5.
       - Дьявол!
       Ханс бросился в туннель, откуда пробрался сюда изначально.
    Его засекли. По глупой тревоге включились прожектора и он попал в поле зрения. Теперь необходимо придумывать запасной план.
       - Стоять на месте! - слышалось сзади. - Иначе мы будем стрелять!
       - Да пошли вы!
      Они открыли огонь по Хансу прямо в туннеле. Вот уж разгуляйся солдатская душа, - тут никого не задеть кроме его одного. На подземном перекрестке Хансу не удалось проскочить к туннелю, ведущему к казармам, где сейчас жили рабочие из ФРГ. Но наверно так оно даже и лучше, Ханс Зайдель не станет прятаться за спинами у своих соотечественников, а их начнут трусить в первую очередь. Он прыгнул в туннель справа, ведущий к столовой и медицинской части и рванул, что есть сил. Новый маршрут собьет с пути преследователей.
       - Это плохая идея! - стиснув зубы проговорил Ханс самому себе.
    Оба здания находились чуть ли не центре базы, рядом со штабом генерала МакКинли. Хорошая новость заключалась в том, что там скорей всего можно будет достать машину.




       Глава 14.


   Геннадий очнулся и открыл глаза. Первое, что он увидел, были бордовые боксерские перчатки. Они красовались на руках человека, лицо которого закрывала тень от железного плафона лампы, подвешенной под потолком. Горанин поглядел по сторонам: синие отдающие запахом краски стены, невысокий потолок, пол из черного материала похожего на резину, боксерская груша в углу. Маленький спортзал. Американский флаг на стене слева. Геннадий вспомнил, что на офицере, задававшем ему вопросы в парке, были нашивки американской армии. Сам Горанин сидел с завязанными руками на стуле, а человек перед ним облокотился на верстак. На последнем были камуфляжные армейские штаны, бутсы, верхнюю часть тела прикрывала белая майка. Человек заметил, что Геннадий пришел в себя. Он немного подался вперед на свет. Геннадию показалось знакомым морщинистое лицо.
   - Горанин! - хрипло выдавил человек. - Рад приветствовать тебя на моей ракетной базе!
   Теперь все сошлось. Это был тот самый МакКинли из прошлого. Ныне генерал строящейся ракетной базы. Это по его приказу Геннадия доставили сюда. Неужели Геннадий находится на самой базе? Если это так, то все обернулось очень и очень плохо.
       - Джозеф МакКинли?
       - Ты узнал меня?! Приятно... Не надо лишний раз напоминать.
       - Как поживаешь?
       - Прекрасно! Замечательно! А ты?
      - В порядке. Только денек был не простым, хотел выспаться, а тут твои парни подскочили.
      - Приложили тебя немного, знаю. Но это ничего, ты ведь знаменитый чемпи-он русская "Гора", с тобой ничего не может случиться. Ты лучше всех.
       - Я давно уже не чемпион. А ты все никак не забудешь наш бой?
       - Как я могу забыть? Ты увел у меня победу из-под носа.
       - Я победил честно.
       - Ты победил хитростью, интеллектом. А сильнее всегда был я.
       - Ну теперь то это не важно.
     - Кому не важно, а кому и важно... Ты ведь опять решил, что с Соединенными Штатами Америки можешь хитрить и дальше. Исподтишка. Мало тебе того боя, да?
       - Ты о чем?
    - Я в курсе, что ты как крыса пролез к Леманну и стал шантажировать его  материалами о нашем с ним маленьким хобби, о котором ты узнал от еще одной  продажной крысы. Ты не изменился. Таких как ты надо давить.
       - Ты совсем свихнулся? Ты до сих пор живешь в пятидесятых?
   - Я генерал... - Джозеф МакКинли встал и выпрямился во весь рост, - Вдумайся в это слово, Горанин! Генерал! А потом сравни чего за тридцать лет добился я и чего ты! Время показало, кто на самом деле чемпион. Я командую дивизионом, а ты бегаешь с микрофоном. Истинная сущность каждого проявилась, так что мне еще обидней становится за поражение в пятидесятых. Ты показал сейчас свое настоящее лицо...
      - Ты пригласил меня сюда, чтобы сказать весь этот бред? Мог бы телеграм-му прислать.
      - Нет. Не за этим я тебя позвал. Я не знаю чем закончится вся эта история с компроматом, но знаю точно чем закончится твоя история, Горанин. Всевышний дает мне второй шанс, согласись, кто бы мог подумать, что мы встретимся вновь? - Реванш, вот чего я хочу. Я тебя уделаю за все те годы, которые меня мучили. Знаешь что это такое - быть вторым? Не третьим, не десятым, а именно вторым? Хуже этого нет ничего на свете. Вся страна смотрит на тебя, болеет за тебя, а какой-то кретин делает "двойку, показ, левый боковой и апперкот" и ты падаешь от такой простой схемы. Обидней всего, что тело встает, а сознание уже блуждает где-то далеко за пределами ринга. И все. Трибуны расходятся по домам, а в истории навсегда пишут "второе место".
   Генерал взял со стола вторую пару перчаток и бросил Горанину. Геннадий поймал их и устало взглянул на человека в майке.
       - МакКинли, ты серьезно? - скептически бросил он.
   Джозеф прошелся по залу, что-то обдумывая. Потом снова повернулся к журналисту лицом.
     - Ты прав, Горанин, что-то должно быть на кону. Иначе никакого интереса. Когда ты так вяло настроен, и у меня пропадает охота бить тебе рожу. Давай так: если побеждаешь ты, то я тебя отпускаю, если победа останется за мной, то... Ну, ты сам понимаешь... Никто не узнает, что ты нас навещал.
   Геннадий прикинул шансы. Все было предельно просто: МакКинли, этот старый маразматик его не отпустит в любом случае, поэтому надо было его просто - на просто вырубать к чертовой матери. Выхода отсюда все-равно нет. Это конец.
       - Ну так значит даешь слово?
       - Да, слово офицера.
       - Ладно. Тогда не будем зря трепаться. Правила бокса помнишь?
       МакКинли рассмеялся.
       - Я то помню. А вот ты когда в последний раз ходил в зал?
       - Не переживай за меня. Считай, что я новичок, а таким как известно везет.
       - Не очень-то рассчитывай на удачу, Гора. Здесь тебе не Мельбурн.
       Геннадий встал со стула и повернулся спиной.
     - Разрежешь веревки? Или хочешь, чтобы я надрал тебе задницу со связан-ными руками?
  Генерал снял одну перчатку, достал из чехла на поясе нож, подошел к Геннадию. Острое лезвие освободило руки журналиста от пут. Горанин потер затекшие кисти, попробовал помахать руками для разогрева, но ожоги на спине дали о себе знать. Геннадий простонал.
       - Ты чего, Гора? Не разваливались тут на части от разминки? Будет досадно.
       - Не надейся, МакКинли.
   - Скучаю я по тем временам... - МакКинли спрятал нож, надел вторую перчатку, ударил ею по другой. Он оттащил верстак подальше в угол, освободив пространство для поединка и сделал несколько ударов с тенью. - Давай, как будешь готов, говори.
     Геннадий и правда давненько не навещал спортивный зал. Все откладывал. Кто мог знать, что придется драться с американским генералом? Но ведь и генералам не до того. Им главное выглядеть важно и уметь отдавать приказы. Хотя на плохую физическую форму МакКинли рассчитывать не приходилось. Тот, похоже, был сегодня в ударе, а судя по уверенности в силах и груше в углу, не трудно догадаться, что он выделяет какое-то время на тренировку. Геннадий решил для начала просто подержать удар, ведь наверняка МакКинли захочется подольше насладиться своим превосходством. Возможно это позволит его вымотать, а потом тот схлопочет по полной.
     - Ну долго тебя ждать, Гора? - генерал довольно ловко для своего возраста перебирал ногами.
     - А я тебя ждал... - парировал Геннадий и вышел в центр под лампу. - Сегодня не так уж много народу пришло посмотреть бой...
    - Спят, салаги. Ну ничего, сейчас я тебя помну как следует, а потом и всех подниму на ноги. А то у нас проверка скоро намечается.
      - Тогда давай начнем уже, не хочу тебя отвлекать от дел.
      Они стукнули перчатками в знак приветствия и сделали по шагу назад.
  МакКинли двигался уверенно и балансировал, отвлекая внимание на собственную голову, провоцируя не разогретого Горанина броситься в атаку, а потом, резко увернувшись, прицельно врезать тому в скулу. Геннадий сначала повелся на этот финт, но тело подсказало, что его заманивают в ловушку и он внезапно вспомнил слова тренера, когда они разбирали технику МакКинли перед боем на Олимпиаде: "МакКинли не способен на придумки во время боя. У него есть готовые приспособления, чтобы вывести тебя на нужное ему расстояние и применить силу. Именно в силе он видит свое преимущество. Помни об этом и не ведись ни на что другое! Если он не бьет сильно, значит пытается тебя обмануть, не иначе..." Услышав эти слова в те годы, понять их смысл и применить на практике было довольно легко, но сейчас, даже зная, что характер боя МакКинли остался тем же, не подготовленному физически телу воспользоваться подсказкой было отнюдь не так-то просто.
  МакКинли почувствовал, что он лидер поединка, моментально. Он стал открываться, что, в свою очередь, также сбивало Горанина с толку. Все эти "как бы случайно опущенные ручки" - не что иное, как та же самая засада.
    - А, к черту!.. - Горанин улучил момент и слегка ударил генерала прямым в нос.
    Геннадия достало, что ему навязывают бой. Сегодня он и в огне горел, и в драке с перестрелкой участвовал, и Виталика выручал. Чего ему теперь бояться как два мужика выясняют отношения? Да пошел этот МакКинли куда подальше!
    МакКинли улыбнулся, но было видно, что генерал внутренне рассвирепел. Джозеф показал прямой и боковой, а сам хорошо приложился в корпус. Геннадий инстинктивно закрылся (сработала память мышц), но своим же локтем надавил на место, куда Клос вчера ударил молотком. Он скорчился от боли, МакКинли про себя отметил эту точку на теле журналиста. Генерал к своей радости понял, что и Горанина годы потрепали, и у него теперь есть свои слабые места.
  Расслабленность. Оба мужчины вспомнили одновременно про важность расслабленности мышц. Если ты постоянно напрягаешься, то надолго тебя не хватит, скоро силы тебя оставят. Поэтому следует уделять внимание их экономии. В обычной жизни никогда не бывает случая, что ты дерешься двенадцать раундов. Но когда-то нужно было уметь распределить силы именно на такое время. МакКинли в последние годы ограничивался шестью, и никто не посмел бы ему поставить это в упрек, но сейчас перед ним был Олимпийский чемпион, в голове которого осталась установка на все двенадцать. Генерал осознал это и решил, что риск все-таки есть. Русский по старой памяти начнет его провоцировать на излишнюю трату энергии, а потом прижмет к стене и сломит. Конечно! Вот почему он так осторожен. МакКинли раскусил его план, нельзя медлить, необходимо срубить русского как можно скорее.
     Генерал рванулся в атаку и применил мощнейшую, яростную серию ударов. Дыхание сбилось, а русский как ни в чем не бывало устоял. Что за дела? Теперь МакКинли понял, что недооценил соперника. Мерзавец-журналист и тогда славился своей защитой, прекрасно владел маневрами ухода...
   Геннадий дал генералу проявиться и едва устоял на ногах. Пару ударов он отразил только благодаря удаче, но как только серия МакКинли закончилась, двинулся вперед, чтобы внушить страх благодаря своей стойкости. Удары Генерала, тем не менее, были уже не те, - отметил про себя Горанин. Более целенаправленные и жестокие, но любой боец знает, что злоба не лучший друг во время поединка. МакКинли показал себя хозяином положения до боя, но сейчас они были равны: генерал сильнее физически, за Геннадием его титул, давящий на психику МакКинли. Честная игра, но финал предрешен. В спорт вмешалась политика.
  Геннадий решил, что пора заканчивать этот фарс. Прямо как тогда на Олимпиаде в Мельбурне. Он проникся ощущением от рева невидимой толпы. Они снова возвращались в 1956-й год. Рефери дал последнюю отмашку рукой, после которой оба знали, что на ногах должен остаться один. Геннадий повторил в точности то, что он сделал тогда: шаг вперед, шаг вправо, уход, показ, снова шаг и простейшая серия, ставшая впоследствии знаменитой и приведшей его к золотой медали: "двойка, показ, левый боковой и апперкот"...
   МакКинли падает в нокдауне. Во второй раз. В бое-реванше тридцать лет спустя. Горанин снимает перчатки и бросает на пол. Чистая победа!
       Генерал приходит в себя только через пару минут.
       У МакКинли на глаза выступили слезы.
       - Но как?!! Почему так просто?!! Нет!!! Я осел!..
    Горанин присел на стул и прислонил руку к ноющему боку. Возможно сын сломал ему ребро.
    МакКинли встал, пошел к стене, оперся о нее руками и что-то говорил самому себе про то, что он не учится на ошибках, что не надо было расходовать силы на тренировку сегодня. Горанин смотрел на него, потом тоже встал.
       - Ладно, МакКинли, показывай где тут у тебя выход...
  Генерал повернулся, взгляд его казался сумасшедшим, на лице появился волчий оскал.
       -  Выход говоришь? Я покажу тебе выход!
      Он шатаясь подошел к верстаку, где лежал генеральский китель и фуражка. Из под них МакКинли достал пистолет с толстым дулом для сигнальных ракет.
       - Пойдем со мной, Горанин, я тебе покажу, что такое сила!
  Геннадий не двигался с места и МакКинли после проигранного боя не чувствовал больше, что может приказывать этому русскому. Поэтому его слова звучали отныне скорей как просьба.
       - Пойдем, Геннадий, пойдем.


