Господин товарищ сыщик

  За окном вечер сырой и холодной Петроградской осени, совершенно неуютный, как было в прошлом. Пустынные улицы, мокрая мостовая, редко горящие уличные фонари. На душе пустота и мнимое чувство безразличия ко всему. Мнимое, по той причине, что я пытаюсь за ним спрятать свое предчувствия безысходности.
   Я переключил свои мысли на размышление о  том, что, отправить в печь стул или накинуть на себя, что-либо из одежды, так как в комнате прохладно
 И от этого совсем становится тоскливо, зная, что в ближайшее время дровами я не разживусь. Черт бы побрал их, с ихними революциями! К моему глубокому сожалению история необратима, что уж свершилось, то и свершилось.
 Восемь вечера на часах. Кто бы мог ко мне пожаловать? В гости я ни кого не жду. А стучат более, чем настойчиво. Хм, однако.
……………………………………………………………………………………….
- Вы КОршун Иван Карлович?
Спросил меня моего возраста одетый в кожанку, по всему видно бывший железнодорожник. Я сделал выводы про его принадлежность к этому роду занятия в прошлом по следующим причинам. Кожанка характерного покроя, такие выдавал департамент железных дорог машинистам паровозов, характерно надетая фуражка, глубоко на голову, что бы не сдуло на ходу ветром, когда он, высунувшись, смотрит в окно кабины по ходу. От туда так же и потертости на правом рукаве выше упомянутой куртки.
Хотя, какая сейчас разница, машинист он или еще кто. Сейчас он власть, вон наган на ремне, да и за спиной матрос, опоясанный пулеметными лентами и солдат окопник. Так, что ко мне гегемон пожаловал и просит, а вернее сказать требует любить и жаловать.
- С вашего позволения КоршУн. К вашим услугам, господа.
- Нету тута господ. Собирайся, с нами пойдешь.
- Осмелюсь полюбопытствовать, куда?
- На кудыкину гору! Собирайсь, кому велено!
- Воля ваша…
……………………………………………………………………………………..
  Меня ведут по второму этажу здания, не так давно именовавшегося не иначе как управление уголовной сыскной полиции.
  - Тутой обождите. Обратился к моим конвойным «паровозник», а сам постучав вошел в двери, после, чего сразу вышел.
  - Проходь. Эта фраза адресовалась мне.
 Я вошел в кабинет. Не могу сказать, что я в нем до сего дня не разу не бывал. В глаза сразу бросился, некий беспорядок, и неопрятность коя бывает, при пересмотре вещей, деля их на нужные и не нужные. Ну, когда пытаются навести порядок новые хозяева при приобретении новых квартир.
За столом сидит, начальник, как я могу понять. На нем френч английского пошива, из рукавов выглядывают белые манжеты. Взгляд у нового хозяина кабинета, в общем-то, одухотворенный, хотя и усталый. В кабинете еще один, совсем мальчишка, на вид ему лет девятнадцать, может двадцать. Одет обычно… в прочем, какое теперь мне дело… теперь это, ненужная привычка.
- Присаживайтесь. Произнес тот, что во френче.
- Покорно благодарю.
- Мы вас пригласили для беседы…
- Должен заметить, оригинально вы пригашаете.
- Время сейчас такое, не серчайте Иван Карлович.
- Пустое. Я весь во внимании.
- Вы Иван Карловичь КОршун.
- Коршун.
- Да, конечно.
- С кем имею честь?
- Начальник милиции Бабенков Григорий Трофимович.
 Вы, Иван Карловичь, бывший штаб-с ротмистр уголовной полиции?
- Ну, от чего же бывший? Меня не разжаловали.
- Департамент ваш упразднили, по этому и бывший. В тысяча девятьсот девятом году, высочайше поощрены золотым  портсигаром с монограммой за поимку группы правых эсеров совершивших ограбление пяти банков.
- Сейчас вы решили мне это припомнить?
- Ну не ершитесь вы, Иван Карловичь. Я просто беседую с вами, и только.
- Вас этот портсигар заинтересовал?
- И, что, правда, сам царь его вручил? Который Николай кровавый?
Задал мне вопрос, находящийся за моей спиной тот, что совсем молодой.
- Тот, который Николай Александрович.
- Нет, храните его себе на здоровье. Продолжил тот, что во френче.
- Тогда, что?
- Советская власть, представителем которой я являюсь, пришла надолго, и точнее сказать навсегда. Мы строим государство, государство нового типа и прекрасно осознаем ту степень сложности, которая возникнет перед нами. Сами понимаете, что нам предстоит все делать заново. Так сказать с ноля, с ровного места.
