Улица мертвых

«Я выхожу из своего убежища и вижу эту ужасную картину. Сильная боль пробивает мою грудь; я последний раз смотрю на эту разгромленную войной улицу. Разрушенные дома, догорающие машины…
   Обернувшись назад, я увидел наставленное на меня оружие, а из моей груди сочилась красная кровь. Она медленно стекает по мне и капает на землю, на землю по которой я ходил и думал о свободе. Но сейчас наступила свобода, превыше той свободы, о которой я мечтал во вчерашнем дне. Она наступила после моей крови, упавшей на землю.
   Теперь я знаю, что такое свобода».
                «Душа войны».





Они убили мою маму. Эти сволочи убили мою МАТЬ! Они заставили меня это сделать, и они за это заплатят. Заплатят!
Но теперь она свободна. Она счастлива, там, на небе рядом с моим папой, с этим старым ублюдком. Они говорят, я убил своего папу, но это не правда, он сам упал в погреб. Этот ублюдок сам упал! Сам! О Боже, теперь они будут говорить, что я убил и мать. Но это они виноваты.
Я слышал как тетя Надя, ее я убью в первую очередь, говорила с бабкой Веркой, что моя мама старая маразматичка. Это они заставили поверить мою маму в то, что я убил папу, и она перестала меня любить. Но я все равно хочу ей добра, и я сделал это.
Они ненавидят мою маму. Желают ей зла. Сегодня вечером дед Степан сказал ей, что она больная дура и растит у себя ублюдка и убийцу. А когда она пришла домой, стала бить меня палкой. И вот теперь она лежит в сеньках, а я сижу здесь. На улице еще темно, но скоро утро.

Ноябрьский снег, мелкий и редкий, кружился в небе и посыпал старую деревушку, наметая сугробы. Корявые деревья тянули свои голые ветки к небу, к солнцу, которое уже не хотело греть и дарить теплую радость всему сущему; к небу.
Все хотят на небо.

- Ох, кого ж притащило в такую рань-то! – Баба Вера накинула на себя старую фуфайку. В сарае замычала корова. – Скотину ведь кормить надо. – В ворота по-прежнему кто-то долбился. – Иду, иду! Неугомонные... – Она повязала голову старым махровым платком и вышла во двор. – Кто ж там?
- Открывай, старая! Надька сдохла!
Баба Вера замерла на месте.
- Ах! Господе Иисусе помилуй! – Весь сон моментально вышел. Бабка перекрестилась. – Ой, не может быть. – Она кинулась к воротам, чтоб впустить человека, принесшего недобрую весть.
За дверями стоял мальчишка.
– А-ба, Сережка. – Это ведь, Зинки полоумной сын, паршивец, подумала бабка. – Как умерла? Наденька…
- Да, ептыть! Топор в башке застрял! – Он посмотрел на нее своими косыми глазами.
Бабка, не понимая, что он сказал, замешкалась. Малец же с размаху ударил ее тяжеленным чугунным совком наискось в голову. Она истошно закричала.
- Сук стара! Эт те за мать! – закричал он надрывистым детским голосом, размахивая совком.

Вместо мелких снежинок посыпали крупные пушинки; почти как зимой. Еще только середина осени, а земли уже не видно. Земля не может быть одного цвета, она всегда меняется. Сначала она (а может быть и не с начала) белая, потом черная, зеленая, желтая и снова белая. Сейчас она белая, но должна быть желтой. Кто-то хочет нас обмануть?

Дед Степан открыл курятник.
- Давай Петя, выгоняй своих девок. – Обратился он к петуху с огромным черным хвостом, погоняя его прутиком. – Погуляйте.
За спиной Степана скрипнула калитка. Он медленно повернулся посмотреть.
- Ты… Э…э…, одурел?! – Дед узнал гостя, бежавшего на него с чугунным совком и что-то кричавшим.
- …А, бля! – Сережка слету махнул совком и угодил деду в голову.
Старик упал. Темно-красная кровь потекла ручейками на свежевыпавший снег. Через две минуты с пол дюжины кур клевали зиявшую дыру в голове старика, вырывая себе кусочки  мозгов и кожи.
Сергей наблюдал.
«У Степана ружье вроде было…» Подумал он.