     Генерал схватил журналиста за руку и потащил за собой по лестнице наверх. Горанин рассудил, что ему крайне полезно посмотреть сверху на место, где он находится и прикинуть как отсюда можно было бы сбежать. Он вырвал руку, и последовал за генералом.
      Мужчины поднялись на крышу не достроенного здания штаба.
  Уже совсем стемнело, очертания горных вершин поблескивали ледяными шапками на фоне последних фиолетовых оттенков давно ушедшего дня. Воздух был свежим и чистым.
  Верхняя часть штаба пока была без крыши, потолком служил брезент, натянутый в форме шатра. Но тут МакКинли уже успел разбить командный пункт с радиосвязью и обычной проводной связью. Это была его личная смотровая площадка на время проведения учений. Так же здесь был стол, стулья, бинокль.
    Генерал вставил в пистолет большой толстый патрон, взвел курок, поднял руку вверх, направив ствол в небо.
       - Смотри, Горанин, что такое настоящая сила, настоящая мощь!
     МакКинли выстрелил. Раздался резкий хлопок, красная ракета взмыла ввысь, разрезая тьму.
       Спустя несколько секунд вой учебной тревоги пронзил вечерний покой.
  Десять прожекторов последовательно включились один за другим, они осветили пространство американской ракетной базы "SAARB -01". Мирная тишина разлетелась от взревевших генераторов. Через минуту парни в камуфляжной форме высыпали из казарм, выстроились в идеальные ряды. Командиры отдали приказы, солдаты разделились на взводы и бросились исполнять тактические обязанности: часть из них рванулась занять позиции на укрепление периметра, часть в подземные туннели, где находились скрытые от посторонних глаз ракетные комплексы. МакКинли наблюдал за слаженными действиями бойцов, видимых на поверхности, с нетерпением ожидая главного шоу. Туннели, ведущие к стратегически определенным позициям вдали от базы еще находились в стадии строительства, их пока использовать было нельзя, поэтому генерал отрабатывал маневры с размещением пусковых установок на отдаленной площадке прямо на базе. С крыши штаба этот временный полигон видно было как на ладони.
    МакКинли овладело волнение каждый раз, когда по его приказу верные ему парни выкатывали смертоносное оружие и, рассредоточив то на условных позициях и приведя в боевую готовность, ждали похвалы своего генерала. Обидно конечно: скорей всего красотки-ракеты "Першинг -2" оснащенные ядерными боеголовками так никогда и не исполнят своего предназначения и не нанесут смертоносного удара по врагу, но во время учений такая сладкая иллюзия создавалась, не смотря на то, что из бункеров пока вывозили только учебные ракеты. Министр обороны США настаивал на испытаниях новой системы наведения, аналогов которой не было ни у кого в мире. Если СССР со своими РСД -10 могли иметь большую круговую вероятность отклонения, то система самонаведения RADAG, установленная на "Першинг -2", гарантировала американским военным силам попадание в цель противника с максимальной погрешностью от тридцати до тридцати шести метров, что на данный момент по техническим меркам являлось неоспоримым преимуществом во всем мире. Ничего, скоро ракетная часть будет достроена и Америка утрет СССР нос.
      Вот и они...
    Из неприметных обтянутых темным брезентом ворот, скрытых в холмистом массиве, появился колесный тягач с пусковой установкой. На установке располагалась продолговатая черно-белая полосатая убийца, вид которой всегда приводил генерала МакКинли в трепет. Лицом генерала невольно завладела улыбка. Чтобы ее не заметил журналист МакКинли сжал губы в трубочку. Вслед за первым тягачом из-под земли выскочили еще два, а за ними еще целых шесть. Девять ракетных установок разъехались в разные стороны по три и остановились на безопасном расстоянии друг от друга, освещенные прожекторами. Автономные генераторы, расположенные за кабиной водителя, завелись, обеспечивая электропитание для системы запуска. "Першинги -2" стали поднимать носы, по сухой земле поползли их тени. Вскоре из горизонтального положения ракеты встали по стойке "смирно". В этот момент Джозеф всегда сожалел, что их разработчики из компании Martin Marietta не научили своих отпрысков отдавать честь высшему по званию. "Першинг -2" по баллистической траектории поднималась сначала в разряженные слои атмосферы, потом уходила для наименьшего сопротивления в космос, делала там дугу, а оттуда уже снова возвращалась в атмосферу Земли, сбрасывая скорость до двух-трех скоростей света и обрушивалась на заданную цель с удивительной точностью благодаря включающемуся на определенной высоте бортовому компьютеру, в который были запрограммированы рельефы местности, и когда локационная система считывала место предполагаемого попадания, компьютер анализировал отклонение и самостоятельно выравнивал курс, сонастраиваясь с лучшим вариантом сценария, заложенным в память. Русские наверняка грызли локти, узнав о таких возможностях нового американского ядерного вооружения. Они поняли, что у их державы появился соперник, превосходящий в силах, всполошились, но ничего не могли ему противопоставить.
     На полигоне рассредоточилась одна из четырех батарей, должных в конечном итоге по сигналу тревоги приводиться в боевую готовность. Из-за сложностей строительства МакКинли мог себе позволить проводить учения с размахом только для одной батареи. В полном составе пока пребывали всего три, и генерал прогонял в течение дня мобилизацию для каждой из них. Время начала учения он не устанавливал намеренно, чтобы понимать насколько дисциплина сильна в действительности. Он мог запустить сигнальную ракету когда ему заблагорассудится, хоть во время обеда, но до этого момента относился служебному составу вполне снисходительно и выбирал приемлемые варианты во времени суток так, чтобы солдаты и офицеры, находящиеся под его командованием, его не начали ненавидеть. И все же до МакКинли доходили слухи о том, что за глаза его считают мягко говоря генералом несовременным, с устаревшими консервативными взглядами и даже прилепили ему кличку "Дубина Джо" за его прямоту и однобокость. Если бы эти сосунки прошли Корею, как в свое время МакКинли, они бы знали, что для того чтобы выжить да еще и победить, нужно всеми кишками двигаться в одном направлении, все свои силы собрать с кулак, взять свою задницу в руки и делать то, что должен.
      После того, как батарея разбилась на три группы по три пусковых установки, к каждому такому боевому треугольнику подкатило по одному армейскому фургону "S-280", которые являлись мобильными командным пунктами, оснащенными радиосвязью. Отрепетированными действиями солдаты, выскочившие из фургонов, подключили к ракетам в специальных местах кабели электропитания. Таким образом была выполнена вторая фаза приведения ракет в боеготовность. Теперь управление наведением взяли на себя люди в фургоне. МакКинли прекрасно понимал, что ракеты учебные и что во время третьей фазы по умолчанию их курс будет настроен на безопасную акваторию Северного моря, но Горанин ведь этого не знал, поэтому генерал решил внушить русскому журналисту страх за его Родину, устроить что-то вроде показательного ракетного удара, чтобы тот наложил в штаны и почувствовал свою вину, за то, что разозлив и обидев американского генерала, подверг смертельной опасности столицу Советского Союза.
   МакКинли снял трубку радиостанции и отдал приказ четвертой фазы, ко-торый до этой минуты еще ни разу не произносил.
       - Разорвать боевые пакеты!
   У каждого командира в пусковом фургоне имелся пакет с кодами запуска ракет, который тот должен был открыть по приказу военачальника, затем ввести в компьютер секретные буквы и цифры и потом ждать только одного - приказа на запуск. МакКинли представил себе недоумевающие лица офицеров в фургонах, которым еще никогда не приходилось делать того, что он сейчас от них потребовал. Но Горанин должен почувствовать, что пока он гонялся за репортажами, МакКинли преуспел в военном деле и одним своим приказом теперь может уничтожить самый важный русский город, и никто, никто не сможет ему помешать. Горанин снова победил в поединке, но вот оно новое измерение, в котором он швах, в котором он ничего не смыслит, и он, видя сумасшествие в глазах генерала американской армии готового на шаг, ведущий к ядерной войне, должен понять свою ошибку, и он будет молить о прощении, он станет умолять пощадить его соотечественников, его семью, если она у него там есть. Да, генерал Джозеф МакКинли настроен решительно. Ему нечего терять. Русский сам виноват, что подписался на шантаж. Такой человек, как он, прогнил насквозь, его просто необходимо проучить.
      - Знаешь, Горанин, меня тут называют за глаза старым безмозглым воякой, за закостенелые принципы и взгляды. Все тут думают, что они одни такие умные, а их стареющий военачальник немного уже недотягивает в развитии. Может конечно они правы.
      - Что ты задумал, МакКинли? - почувствовал неладное Горанин. - На сколько я знаю, во время учений никто не вводит коды запуска!
       - Ты все правильно понял, Гора. Ты думал, что ты самый сильный и остался при своем мнении. Но времена изменились, сейчас не ты чемпион. Сейчас чемпион Джозеф МакКинли, которому ты привез из своей страны плохую новость. Ты решил, что можешь действовать по-хитрому и остаться цел. Знаешь, что я тут надумал? Я оставлю тебя в живых и отпущу, как мы и договаривались... Только возвращаться тебе, друг, будет больше не куда. Ты вернешься в радиоактивный кошмар, который останется от того места, которое ты сейчас считаешь своим домом. Никто не выживет. И виноват в этом будешь ты...
       - МакКинли, ты бредишь. Ты не способен на такое...
  Генерал дико засмеялся. Он как-будто сам себе внушал сумасшествие, заплывая в его опасные воды все дальше. Его глаза налились кровью, руки затряслись. Для пущей достоверности генерал вытащил из скрытого в армейском ботинке чехла маленький пистолет. Он направил его на журналиста.
   - Все, допрыгался ты, Гора. Скажи: "Прощай Москва!", и на этом наше выяснение отношений будем считать действительно законченным.
     МакКинли опять засмеялся. Он поверил в свои слова настолько искренне, что теперь и правда жалел о том, что на самом деле он в трезвом уме.
   - Альфа, Барбара, Чарли, приготовиться к атаке! - четко и убедительно выговорил генерал позывные установок в трубку радиосвязи. Он направил пистолет на Горанина, в глазах которого читалось, что еще секунда и тот прыгнет на МакКинли и схватит его за горло.
       ... - даже не думай, Горанин! Я виду, что ты замыслил. Почувствуй, что такое сила, почувствуй что такое настоящий страх. Не спортивный, а реальный жизненный страх, о котором ты ни черта не знал до этой минуты...
   Геннадий смотрел на полосатые кончики ракет, которые выравнивались в одном направлении и пришел к уверенности, что он бросится на генерала и остановит его, пусть даже это отнимет у него жизнь. А если удастся каким-то чудом выбить пистолет из его руки, то он сбросит свихнувшегося МакКинли с крыши. Так, по-крайней мере, он предотвратит его чудовищный план.

...
     Черный дым с копотью, гонимый ветром, врезался в нос. МакКинли неволь-но фыркнул и посмотрел откуда тот мог появиться. К своему ужасу генерал заметил, что горит строительный склад, стоящий по соседству со складом номер 5, где хранилось богатство его и агентов Таннера и Джонсона.
       - Твою мать!.. Что там такое? - процедил генерал.
  Его позвоночник сковало льдом. Волосы на затылке в страхе пришли в движение. Склад полностью находился под ответственностью МакКинли, агенты ЦРУ ему не простят, если что-то случится с "товаром". Они придут вдвоем и разрежут Джозефа на мелкие кусочки, когда он будет спать, так тихо, что никто и не заметит.
   Огонь на складе разрастался прямо на глазах. Едкий дым от строительных материалов разносился по полигону и подбирался к штабу. Ветер раздувал пламя все сильней, необходимо было принимать срочные меры. МакКинли тут же забыл о Горанине и своей милой шутке с ядерной атакой. Она была не так важна, как спасение целой системы, выстраиваемой с огромным риском и трудом, летящей коту под хвост благодаря внезапно возникшему пожару.
       МакКинли схватил другую трубку и заорал в нее.
    - Это МакКинли! Всех, кто свободен! Быстро на склады! Потушить пожар! Воду, огнетушители, песок, все что есть, все туда! Живее! Живее! Какого черта там у вас происходит?!
      Генерал мельком заметил приблизившуюся к нему тень. Он повернул голову, предчувствуя что его ждет, и тут же получил неистовый и сокрушительный удар в челюсть. На ночном небе в ту же секунду Джозеф МакКинли увидел красивейший звездопад. Тело генерала рухнуло, сознание отключилось.
        - Нокаут, МакКинли. - сказал Горанин.

   Геннадий понял, что на базе началась неразбериха, не входившая в планы  генерала МакКинли. Никаких шансов на спасение он пока не видел, но как говорил великий русский полководец - "Мы русские, с нами Бог". Главное верить. Горанин попытался оглядеть пространство базы сверху. Дым настолько застлал территорию базы, что понять, есть ли с нее какой-нибудь выход, было практически невозможно. Ракеты красиво смотрелись в сизой дымке, но  единственный человек, кто мог отдать им приказ на взлет, лежал поверженный на крыше своего же штаба. Геннадий быстро осмотрел МакКинли, забрал из его руки пистолет и осторожно стал спускаться на первый этаж.
       На лестнице его голову посетила идея.




       Глава 15.