- С разрушенного до основанья, а за тем… С увлечением наблюдаю за этим процессом.
Тот, что во френче ухмыльнулся и немного раздраженно качнул головой.
- Иван Карловичь. Я вам предлагаю не наблюдать, а принять, что не наесть непосредственное участие в строительстве новой России.
- Теряюсь в догадках… Простите, в качестве кого?
- Две недели назад, был подписан декрет о создании рабоче-крестьянской милиции. Не скрою, мы испытываем большие трудности, многое пока не  умеем, не знаем, многое не понятно… А у вас, Иван Карловичь, знания, опыт. Вот мы и просим вас помочь, так сказать, научить нас.
- Ну а если, я отвечу отказом на ваше предложение, то вы мне предложите стать к стенке и как это у вас говорят «шлепните»?
Мой собеседник тяжело вздохнул.
- Зря вы так, Иван Карловичь. Зря. Конечно, мы и без вас справимся, просто ошибок много наделаем, пока все наладим. Дорогих ошибок, ценой человеческих жизней. Не хотелось бы этого. Вы уважаемый Иван Карловичь, не торопились бы, вот так, сразу с плеча рубить, подумайте. У нас и паек дают и жалование…
- Тридцать серебряников?
- Тяжелый вы человек. Я же к вам, так сказать, открыто, с душой, а вы ерепенитесь.
- Григорий Трофимович! Он же контра, над тобой изгогляется!
Донеслось из-за моей спины.
- Сережа. Я тебя попрошу, нервы не распускай. Интеллигенция, ты ж это тоже учитывай.
- Судя по заявлениям вашей власти, я для нее чуждый элемент, который все соки из вас высасывал. Боле ни чем я и не занимался с измальства. Уж не взыщите.
- А ведь и взаправду жаль. Ну, как говорится, на нет и суда нет.
- Да оно может и к лучшему. У вас, осмелюсь спросить, во дворе или в подвале, это мероприятие проводится. Где, позвольте спросить, «шлепать» будете?
- Идите домой, Иван Карловичь. Поздно уже, дело к ночи идет. На улицах не спокойно. Пропуск я вам подписал, предъявите на выходе.
- Тфу, ты нуты! Досадовал за моей спиной мальчишка.
- Значит, я могу идти?
- Все же, обещайте подумать над моим предложением.
- Боюсь, у меня много насущных проблем поднакопилось, другим мысли заняты. Так, что простите великодушно. И, по всей видимости, прощайте.
- И все же…
- Всех благ.
…………………………………………………………………………………..
Я брел о петроградским мокрым улицам с редко одиноко горевшими фонарями и грязно-сырой мостовой под ногами. Положение у меня действительно было мало завидное. Новая власть меня приметила, а не потеряла из виду, как мне бы этого хотелось. Наверняка мой отказ от сотрудничества даст им возможность мне припомнить все возможные грехи, вплоть до этого злощастного портсигара. Нет. Все же я склоняюсь к мысли, что надо покинуть Петроград и …Куда? В Литву? В Финляндию? Может к Юденичу? Он как раз формирует вооруженные отряды для борьбы с большевистским режимом.
 -Опочечки, Опочки! Ба! Да ни как сам Ваня Карлович на ясны очи, как вошь на лоб вылез?
Я увлекся так своими размышлениями над грядущем, что не заметил, как оказался зажат между тремя темными силуэтами в весьма плохо освещенной подворотне.  Один из силуэтов принадлежал отпетому бандиту, которого я дважды соблаговолил отправить на каторгу, по кличке «Ангелочек».
- Чо, лягавый? С почтенным обчеством даж поздоровкатся не желаш?
- Видишь ли « Ангелочек», я вашему обществу здоровья желать не хочу.
- «Ангелок», да, че ты на енту гниду слова изводишь понапрасну? Сунем ща «пырево» «фараону»  в бока, вот и вся не долга.
- Э нет Савушка. Тут для их благородия то, одной смертушки, за маловато будет. Я хочу че бы ента, тварь легавая, смерть как избавление от страданий у меня на коленках вымаливала. А на то, я не тороплюсь, ента мы за всегда на «перо» посадить его встрянем. Он жа, теперяча ни кому не надь.
 Мы его нынча, не пужамся, а новой власти, он и вовсе не нужон.
Они с теперача, с голодухи подыхать будут, от холуду. На паперти с протянутой рукою милостыньку выпрашивать станут. При погонах то уже  не пощеголять. А мы не злые, не, не злые мы объедков для него не пожалеем, ну ежели они нас хорошенечко попросют, и прощеньеце за свои обиды, что нам причинил вымолит.
