Книга о прошлом. Глава 7

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
ОСОБЕННОСТИ НЕЕВКЛИДОВОЙ ГЕОМЕТРИИ.


1.
Выгружая из багажника разобранную коляску, Радзинский обратил внимание на вышедшего из подъезда внешне ничем не примечательного мужчину, за которым вился шлейф необъяснимо неприятного психического аромата. Тот тоже бросил на возящегося с коляской Радзинского цепкий взгляд, поднял воротник и поспешил дальше. Запомнились его холодные, какие-то водянистые, светлые глаза, бледные тонкие губы и бесцветные волосы – словно призрак…

Поднявшись на нужный этаж, Радзинский хотел было уже толкнуть дверь, оставленную для него приоткрытой, но замер, прислушиваясь.

- Я не желаю видеть этого человека в своём доме НИКОГДА. – Голос Аверина звенел от едва сдерживаемых эмоций. Он говорил негромко, но каждое слово как будто выплёвывал с чувством. – Я уже говорил тебе всё, что я о нём думаю.

- И ты никогда не ошибаешься… – язвительно протянула Наташа.

Последовала короткая пауза. Когда Аверин заговорил, голос его звучал на редкость холодно и безжизненно.

- Если ты не доверяешь мне, возможно, тебе следует поискать того, кто станет для тебя авторитетом.

«Дура баба», – однозначно заключил про себя Радзинский и не стал дожидаться, пока аверинская супруга выдаст очередную порцию яда – уверенно вошёл в прихожую, толкая перед собой коляску.

- Что это за тип мне навстречу попался? – весело поинтересовался он у напряжённо застывших друг против друга Николая и Наташи. – Противный такой. На мороженую рыбу похож. Это ваш сосед?

Судя по тому, каким яростным взглядом испепелила его аверинская жена, удар достиг цели.

- Викентий… Простите – как Ваше отчество? – брезгливо скривившись, обратилась она к гостю.

- К чему эти формальности? – бархатисто проворковал Радзинский. – Мы ведь с Вами ровесники. Я правильно понимаю – Вам тоже около тридцати? – с невинной улыбкой полюбопытствовал он. И не давая ей опомниться, сразу добавил, – Коляску здесь оставить?

- Спасибо огромное, Кеш, – серьёзно кивнул ему Аверин. Он потянул громоздкую люльку на колёсах на себя и, протиснувшись в образовавшуюся щель, остановился перед Радзинским. Пристально глядя на него снизу вверх, он твёрдо сказал, – Созвонимся. Ближайшие пару дней я занят, а потом – полностью в твоём распоряжении.

- Отлично. – Радзинский с заговорщицкой улыбкой протянул Николаю руку и, когда тот ответно сжал его ладонь своими холодными пальцами, небрежно прикоснулся левой рукой к пуговице на его рубашке – на груди Аверина осталось розовое волоконце. Радзинский ловко подправил его мизинцем – получился маленький светящийся крестик.

Аверин глянул на подарок и, сверкнув глазами, сдержанно произнёс:

- Я оценил.

- Тогда до встречи, аспирант, – хмыкнул Радзинский. Он поднял голову, чтобы попрощаться с Наташей, и встретил её задумчивый, внимательный взгляд. «А, может, не такая она и дура», – шевельнулась противная мысль. – «Иначе, чего она так в мальчишку вцепилась?». – До свидания, Наталья… – слегка поклонился он. И мстительно добавил, – Простите – не знаю Вашего отчества… Всех благ… – Он махнул рукой и шагнул за порог, аккуратно прикрыв за собой дверь. Никаких угрызений совести он при этом не испытывал.


2.
За свою самоуверенность пришлось расплатиться в ту же ночь. Негодующая Наташа долго трепала Радзинскому нервы, по-хозяйски расположившись у него на кухне и смоля сигарету за сигаретой. Злобно сощурив глаза, она цедила сквозь зубы какие-то жалкие угрозы, а под конец в бешенстве метнула в Радзинского нож, от которого тот с лёгкостью уклонился. Зато сама Наташа, вскочив со стула, поскользнулась на кафельном полу, грохнулась в полный рост и раскроила себе череп. Уставший от её истерики Радзинский равнодушно наблюдал, как растекается по полу из-под головы аверинской супруги лужица тёмной крови, потом развернулся и ушёл.

Нельзя сказать, что этот «визит» как-то особенно смутил Радзинского, но уснуть потом долго не получалось. Пришлось накинуть поверх наспех натянутой рубашки куртку и выйти с сигаретой на балкон. Только промёрзнув, как следует, Радзинский с удовольствием забрался обратно в тёплую постель и сладко уснул.