Повалили безумные снежные хлопья, закрывая, практически, всю видимость. Красота! Не каждый день удается такое видеть. Полное безветрие, мороз слегка покалывает лицо, большие пушинки падают на ресницы, глаза, губы. Снег, мягкий, словно тепло, похрустывает под ногами.  Если это еще ночью, когда сквозь снежные тучи местами проглядывают звезды и бездушная луна. От такого душа рвется наружу, на встречу снегу; на небо.

- Эй, Макаровна! Выходи, нахрен! – Сережка постучал стволом ружья в окно старой избушки, из которой выглянула старая бабка.
- А, че, кто там? – Бабка выглянула в окно, чавкая беззубым ртом. По всей улице разнесся выстрел ружья.

Не имеет значения, какой сейчас месяц: ноябрь или декабрь. Выпал снег  - это значит зима. Мороз, который щипает щеки, сугробы под окном, желание умереть. Это Зима. К ней не привыкнуть.

 - Ты слышала?
- Что? – Сонным голосом спросила Марина.
- Что, что – выстрел! – Муж оперся локтями на подушку, прислушиваясь к шуму на улице.
- Вань, давай спать. Сегодня же выходной. – Она обняла его рукой за плечо.
- Не, так не пойдет. Это где-то у Авдотьи Макаровны. – Он убрал ее руку, сел на кровать и стал одевать штаны.
- Вань…
Он вышел во двор в трико с отвисшими коленками и старой потрепанной рубахе.
- Ох, блин, ну и погодка! Брр, поссать надо! – Иван поскакал в сторону туалета, его    кто-то окликнул:
- Ванька!
- О, дорова, Михалыч! Сосед, дай поссать! – Он забежал в туалет, который находился во дворе. – Охренеть, снегопад какой! Как прекрасно рано утром, во имя Господа святого, испытать это чувство облегчения! Аминь!
- Щас, Галька услышит, она те даст «Аминь»!
- Ну и ладно. – Иван вышел из туалета. – Ограду не сломай, навалился. Ты слышал выстрел?
- Да что выстрел! Ты крики слышал? А? – Чуть ли не шепотом сказал Михалыч.
- Не-а, не слышал. – Испугано ответил Иван.
- Галька моя к Верке побежала. Трясет меня, мол, вставай, иди, посмотри, где кричат. А я ей отвечаю, мол, с ума сошла под старость - кричат. Эт в башке у тебя кричат, а она обиделась, мол, вдруг людей убивают где.
Иван весь напрягся, слушая своего соседа.
- Фу ты! Черт тя за ногу! Че жути нагоняешь! – На лице Ивана появилась нервная улыбка.
-ААААААААА! Верку убили! Убили!
- Ё…, бля! – Петр Михалыч упал с забора, Иван от неожиданности присел.
- Галька! – Они оба побежали за ворота, на улице раздался выстрел.
Когда Петр Михалыч выбежал, он увидел Сергея, стрелявшего второй раз в его жену.
 
Сергей вышел из очередного дома, закрывая за собой калитку. Ужасный крик врезался ему в уши:
- … Убили! – Это была Галина Петровна, жена Петра Михалыча.
«Вот дура, чего орет?» Подумал Сергей.

«Раз, два, три тебе настал конец;
Я иду к тебе, чтобы ты не орала!
Без рифмы, зато правда».