 Верно, Вань Карлычь? Гы! Молчать, не хотят с почтенным собранием обчаться.
- То шо «Ангелок»? Так енту суку целой и отпустим?
- Не, позабавимся.
……………………………………………………………………………………

Я пришел в себя от холода камней на мостовой. Тело все болело, голова раскалывалась, во рту чувствовался привкус крови. Подняться на ноги мне удалось с третий или даже с четвертой попытки. Держась за стенки домов оставляя грязно –кровавые следы я превозмогая боль медленно следовал к своему месту жительства.
 Сам виноват, что так вышло. Как говорил мой учитель джиу-джитсу, пленный японец, обучавший нас этой японской борьбе: «- Длака не нацинатся рлядом с вам. Длака там зананцатся. Когда к вама плиблизатца влаг вы готовица его победита.». А я их подпустил и дал себя окружить.
 Кода я открыл двери своей квартиры и добрался до кровати я упал, и по всей видимости, потерял сознание.
…………………………………………………………………………………..
Через две недели я чувствовал себя уже гораздо лучше. Надо отдать должное, били меня довольно грамотно, со знанием дела. Но, ребра были целые, и благодаря уходу моей пожилой соседки Софии Ниловны, я пошел на поправку.
 Мое лицо еще несло на себе оттенки встречи с «Ангелочком» и его сопровождающими и это со всей точностью отражало зеркало в прихожей.
 Кое как побрившись, одев свежую рубашку и завязав галстук я надел форменное галифе и кряхтя от скованности своего еще не полностью исцеленного тела, хромовые сапоги. Брюки и пальто во время прошлой прогулки пришли в совершенную негодность. Потом надел пиджак из плотного сукна- «кашки» покроем под френч, с накладными карманами.
Достав из шкафа шинель, ножом я спорол пагоны и петлицы, намотав на шею длинный шарф, я облачился в нее.
На голову я надел кепку с клапанами, застегнутыми на две пуговицы на верху. Перед выходом на улицу я посмотрел на себя в зеркало.
- Черт знает, что за вид. Недовольно высказался я вслух, и вышел из квартиры.
…………………………………………………………………………………..
Перед входом, в теперь уже их заведение, стоял солдат с винтовкой.
- Любезнейший. Начальник сыскной принимает?
- Я те паря не любезнейший! Нету его на месте, вона в сторонке обожди.
- Благодарю.
Я отошел в сторону, и стал ожидать.
Сие задержалось на часа два с половиной.
Подкатила пролетка, и с нее сошло четверо. Двоих я уже знал. Это старший который делал мне предложение о сотрудничестве и молодой парнишка с наглой ухмылкой в мой адрес. Остальных двоих я не имел чести…
 Солдат на дверях обратился к «старшему», и кивнул в мою сторону. Тот в свою очередь кивнул и направился ко мне.
- Здравствуйте Иван Карлович. Вы хотели меня видеть?
- Здравствуйте, извиняюсь, запамятовал ваше имя отчество…
- Бабенков Григорий Трофимович.
- Григорий Трофимович, я решил принять ваше предыдущее предложение, ну ежели оно еще актуально.
- Что у вас с лицом?
- В парадной свет не работает. В потемках оступился.
- Понятно. Аккуратнее надобно ходить по подъездам. Темным.
- Учту.
- Подымимся ко мне.
- Пожалуй.
………………………………………………………………………………….
- В графе происхождение, что писать?
- Бывший дворянин.
- Бывший?
- Бывший Иван Карлович, бывший.
- Ну, воля ваша.
 Бабенков принял у меня заполненные анкеты и заявления и положил в папку.
- Я вам мандат после вручу.
- Григорий Трофимович, к чему прикажете приступить?
- Понимаете, Иван Карлович. Вы бы нам разъяснили, что к чему. Знаний у нас не хватает, да и чего греха таить, опыта тоже с гулькин нос. Даже не знаем с чего начать, как слепые кутята. За последние два дня троих потеряли. Троих парней молодых. Какие парни были, не ребята, а золото. Им бы жить, а вот…
- Понимаю. Ну, что ж, я готов.
- У меня к вам еще один вопрос. Основной так сказать. Вы  Иван Карлович, по какой причине решили к нам?
- Ну, как бы вам ответить? Враг моего врага, мне друг. Ежели вы намерены с преступниками бороться, то я тоже с вами за одно.
- А вот если среди них к примеру вашего сословия окажутся?
- Уважаемый Григорий Трофимович, преступники, собственно как и сыщики люди без национальности и сословия. Они преступники, а мы сыщики. Если вас мой ответ устроил я в вашем распоряжении.
- Вот и славно. Вот и молодца. Пройдемте Иван Карлович.
