Апсны Страна Души, удивление 6-ое - обычное

6-я часть: «Мы очень похожи, мы такие же».

     Ну что ж, мои удивления близятся к завершению.
     А жаль…
     Но что поделать, ведь были-то мы в Абхазии совсем немного, всего две недели. К тому же к концу нашего путешествия мы не столько удивлялись, сколько принимали увиденное, как что-то само собой разумеющееся, понятное, привычное и даже почти родное.
     Мы совсем даже не удивились, когда таксист Александр не приехал за нами на своей подержанной «десятке» к назначенному часу встречи у рынка в Пицунде, хотя за пару часов до этого пока вез нас сюда сам же и напросился на эту «халтурку». Мы и сами легко нашли транспорт обратно, ведь частники на своих авто в Абхазии ждут пассажиров практически везде и всюду, а уж тем более у рынка. От них мы узнали, что Александру подвернулась другая более выгодная «работенка».
     Ну что тут скажешь?
     Ничего личного, только бизнес. Впрочем, как и везде. Разве не так? Вспомните-ка, к примеру, мои записки «Как купец чужими лошадками торговал».
     Мы не особо удивились и повидавшим видам потрепанным концертным креслам, установленным в великолепном старинном Пицундском монастыре десятого века постройки, хотя всего только два концерта органной музыки, ежедневно проходящие здесь, способны были бы полностью окупить их ремонт или даже замену.
     Кстати, не могу не сказать, что такого звучания, такой виртуозной манеры исполнения артистов, такого удовольствия, мы не получали от услышанного нигде, где бы ни слушали орган раньше (в Питере, Риге, Таллине, Хельсинки и т. д.). Прослушанный нами концерт стал одним из самых ярких наших удивлений в Апсны. Попав туда случайно днем во вторник, мы не смогли, как не старались, достать билетов на вечерние концерты, когда играют самые известные органисты Абхазии.
     Мы вовсе не удивились и сильно разбавленным (трудно, знаете ли, не заметить, когда есть сравнение) домашним винам и сокам Апсуа, попадавшим к нам от частных торговцев, где-то так на каждую третью покупку.
     Не сразу, но постепенно нас перестало удивлять и «режущая глаз» разруха, царящая здесь кругом после вроде б давно закончившейся страшной для всех нас Абхазской войны. И дело даже не в разрушенных домах, дорогах и сооружениях, а в элементарном отсутствии коммунального каждодневного обслуживания того, что уцелело. Во многих жилых многоэтажных зданиях городов целые подъезды и этажи зияют «голыми» окнами. Тротуары зачастую даже центральных улиц заросли травой, завалены упавшими полусгнившими деревьями. А кое-где на периферии, где мы бывали, они ещё завалены и бытовым мусором, «лепешками» коров, пищевыми отходами. На наш вопрос местным, почему не убираются хотя бы вокруг своих домов, люди сильно удивлялись и откровенно не понимали, зачем заниматься этакими пустяками. Впрочем, если вдуматься, то действительно всё это пустяки по сравнению с уровнем их пенсий и зарплат, других гораздо более насущных дел вокруг. К тому же эта временная «необустроенность» на их личной жизни действительно никак не отражается. Даже наоборот, загаженный общественный тротуар у дома существенно затрудняет подход к нему чужаку.
     Ну, а мы разве часто поднимаем брошенную кем-то бумажку рядом с урной у подъезда своего дома? На это у нас есть оплачиваемый дворник, не стану говорить, откуда приехавший.
     И что?
     Какой из этого следует вывод?
     Точнее, какое во всем этом будет моё общее удивление?
     А такое! Пора просто и без всяких обид признать и успокоиться, что обеспечение на должном уровне сферы услуг и собственному населению Абхазии, и её туристам (даже, несмотря на то, что это они основной источник дохода государства) - это не для Апсуа.
     Ну, не их это. И всё тут.
     Они не слышат, не понимают, да и не могут понимать запросов не то, что повидавшего европейский и дальне-азиатский сервис туристов, но даже и клиентов никогда не бывавших там и приехавших именно сюда в Абхазию, так как любят и помнят эти места. Но для Апсуа, они всё равно чужаки, «богатенькие Буратины» с которых можно и должно, получать прибыль, а не создавать им условия для «цивильного» отдыха.
     Апсуа не хотят и никогда не станут, выполнять то, что, по их мнению, нецелесообразно и ненужно.
     Даже за деньги.
     Даже за очень большие деньги, хоть ты «тресни». Они просто, условно говоря, ну очень условно - некие «аутисты» (в хорошем смысле этого страшного медицинского термина), которые живут в своем и только в своем понятном им, но очень замкнутом мире своей Страны Души. Их не сдвинуть ни на грамм от своего устоявшего здесь за столетия уклада.
     Судите сами:
     - Скажите, сколько у вас, персики стоят, - спрашиваю у немолодого абхаза, торгующего по утрам фруктами на пляже у нас в санатории.