Он упер ружье в плечо, и стал прицеливаться сквозь падающий снег к бегущей мишени. Она кричала (Еще бы, после увиденного и сам умрешь, каламбур конечно…). Выстрел, отдача. Галина раскинула руки, и как птица, полетела в свой последний полет.
- Шевелится… - Сергей вскинул ружье и выстрелил во второй раз. - Будьте счастливы, Галина Петровна.
Иван был потрясен увиденным. Мальчишка, у которого давно съехала крыша (наследство, полученное от мамы), из ружья убивает соседку.
За спиной Ивана зазвучали какие-то странные звуки. Он обернулся и увидел Петра с ужасно бледным лицом, искривленным от увиденного. Он закричал и побежал на Сергея.
У Ивана промелькнула мысль, "Вот это парочка - что жена, что муж горланят, аж уши закладывает".
- Петр, стой! У него ружье! - Но это было бессмысленно. Да и вообще не было смысла что-либо говорить.
.
"Ты вряд ли что-то сделала моей матери, но я уверен, что ты умерла заслужено".
Еще один крик нарушил воскресную тишину (ну, сейчас уж это давно не тишина). Сергей повернул голову.
- О черт, Петруха, куда ж ты так ломишься? – Сергей начал вставлять патроны. – Быстрей, быстрей.
До Сергея оставалось три метра.
- Убью скотина! – Петр вытянул руки, как в какой-то комической сцене.
- Ой, ой быстрее! – Сергей вскинул ружье. – Орудия к бою! – Раздались два выстрела, перемешанные между собой.
Брызги крови разлетелись фонтаном в разные стороны, смешиваясь с чистым снегом. Она медленно стала впитываться, превращаясь в розовые пятна, отчего снег стал еще теплее.
Сергей посмотрел на Ивана, все также стоявшего у ворот своего дома с отвисшей челюстью.
- Ванька! – Радостно воскликнул Сергей. – Ну, что стоишь – не живой, не мертвый. – Он достал из полушубка пару патронов и стал перезаряжать ружье. На лице появилась улыбка. – Надо определиться.
Иван сорвался с места, от выстрела под его ногами взорвался снег, он побежал домой. Сергей побежал за ним.
- Ванька, ну еще выстрел! Ну, пожалуйста! – Он подскользнулся и случайно нажал на курок, выстрел, в это время Иван захлопнул входную дверь дома.
- Черт, чуть пятку себе не отстрелил. – Радость от происходящего куда-то улетучилась. «На небо. Наверно», подумал Сергей.

Иван запнулся на пороге, быстро вскочил и закрыл дверной засов.
Из спальни вышла жена.
- Вань, что случилось-то? – В ее голосе звучали страх и непонимание происходящего, перемешанные с озабоченностью.
Иван бросил на нее взгляд от которого у Марины остался один страх.
- К стене, быстро! От окон уйди!
- Вань…
- Сядь в угол!
Он побежал в другую комнату и через некоторое время вернулся с ружьем, на ходу одевая фуфайку. Его кто-то окрикнул с улицы.
Иван присел рядом с женой, которая испугано забилась в угол.
- Марина, сиди тихо. Самое главное к окнам не подходи.
- Ванечка, что случилось, куда ты ружье берешь?
- Потом все объясню. Как я уйду, закроешь за мною дверь. – На улице раздался выстрел. Он быстро поцеловал жену в губы и пошел в другую комнату. Вернулся с патронами, зарядил ружье, надел валенки, и побежал к двери.
Он открыл дверь и от неожиданности вскрикнул, отскочив назад. Резко поднял ружье и нажал на курок. Марина, скованная ужасом еще сильнее сжалась в углу и тихо заплакала. Иван опустил ружье, смотря в открытую дверь. Его лицо было белее снега, который стал залетать в дом.