……………………………………………………………………………………..
В комнате, которая в «мое время» была предназначена для хранения вещественных доказательств по уголовным делам, находился рабочий кабинет новых сыщиков. Мебелью он не изобиловал. Столы стулья и один большой шкаф, захламленный папками.
Один из сотрудников спал, положив голову на стол, второй ждал над примусом, когда закипит чайник, а нагловатый мальчишка, которого я видел в кабинете Бабенкова при первой встрече, чистил свой наган.
- Товарищи! Я попрошу внимания! Хочу вам представить нашего нового, так сказать, сотрудника. Товарищ Коршун, Иван Карлович. Ну и не хочу делать секрета из того, что при старом режиме Иван Карлович, служил в сыскной полиции и готов поведать нам, так сказать, о своем ремесле. Прошу любить и жаловать.
В комнате наступила молчаливая пауза, которая, как по мне, так слишком затянулась.
Бабенков продолжил.
- Теперь представлю вам наших сотрудников уголовного сыска. Никита Родимцев, Савва Крючков. Ну и Сергей Кондратов.
- Мы уже знакомились. Ответил «мальчишка».
- Сергей, ты, это вот подисципнинируй будь. Так вот. Сейчас, товарищ Коршун ознакомит нас всех, в том числе и меня, с некоторыми положениями, так сказать. Ведь постыдного в том нет, что бы учится, стыдно, когда не учишься. Прошу вас товарищ Коршун.
Я тяжело вздохнул, и было начал.
- Господа! Для начала…
- Для начала, господ тут нету! Все господа намедни вышли. Мы теперь товарищи.
- Да, да. Конечно товарищи. И все же продолжим. Господа, от…
- Тьфу ты.
- …ответьте мне, что такое по вашему, «малина» и «медведь»?
- Ну, как, че такое? Смотря на меня, нагловато вызывающим взглядом, отвечал мне этот самый Сергей.
- Малина это ягода такая есть, а медведь зверь в лесу, который эту малину очень есть полюбляет.
- Понятно. Ну-с, вынужден вас огорчить господа, извиняюсь, ммм… товарищи. Но, на этом остановлюсь позже.
Прежде всего, вы должны научиться квалифицировать преступления, которые совершили злоумышленники. Надо понимать, с чем мы имеем дело и уже тогда предполагать версии, если можно так выразится, коим образом и за чем совершено сие злодеяние.
 К примеру, скажем, кража имеет отличие от, скажем грабежа.
- Какая к черту разница, что в лоб, что полбу, барахло то все равно, умыкнули?
- Понимаете госпо… товарищи. Кража, это когда злоумышленник тайно завладел чужим имуществом. Тут еще хочу отметить, что цена имущества имеет при разбирательстве случившегося значение. Если украли пустяк, то и дела то нет смысла заводить, но при этом учитывать случившееся весьма целиобразно. При этом, еще надо отметить достаток пострадавшего. Что для одного пустяшная вещь, то для другого представляет ценность.
- Это ж, как понимать?
- Для большей наглядности покажу на практике. Так, на мой взгляд, будет лучше всего.
Грабежом в свою очередь, надобно понимать явное завладение чужими вещами. Когда жертва видела своего обидчика.
- Это когда ножик приставил, в тихом переулке, и кошелек с часиками забрал?!
- Нет, сие действие надобно квалифицировать как разбойное, по том, как была угроза жизни под действием ножа.
По степени своего характера перечисленные действия носят разное влияние на общество. Кража, грабеж, и на конец разбой, в перечисленном мной порядке.
Чтобы раскрыть оные злодейства, очень важно внимательно осматривать место, где произошло событие. Обращать особое внимание на все, что связывает с этим, и соответственно дотошно фиксировать записями и схематичными зарисовками…
 Помните, что правильный осмотр места происшествия, это половина пути к раскрытию преступления.
Что еще отметить хочу как очень важное в работе сыска так это работа с агентурой, осведомителями, которые должны у вас у каждого быть, и желательно не один, да и не два. Осведомители из преступной среды, которые должны стать вашими глазами и ушами в уголовной среде. Осведомители ни коим образом не должны быть знакомы между собой, в том виде, что они докладывают вам. Ни при каких обстоятельствах.
- Это, что же, получается, по-вашему, мы должны провокаторов возле себя иметь?
- Не провокаторов, как вы изволили заметить, а осведомителей. Других методов, более действенных, практиковать не доводилось, тем более результаты, уж довретесь мне, не заставят себя долго ожидать.
- Перевоспитывать их нужно! Вот чем милиция должна заниматься, вот первоочередная задача!