  Ханс Зайдель воспользовался учебной шумихой, устроенной генералом, выполз из туннеля и бросился к зданию медицинской части, где, как он и предполагал, стоял армейский внедорожник. К несчастью, машина была открытой, на то, чтобы нацепить крышу, необходимо было время и принадлежность к американским войскам. Ни того, ни другого у немецкого парня не было. Ханс поглядел по сторонам, но другой свободной машины не обнаружил. К тому же дым добрался уже и сюда и скоро будет совсем трудно разглядеть что-либо даже на небольшом расстоянии. Еще имелась проблема, о которой Ханс не подумал сразу: автомобиль заводился при помощи ключа. Только в том случае, если он достанет ключ, возникнет реальный шанс пробиться через КПП. Внезапно из окна медчасти послышался истошный женский крик.
       - На помощь! Помогите!
     Ханс растерялся. Что там могло происходить? Кто-то домогался девушки? Это что-то новенькое. Хотя в армии всегда была нехватка удовлетворения сексуальных потребностей, здесь на ракетной базе о таких вещах он ни разу ни от кого ничего не слыхал. Вдруг женский голос крикнул и на английском и на немецком. Ханс знал, что во время учений из-за шума голос, доносящийся из здания медчасти, сейчас мог слышать только он один. Если Ханс пойдет туда, то его засекут и все, тогда его скорей всего вычислят и тогда ему конец. Но это девушка, и возможно немка. Ханс нашел в машине большой разводной ключ, взял его и прошмыгнул к порогу здания медчасти...
  Потихоньку приоткрыв дверь и войдя, Ханс пробрался к следующей деревянной двери со стеклом, ведущей в палату для больных. Глянув внутрь, он увидел связанную девушку и агента Таннера, вертящего перед ее лицом шприц. Таннер встал и приблизился к капельнице, чья трубка была соединена с веной пленницы. Ханс сообразил, что в шприце далеко не витаминный раствор, а девушка попала в ловушку из которой нет выхода. Агент Таннер зачем-то решил ее убить. Иначе она бы так не кричала.
       Ханс пулей влетел в палату и с размаху треснул ключом агенту по лицу.
     Таннер стонал, лежа на полу. Ханс подошел к койке и стал развязывать рем-ни.
       - Кто вы? - спросила красивая блондинка.
       - Я Ханс. Хочу убраться отсюда подальше. А вы?
       - Бенедикта.
       - Почему он хотел вас отравить? Я ведь правильно понял?
    - Да, в шприце яд. Вы подоспели как раз вовремя, я уже не надеялась, что останусь жива. Я оказалась лишней в его игре.
     - Ну, если сам агент Таннер за вас взялся, то, полагаю, вам не помешало бы тоже уносить ноги с базы.
       - Вы правы, я должна спасать жизнь. Здесь мне никто не поможет.
       - Значит у нас одна задача. Вы со мной?
       - Да. А у вас есть план?
     - Целых два! Но оба они обречены на провал, если мы не найдем ключи от машины, которая стоит у входа.
       - В таком случае, не станем терять времени!
  Вторая нога Бенедикты освободилась. Парень и девушка бросились в прихожую. Они посмотрели по стенам и полкам. На вбитом гвозде у окна висели ключи.
       - Есть! - вскрикнула Бенедикта.
     - Отлично! Предупреждаю сразу, что мы будем пробиваться с разгону через КПП.
       - А там крепкие ворота?
   - Да уж не картонные... Это же закрытый объект. Жаль что на машине нет гранатомета.
    - Может тогда возьмем в заложники агента? Сделаем вид, будто это он нас вывозит.
    - Довольно рискованно. Он может подать сигнал своим или сам придумать какую-нибудь хитрость.
    - А если на КПП заметят, что машина приближается с большой скоростью, они нас пристрелят, в лучшем случае остановят.
    Ханс поразмыслил. Он пошел в палату, осмотрел Таннера, обыскал его, заб-рал пистолет. Шприц лежал рядом, в дверь заглянула Бенедикта и они с Хансом кивнули друг другу в знак понимания.
    Ханс перетащил Мэла Таннера в автомобиль. Агент быстро понял, что если не подчинится, то девушка с удовольствием введет содержимое шприца ему под кожу, и не смотря на легкую потерю равновесия, оперевшись на плечи Ханса передвигал ноги, решив, что в его положении в первую очередь необходимо остаться в живых и оправиться от удара.
      Ханс сел за руль, агента Таннера посадили вперед, а Бенедикта села сзади и приставила к спине Таннера шприц с ядом, просунув руку между сиденьями  так, чтобы она не была видна для посторонних глаз.
       - Если что-то пойдет не так, сволочь, то поверь, я тебя не пожалею! - сказала девушка агенту, - Давай, вытаскивай нас отсюда!
     Агент Таннер ничего не ответил. Ханс завел машину и не спеша двинулся в направлении главного КПП.



    Агент Джонсон проверил надежно ли запасное укрытие в Штутгарте, но на всякий случай решил переночевать на базе, чтобы не было проблем с клиентами, с которыми агент Таннер должен был встретиться в секретном месте рано утром. Люди должны были прибыть довольно опасные и мутные, Таннеру не помешает помощь.
       Джонсон остановил мотоцикл перед КПП и снял шлем.
     Судя по включенным прожекторам, гребаный МакКинли опять не давал спать солдатам, устроив очередные внеплановые учения.
       - Кто там? - послышался голос из будки.
       - Это агент Дэвид Джонсон! - громко и четко ответил он дежурному.
       - Документы...
       Дэвид протянул в окошечко удостоверение.
      Ворота открылись, агент Джонсон снова надел шлем и въехал на территорию строящейся базы "SAARB -01". Ему под колеса чуть не попал деловито шествующий по своим делам Апокалипсис.
      - Вот тварь! Тоже на посту! - проговорил Джонсон в шлем, резко затормозив.
   Свет прожектора ударил в глаза и осветил пространство. Джонсон сразу почуял неладное. На территории базы что-то горело. Дым валил такой, что казалось воздуха совсем не осталось.
   - Что это за дымовая завеса, на хер? Очередная выдумка МакКинли или  реальный пожар?
     Первая же пришедшая на запрос мысль относилась к складу номер 5. На ду-ше у Джонсона стало тревожно. Он погнал мотоцикл в сторону складов, чтобы удостовериться все ли в порядке с порошком.
       Не успел Дэвид Джонсон пересечь плац, как ему на глаза попалась странная картина: В приближающейся к нему машине с открытым верхом сидела компания из трех человек, в которой присутствовал Мэл Таннер. Внедорожник направлялся к КПП, откуда только что въехал сам Джонсон, стало быть, троица решила покинуть территорию базы на ночь глядя.
    - Куда это ты собрался, Таннер? - проворчал Агент Джонсон и сбавил ход, чтобы когда они сблизятся спросить лично.
  Внедорожник оказался совсем рядом и Джонсон собрался уже было остановиться, но что-то показалось ему в агенте Таннере подозрительным. Да и вся эта компания... что-то с ней было не так.
    Джонсон в мгновение передумал и решил проехать мимо. Так он и сделал.     Если с Таннером все в порядке, он обернется и окликнет Дэвида. Мэл знает, кому принадлежит этот мотоцикл, он непременно поинтересуется, почему Джонсон тут, а не в городе.
      Но Таннер не обернулся...
    Черт! Это подстава! Девка сзади держит его на мушке! Скорей всего это та студентка, от которой он решил избавиться. Они взяли его в заложники и пытаются смыться...
  Агент Джонсон завернул за угол штаба, обогнул здание и, выжимая из мотоцикла все силы, на которые тот был способен, погнал обратно к КПП.