Однако на этом кошмары не закончились: едва Радзинский задремал снова, как сразу попал в какую-то злонамеренно созданную иллюзию, из которой никак не мог найти выход – всё бродил по тёмным и узким коридорам. Эти скитания сопровождались гнетущим ощущением, что всё происходит глубоко под землёй. Наконец, одна из дверей поддалась и распахнулась, но в тот же миг на голову Радзинскому обрушилась тяжёлая, пыльная портьера. Выпутываясь, он почувствовал, что задыхается – лёгкие как будто наполнились мелко рублёным волосом. Судорожно хватая ртом воздух, Радзинский мельком заметил фигуру уходящего человека. Тот обернулся и скользнул невыразительным взглядом прозрачных, водянистых глаз по его лицу. Радзинский безумно разозлился, но догнать блёклого блондина, которого он, несомненно, узнал, ему было в тот момент не под силу – багровея от удушья и, теряя сознание, он сползал вниз по стене, за которую в отчаянии цеплялся немеющими пальцами.

Спас задыхающегося приятеля Аверин, который стремительно выдернул его из этого кошмара. Удивительно, как ловко управлялся в сновидении хрупкий аспирант с неподъёмным для него, на самом-то деле, богатырским телом Радзинского. Одним рывком переместив названого брата к неглубокому лесному ручью, он принялся горстями плескать ему в лицо не просто холодной – стылой, как из подо льда – водой. Радзинский даже на расстоянии кожей ощущал её ледяное дыхание. Но в полной мере прочувствовал, до чего она студёна, когда Николай подтащил его к ручью поближе, перевернул и бестрепетной рукой окунул не ожидающего такой подлости Радзинского с головой в воду.

Это было ни с чем ни сравнимое ощущение – Радзинский словно дышал этой водой. И с каждой минутой его отпускало всё больше, дышать становилось всё легче…

Возвращение на поверхность было таким же резким и неожиданным, как и погружение. Аверин, придерживая тяжёлую голову Радзинского за затылок, провёл рукавом своей голубой рубашки по его лицу. Аспирант почему-то тяжело дышал, но глаза его сияли, а улыбался он совершенно счастливой, шалой улыбкой.

- Пить? – понимающе спросил он. Радзинский кивнул и Аверин, зачерпнув воды ладонью, помог другу напиться – вода была необыкновенно вкусной.

- Бросал бы ты курить, Викентий, – тихо сказал вдруг Николай, переставая улыбаться. – Он ведь порчу на смерть тебе сделал – загнулся бы ты вскоре от рака лёгких…

Радзинский внутренне содрогнулся и согласно кивнул, не открывая глаз – он наслаждался возможностью спокойно дышать полной грудью, пил лёгкий свежий ветер, растворялся в необыкновенно приятных ощущениях. Через некоторое время он вполне предсказуемо уснул – умиротворённый и счастливый. От рук и одежды Аверина терпко пахло кипарисом…


3.
- Ну, и во что ты вляпался? – Это было первое, что Радзинский сказал, плюхнувшись рядом с Николаем на облезлую деревянную скамейку.

Тот напряжённо застыл на мгновенье, но быстро справился с замешательством и величественным жестом сеятеля швырнул очередную горсть крошек в толпу копошащихся у его ног голубей. Ветер взметнул светлые аверинские волосы и уронил обратно на лоб – словно хотел поиграть.

- Здравствуйте, Викентий, – сдержанно поприветствовал Радзинского аспирант, не поворачивая головы. – Вас здороваться не учили?

- Здравствуйте, Николай Николаевич… – Получилось довольно ехидно.

Аверин даже покосился на собеседника с интересом.

- Вас так сильно задевает мой стиль общения?

- А тебе так трудно окончательно перейти на «ты»?

Аверин вздохнул.

- Похоже, проще Вам уступить…

- Надеюсь, ты, правда, это понял, – ухмыльнулся Радзинский. Он нагнулся и заглянул под аверинский локоть, где скромно притулилась Катюша. – Катерина Николаевна… Моё почтение… – сладко пропел Радзинский и легонько сплюснул указательным пальцем её носик-кнопочку. В ответ раздался звонкий смешок.

- Гуля! – доверчиво сообщила Радзинскому малышка. Крохотная ручка нетерпеливым хватательным движением потянулась в сторону голубя, который, самозабвенно курлыча, кружился, подобно дервишу, в танце. Его хвост, похожий на раскрытый кружевной веер, старательно подметал пыльный асфальт.

Аверину пришлось придержать дочь, чтобы она не свалилась со скамейки.

- Подумаешь, гуля! – Радзинский весело заглянул в блестящие катюшины глаза и заговорщицки ей подмигнул. – Смотри, что у меня есть… – Он вынул из кармана пальто ярко-жёлтого пластмассового цыплёнка, несколько раз повернул ключик и поставил его на скамейку – тот запрыгал, стуча по деревяшке красным клювом.

