Хочу быть няней

Желание это возникло у меня не столько из любви к детям, (без этой самой любви я не стала бы учителем) сколько из-за сложившихся обстоятельств, одним словом - жизнь заставила.
Итак, я - преподаватель иностранных языков, проработала в гимназии более тридцати лет со всеми вытекающими: классным руководством, родительскими собраниями,  факультативами и прочими учительскими обязанностями.
Статус учителя в государственной гимназии, несомненно, высок, но одним статусом глобальный ремонт в квартире не сделаешь.

 - Как-нибудь выкрутишься, кредит возьмёшь или мы, чем сможем… – советовали друзья.

 Да, надоело, чёрт возьми, всю жизнь выкручиваться! И пришла мне в голову шальная мысль.  А, что…  возьму на работе творческий отпуск на год и поработаю няней, пока силы ещё есть, пятьдесят  четыре -  самый нянькин возраст. И, конечно, в Москве и, само собой разумеется,  не за три копейки…
И вот уже пройден этап беготни по агентствам в поисках самого продуктивного, заполнены  десятки анкет и заплачены десятки рублей за то, чтобы занесли в базу страждущих… 

Наконец-то, долгожданный звонок, меня приглашают на собеседование…   
Извечный  вопрос  -  что надеть?  Встречают ведь, как известно, по одёжке…
Бирюзовое  платье с рюшами…, боже, я так давно его не надевала, что и не помню, как оно на мне…,  слишком нарядное, да и коротковато, наверное...,  Ладно, пойдём дальше..., серый рабочий костюм…  нет, к нему ещё  учительский  «пучок» на голове и портрет  «серой мышки» завершён.  Блуза с юбкой – слишком банально, шерстяной клетчатый сарафан – скучновато, джинсы – наверное, легкомысленно. Вот…, это  то, что нужно - бежевый брючный костюм, что называется «и в мир и в пир», не броско и элегантно.

И вот, неброская и элегантная, сижу в агентстве в ожидании встречи с работодателем  -  мамой  четырёхлетней Агаты.
Вместе со мной  две претендентки.
 
Одна молодая, шумная, с улыбкой во весь рот, так и  рвётся в бой.  Кажется, что за обещанные пятьдесят  тысяч в месяц  она готова  нянчить не только ребёнка, но и всех членов семьи, а заодно убирать, готовить, мыть посуду и выносить мусор.  Молодость, понятное дело, энтузиазм зашкаливает.

Другая женщина, примерно моего возраста, спокойная и  немногословная, слово скажет, как рублём одарит. Вселенская няня с богатым опытом за плечами, вылитая пушкинская Арина Родионовна. Если бы на воспитателей можно было примерить воинские звания, она, несомненно, маршал и, конечно, знает себе цену.
Вызывают  нас по одной и задают  разные вопросы.

Десять минут провокационных вопросов и глупых, как мне теперь кажется, ответов позади, наконец нам сообщают, что выбрали меня. Наверное,  потому, что владею языками. Для начала мне дают пробный день. К тому же новую няню должна  оценить бабушка, специально  для этого приехавшая.  Именно её слово – последняя инстанция.

Ранним утром следующего дня   мы  с Дашей, мамой  Агаты,  едем в посёлок на известном Рублёво-Успенском шоссе. Здесь, на Рублёвке, оказывается, не только большие дорогие, разноцветные, как новогодние пряники или основательные, как крепости, дома, есть и маленькие, невзрачные, ещё из тех, доперестроечных времён.
 
Дом, в котором мне предстоит работать, из дорогих. Двухэтажный, с потолками  примерно метра в три, мраморными лестницами, с джакузи  или душевыми на каждом этаже, гостиной, кухней и несколькими гостевыми комнатами, он, конечно, впечатляет.
Бабушка, кстати, тоже. Она  относительно молодая, лет пятидесяти, с тонкими губами и очень  недоверчивым взглядом, под которым я тут же превращаюсь из учительницы в школьницу.  Даша, познакомив меня с бабушкой, которую зовут Ирина, и  маленькой  Агатой, быстро покидает  нас, ей нужно лететь по каким-то делам в Италию.
 