     - Сто рублей за килограмм, - не взглянув на меня, отвечает тот, продолжая перебирать свой богатый товар, выложенный из многочисленных мешочков на деревянный лоток под огромным зонтом от солнца.
     - Будьте добры, взвесьте мне шесть штучек покрепче, пожалуйста, - прошу я.
     - Зачем покрепче, бери мягкие сладкие, и вот ещё свежий инжир недорого, - все, также, не глядя в мою сторону и, продолжая что-то перебирать у себя под столом, говорит он.
     - Спасибо, не надо инжир, он очень быстро портится, - весело  отвечаю я, - мне персиков покрепче, чтоб полежали подольше.
     - Что болтаешь? Это плохой инжир портится. У меня свежий фрукт, только с дерева, не паданка тебе, - взрывается мой визави и, наконец, оторвавшись от своих мешков, сует мне под нос сочный розоватый инжир, режет его пополам и снова возмущенно кричит, - пробуй, а потом говори.
     - Спасибо, я не хочу инжира, - пытаюсь как-то успокоить его. И продолжаю, - и я не говорил, что у вас не свежие фрукты. Но сорванный инжир не хранится больше суток, даже в холодильнике, он портится, киснет и течет. А персики я люблю твердые, когда их можно ножом резать, а не брызгать соком во все стороны.
     - Зачем фрукт в холодильник? Зачем хранить? - уже на весь пляж кричит не на шутку разошедшийся абхаз.
     - Как зачем? – в свою очередь взрываюсь и я, - две-три штуки инжира никто не продаёт, а килограмм – это больше двадцати штук. А много есть сладко-приторный фрукт не только невозможно, но и вредно. И хранить его не получится, какой бы свежий он не был, ис-пор-тит-ся.
     - Вы приехали сюда фрукты кушать, а не складывать их в холодильник, - неожиданно спокойно, снова отвернувшись, говорит мой абхаз.
    - Возможно это и правда, но приехали мы не с голодного острова. К счастью, фрукты теперь продаются и у нас на севере, во всех продовольственных магазинах по цене не дороже чем у вас. А ехали мы сюда за солнцем, морем и удивлениями. Вот я и удивляюсь, как говорят юристы «навязываемым услугам». Но инжира я не хочу. Будьте добры твердых персиков, – монотонно, и надеюсь, не повышая голоса, настаиваю я, чувствуя за спиной одобрительные кивки и гудение скопившейся вокруг нас толпы.
     Продавец молча, положил шесть спелых, твердых персиков на весы, взвесил их и, ничего больше не говоря, передал мне пакет…
     Вот так или примерно так, протекали все наши соприкосновения с местными жителями, в которых собеседник неторопливо и монотонно не слыша, да и не видя нас, назидательно передавал истину в последней инстанции о том, как ему видится необходимым действовать нам в той или иной ситуации. Даже если таксист просто везет вас до аптеки, он обязательно спросит, долго ли вы гостите в Абхазии, где были и с кем. А потом будет упорно настаивать, что он и только он знает, куда, как и на ком вам обязательно надо съездить. А заодно поучит жизни на различные темы бытия, если уж вы их случайно задели в беседе.
     Самое известное в Апсны кафе находится в Сухуми на набережной Махаджиров напротив дома правительства, в народе его кажется, называют что-то типа «Балаболка» (не уверен в точности передаваемого мной местного сленга, но по смыслу что-то в этом роде). Как рассказывают местные жители, там чуть ли круглосуточно «восидают» мужи Абхазии, обсуждая все мировые проблемы сразу. Говорят, что даже члены правительства и парламента регулярно приходят туда, чтоб открыто выслушать чаяния народа и высказать своё мнение. Ну, полная демократия и самоуправление, словно народное вече.
     Такие «круглые столы» местных аксакалов мы наблюдали практически везде по всей Абхазии. И у рынка, и рядом с автобусной остановкой у санатория, и практически во всех кафе, и даже рядом с часто посещаемыми ларьками-магазинами. В общем, создалось такое впечатление, что всё мужское население здесь только и делает то, что ничего не делает, ведя свой неспешный и бесконечный жизнеутверждающий разговор о смысле бытия.
     Но вот, же оказия, какая, как бы, ни хотел я уйти в этом удивлении от темы «чертовых» кондиционеров, как бы, ни пытался их не вспомнить, все равно скатываюсь к ним и к банальному непонятому многими  (надеюсь только не мной) упрямству Апсуа. Ну, чего казалось бы проще, потрать дополнительный литр бензина на целых 100 километров, и всё. Ну, говорят же тебе человеческим языком, что не могут Питерцы в тропиках находиться в раскаленных железных ящиках, так включи кондиционер, возьми сто рублей сверху и «возрадуйся».
     Ай, нет!!!
     Не включат.
     Не принято, говорю я вам. Или, как там по-армейски говорили раньше, не по-ло-же-но.
     Но есть ли обратная сторона этой удивительной «упертости» Апсны?
     Думаю есть.
     Но об этом поговорим дальше в  последнем моем размышлении-удивлении «патриотическом»…
07.11.2014г.

Автор благодарит критика (ЕМЮ) и корректора (ЕАрВ) за оказанную помощь.