     - Этот мотоциклист! Он вернулся к воротам и опять приближается к нам! - с тревогой в голосе сообщил Ханс.
     - Я вижу, не останавливайся! - ответила Бенедикта. Затем она обратилась к Таннеру, - Если мотоциклист что-нибудь спросит, отвечай спокойно и с умом, иначе тебе не жить!
   Ханс сбавил ход, так как человек в шлеме целенаправленно ехал им на-встречу, и приготовил в свободной от руля руке на непредвиденный случай пистолет агента Таннера.
      Мотоциклист тоже ехал не спеша. Он прижимал к груди что-то черное. Ханс приготовился, что тот остановится и достанет оружие, но мотоциклист в том же темпе продолжал приближаться. Стало ясно, что тот проедет мимо, но в чем был смысл такого поведения, не понимал даже Мэл Таннер. Потом все одновременно увидели, что мотоциклист держал в руках... Это был кот!
   У Бенедикты промелькнула мысль, что этот человек просто хочет спасти  бедное животное от дыма, но на самом деле правильный ответ к загадке нашел только агент Таннер...
   Мотоциклист приблизился на расстояние трех метров и кот Апокалипсис, совершая в воздухе головокружительные пируэты, растопырив лапы, полетел прямо на Бенедикту. Девушка невольно выронила шприц и машинально протянула руки, чтобы кот не ударился обо что-либо металлическое в машине. Руки Бенедикты сжали мохнатое тело, и кот взвизгнул от жесткости и неожиданности приземления. В жизни Ханса никогда не происходило ничего подобного, поэтому он обернулся назад. Бенедикта посмотрела на него испуганными глазами, говорящими о том, что она допустила ошибку. В тот же момент агент Таннер выбил из руки Ханса Зайделя пистолет и выкатился из машины прямо на ходу.
    - Ханс, гони скорей! - закричала девушка, гладя на расцарапанные когтями кисти рук и злобного зверя, успевшего шмыгнуть сначала под сидение, а потом и вовсе ловко выскочившего из рычащего транспортного средства.
      Парень за рулем вжал педаль газа в пол.
      - Прости, я не думала, что...
      - Прорвемся!..
   Ханс старался вести машину ровней, чтобы врезаться в самый центр ворот КПП, но та все-равно подпрыгивала на колдобинах неровной поверхности.
      Бенедикта перебралась на место Таннера.
       - Там внизу пистолет, найди его! - бросил Ханс.
       Бенедикта осторожно пригнулась и, отыскав глазами оружие, достала его.
     - Если увидишь, что нам хотят помешать - стреляй! Другого шанса у нас не будет!
       - Поняла!
    На КПП выкатывали "Ежи" - сваренные металлические балки, призванные останавливать даже танк.
       - Дьявол! - выругался Ханс, - Он их предупредил!
       - Не проскочим?!
       - Нет! Через "Ежи" не получится!
       - Что же нам делать?
       От КПП в их сторону двинулось два легких броневика с пулеметчиками.
     - Надо валить через секретный туннель! - крикнул Ханс, резко поворачивая  автомобиль на сто восемьдесят градусов.
       - Откуда тебе знать где он, раз это секретный туннель?
       - Не волнуйся, я его строил...
    Впереди они видели как мотоциклист подобрал агента Таннера и рванул в сторону складов.
        - Дьявол! И эти туда же!
   Бенедикта обернулась назад. Бронемашины следовали за ними, но хоть и отставали, неизвестно когда они начнут стрелять.
     Проносясь мимо здания штаба, Ханс и Бенедикта одновременно открыли рты в удивлении. На пороге стоял генерал. Сначала они подумали, что возможно будет еще один шанс взять заложника, но перед глазами стоял Геннадий Горанин. Только одет он был по генеральски, со всеми необходимыми погонами и знаками отличия. Это было столь невероятно, что сознание каждого не сразу поверило в подлинность увиденного. Возможно они надышались гари и мозг немного искажал реальность. Но генерал, стоящий у штаба, смотрел на них ровно с тем же непониманием, что читалось в его взгляде.
       - Эй! Ханс!.. Бенедикта! - закричал генерал вдогонку автомобилю.
       Ханс вдарил по тормозам.
       - Горанин?! - Бенедикта высунула корпус из внедорожника.
       - Вы куда?!
       - Мы смываемся отсюда! А вы...
       - Нам по пути!!!
    Русский журналист уже бежал к автомобилю. Он прыгнул в салон прямо через борт.
     - Вы точно смываетесь? И вы правда это вы? - Горанин до сих пор не верил, что это не иллюзия.
   - Даже если мы все сошли с ума одновременно! То лучше нам все-равно сначала спасти свои жизни, а потом уже пытаться понять что тут происходит! - быстро объяснила Бенедикта.
   - Тогда погнали в туннель! - засмеялся Ханс, срываясь с места - Вместе веселей!
   За их спинами прогремела пулеметная очередь. Земля у колес взметнулась мелкими фонтанчиками. Люди в машине пригнулись и Ханс, переключив скорость, еще сильней взял разгон.
   - Кажется никто не поверил в ваш маскарад, херр Горанин! - беспокойно сказала Бенедикта.
       - Но мне хотя бы идет эта форма?
       - Вы в ней прекрасно смотритесь!
     - Мы все будем прекрасно смотреться, когда нас подстрелят! - бросил Ханс, сворачивая  в направлении складов, откуда валил дым.
       ...
    План провалился. Въезд в нужный туннель был невозможен из-за большой массы солдат, прибежавших на тушение пожара. Они заполонили пространство настолько, что даже если и поверили бы в присутствие на базе еще одного генерала, то понадобилось бы какое-то время на то, чтобы они разошлись и пропустили машину. К тому же на хвосте висели пулеметчики, которые успели привлечь к машине внимание и вызвать подозрение.
       - Есть еще выходы, Ханс? - спросил Горанин.
       - Если и есть, то точно не здесь.
   Несколько пистолетных выстрелов раздалось из толпы. Там среди солдат виднелись головы агентов Таннера и Джонсона. Теперь про Горанина знали и они.
       - Давай к ракетам! - Геннадий хлопнул Ханса по плечу.
       - К ракетам?
       - Гони говорю на полигон! Там они не будут по нам стрелять!
    Хансу идея не показалась гениальной, он знал, что во время учений там у каждого фургона по определению дежурило по взводу людей, а у командиров точно имелось оружие. Но выбора в данной ситуации у него не было. Ханс развернул автомобиль и погнал к полигону.
  Машина легко пробила временную оградительную сетку и выехала на площадку, где в боевом состоянии целая батарея ракетных войск дожидалась дальнейших указаний.
   Гордые "Першинги -2" с подключенным электропитанием готовы были на взлет, но связь с генералом МакКинли прервалась и они застыли по стойке "смирно". Дым с горящего склада распространился по полигону и въедался в глаза отвечающих за ракеты людей. Некоторые из них держались за носы и горла, прикрываясь рукавами. Некоторым стало плохо и они побежали прочь от установок. Некоторые хотели укрыться в фургонах, но из-за повышенной боевой готовности, им было отказано командирами, находящимися внутри.
   У Ханса слезились глаза. В какой-то момент он просто не смог больше смотреть в почерневшее от копоти лобовое стекло. Дворники только размазывали налет. Ханс Зайдель даже подумал о том, что слишком уж неожиданный вышел из его диверсии эффект. И все же если бы не дым, то их скорее всего уже бы подстрелили.
      Пулеметчики прекратили огонь. Обе бронемашины тоже въехали на полигон, но, как и предполагал Горанин, опасались попасть в ракету. Если бы такое произошло и патрон влетел в топливный отсек, это привело бы к необратимым последствиям.
       Слезная пелена заволокла глаза Ханса окончательно. Автомобиль промчался мимо четырех ракетных установок, Ханс не сразу увидел стоящий на пути  армейский фургон и внедорожник, сделав резкий поворот, бок о бок с ним столкнулся. Фургон подался на правый бок и едва не упал, но сила притяжения  вернула его с критической точки на место. Мотор заглох. Ханс безрезультатно старался привести их спасительное транспортное средство в чувства.
      - Ты цела? - спросил Горанин, глядя на Бенедикту, держащуюся за голову.
      - Кажется да... - неуверенно ответила девушка.
      - Все! Машина накрылась! - обернулся Ханс Зайдель.
      Все одновременно глянули назад. Бронемашины приближались. Они сбавили ход, объезжая ракетные установки, но были уже совсем рядом. От других фургонов бежали вооруженные солдаты с целью схватить нарушителей. Их окружали со всех сторон.
       - У меня  есть пистолет! - сказал Ханс.
       - У меня тоже! - Горанин показал оружие.
       - Это конец, они бегут сюда со всех сторон! - сказала Бенедикта.
       - Живо в фургон! Он должен быть бронированный! - приказал Горанин.
       - Только осторожно, там наверняка вооруженные люди! - предупредил Ханс.
       - Я пойду первым! - сказал Горанин.
       Никто не возражал.
    Горанин поднялся на ступеньки, дверь тут же открылась, показался солдат, желающий проверить, что случилось. Он увидел перед собой генеральские погоны и, выпрямившись по струнке, отдал честь. Геннадий по-русски приставил руку к козырьку фуражки в ответ, потом схватил солдата за ворот и  сбросил парня вниз, где Ханс того вырубил ударом в лицо.
     Гоанин вошел в фургон. Здесь были на местах радист и командир взвода. Оба выпрямились так же, как перед этим сделал солдат. Командир перевел взгляд на нашивку с фамилией генерала и, обнаружив на ней вышитую толстыми желтыми нитками надпись "МакКинли", схватился за пистолет. Горанин успел вжать молодого командира в стену при помощи массы своего тела и, ударив того в пресс, отобрал оружие. Затем Геннадий откинул командира в угол. Подоспевший на помощь Ханс Зайдель взял на мушку побледневшего радиста. Бенедикта забралась в командный пункт последней.
       - Закрывай дверь! - крикнули ей одновременно Горанин и Ханс.
       Бенедикта и без напоминания сделала бы это сама.
       - Закрыла! Что дальше?
       Она и Ханс взяли на прицел американцев.
       - Попробуем обменять наши жизни на этих двоих. - предложил Горанин.
       - Другого выхода нет. - согласился Ханс.
    - Сотрите, они окружают фургон! - Бенедикта одновременно наблюдала за обстановкой в  толстое пуленепробиваемое стекло.
       Горанин и Ханс тоже посмотрели в окна.
    - Я уверена, что как только мы выйдем отсюда, нас пристрелят на месте. - проговорила девушка.
   - У нас теперь целых три пистолета. - сказал Горанин. - Каждый из нас вооружен. Наверняка с нами кто-то захочет поговорить, чтобы понять как они могут вызволить своих без потерь. Им необходимо узнать наши условия. Пока радист и командир у нас, они не станут штурмовать фургон.
       - В таком случае, будем ждать настоящего МакКинли... - заключил Ханс.
       - Не уверен, что МакКинли пришел в себя. - загадочно произнес Горанин.
       - А что с ним? - спросил Ханс.
       - В последний раз я видел его в нокауте.
       - Вы подрались с генералом? - не поверила своим ушам Бенедикта.
       - Так вышло. Оттуда и генеральский китель. - Трофей!
       - Замечательно... Значит ждем, когда МакКинли очнется.
   - А вы, фрау Бенедикта... Я смотрю ваша история тоже приняла крутой оборот? Когда мы виделись в последний раз...
    - Да, я виновата... Я слышала как врачи говорили, что кто-то привез меня в больницу. Что произошло? На нас напали какие-то люди на дороге...
      - Все верно, мы едва не сгорели. Я знаю, что вы напоили меня снотворным.
      - Так было нужно. Я должна была это сделать. Простите.
      - А сейчас... Что происходит?
      - Агент ЦРУ пытался вколоть ей яд. - вмешался в разговор Ханс.
      - Вы что-нибудь натворили?
      - Нет. Но для ЦРУ я теперь помеха.
      - А я поджег склад. Поэтому тут такой дымище. - улыбнулся Ханс.
    - Да... Удачно мы здесь собрались вместе. - заметил Горанин, - Все, кто им нужен в одной ловушке.
    За окнами видно было движение людей в камуфляже, но из-за дыма, те не могли находиться на воздухе долго.
      - Надо было склад с покрышками для тягачей поджечь, тогда ночь стала бы еще черней. - молвил Ханс.
    - Да куда уж черней! Ты и так постарался, вон солдатам снаружи нечем дышать.
       - Скоро и нам тут будет нечем дышать! - сказала девушка.
       - Видно сильно огонь разгорелся...
       На радиостанции загорелась красная лампочка и раздался тихий сигнал.
       - Что это значит? - спросил Горанин у радиста, который сидел в углу рядом с командиром.
       - Штаб вызывает... - ответил тот.
       - Как надо ответить?
       - Чарли на приеме. И далее по уставу...
       - Ладно, включай чтобы слышно было...
       Радист поднялся, подошел к радиостанции, нажал на нужную кнопку. Потом дал микрофон Горанину.
       - Чарли а приеме!.. - сказал Горанин.
       - Кто это? - раздался громкий голос.
       - Это Горанин!
       - Горанин?.. Это специальный агент Мэл Таннер, ЦРУ. Вы там главный?
       - В каком смысле?
  - Если я правильно понял, вы с сообщниками захватили передвижной командный пункт...
       - Все верно...
       - Сколько людей внутри?
       - Пятеро.
       - Двое американцев у вас?
       - Да.
      - Понятно. Это преступление. Вы ведь понимаете, что будете отвечать за не-го по закону?
     - И это говорит человек, который собирался умертвить невинную девушку при помощи яда?
     - Какая чушь! Где доказательства? Девушке необходимы были витамины, которые я привез из Штутгарта. У нее после аварии помутнено сознание. Или вы опять поверили ей на слово?.. Послушайте, Горанин, у вас не останется шансов сохранить собственные жизни, если вы не согласитесь следовать моим инструкциям...
   - Ух ты, значит у нас все-таки есть шансы! Скорей же говорите, что вам нужно!
     - Я предлагаю вам соглашение... Все просто... Вы отпускаете заложников и спокойно выходите. Я гарантирую, что вы с Хансом Зайделем будете отпущены, во избежание шумихи в прессе все наши разногласия будут забыты.
       - А девушка?
   - Девушка останется со мной. Я переговорю с начальством, обещаю, что Бенедикта Шрайер сможет вернуться в Америку.
       - Все так просто?
    - Конечно! Зачем усложнять жизнь? Все совершают ошибки, но иногда не поздно что-то исправить. А какой у вас план? Как иначе вы собираетесь выбраться? Вы ведь не Арнольд Шварценеггер, чтобы всех тут перебить, будем откровенны, и это не кино! Когда-нибудь вам придется покинуть фургон. Вертолет мы вам точно не сможем предоставить, мы не в США, у меня нет таких полномочий, а если вы захотите машину, то моим снайперам не составит труда вас снять. Поймите: пока вы в статусе террористов, - к вам применимы самые жесткие меры, как только вы сдаетесь добровольно, - к вам совершенно другое отношение. Никто не хочет, чтобы летели головы, когда все можно решить при помощи договоренности, - кажется примерно такие слова вы употребляли на встрече с премьером Леманном. Вполне с вами согласен, так не легко порой что-то создать, и так легко разрушить в один миг...
    - Кончай трепаться, Таннер. - перебил Горанин. - Мы прекрасно понимаем, что выхода нет. Поэтому все же попробуем вариант с машиной.
      - Значит вы хотите машину, Горанин?
      - Вот именно!
    - А иначе что? - Вы застрелите двух ни в чем не повинных людей, которые только начали жить? Что-то я сомневаюсь, что вы вообще готовы хоть кого-то убить! Или у вас есть опыт?
   - Не сомневайся, Таннер! - грозно выпалил в микрофон Ханс, - Если у Горанина не хватит духу, я их пристрелю! Гони тачку на ходу и чтоб полный бак был.
     - А вот хренушки вам, козлы! МакКинли, я так полагаю благодаря Горанину, до сих пор в отключке, поэтому я тут решаю, что да как! Даю вам пять минут на раздумья, потом отдам приказ на штурм. Если вы такие отъявленные убийцы, так может там внутри кроме вас троих уже никого и в живых-то нет. Откуда мне знать?
       - Они пока живы...
       - Да мне плевать!
    Оба американца с вызовом взглянули на динамик, откуда шел голос агента Таннера.
   - ... повторяю в последний раз! Если через пять минут вы не выходите, я расстреляю этот долбаный фургон самолично! И поддержки вам ждать неоткуда! Время пошло! До связи...
       Лампочка погасла.
  Горанин уперся руками в узкий столик перед приборами с лампами, светящимися разными цветами, и задумался.
       - Мы ведь знаем, что они не станут стрелять пока тут ракеты. - сказал Ханс.
       - Да, но кто-то может сесть за руль и отогнать фургон.
       - Не может... - вмешался американский командир.
       - Почему? - спросил Ханс.
  - Сначала нужно отсоединить кабели от ракеты. Без приказа генерала МакКинли этого никто не сделает, иначе будет нарушен устав.
       - Значит Таннер блефует, времени у нас больше. - заключил Ханс.


   Горанин смотрел на приборы, потом заметил вскрытый пакет с надписью, "Совершенно секретно". Он вспомнил, как МакКинли отдавал командирам ракетных взводов приказ по радио. Геннадий посмотрел на круглую электронную схему радара на мониторе перед собой. Там было три одинаковых надписи по английски "Цель захвачена". Координаты определяли точку приземления. На соседнем мониторе в отдельной графе было место для кодов запуска. Две электронных строки были пустыми, в третьей имелись звездочки, хранящие под собой код. Геннадий прокрутил в памяти эпизод, когда он отпихивал командира к стене. В тот момент офицер что-то судорожно делал на клавиатуре. Геннадий понял, что ввиду непредвиденных обстоятельств командир в первую очередь старался успеть стереть введенные данные, но не успел сделать этого до конца, - Горанин его откинул к стене. Сам листик с кодами командир куда-то спрятал.
       - Это боевые ракеты или учебные? - спросил Геннадий у командира.
       - В этой батарее учебные.
       - И направлены они...
       - Не волнуйтесь, в безопасное место.
       - Куда?
       - Я же говорю, в безопасное место в Северном море.
      Геннадий еще раз взглянул на карту на мониторе. Убедившись в правдивости слов американца, он снова обратился к тому.
      - Значит, если запустить ракету, она полетит в безопасное место и ничего не будет?
       Командир посмотрел на Горанина с интересом.
       - Я же сказал, все будет в рамках учений. Никто не пострадает.
       - Что вы задумали, херр Горанин? - спросила Бенедикта.
     Геннадий напряг мозги как только мог. Его голова прокрутила за насколько секунд события, которые могут развернуться после его поступка.
       - Я смогу отсюда связаться с Москвой? - наконец обратился он к радисту.
      - Только через коммутатор в штабе. Напрямую не позвонить, это не телефон. Отсюда по радиосвязи в штаб, а там соединяют с Москвой. Но вам никто не позволит этого сделать. - засмеялся тот.
   - Как снова связаться с агентом Таннером? - снова обратился Геннадий к  радисту.
       - Тумблер номер 1 поднять наверх.
      Геннадий нашел глазами на приборе радиосвязи то, о чем говорил радист. Он поднял рычажок.
     - А вы сообразили быстрее, чем я думал! - тут же отозвался голос агента ЦРУ.
   - Агент, Таннер, это Геннадий Горанин! Вы сказали, что нам поддержки ждать неоткуда, верно?
       - Именно так, вы и сами это знаете...
      - Скажите, вы сможете в случае срочной надобности справиться со связью и соединить меня с Москвой?
      На том конце послышался громкий смех.
  - Технически я владею всеми устройствами связи, Горанин, как и агент Джонсон, который рядом со мной, но уж точно ума не приложу какие у меня могут быть причины, чтобы связывать вас с Москвой! Вы задаете удивительные вопросы!
     - Это на тот случай, если поддержка понадобится вам... Я собираюсь запус-тить ракету!
       Люди, присутствующие в фургоне вытаращили глаза на Геннадия.
       ...
       - ... Что вы собираетесь сделать? Я не расслышал...
   - План такой: вы убираете на безопасное расстояние людей и я запускаю ракету!
       - Что вы городите, Горанин?!
     - То, что слышали! На вашей базе будет совершен запуск ракеты с ядерной боеголовкой...
       - Там нет ядерной боеголовки, Горанин!
    - Но ведь в Москве этого не знают. Приготовьтесь звонить в Москву, агент Таннер!.
      Горанин щелкнул тумблером.
      - Не стоит этого делать, Горанин! - медленно произнес Ханс.
   Бенедикта со страхом смотрела на него. Командир и радист приготовились броситься на Геннадия.
     - Поверьте, друзья, я знаю, что делаю! Все будет нормально. И мы выберемся.
  Геннадий приоткрыл квадратную крышку из прозрачной пластмассы и щелкнул выключателем, который, как он понял, командир также успел привести в безопасное состояние перед их приходом. Генератор загудел, приводя одну из ракет в последнюю стадию боевой готовности, разгоняя ее внутреннюю систему балансировки и подводя устройство зажигания к топливному отделу.
      На территории базы раздалась боевая тревога. Солдаты, окружившие фургон побежали прочь от пусковой установки. Они исчезли так быстро, как-будто минутой назад их и не было здесь вовсе. Горанин направил пистолет на американцев на случай, если те решат геройствовать. Затем он приоткрыл еще одну крышечку, под которой имелись три красных кнопки "Пуск". Над одной из них горела зеленая лампочка, на компьютере появилась надпись "Ракета 3 готова к запуску". Геннадий помедлил несколько секунд, потом нажал "Пуск".
   За стенами фургона раздался дикий свист и оглушающий шум. Окна вмиг заволокло густым белым дымом, фургон сильно тряхнуло. Дикий рев уносящейся ввысь ракеты "Першинг -2" перебил все остальные звуки.
  С пусковой установки разрезая воздух взметнулась полосатая стрела, оставляющая за собой огненный след и насыщенные клубы дыма от сгораемого твердого топлива. Набирая скорость, она понеслась ввысь.