– Пойдём, я покажу тебе  игрушки,  -  нетерпеливо тащит меня Агата в свою комнату. Однако у бабушки на меня явно другие планы.
 
- Ну, что, Татьяна,  сейчас и проверим, как вы умеете  манную кашу варить – говорит  мне Ирина, вручив  эмалированную кастрюлю.

- Имейте в виду, каша  должна быть не очень солёной, но и не приторно- сладкой, не слишком  жидкой и не чересчур густой…

-  Конечно…

- И никаких комочков, вы меня поняли?

- Знаете, а я в детстве именно эти комочки в каше любила…

- Повторяю…, - Ирина заметно нервничает,  -  каша должна быть без комочков. И ещё, мы добавляем в неё ягоды. Во-первых,  витамины,  во-вторых,  Агата так любит.… Но, ягоды надо очень тщательно промывать…

- Я всегда  всё тщательно промываю – уверенно говорю  я.

Ирина наклоняется  ко мне так близко, что нарушает  все границы личного пространства и громко, по слогам,  как-будто у меня проблемы со слухом,  произносит:
- Тщща-тее-ль-но !

«Как скажете, могу даже с мылом» … –  думаю я  и, молча,  принимаюсь  за кашу. 

Ирина стоит  у меня за спиной, и я чувствую себя, как под дулом пистолета.
В общем,  экзамен я провалила  -  каша  оказалась  густой,  а  Ирина  недовольной. Пока  Агата показывает мне целую армию мягких мишек и дорогих кукол, каша готова и мы идём мыть руки.   

В ванной комнате, стерильно чистой, справа от умывальника  аккуратная  стопка белоснежных  махровых салфеток. Мы вытираем руки и возвращаем салфетки в стопку.

- Боже ж ты мой, шо ж вы делаете, - начинает причитать домработница Нина, заглянув  в ванную, и смачно гэкая, продолжает:
 - Хорошо, я заметила вовремя, а то прошлый раз Агатка руки вытерла и вот  так же салфетку оставила, а не в корзину бросила, так Гриша меня чуть не прибил...  Гриша  -  папа Агаты, он у нас мужчина аккуратный, аж слишком даже…, если што не так, может и прикрикнуть…

Я бросаю махровые салфетки в корзину для использованного белья, и мы идём с Агатой в столовую.

- Таня, не знаю, сказала вам Даша или нет, но питаться вы будете с девочкой, что приготовите, то и поедите. Посмотрите, там,  в кастрюле каша ещё осталась, поешьте…

Я заглядываю  в кастрюльку, каши на донышке, выскребаю  на тарелку остатки, ем.

- Ну что, вам хватило? – спрашивает Ирина.

- Да, вполне,  –  отвечаю я и вспоминаю старую детскую сказку.
Там   Морозко  Настеньку  ласково так спрашивает: «Тепло ль тебе, девица, тепло ль тебе, красная»? – а сам ещё пуще морозит.
 - Тепло Морозушка, тепло, батюшка - отвечает замерзающая Настенька.
Вот и я, как та Настенька.
- Хватило, Иринушка, хватило матушка -

После завтрака я читаю Агате сказки, а потом мы лепим ёжика. Агата с усердием втыкает в мягкий пластилин иголки-спички. И мне кажется, что контакт с ребёнком налаживается. А это самое главное.

Наступает время обеда. Я начинаю готовить, а  Ирина, как смотрящий на вышке, бдит.

- Милые родители!  -  вдруг голосит она  так, что нож, которым я разбивала яйцо, чуть не падает у меня из рук.

- Таня, вы что, в котлеты яйцо добавляете? Они же теперь не такие сочные будут, неужели вы не знаете таких элементарных вещей?

- Вообще то, я всегда так  делаю…  и,  по-моему, вкусно получается, но если у вас другой рецепт есть, то в следующий раз…

- С ума сойти можно, пока  вы научитесь простым вещам.  Вытяжку не забывайте включать, и дверь обязательно закрывайте, Гриша терпеть не может запахов из кухни, -  раздражённо говорит Ирина.