Сергей медленно поднялся, поправил шапку. Он снова достал два патрона и стал перезаряжать ружье.
- Ну что за ерунда эти двустволки! – Он мечтательно посмотрел куда-то в сторону. – Вот бы сейчас какой-нибудь автомат Томпсона. Или Калашникова. – Он посмотрел на дверь дома. – Ванька! А ты че б сейчас выбрал? А? – Он махнул рукой. – Да че с тя взять-то! Эх! Да хоть бы писталет! – Он защелкнул ружье.
Сергей хотел уже было пойти к дому, но краем глаза заметил какое-то движение. «Снег? Нет!» Он повернулся и увидел человека метрах в двадцати, целившегося в него из ружья. Сергей резко прыгнул за угол забора, человек выстрелил. Малец вскочил на ноги и побежал за дом Ивана в лес, разрывая снежную пелену.

- Щенок. – Николай встал с колена и побежал за Сергеем.
«Ну что за погода! С двадцати метров промахнулся…» Подумал он.
Всегда можно поговорить с человеком о погоде, если не можешь наидти тему для разговора.
Он добежал до того места, где стоял Сергей. Посмотрел ему в след и понял, что он его не догонит.
Николай закинул ружье на плечо и пошел к Ивану. Но только он поднялся на крыльцо дома, дверь резко открылась, пихнув Николая. В двери показался Иван, он резко вскинул ружье и выстрелил.
- Э…!!!? – Николай кубарем покатился с крыльца, чувствуя, как над ним вздрогнул воздух.
Иван спустился с крыльца.
- Николай…
Николай перевернулся на бок и оперся на руку.
- Чуть не убил, дурак. – Его немного трясло. – Ну что смотришь? Помоги встать!

Сердце безумно колотилось, дыхание сбилось.
- Ну вот, блять, всю деревню разбудил. – Сергей оглянулся назад – никого. – Фу, заебался… - Он упал под первое дерево и зачерпнул большую горсть снега, жадно проглатывая ее.
Сергей засунул руку в карман и достал от туда оставшиеся патроны.
-Четыре, и два в ружье. Замечательно. – Но в голосе не было ни толики радости.
Он убрал их обратно и откинул голову. Его глаза закрылись и он медленно погрузился в другой мир, мир ирреальности, сомнений и неправды, но такой сладкий и манящий. В мир, где в центре есть только Ты, а Всё вокруг. Уснул, ёптъ.

Снегопад прекратился. С неба стал падать мелкий и редкий снег. Тишины в деревне больше не было. На улицах стали собираться толпы людей, которые отправлялись на крайнюю улицу деревни, на которой жил Сергей, косой рыжий мальчишка, чтобы поглазеть на случившееся. Потом начались поиски виновника, и все сразу вспомнили «Рыжего косого Сережку».
Обезумевшие жители рыскали в окрестностях деревни с топорами и вилами, собаками и ружьями, в поисках Сергея, который мирно спал на опушке леса под деревом.

- Поймали! Поймали...!
- …Смерть убийце… На вилы его…
- В прорубь к рыбам…
- Убийца…
- Сволочь…

Сергей не мог поднять голову, налитую словно свинцом. Один глаз был залит кровью. Тело горело огнем. Краем зрения он уловил огрызок своей левой руки.
Его сознание тревожила лишь одна мысль…
В основном рядом шли мужики, и несли тоже мужики. Бабы шли сзади, Сергей их хорошо видел, и что-то кричали. Он был выше всех, почти на небе.
Кто-то кинул палку, которая угодила ему в голову.
«Нелюди…» Подумал Сергей. «Чего вы стоите, грязные дикари?»
Всего лишь одна…
Сергей повернул голову и увидел палки, которые шли от рук несших его мужиков, уходящие куда-то в его тело. Он обратил внимание на красные струйки, стекавшие по черенкам вил.
Божественно!
А Бабы все кричали. Из криков он понял, что его несут к речке.
Всего лишь одна мысль…
Сергей посмотрел на небо, которое стало затягиваться вечерними сумерками. Он попытался что-то сказать, но все что у него получилось это пошевелить губами, изо рта потекла кровь.
«Звезды… наконец-то. Не ужели свобода? Свобода. Свобода!» Сергей закрыл глаза.

Свобода.






Смертин И.А. 2005 ноябрь – декабрь.