       Глава 16.


      СССР. Калужская область.
   

      В дежурной части закрытого военного подмосковного городка Серпухов - 15 оперативный дежурный Игорь Селин сидел с идеально прямой спиной на стуле. Тишину командного пункта нарушил тревожный сигнал космической противоракетной системы раннего обнаружения "Око". На мониторе, отвечающем за европейское пространство появилась красная точка с восклицательным знаком. Селин протер уставшие глаза. Все он понял верно: на территории ФРГ запущена ракета. Не санкционированный запуск. Селин придвинулся к клавиатуре, открыл программу расчета траектории полета, и через несколько долгих секунд получил данные. Ядерной угрозы для СССР нет. Тем не менее, по инструкции нужно было доложить на самый верх. Ракеты просто так не взлетают, о таких запусках необходимо предупреждать за несколько дней, иначе по инициативе не предупрежденного государства может начаться война.
  Сенин понял, что взлетела "Першинг -2". Прогрессия скорости полета отображалась в цифрах на мониторе. В этом случае бездействовать было бы кране глупо. Возможно от Игоря Селина зависело будущее его Родины. На что способны несколько таких запущенных одновременно ракет, он прекрасно понимал. Если они стартуют, то никто не успеет предотвратить катастрофу. Кто знает, что произошло там в политическом мире за последние часы... Если американцы тайком посреди ночи решили нанести ядерный удар, то единственным ответом со стороны Советского Союза будет являться только ответный запуск. На такой случай для скорейшего принятия решения о дальнейших ответных действиях извещались Высшие звенья власти. Селин снял трубку красного телефонного аппарата...
  Спустя минуту министр обороны СССР Дмитрий Федорович Устинов докладывал генеральному секретарю СССР Юрию Владимировичу Андропову по телефону.
     - Товарищ генеральный секретарь, в командный пункт Серпухов -15 посту-пила информация от противоракетной системы раннего оповещения. На территории ФРГ произведен не санкционированный запуск ядерной ракеты. Место предполагаемого падения: отдаленный от морских путей участок в Северном море. Нам неизвестны мотивы запуска, поэтому решено срочно доложить об инциденте вам лично во избежание недочетов и недооценки возможной важности данного акта.
       - Оставайтесь на связи...
       ...
       - Соединили?..
   - Итак, теперь мы будем разговаривать втроем. К нам присоединился еще  заместитель председателя первого главка товарищ Синенко. Некогда здороваться, сразу к делу... Товарищ Синенко, только что с известной вам ракетной базы в ФРГ взлетела  ядерная ракета. Не на нас, слава богу, но все же... Что вы можете сказать по этому случаю? Вы ведь отвечаете за операцию "Почтальон".
      - Документы переданы премьеру Леманну... Мой человек сейчас в Штутгар-те, но ничего о предполагаемом запуске он не сообщал. Мы не можем быть уверены, но наверняка ракета учебная.
     - Согласен с товарищем Синенко, скорей всего ракета учебная. - высказал мнение министр обороны.
       - Хорошо, но в чем может быть причина запуска? - задал вопрос Андропов.
     - Трудно сказать... - отозвался министр обороны, - по нашим данным ракет-ная база в Швебиш-Гмюнде еще не приведена в должную боеготовность. Не похоже на...
    - На предупредительный сигнал к полномасштабному ядерному удару, вы наверное хотели сказать! - строго сказал Андропов, - Давайте называть вещи своими именами, раз уж мы поднялись посреди ночи. А как вы считаете, товарищ Синенко? Ввиду ваших последних импровизированных действий с документами, что могло взбрести в голову американцам?
  - ... Ввиду последних политических событий нельзя исключать версию ответной агрессии... Возможно это пробный запуск... Чтобы следующим этапом...
    - Вот что я думаю, товарищи... - снова взял слово Андропов, - Если они все же успели разместить ракеты и опробовали систему наведения, то теоретически нанесение ядерного удара возможно. А если наша разведка что-то пропустила и под нашим носом есть еще ракетные базы?! Кто-нибудь может поручиться? Я верю в армию, но никогда нельзя недооценивать врага. Что это еще за запуск такой? Они что не знают, что нужно нас предупреждать заранее, чтобы мы тут не названивали друг другу посреди ночи? - прекрасно они все знают... Секундочку, товарищи, меня соединяют с премьером Леманном...
       ...
      - Товарищи, премьер Леманн не в курсе того, что происходит. Он в панике, он ничего не знает о запуске. Ему никто не сообщал! Он, видите ли, немедленно будет выяснять. Это просто бардак какой-то! Товарищ министр обороны, я отдаю приказ о полной мобилизации ядерного оружия СССР в боевую готовность. Я не стану сидеть сложа руки и ждать, когда станет доподлинно ясно что нас хотят уничтожить, но будет уже поздно что-либо предпринимать в ответ! Выполняйте!
  - Слушаюсь, товарищ генеральный секретарь!.. Товарищ генеральный секретарь, получена новая информация из командного пункта Серпухов -15!
       - Что там?
    - Согласно данным, полученным со спутника, на территории базы в ФРГ в боевую готовность приведена одна ракетная батарея. С нее и был произведен запуск.
       - Что это может означать?
     - Не могу сказать точно... Если ракеты полетят на Москву, этого хватит для полного уничтожения города. Однако такой шаг нельзя оценивать, как спланированную ядерную атаку. Скорее это напоминает личный акт мести. Но эта версия, на мой взгляд, венец глупости.
       - И тем не менее, это версия! Вы согласны, товарищ Синенко?
       - Не стану отрицать ни того ни другого.
       - Исполняйте приказ! Объявляйте ракетчикам боевую тревогу!
       - Есть, товарищ генеральный секретарь!



       ФРГ. Ракетная база.


      В то время как агент Джонсон старался по одной линии успокоить премьера Леманна, по второй линии Мэл Таннер объяснялся с министром обороны США, которому доложили о внезапном запуске американские военные, отвечающие за противоракетную оборону.
       - Где МакКинли? - кричал в трубке голос Бенджамина Далта.
  - Сэр, генерал МакКинли выясняет причины запуска. - Таннер говорил спокойно, пытаясь внушить министру, что все под контролем.
       - Что это такое? Что произошло? Кто это вообще?
     - На связи специальный агент Таннер, ЦРУ. Во время учений действительно произошел не санкционированный старт ракеты...
      - Старт?! Вы назвали это стартом? Вы меня за идиота держите?! Не морочьте мне голову, агент Таннер, кто-то ввел коды и нажал на кнопку "Пуск". Вы что там все с ума посходили? Вы не понимаете какая сейчас ситуация? Советский Союз там на ушах стоит, откуда им знать что у вас учения? Я что-то не припомню, чтобы мы предупреждали их о том, что собираемся запускать ядерную ракету. В данный момент они там разворачивают свои батареи РСД по полной! Вы понимаете, что это означает? Они могут даже не позвонить нам, расценить сложившуюся ситуацию на свой манер и устроить такую заварушку, что планета расколется на две части. Что это за безобразие? Найдите мне МакКинли, срочно! Я должен переговорить с ним немедленно. Я не могу просто так позвонить в СССР, мне нужна точная информация! Я должен отвечать за свои слова, так как они пишутся в истории! Надеюсь вам это ясно, специальный агент Таннер? Времени у нас нет!
       - Предельно ясно, сэр! Иду за МакКинли!
       Мэл отключил связь.
       - Горанин, сукин ты сын!.. - сквозь зубы процедил Таннер.
    Джонсон договорил с премьером Леманном и повернулся к напарнику. Его глаза выражали беспокойство, что было не свойственно этому рационально мыслящему человеку.
       - Они устроят тут такую проверку, что нам несдобровать. - сказал тот.
      - Далт требует МакКинли. Он хочет говорить именно с ним, потом собирает-ся позвонить в Москву. Мне он не поверил. Сейчас из Лэнгли начнут названивать. Если я буду отвечать на все звонки, тут уже успеет начаться ядерная война.
    - СССР теперь есть повод спустить на нас собак в прессе. Дескать, мы не можем контролировать свое ядерное оружие. Я представляю как эти мерзкие дикторы новостей забрызжут слюной с обвинениями в адрес США в их безалаберности в сфере ядерного оружия.
      - У МакКинли кажется сотрясение, он не в курсе, что тут произошло. Нельзя давать ему поговорить с Далтом.
    - Ты прав, если он узнает, что с генералом что-то не так, то это уж совсем будет беспредел. Он поймет, что тут диверсия.
     - И все же кто-то должен позвонить в Москву. Нельзя быть уверенными в том, что из-за нашей оплошности чертовы русские не начнут атаковать.
   На радиостанции засветилась лампочка. Это Горанин решил пообщаться. Таннер щелкнул выключателем.
     - Горанин, твою мать! Ты даже не представляешь какой ты осел! Твои зем-ляки собираются уничтожить мир!
       - Прибереги оскорбления, Таннер! Я собираюсь предложить тебе сделку!
       Мэл Таннер горько ухмыльнулся.
       - Ну ты кретин!
       - Я серьезно. Ты теряешь время. Ну так что?
      Таннер не переставал удивляться этому русскому журналисту. Он хотел было послать его куда подальше, но Дэвид Джонсон серьезно показал на ухо.
       - Хорошо, Горанин, я тебя слушаю. Что ты предлагаешь?
      - Во первых, ты должен знать что у меня тут есть еще две ракеты, готовые на взлет. Но я не собираюсь ради своей шкуры давать повод Советскому Союзу раздолбать всех к чертям, никому этого не надо, и ты должен понимать, что я в своем уме в отличие от МакКинли, который оставил мне шанс привлечь твое внимание. Во вторых, все вокруг, включая тебя, восприняли наш милый инцидент с запуском только лишь в негативном ключе...
   - Да в каком, мать твою Горанин, ключе это еще можно воспринимать?.. - перебил Таннер.
       - Ты не сообразил, как всем теперь стало хорошо и удобно!
       - Да что ты мелишь?..
     - Все просто... Советский Союз хочет, чтобы ракетная база на территории ФРГ как минимум приостановила строительство. Вы с МакКинли хотите и дальше продолжать свои делишки, я хочу сохранить свою жизнь и жизнь еще двух людей, от которых ты хочешь избавиться. А тут случайно взлетает ракета, и все решается одним махом! Это доказывает, что вы еще не готовы к такому серьезному шагу, как испытания ядерного оружия на чужой территории. В итоге на Америку обрушивается русская пресса, но все заинтересованные, - и тут я имею ввиду нас, - лица остаются счастливы. А самое главное есть способ все наше приключение завернуть в красивую упаковку...
      - Что это за способ, Горанин? Я весь внимание...
    - Вам жутко повезло, что сегодня тут на базе оказались два профессиональ-ных журналиста. Один как ни странно из Советского Союза. Все легко и просто: ты связываешь меня с телецентром в Москве, и мы делаем по телефону экстренный репортаж о том, что все тут в порядке, на учениях присутствуют представители прессы из СССР и ФРГ. Произошла накладка, но это в рамках показательного запуска. Все живы, существуют технические неполадки, но самое главное, волноваться не о чем, никто ни на кого не собирается нападать...
      На приборе проводной связи загорелась еще лампочка.
       - Это из Лэнгли. - предупредил Джонсон.
       - Что нам делать, Дэвид? Спросил Таннер, прикрывая трубку рукой.
   - Надо соображать очень быстро и без ошибок. - сосредоточенно ответил Джонсон, - Иначе можем запутаться во вранье, сказав одним властям одно, другим другое. Я считаю, Мэл, что в нелепых словах Гораннина на самом деле есть смысл. Понятно, что он хочет спасти себя, но ведь русские сами его сюда послали, они прекрасно знают про компромат, про то, что журналист находится сейчас здесь, что нам вся их затея стала комом в горле. Естественно они всполошились, они ведь не могут залезть к нам в мозг и понять, что мы задумали; американцы бы сделали то же самое. Только вот если бы кретин МакКинли не притащил Горанина на базу, мы бы за три дня по-тихому все успели организовать с нашими делами по продаже оружия и с коксом. Я уже начал заниматься переоформлением наших каналов поставок по запасному плану в связи с тем, что ко мне в цех вломились русские. Но МакКинли сам загнал Горанина в угол, и тот, надо отдать ему должное, исхитрился и сыграл по крупному. Никто не хочет войны, которая уничтожит все живое на много лет вперед, но ситуация прямо сейчас на пределе, и наша вина в этом тоже есть. В наших и только в наших с тобой руках сейчас, Мэл, будущее планеты, и наш долг сделать все так, чтобы на Земле по прежнему оставался мир. Вот о чем мы с тобой должны подумать в первую очередь.
    - Но Дэвид! Даже если Горанин и сделает репортаж, о котором он говорит, откуда русские могут быть уверены, что он действительно на базе? МакКинли его притащил сюда тайком. Вдруг он стоит и ведет репортаж под дулом пистолета, чтобы оттянуть для американцев побольше времени?
       - Мэл, ты ведь понимаешь, что это чушь? Русские так не делают.
    - Ладно, ты прав, это чушь... Но все так... Так не правильно... Так ведь не делается...
    - Значит мы будем первыми, кто так сделает, Мэл. Спрячь пока свою гор-дость подальше.
       Джонсон взял из рук Таннера трубку.
     - Здравствуйте, Горанин! Это специальный агент Джонсон. Все мы тут люди серьезные и, как уже успели понять, умеем вести себя профессионально в самых непредсказуемых ситуациях. Мы посовещались с агентом Таннером и решили, что ваши условия кажутся нам в сложившейся ситуации вполне разумным решением возникших проблем. Вы уверены, что вам дадут слово в прямом эфире экстренного выпуска новостей?
       - Да, уверен. Иначе я был бы полным кретином, решившись на такой шаг.
      - Хорошо. В таком случае, давайте еще раз уточним ответственности сторон: вы говорите, что являетесь официальным представителем от Советского Союза на американских ракетных учениях в ФРГ, говорите, что у нас тут проблемы с техникой безопасности, на которые следует обратить пристальное внимание и возможно уделить больше времени и сил технической стороне, а мы в свою очередь подтверждаем, что вы находитесь здесь, что все это горькая правда.
       - И отпускаете нас троих.
       - Мгм. И отпускаем вас троих. Хорошо!
       - Агент Таннер тоже так считает?
       - Да, - неохотно отозвался Мэл.
       - Горанин, кому мы будем с вами звонить?
       - Генеральному директору Гостелерадио СССР.
       - Диктуйте номер...
      