- И ещё, когда будете убирать за собой, имейте в виду, вот эту стеклянную  панель нужно сначала влажной тряпочкой протереть, потом  ещё насухо бумажной салфеткой.  И чтобы ни единой капли на ней не было. Иначе Гриша может устроить большой скандал!

- Из-за капли?

Таня, не смотрите на меня так.…  Да, у нас в семье свои порядки и вы должны будете с ними считаться, я доходчиво объясняю?
«Интересно, – думаю я – когда наступает предел человеческого терпения»?

После обеда я укладываю Агату спать. И прошу у Ирины, пока девочка спит, проверить  дорогу из посёлка к автобусной остановке, по которой сегодня вечером мне предстоит  идти, ибо подвозить меня никто не собирается. А так как дорогу я  не запомнила, ведь сюда мы ехали на машине, то запросто могу заблудиться. Ирина  недовольна, но отпускает. И я битых два часа  плутаю по незнакомой местности в поисках шоссе: что сама вспомню, что у людей спрошу. Наконец,  дорога пройдена, и я возвращаюсь в дом.
 Агата уже выпила на полдник кисель, и мы идём с ней гулять. Под ногами шелестят сухие листья, Агата собирает их в маленький  оранжево-красный  букетик и лицо её светится счастьем. Как мало нужно для счастья маленькому человеку.

- А папа не разрешает мне в гостиную заходить, когда он там… - глаза девочки моментально становятся грустными - от счастья до несчастья один шаг.

- Я танцевать люблю, хочу, чтобы папа  смотрел, как я хорошо танцую..., а он ругается, говорит, я ему мешаю... Я ещё и петь люблю, а мы будем с тобой петь? 

- Конечно, будем…

Я вспоминаю, как сегодня днём, когда Агата очередной раз как соску, принялась  сосать свой палец,  Ирина спросила меня, почему она это делает, ведь большая девочка уже. Я объяснила,  что, как считают психологи,  ребёнку не хватает внимания, но удивлённая Ирина  только руками всплеснула: «Что вы, не может этого быть, у Агаты всё есть, абсолютно всё»….
Мы возвращаемся домой, ужинаем и начинаем рисовать. Я вижу, что Агата неправильно держит карандаш,  поправляю один раз, второй. Вдруг девочка вскакивает со стульчика, встаёт в позу властной хозяйки "руки в боки" и категорично заявляет: «Если ты мне ещё что-нибудь скажешь, вылетишь из нашего дома…, а ко мне другая няня придёт»! И для пущей убедительности плюёт в мою сторону.
Бедная  девочка из богатой семьи…

Мой пробный день заканчивается. Ирина даёт мне за него полторы тысячи рублей и начинает сокрушаться о том, что мои услуги слишком дорогие. Вот ведь домработница Нина и убирает и готовит и ещё много чего делает(я почему-то вспоминаю ту молодую претендентку в агентстве), а обходится дешевле. А с такой няней как я, которую ещё обучать приходится, можно и по миру пойти. Она бы могла и сама с Агатой посидеть, но недавно замуж вышла. Муж молодой, внимания требует, опять же за ним глаз да глаз нужен.

Мне очень хочется ответить ей, что, может быть я и не очень большой специалист в кулинарии, но своё дело знаю, тридцать лет с детьми, да и сына одна, без мужа, вырастила, выучила. Но я молчу. Видно предел моего терпения  ещё не наступил, даром что ли, столько лет в школе.

Я выхожу на улицу и не знаю, плакать мне от обиды и унижения, или смеяться от того, что всё уже закончилось. Одного только жаль, что не пришлось мне Гришу увидеть. Любопытно было бы посмотреть... Вдруг он вовсе и не такой страшный, каким рисует его моё воображение.
Я иду мимо домов со светящимися окнами, где живут люди: добрые и злые, счастливые и не очень, в общем разные.
Я иду и думаю, что, возможно, в следующий раз всё будет по-другому и мне повезёт с семьёй.  Поживём  -  увидим.