Катюша радостно взвизгнула и схватила игрушку:

- Цыпа!

- Надо сказать: «Спасибо, дядя Кеша», – нахмурившись, пробормотал дочери Аверин.

- Пожалуйста, дядя Коля, – расхохотался Радзинский. – Так что вокруг тебя творится – может, объяснишь?

Аверин пожал плечами.

- Просто жизнь. Идёт своим чередом, – довольно холодно заметил он.

- Ты мне зубы-то не заговаривай, аспирант, – ласково проговорил Радзинский. – Давай, рассказывай, что за тип охмуряет твою супругу…

- Что Вы имеете в виду? – зловеще уточнил Аверин.

- Коленька, – снисходительно заметил на это Радзинский, – если я буду изъясняться эвфемизмами – делу это не поможет. Давай, будем называть вещи своими именами!

- А с чего Вы взяли, что это он «охмуряет» Наташу? – бесстрастно поинтересовался Николай. Не поворачивая к собеседнику головы, он методично швырял комочками хлебного мякиша в прожорливых голубей.

- Ты хочешь сказать… – Радзинский подавился так и не произнесенными словами. В самом деле, с чего он взял, что застал банальный, классический «треугольник»?

- Викентий, не лезьте в это дело, – сдержанно посоветовал Аверин. – Вас это не касается.

- Ошибаешься, Коленька. Ещё как касается! – разозлился Радзинский. – Я достану этого урода! Нельзя безнаказанно такие вещи оставлять!..

- Викентий… – Голос Аверина заметно смягчился. Он глянул на Радзинского сочувственно. – Вы в тысячу раз сильнее моей жены, как маг. Вам даже ничего не пришлось делать, чтобы защититься от её стихийной агрессии – Ваша сила сделала это за Вас… Но Линас…

- Его зовут Линас?

- Да. Линас, если это Вас так интересует. Так вот – на его стороне знание. Этот человек опасен, потому что он не сам по себе – он существует внутри определённой традиции. И владеет весьма действенными техниками… Как Вы думаете, почему Наташа так им заинтересовалась?

Радзинский подумал секунду, потом приподнял двумя пальцами прядь светлых аверинских волос и радостно хмыкнул.

- Она просто промахнулась с нужным блондином – в первый раз. А теперь нашла, что искала!..

- Дурак ты, Кеша, – беззлобно огрызнулся Николай, выворачиваясь из-под тяжёлой руки самозабвенно хохочущего Радзинского.


4.
Катюша сидела на шее у «дяди Кеши» – такого головокружительно высокого – и радостно взвизгивала, когда тот слегка встряхивал её, заставляя подпрыгивать у себя на плечах. Аверин ревниво косился на них, но молчал, поскольку не хотел быть снова обвинённым в занудстве. Вертя в руках игрушечного цыплёнка, он задумчиво трогал его лапки, которые с глухим щелчком возвращались в исходное положение, стоило сдвинуть их с места.

Солнце припекало почти по-летнему. Даже асфальт высох под его жаркими лучами – только из-под островков почерневшего снега вытекали тёмные, извилистые ручейки.

Изрядно взмокший Радзинский давно уже расстегнул пальто, полы которого эффектно взлетали, когда он пускался вскачь, изображая катюшиного мустанга. У подъезда «дядя Кеша» перешёл на шаг, чтобы отдышаться, и тут же замер, как вкопанный. Небрежно прислонившись спиной к его машине, на тротуаре стоял Эльгиз и скучающе рассматривал свои идеально ровные, ухоженные ногти.

- Викентий! – он вежливо улыбнулся и помахал рукой. – Извини, что без предупреждения… Ты не занят? – И тут же, не дожидаясь ответа, шагнул навстречу аспиранту. – Здравствуйте. Меня зовут Эльгиз.

- Николай.

Чарующая улыбка. Крепкое рукопожатие.

- Хочу поблагодарить Вас, Николай. – И минуты не прошло, а этот обаятельный мерзавец уже покровительственно обнимает аспиранта за плечи. – Викентий рассказывал мне о Вас, – эльгизова речь звучит так нежно, так вкрадчиво, – Я очень рад, что за ним теперь есть кому приглядывать. Мне кажется, Вы положительно на него влияете… – и вот аспиранта уже  мягко увлекают к подъезду…

Радзинский отмер только тогда, когда Эльгиз, не оборачиваясь, поднял руку и прищёлкнул пальцами, словно подзывая официанта.

Вся кровь бросилась Радзинскому в голову. Если бы не ребёнок, сидящий у него на плечах, он бы точно сделал в этот момент какую-нибудь глупость. Например, с размаху засветил Эльгизу своим тяжёлым кулаком в челюсть. А так он просто пошёл следом – скрипя зубами и мысленно пиная коварного любителя поэзии носком ботинка в печень.