     СССР. Москва.


  Телефон генерального секретаря СССР Юрия Владимировича Андропова снова звонил.
      - Слушаю!
    Генсек успел отогнать остатки сна и уже был одет как подобает в сложных для страны ситуациях.
  - Это Петр Ильич Шабанов, генеральный директор Гостелерадио. Здравствуйте, товарищ генеральный секретарь!
       - Здравствуйте, товарищ Шабанов... Сейчас не самый подходящий момент...
  - Товарищ, генеральный секретарь. Дело срочное... Мой специальный корреспондент Геннадий Горанин находится на ракетной базе в ФРГ...
       - ... Продолжайте...
       - Он ведет оттуда репортаж...
       - Что делает?!
       - Он знает о запуске ракеты и ведет репортаж с места событий.
       - Прямо с ракетной базы?! Что там вообще происходит?
   - Горанин заверил меня, что опасаться нечего! Этот запуск произошел в результате сбоя компьютера в командном пункте одной из ракетных батарей. Горанин лично присутствует на учениях.
       - Да что он вообще делает на этой базе?!
      - Но... Но ведь ваши спецслужбы сняли его с рейса... Я не знаю. Я думал, что это и есть его задание...
      - Ладно. Допустим, что так и есть. Как он может быть уверен, что угрозы для СССР нет?
    - С ним еще немецкая девушка - репортер и немецкий технический эксперт. Они передают по телефону. Съемка там запрещена. Я распорядился насчет экстренного выпуска новостей...
     Генсек перешел из кабинета в гостиную и включил телевизор на первый ка-нал. На экране застыла фотография улыбающегося Геннадия Горанина, в нижнем углу имелось изображение телефонной трубки. Голос проходил с помехами, но разобрать смысл речевых оборотов вполне удавалось.
   " - Итак, для тех телезрителей, которые к нам только присоединились, пов-торяем, что несколько минут назад с американской военной ракетной базы, расположенной близ города Швебиш-Гмюнд, была запущена учебная ядерная ракета, которая не должна была взлететь без соответствующего приказа. В результате сбоя электроники в одном из командных пунктов, прикрепленных к батарее, развернутой на ракетной базе в рамках стандартных учений, произошел случайный запуск. Что конкретно послужило ошибкой пока сказать трудно, но здесь у нас присутствует технический эксперт по компьютерным технологиям из ФРГ Ханс Зайдель, который вместе с американскими военными и техниками производящей ракеты компании Martin Marietta пытается разобраться со сбоем в системе. Как только появится новая информация, он нам ее передаст. Также со мной рядом находится молодая, подающая надежды журналистка из ФРГ Бенедикта Шрайер. Бенедикта, как вы относитесь к тому, что на территории вашей республики происходят опасные эксперименты такого рода?
    - Спасибо, Геннадий. Ни для кого не секрет, что население ФРГ восприни-мало размещение ядерных ракет на своей территории всегда неоднозначно. Существует разделение мнений, и на данный момент прошло уже несколько митингов, призывающих запретить Соединенным Штатам пользоваться влиянием НАТО, в целях развития стратегической программы размещения вооружения за счет стран, входящих в блок, а в частности на территории Федеративной Республики Германия. Но, вынуждена отметить, пока эти призывы не привели к результату. Сегодня мы с коллегой из Советского Союза Геннадием Гораниным были любезно приглашены на учения на закрытый строящийся объект, что является несомненным дружеским шагом с американской стороны. Но видимо, военные настолько были уверены в безопасности и в надежности ракетных пусковых установок, что не могли предположить, что может возникнуть инцидент, подобный ныне случившемуся, коему свидетелями оказались журналисты. Что уж говорить, возможно оно и к лучшему. Сегодня мы убедились, что военные США не скрывают за колючей проволокой секретов от простых мирных граждан, а они в свою очередь наверняка осознали, что взяли на себя, возможно пока еще непосильную ношу, стремясь преуспеть в безоглядной гонке вооружений, что едва не привело к печальным последствиям. Слава богу, что курс падения ракеты был установлен в безопасное место. Как быть в данной ситуации, кому решать что безопасно что нет? - политикам или простому населению ФРГ? Вопрос остается открытым! Геннадий...
      - Лояльность моей коллеги Бенедикты Шрайер к инциденту на ракетной базе в Швебиш-Гмюнде мне вполне понятна: ФРГ не выгодно рубить сук, на котором она сидит. Но как представитель СССР я могу сказать в свою очередь, что сегодня для многих граждан всего мира подтвердились опасения по поводу самого факта существования ядерного оружия у страны, заинтересованной в мировом лидерстве во всех сферах именно военных технологий. Сегодняшний случай наглядно показал, насколько небезопасным является само наличие любых средств массового поражения. Не пора ли всем нам остановиться на минуту и задуматься о том, что у всех людей на планете один лишь дом? Одна  планета Земля, с которой нам никуда не деться. Что случится с нами в конечном итоге, если большую часть сил и энергии мы направляем на сотворение разрушительных технологий, создаваемых для убийства себе подобных? К чему мы придем, если вовремя не осознаем этого факта, что с нами станется, если мы не обратим сознание во благо других, во благо собратьев своих - человеков? Не пора ли направить внимание на то, что сделает людей более открытыми и миролюбивыми, более понимающими друг друга? Взгляните на детей! Дети, как они просты и естественны в своих проявлениях. Какая разница какой цвет кожи, какое мировоззрение, привитое родителями? - все они мечтают о радости, о мирном небе над головой! Недавно мне посчастливилось взять интервью о американской девочки Саманты Смит, и знаете, что она сказала, вернувшись на Родину из Советского Союза? - Она сказала следующие слова: "Они такие же как мы! Так вот, я призываю остановить размещение ядерных видов вооружения, ибо слишком многое ставится на кон, но не всякий может управлять этим. Я призываю не только не допускать подобных, как сегодня, ошибок, я призываю к тому, чтобы исключить саму возможность возникновения таких ошибок. Долой ядерное вооружение! Вот к чему я веду...
       Генеральный секретарь вернулся к телефону.
       - Соедините с Синенко.
       ...
       - Слушаю, товарищ генеральный секретарь!
       - Товарищ Синенко, вы видели новости по телевизору?
       - Так точно, товарищ генеральный секретарь.
       - Вы понимаете, что в этой головоломке есть недостающие части?
      - Выясняем, товарищ генеральный секретарь.
  - Каким образом Горанин там оказался? Уж точно вся эта болтовня о приглашении на базу американцами - фикция.
      - Пока не знаем. Но наш источник подтверждает, что Горанин на базе.
    - Хорошо... Но все это как-то странно... Что ж, ладно, позже выясним что к чему. Стало быть, воевать никто не собирается.
       - Согласен.
       ...
       Андропов попросил соединить его с Дмитрием Устиновым.
       - Слушаю, товарищ генсек!
   - Товарищ министр обороны, отменяйте всеобщую боевую тревогу. Это приказ.
       - Слушаюсь, товарищ генсек!
       Юрий Андропов положил трубку.
      - Ну, товарищ Горанин, ты птица... - сказал генсек, сел в кресло и позволил себе улыбнуться.





       Глава 17.


      ФРГ. Ракетная база.


       Горанин отключил связь.
     - А вот теперь для нас начинается самое интересное... - сказал он и оглядел присутствующих в фургоне, - Ну что, пойдем?
       Ханс и Бенедикта перекинулись взглядами.
    - Если что-то пойдет не так, без боя не сдадимся! - сказал Ханс и показал пистолет в руке.
       - Готовы? - спросил Геннадий у Бенедикты.
       - Да. - решительно ответила девушка.
   Горанин открыл задвижку на двери фургона, потом и саму дверь. Пожар сумели потушить, но в свежем воздухе еще носились нотки гари. Ханс вышел первым, за ним Геннадий, - он подал руку Бенедикте, та спустилась вслед за мужчинами.
  Ракетные пусковые установки уже находились в исходном до учений состоянии, но сама батарея осталась на месте. Солдаты рассредоточились на позициях с винтовками, направленными в сторону выходящих из фургона. Казалось, тут целая армия.
   Горанин, Ханс и Бенедикта медленно обошли заглохший внедорожник. До КПП их никто подвезти не собирался, но и огонь никто не открыл. Они приготовили оружие на случай перестрелки, еще раз огляделись и размеренным шагом двинулись по той же дороге, как и приехали сюда. Ханс на всякий случай прикидывал шансы добежать до входа в туннель. Бенедикта шла спокойно, но ее сердце сжималось от неизвестности останутся ли они в живых, ведь возможно агенты в этот момент просто решают кого пристрелить первым. Геннадий думал о дочери и о сыне, с которыми мечтал увидеться хотя бы еще раз.
   Троица приблизилась к зданию штаба. На пороге стояли агенты Таннер и Джонсон, они внимательно смотрели, изучая людей, устроивших мировой переполох, сработавший благодаря давнему противостоянию двух крупнейших держав. МакКинли, тоже вышел, держась за голову. Горанин снял с себя генеральский китель и повесил на перила штаба. Маленькие свирепые глазки генерала МакКинли сверкнули ненавистью.
     Никто их не остановил. Не смотря на работающие генераторы, снабжающие электроэнергией прожектора, казалось, что на ракетной базе стоит абсолютная тишина, - загадочная и таящая в себе опасность.
       - Надо их всех грохнуть, пока не ушли... - предложил МакКинли агентам.
     - Мы не можем себе этого позволить, генерал. - с досадой ответил ему Тан-нер, - Мы последние, кто видел этих известных журналистов живыми. Если они пропадут, то спросят с нас.

      
 
       Отто ждал в "Мерседесе" недалеко от КПП.
      Двери на проходной открылись, Горанин, Ханс и Бенедикта вышли живыми и невредимыми.
      - Ребята, я слышал экстренные новости по радио в машине. Ну, точнее запись наших телевизионщиков, с пойманного сигнала из СССР. Я просто не знаю, что и думать!
    - Отто, дружище, - сказал Горанин, - нам бы сейчас убраться отсюда как можно дальше! А потом мы тебе все расскажем в мельчайших подробностях.
     Все разместились в машине. Отто погнал автомобиль прочь от ракетной базы "SAARB -01".
      - Что ж, такси сегодня для вас работает по особому тарифу. Для журналистов и специалистов по компьютерным технологиям дорога до Штутгарта в ночное время бесплатна.
      - Смотри чтобы бензин не закончился раньше времени! - предупредил брата Ханс.
      - Спокойно, Зайдель старший, все под контролем. - ответил Отто, выезжая на дорогу, ведущую к основной трассе.
       - А где Глеб? - Спросил Горанин у Отто.
  - Сначала мы проверили одного строителя. Глеб искал какие-то фотографии, но, как я понял, строитель оказался не тем, кем надо. Потом Глеб открыл свой волшебный чемоданчик снова и понял, что вы на базе. Вы бы видели его глаза в тот момент, они стали квадратными от удивления. А тут бац, - в небо ракета как полетит! Глеб чуть челюсть на пол не уронил, попросил меня высадить его у ближайшего телефонного автомата. А я поехал за Хансом к секретному выезду из туннеля, но подъезжая к базе услышал выпуск новостей. Я сидел в машине и честно не знал, что будет с вами, просто ждал. А тут вы выходите. Я не знал, что вас пригласили сделать репортаж...
       Все присутствующие засмеялись.



       Оделия не спала.
   Лили рассказала Клосу о том, что узнала человека, который на нее напал. Узнала по голосу и по глазам, так как лица его она не знала. Напавшим был их сосед. Клос жалел, что сообщил об этом матери, так как он хотел самолично предпринять меры в отношении этого опасного человека, а та его отговаривала. Оделия настаивала на вмешательстве полиции, но ни в коем случае не хотела, чтобы сын подвергался опасности по глупой юношеской импульсивности. Лили осталась сегодня у них в доме. Клос не мог заснуть после случившихся за сегодня событий, он возился в гараже, а Оделия и Лили тоже из-за него не сомкнули глаз.
    На улице послышался звук автомобиля. Свет от фар заставил косые тени от забора пробежаться по земле. "Мерседес"остановился у калитки, из машины вышел высокий крепкий человек. Это был Геннадий Горанин. Он поглядел на окна. Свет горел и в доме и в гараже. Русский журналист открыл калитку и пошел по асфальтированной тропинке к дому.
       Геннадий постучался в дверь...
       Спустя минуту на пороге появилась Лили.
       - Ой, вы кто?
      - Меня зовут Геннадий Горанин. Простите, что я посреди ночи... Мне нужно увидеть Оделию.
       Первоначальный страх девушки сменился молчаливой улыбкой.
       - Проходите! Я Лили. Это я вам писала...
       - Очень приятно, Лили.
       - Проходите, проходите. Оделия не спит.
    Лили указала на дверь, ведущую в зал, где она разговаривала перед этим с Оделией, а сама ушла в гараж, чтобы не мешать и чтобы сказать о приходе Геннадия Клосу.
       Геннадий приоткрыл дверь кухни.
       - Оделия...
       Он вошел и увидел Ее.
       Оделия стояла у окна. Она видела, что подъехал автомобиль.
        - Гена...
        - Здравствуй, Оделия...
     Той прекрасной черноглазой озорной девушке, приехавшей в Советский Со-юз поболеть за своих на чемпионате мира по фигурному катанию, как и Геннадию, сейчас было уже почти пятьдесят. Но знакомые милые черты лица, и глаза полные тепла по-прежнему смотрели ласково и с любовью. В миг, когда Геннадий увидел ее впервые, он посчитал, что перед ним ангел, вот и сейчас, спустя восемнадцать лет, он воспринял ее точно так же. Как это возможно? - ничего не изменилось, те же чувства нахлынули с той же силой. Не имел значения ни язык, на котором говорили один и другой, не имели значения паутинки морщин, изрезавшие некогда красивые молодые лица. Не имело значения, что они не виделись так долго. Все, что было между ними тогда осталось. А еще у них был общий сын. А еще не возникло ни тени сомнения, что все, что было - было не зря.
      - Гена... Ты здесь...
    - Оделия. Извини, что я заявился посреди ночи. Я должно быть напугал те-бя...
       - Ты вышел из машины и я узнала твою фигуру...
       - Оделия... Я знаю, что я не приехал сразу... И даже не ответил...
       - У тебя семья, да?
       - Да... У меня дочь Ириша. И жена есть... Таня.
       - У вас все хорошо?
   - Я бы так не сказал. Таня по прежнему любит бывшего парня и тайком навещает его в тюрьме, думая что я не знаю об этом. А Ира умная замечательная девочка.
       - Прости, что писала тебе...
       - Да, письма затерялись, а потом, потом было сложно...
     - Да, я поняла. У меня был муж, он умер. Но твой сын здесь. Ты хочешь с ним познакомиться?
       - Да, у вас свет горит в гараже. Он наверно там?
       - Да, если хочешь, иди к нему.
    Геннадий медленно подошел и обнял Оделию. Он долго гладил женщину по черным волосам. Та не сопротивлялась. Ее руки легли Геннадию на спину. Они не могли настояться так за все те годы, проведенные врозь.
       - Ладно. Пойду к Клосу.
       - Давай.
   Геннадий еще раз провел рукой по волосам Оделии, затем посмотрел ей в глаза и вышел из кухни.
     Клос ждал в старом кресле. Лили сидела у него на коленях. Когда Геннадий появился в гараже, девушка встала и собралась уходить, но Геннадий остановил ее.
       - Не уходи, Лили, прошу тебя.
       Лили посмотрела на Клоса, парень согласился.
       - Привет Клос. - сказал Горанин.
       - Здравствуйте...
      - Мне трудно подобрать нужные слова. Знаешь, я журналист, но сейчас что-то прям ничего толкового в голову не приходит.
       - Я знаю как все было, я не прошу мне что-либо объяснять.
       Геннадий тяжело вздохнул.
       - У тебя есть сестра. Ее зовут Ирина. Ты хотел бы повидать ее как-нибудь?
       - Не знаю... Наверно да.
       - Правда она и ее мама ничего не знают о тебе и об Оделии.
       - Сложная ситуация.
   - Надеюсь ты не попадешь в такую... - попыталась снять напряжение от встречи Лили.
       Ей удалось, Клос улыбнулся.
       - Клос, я правда не знаю, что сказать. Я приехал чтобы попытаться оградить тебя от таких ситуаций, как случилась сегодня. Ты как вообще после того?
       - Не очень, если честно.
       - Послушай и запомни, что волноваться тебе не о чем. Мы все устроили.
       - О чем вы? Вы виделись уже? - спросила Лили.
    - Да. - сказал Клос, - но я не знал кто передо мной и мы с отцом немного повздорили.
    Геннадий отметил про себя, как прозвучали слова сына. Для можно сказать первой встречи вполне объяснимая реакция. Но Клос не настроен негативно, первоначальный страх быть воспринятым сыном в штыки, не оправдался и постепенно уходил. Вполне возможно, что в дальнейшем, у них могут сложиться теплые отношения.
       - Ты веришь мне? - повторил Геннадий.
       - Мы можем пройтись? - вдруг спросил Клос.
       - Конечно.
       - Лили, ты не против, если мы с... Геннадием прогуляемся?
       - Я?! Нет конечно! Идите!
       Девушка пошла к дому, а Геннадий и Клос направились к выходу на улицу.
       - Привет еще раз, Отто! Как жизнь?
       - Давно не виделись, Клос! Познакомься, это мой брат Ханс.
       - Привет, Ханс!
       - Здорово, пацан!
  Отец и сын прошли мимо "Мерседеса" и побрели вниз по освещенной фонарями улице. Двухэтажные и одноэтажные дома спали по обеим сторонам узкой асфальтированной дороги. Свет в окнах не горел, только собаки нарушали тишину глупым лаем.
      - Отто мне сказал, что человек из Москвы сделал так, чтобы о моем поступке никто не узнал.
       - Это правда. Все будет хорошо.
       - Я себе никогда этого не прощу.
      - Послушай, Клос. Мы оба знаем что у тебя сегодня был выбор: стрелять или не стрелять. Почему же ты все-таки выстрелил?
       - Потому что если бы я не выстрелил, то вы бы уже лежали мертвым.
       - Ты ведь знал кто я?
       - Да, я догадался. Я восемнадцать лет ждал что придет незнакомый человек.
       - Значит ты старался защитить своего отца от смерти?
       - Выходит так.
     - Я понимаю, что сам по себе твой поступок не кажется лицеприятным, но если бы мы с тобой познакомились раньше, а может даже успели подружиться, тогда у тебя уверенности спасти мне жизнь было бы больше?
       - Думаю да.
     - Того человека убил не ты. Ты его только ранил. Убил его твой приятель с поломанным носом, который совсем сбрендил. Поэтому тебе не за что себя винить. Я не задумываясь поступил бы так же ради кого-либо из своих родных.
        - Правда?
     - Если бы ситуация была бы критической, да. В этой жизни для меня нет ничего важнее близких людей. Я сам потерял своего отца - твоего дедушку - когда мне было около десяти. Я знаю, что такое голод и страх за мою жизнь в глазах матери. Нет ничего труднее видеть эти глаза, поверь. И пусть меня не было рядом, пусть все очень и очень не просто, но ты должен знать, что отныне можешь на меня положиться. Я сделаю для тебя и для Оделии все, что в моих силах. И я хотел бы видеться чаще. Ты веришь мне, Клос?
       - Да... Отец.
       Они дошли до перекрестка и повернули в обратном направлении.
       - А ты меня здорово шарахнул молотком вчера. До сих пор бок ноет.
       - Простите. Но вы ударили моих друзей.
       - Да ладно. Мне будет приятно вспоминать о нашей первой встрече.
       - У нас с Лили есть проблема...
       - Какая?
    - На нее напал человек, который разыскивал вас. Им оказался наш сосед по улице.
       - Зачем ваш сосед искал меня?
     - Мы не знаем. Он залез к Лили в дом, когда она ждала меня и угрожал но-жом убить ее, если она не расскажет ему о вас.
       - Господи! Клос, я не знаю, кто мог меня искать. Правда.
       - Я хотел сам ему отомстить, но я уже убил человека...
       - Клос, ты его не убивал...
  - Хорошо. В общем, мне теперь трудно разобраться: я струсил или действительно боюсь кому-то навредить. Мама говорит, что надо идти в полицию. Но дело в том, что Лили не видела лица, во время нападения он был в маске. А потом она встретила соседа и узнала голос.
       ...
       У "Мерседеса" стоял старший лейтенант Архипов. Он разговаривал с Отто и Хансом.
       - Горанин! Вы просто нечто! - сказал Архипов, когда отец и сын подошли.
       - Как вы меня нашли?
       - По маячку в пластырях на вашей спине.
   - Значит третья точка все-таки я! А я поверил, что вы и правда обо мне заботились, когда лепили свои пластыри.
    - О вас тоже. У меня к вам целая куча вопросов. Но пока мы их отложим. Видите вон тот дом?
      Архипов указал на тот самый серый дом, где жил пресловутый странный со-сед Клоса и Оделии Шульц.
       - Да, и что?
    - Помните человека, которого все мы называли Наблюдателем, - заговорил Ханс, - да-да, именно тот, который стукнул по голове моего младшего братишку. Короче, мне его подогнал мужик, который живет в том доме. Не знаю, как вы, а я собираюсь туда залезть и потрясти того козла за жабры.
    - В этом доме, и живет тот самый человек, который напал на Лили! - сказал Клос Геннадию.
       - Как это напал на Лили? - удивился Отто.
       - Вот так, посреди бела дня.
       - Парень говорит правду. - подтвердил Горанин.
     - Похоже этот тип тут многим насолил... - хмыкнул Ханс. - Надо его проучить как следует. Отто, ты со мной?
       - Конечно. Мне как никому другому интересно узнать, что это за тип.
       - Я с вами! - загорелся Клос.
   - Нет, парень, ты сегодня и так уже постарался. Посиди с женщинами. - отрезал Ханс. - Лучше найди нам что-нибудь, чем мы бы смогли прикрыть лица.
      - Хорошо.
      Клос побежал к гаражу.
    - Горанин, вы что тоже собрались проникнуть в тот дом? - не без сарказма поинтересовался Архипов. - Вам мало приключений?
       - Приключений мне всегда мало, товарищ старший лейтенант.
       - Не понимаю, вам-то это зачем?
   - Эти ребята меня здорово выручили сегодня. Не собираюсь оставаться в долгу. А вы пойдете?
       - Я то пойду. Мне интересно, кто подослал к нам шпиона.

       Через минуту пришел Клос. Он принес три шапки и ножницы.
       - Мне ни к чему скрывать лицо. - сказал Ханс, - Он меня знает.
      В шапках были вырезаны дырки для глаз и ртов. Мужчины нацепили то, что получилось на головы и посмотрели друг на друга.
       - Выглядим как идиоты. - заметил Горанин.
       - Сгодится... на один раз. - сказал Отто, поправляя маску.
       - Вам бы лыжи еще! - добавил Клос.
    - Ладно, погнали! - скомандовал Архипов. - Этот мужик в штаны наложит, когда увидит сразу четырех налетчиков, влезших в его дом.
   Мужчины, оглядываясь по сторонам, зашагали к серому дому. Подойдя к палисаднику, они разделились: Горанин и Архипов с парадного входа, Ханс и Отто стали обходить дом сзади, на случай если кто-нибудь задумает смыться.
   Парадная дверь была закрыта, но Архипов умудрился через приоткрытую форточку освободить шпингалеты одной створки на окне. В нее они с Гораниным и влезли внутрь. Сам дом был одноэтажным и небольшим по размеру. Журналист и агент КГБ проникли через окно в спальню. Кровать была застелена, но Архипов показал, что все-равно нужно быть осторожными. В кухне тоже никого не оказалось. В зале они встретили братьев Зайделей, которые при помощи отмычки вошли через черный ход.
       - Никого нет, что-ли? - шепотом спросил Ханс.
       - Похоже его нет дома... - ответил Архипов.
       - Тихо! - предупредил Горанин, - прислушайтесь!
       Все притихли.
       - Слышите щелчки?
    Под ногами у них что-то происходило. Из-под пола еле слышно доносился глухой шум и звук, словно кто-то печатает на машинке.
       - Тут есть подвал! - понял Отто. - Не топайте.
       - Надо найти люк.
       - Может в кухне...
      Они крадучись прошли по всем комнатам, включая кухню и ванную, но люка не было ни в одной из них.
        - Там, где черный вход... - сообразил Ханс, - Там!
      Мужчины, спустившись по деревянным ступенькам, вышли на задний двор.
       - Видите, в земле борозды?.. Как-будто ступеньки двигали?
       - Кому надо двигать ступеньки?
       - Может быть тому, кто хочет попасть через тайный ход в подвал?..
      Ханс и Отто на пару тихонько приподняли деревянные ступени и отодвинули их в сторону. В освободившемся месте имелась небольшая дверь, ведущая под дом.
       - Ребята, да с вами не соскучишься... - сказал шепотом Архипов.
    - Переезжайте к нам и вступайте в нашу фракцию! - с юмором предложил Ханс.
       - Ну, кто первый пойдет? - спросил Отто.
       - Я пойду! Это из-за меня тебе дали по голове. - сказал брату Ханс.
       Старший брат приготовил пистолет, дважды выдохнул, со всей силы двинул дверь ногой и влетел в подвал. Его приглушенный, но требовательный голос донесся снизу.
       - Сидеть на месте! Руки! Руки за голову! Так, чтоб я видел!
       Остальные трое поспешили на помощь.
     То, что вбежавшие вслед за Хансом Зайделем увидели в подвале, напоминало маленький секретный шпионский бункер. Тут был телефон, аппарат для передачи сообщений при помощи азбуки Морзе, стол с креслом, канцелярские принадлежности. На столе лежали паспорта и другие документы, судя по всему произведенные этим же человеком, который в немом страхе застыл с поднятыми руками. Сам мужчина был довольно крупным лысеющим человеком средних лет, с сильными мускулистыми руками, удар которых мог бы повергнуть неприятеля довольно легко.
    - Ну что, Иви, ты думал я не найду тебя? - Ханс направил оружие на грудь мужчины. - Ты подставил моего братишку, а сам спрятался в подвале?
       - Ханс. Кто эти люди с тобой? - беспокойно спросил Иви.
    - Мы команда мстителей! - сказал Горанин. - Ты напал на девушку нашего парня, и ответишь за это!
       - Что случилось Ханс? Почему вас здесь так много?
      - Не прикидывайся идиотом, ты прекрасно знаешь, что на твоей совести куча грешков! Ты попал, парень, ты понял?! Слишком многим ты нагадил. Говори, где Наблюдатель!
       - Я не знаю, где он.
       - Не выводи меня из себя, гад! Ты его к нам подослал.
       - Поверь, Ханс, я мало что знаю о нем. Мне его тоже порекомендовали...
       Ханс придвинулся к Иви ближе и влепил тому пощечину.
       - Врешь! Что тут у тебя?
       Ханс стал брать в руки предметы, наполняющие поверхность стола.
       - Подделываешь документы, да? Кому ты строчил тут по телеграфу?
     - Ханс, каждый занимается своей работой, так что не надо, пожалуйста, лезть в мою...
     - Да что ты! Мы с братишкой тоже жили своей жизнью, пока в нее не влез твой двуличный приятель.
  Архипов заметил на полке фотокамеру, рядом с которой лежала часть разбитого объектива. Старший лейтенант взял оба предмета в руки и повертел перед настольной лампой.
       - Не может быть... - вдруг сказал он.
       - Что такое? - спросил Горанин.
  Архипов оглядел полки снова и остановил взгляд на больших бумажных конвертах. Он взял одну папку в руки.
     - Эй, это личное! - встрепенулся владелец дома, но Ханс его откинул на стуле.
   Архипов открыл папку и вытащил оттуда фотографии. На них (видно, что фотографировали из неудобного укрытия) был премьер Леманн и другие политики. Встречи, кусочки из личной жизни. Архипов открыл еще папку, - в ней находились фотографии политиков, посещавших ФРГ ранее и их встречи в неформальной обстановке.
       - Да тут целый архив! - сказал старший лейтенант.
       Иви сверлил агента взглядом.
       - Поищите тут... - Архипов показал Горанину на другие папки.
       Горанин снял с полки еще одну папку.
       - А что мы ищем?
       - Вы поймете, когда найдете.
     Горанин оторвал бумажную полоску, так как папка была заклеена. Вытащив из нее очередную серию фотоснимков и проглядев их на свету, журналист замер в изумлении. Из этих фотографий складывался прекрасный и жуткий фото-отчет о происшествии в мотеле на окраине.
       - Какого черта?!.
       - Дайте-ка взглянуть... - Архипов проверил догадку.
  Агент перелистал свежие фотографии. Потом он взял папку у Горанина, засунул туда руку и вытащил проявленную пленку.
      - Ну, ладно, строитель, а теперь говори, давал ли ты кому-нибудь копии этих фотографий? - обратился Архипов к человеку с руками за головой.
       - Да. Вам придется меня отпустить, иначе они попадут в полицию.
    Горанин чуть не вспылил, он уже сжал кулак, чтобы вышибить мозги этому козлу, но Архипов и Отто его придержали.
    - Вы Горанин! - сказал Иви. - Можете снять маску, вас по фигуре легко уз-нать. - Что попал ваш сынишка, Клос, да?
       Архипов с интересом посмотрел на Горанина.
       - А ты кто такой, твою мать?! Чего ты от него хочешь?!
    Сейчас Горанина уже держали за обе руки, но в журналисте проснулась не дюжая сила и ненависть, он мог запросто проломить башку мерзавцу, сидящему на стуле и ухмыляющемуся.
      - Горанин, успокойтесь! - Архипов вдруг почувствовал, что этот массивный русский человек только на поверхности кажется милым добродушным репортером, но сейчас в том просыпался бывший чемпион мира по боксу, который при желании мог раскидать тут всех по стенам. И если тот гад говорит правду о том, что Клос это его сын, то Горанин отец мог просто убить сейчас этого фотографа и никто из присутствующих не смог бы ему помешать.
       Горанин вырвался и схватил мужчину за горло, сдавив его с такой силой, что фотограф выпучил глаза и вцепился в карающую его руку обеими своими руками.
       - Кому ты дал фотографии?! Говори, тварь, или я раздавлю тебя!
       Архипов и Отто переглянулись и не стали вмешиваться.
       - Никому... Никому! Только старику Хролфу! Одну фотографию. Всего одну!
       - Ты не врешь мне?
       Тому уже нечем было дышать. Иви только смог покачать головой в стороны.
    - Теперь послушай! Если ты хоть раз еще приблизишься к кому-нибудь из моей семьи, гаденыш, я тебя в живых не оставлю! Ты понял?
       Иви кивнул.
       В подвале появился Клос.
       - Вы должны уходить! Сюда едет полиция! - крикнул паренек.
      Он оглядел присутствующих и всю сцену целиком и пришел в замешательст-во.
       - Клос, уходи! Мы за тобой!
       - Вы ведь не убьете его? - со страхом спросил Клос.
       - Не волнуйся. Не убьем. Мы просто поговорили! - ответил Горанин.
       - Хорошо...
       Клос исчез.
       Горанин отпустил горло Иви.
       - Пора уходить! - сказал Архипов.
       Горанин взял в руки камеру и швырнул о стену. Та с грохотом разлетелась на маленькие кусочки. Потом журналист забрал папку с фотографиями и отодвинув со своего пути остальных, стал подниматься по лестнице к выходу. Архипов и братья Зайдель последовали за ним.
     Выбравшись из подвала, мужчины вернули ступеньки на место, но привали-ли их сверху бетонным блоком, предназначенным для фундамента сарая, который лежал неподалеку от дома. Теперь из подвала изнутри было не выбраться. Негодяй оказался пойманным в ловушку.

       Приближающихся полицейских сирен не было слышно.
       - Клос! Что за дела? - спросил Отто, когда все вернулись к дому Шульцей.
      - Мама и Лили раскусили ваш план и заставили меня вернуть вас, пригрозив, что вызовут полицию. Они боятся, что вы натворите глупостей.
       - Ну ты и засранец, Клос! А мы поверили!
       - Женщины!.. - фыркнул Ханс.
      - Вообще, идея с полицией хорошая, только мы позвоним анонимно. - сказал старший лейтенант, - Полиции будет очень интересно посмотреть, что за деятельность ведет эта подвальная крыса.
       - Согласен, - ответил Ханс, - и не надо руки марать.
       - Смотрите! Там кто-то идет! - Клос показал в конец улицы.
       Все пригляделись.
   - Да это же Старик Хролф! - распознал очертания под светом фонарей Архипов.
       - Что ему здесь нужно? - насторожился Горанин.
       - Да то же, что и всегда! - понял Архипов.
       Старик Хролф подошел к мужчинам.
       - Ого! Вот это собрание! - удивился немец. - Так и знал, что все здесь.
       - Кажется вы нам что-то принесли? - спросил с ходу Горанин.
       - Совершенно верно. Но нам нужно поговорить наедине...
    - В этом нет необходимости. Мы знаем, что у вас фотография, которая нам очень нужна.
       Старик Хролф замер в нерешительности.
       - Как вы узнали?
  - У нас все остальные фотографии, а человека, который нас решил шантажировать, скоро заберет полиция.
      - Хм... Неожиданный поворот. - Хролф задумчиво провел рукой по бороде. - Вы не обманываете?
       Горанин показал папку.
    - Ясно... Стар я уже для таких дел. Ведь если я вам не отдам последнюю недостающую фотографию, то вы все-равно ее у меня отберете?
       - Не сомневайтесь в этом, херр Хролф...
    - Ну что ж. Тогда официально: вы мне угрожали и фотографию я вам отдал под страхом смерти.
       - Договорились. И, к стати, огромное вам спасибо за костюм.
       - О не благодарите, херр Горанин.
       - Как вы узнали, что он мне понадобится?
   - Это моя профессия, - узнавать и действовать быстро. К тому же, мне не хотелось, чтобы такая досадная мелочь, как отсутствие костюма, повлияла на большую игру. Признаюсь, меня поначалу позабавило то, что что у вас пропал багаж, но потом я подумал, что ваше отношение к немецкому гостеприимству не кому исправить, кроме меня. Надеюсь получилось.
   - С костюмом да. А в остальном, я понял, что вашего общества лучше остерегаться.
   - К сожалению, вы правы. Как увидите меня в следующий раз, быстро садитесь в самолет и сматывайте.
       Хролф и Горанин посмеялись.
       - Ну ладно... - Старик Хролф порылся в портфеле, - Вот ваша фотография.
       Горанин забрал копию.
      - Так что там произошло на самом деле на базе?
      - Репортаж, херр Хролф. На самом деле.
   - Ясно-ясно... Ну что ж, мне пора, а то уже, как говорится, рассвет не за горами.
       - Прощайте, херр Хролф!
       - Прощайте, херр Горанин. Вы удивительный человек.
       Старик Хролф заковылял в ту сторону, откуда пришел.
       - Горанин, вы едете в отель, или остаетесь здесь? - спросил Архи-пов.
       - Еду в отель. Всем нужно спать. Только попрощаюсь с...
       - Идите... Такси не уедет.
     Архипов и братья Зайдель остались у машины. Геннадий и Клос пошли в дом.





       Глава 18.


      Виталик ругался с представителями авиакомпании "Люфтганза" в аэропорту Штутгарта, удивляясь самому себе насколько он все же хорошо оказывается знает немецкий.
      -  Послушайте, я летаю по семь раз в неделю во все точки Земного шара! Что вы мне тут втираете очки, что у вас лучший сервис? Багаж вы не нашли! Материальный ущерб так и не выплатили! Это вы называете сервисом? Хваленым немецким качеством? Моим коллегам журналистам будет интересно узнать, какой у вас сервис! Ни один журналист не купит у вашей авиакомпании билет теперь, вы понимаете?! Мы, понимаешь, думали шиканем, выбили у начальства деньги на ваши дорогущие билеты, и вот что взамен! Знаете, на ту же сумму я с женой мог бы на месяц сейчас в Крым поехать отдохнуть! И там бы у нас в худшем случае штаны бы с пляжа стянули! А тут: все вещи, телекамера, сами чемоданы! Вы думаете: "Вот, дескать, скупердяй, про чемоданы вспомнил!", да мне эти чемоданы теща подарила еще в пятьдесят восьмом году! И ни разу на них даже молния не поползла, понимаете? Вот что такое качество! А вы знаете, что из себя представляет настоящая советская теща? Ничего вы не знаете! Теща может так запугать, что поддерживаешь качество чемоданов годами... Да что там годами, десятилетиями! А тут на тебе! Ну так ведь нельзя, товарищи, согласитесь! Вся командировка коту под хвост! Какое впечатление сложится у советских граждан, когда они узнают о таких казусах на ваших рейсах? Ох, не завидую я вам! А программа наша, между прочим, на всю страну вещает. Вот если бы вы авто какое хорошее в качестве утешительного приза нам пригнали в Москву, вот это я б назвал настоящими дружескими отношениями между государствами. Тогда и не было б необходимости вспоминать про этот случай с багажом...
    К Горанину подошла Бенедикта и они стали разговаривать в сторонке наеди-не.
      - Как вы себя чувствуете, фрау Бенедикта?
      - Головокружение еще есть, но думаю я скоро поправлюсь.
      - Все же, я считаю, что вам нужно еще побыть под присмотром врачей.
     - ...Херр Геннадий, я бы искренне хотела, чтобы наша встреча произошла при других обстоятельствах.
    - Мы часто желаем не того, что получается на самом деле. Главное, что в итоге. Жизнь журналиста на острие пера. Что собираетесь делать дальше?
     - Мне нужно в Америку. Правда не уверена, что доберусь туда живой, но я очень постараюсь.
       - Аккуратней там.
       - Хорошо. Спасибо, что вытащили меня из горящей машины.
       - И вам спасибо за хороший репортаж.
       Бенедикта приподнялась на носках и поцеловала Геннадия в щеку.
       - Приезжайте как нибудь в Москву, фрау Бенедикта.
       - Меня зовут Джессика...
       - Мисс Джессика...
       - Спасибо за приглашение. Я очень постараюсь.
       Виталик подошел и не мог поверить своим глазам.
       - Фрау Стелла?!!
       Еще никогда оператор не был так удивлен.
       - Гена! Ты знаешь Стеллу?!
       - Стеллу? - ты о чем, Виталик?
    - Гена, это же Стелла!!! Горничная! Она меня напоила и похитила! Это она увезла меня в холодильник на складе прямо в тележке для белья!
       - А, ты об этом. Не волнуйся, Виталик, меня она тоже напоила.
       - Ну вы, фрау Стелла, и штучка! По судам бы вас затаскать! ... За косы!
       - Виталик. Это та девушка, с которой мы делали ночной репортаж.
   - Гена, ты же знаешь, что я ночью спал. Я так замерз прошлой ночью на складе, что отсыпался за всю жизнь. Все смешные передачи пропустил! К тому же, что я не слышал в твоих репортажах? Наизусть все знаю!
   Из динамиков раздался голос диктора. Он объявил, что посадка на рейс "Штутгарт - Москва" заканчивается сначала на немецком, потом на английском языках.
       Архипов вернулся от телефона-автомата.
       - Пора. - сказал старший лейтенант.
     Бенедикта и Горанин еще раз обнялись на прощание. Виталик не растерялся и вслед за Геннадием тоже обнял девушку.
       - О, вы меня простили, херр Виталий? - ответила Бенедикта объятиями.
    - С вас должок, фрау Стелла! Мы должны еще с вами выпить! Но без этих ваших шпионских штучек!
       - Договорились.
       - До свидания, мисс Джессика.
       - До встречи, коллеги...



       В иллюминатор самолета прямо из космоса смотрело солнце.
       Горанин придвинулся к соседу справа.
       - Глеб...
       - Да, Горанин. - Архипов открыл глаза.
       - Вы знаете больше, чем я хотел бы...
       - Вы собираетесь меня убить?
       - Нет. Но если общественности станет известно...
       - Не понимаю, о чем вы...
       - Спасибо, товарищ Архипов.
       - Меня зовут Константин.
       - Очень приятно.
       - Не беспокойтесь, все будет хорошо.







       Эпилог



  Премьер Вольфганг Леманн и генерал МакКинли покинули свои посты добровольно. Оба были отданы под следствие в своих странах.
  В декабре 1983 года на территории ФРГ все же были размещены три американских военных ракетных базы, которые прослужили до полного взаимного разоружения 1989 года.
  Махинации с продажей наркотиков агентам ЦРУ Таннеру и Джонсону пришлось приостановить, им удалось скрыть любые факты причастности их к этому делу, но сами они пропали бесследно.
     Что же касается продажи оружия в Иран, то каналы поставок на территории ФРГ благодаря прессе были обнаружены и пресечены.
    Израильские агенты смогли восстановить информацию на жестком диске, и разработали похожий план с поставками оружия в Иран, который был предложен США и принят. В 1986 году эта схема была обнаружена благодаря сбитому военному самолету, везущему "груз" в Никарагуа. Впоследствии разгорелся громкий скандал, ставший известным под названием Иран-Контрас.







Дмитрий Ермаков
Санкт-Петербург
11. 12. 2014 г.