- Как вы изволили заметить, первоочередная задача, сей организации, навести порядок на улицах и противостоять преступникам путем уличения и поимки оных и изоляции их от общества. А уж там перевоспитывайте, сколь вашей душеньки угодно.
Я бы настоятельно рекомендовал, каждому из вас, ознакомится с одной занимательной  брошюркой, написанной жандармским ротмистром Зверевым. Весьма много полезного найдете для себя. Не пренебрегайте знаниями и опытом тех, кто был перед вами. Сею книжонку, принесу, она у меня дома хранится.
При том еще, добавит нам, всем, чести, если стрелять отменно будете и борьбой владеть, то же полезно.
Мне пленный японец, в свое время, уроки по джиу-джитсу давал. Могу в силу возможностей, обучить тому, что знаю. Пригождалось, и надобно заметить, не однажды.
- Так, все же, что такое «малина» и «медведь»?
Я слегка улыбнулся.
- «Малина» от опять таки еврейского слова Гостиница. У нас это притон, квартира или дом где уголовники праздно свое время проводят, а «медведь», это сейф. Соответственно «медвежатники» те кто вскрывает сейфы. Правда есть еще и «шнифера» они сейфы особым методом вскрывают при помощи шнифтов. Доведется, увидите. А жаргонный язык, на котором общаются наши подопечные, называется «феня» или «фенька», как кому будет угодно. Настоятельная просьба изучить, они его и придумали с той целью, что бы между собой общаться, даже в нашем присутствии, а мы их понять на могли.
 Многие слова имеют свое происхождения от еврейского языка, «идиш». Верно, или нет, не смею судить. Но! К примеру: «Халява» означает даром, от слова халав. У евреев по субботам, малоимущим, молоко бесплатно возле синагоги раздавали и мацу, что бы и они могли отметить шабат. Праздник у них такой есть.
«Поц» сие непристойное слово означает мужской половой орган, а «пОцан», ну, значит маленький.
Мои слушатели не громко засмеялись, но это веселье хлопком ладони по столу прервал Бабенков.
- Продолжайте, товарищ Коршун.
- Благодарю. «Блатной» от слова диблет, сие означает записка. «Фраер», от слова свобода, на идиш. Ну и многое, другое.
- А вы то сами идиш тоже знаете.
- Я «феню» знаю. Нам без этого, ни как. В противном случае, нас за бакланов урки мерить будут, развадить на фуфло по полному, а сами куш срывать, и на малинах марух марафетить и в стойло ставить, пока легавые дупля отбить не смогут. Лады, залепуха, гунявый базар на кругаял зафантырил.
Вот так вот, товарищи сыщики.
- Ну, вы даете, товарищ Коршун.
Рассматривая меня более внимательно заметил Бабаенков.
- Скажите, Григорий Трофимович, картотека, что тут была, надеюсь, уцелела?
-Да, на месте.
- А кто за нее отвечает?
- Ключи у меня.
- Вы назначьте туда ответственного, который только ей и будет заниматься и в помощь ему еще желательно одного. Я ему расскажу, что там надо будет делать.
- Одного конечно я назначу. Людей сейчас маловато.
Зазвонил телефон и Бабенков снял трубку. Выслушав, положил ее на рычаги аппарата.
- Так хлопцы, поехали! Налет на продуктовый склад, что по Ремесленному переулку.
- Мне с вами? Спросил я.
- Конечно, теперь вы с нами!
…………………………………………………………………………………….

Конец марта восемнадцатого года. Обстановка в городе оставалась напряженной. Уголовный мир, чувствуя свою безнаказанность, наслаждалась вседозволенностью. Те, кто был призван противостоять этому, не имели еще не сил на достаточного опыта и еще были в не состоянии переломать положение на свою пользу. Голод и наличие оружия у населения при полном отсутствии, какой либо занятости на работе давали возможность для того, чтобы в Петрограде начался самый настоящий разгул бандитизма.
  Мародеры грабили склады, воры обчищали квартиры запуганных граждан, которые, даже среди белого дня, боялись лишний раз выйти на улицу, анархисты устраивали погромы. На город наводят ужас банды Чижова, Смородинова- Ковалева, Белова по кличке «Ванька-Белка».
  Но, и мы, я говорю мы, по той причине, что я окончательно определился с выбором стороны, тоже не стояли на месте. У новых стражей порядка также наметились определенные успехи, хотя говорить о переломе на нашу пользу было ох как рано.
  После проведенной операции по нейтрализации банды «КорчА», которую подготовил и организовал тот самый Сергей самый молодой из сотрудников.
 Надо отдать должное, он быстро освоился, схватывал все на лету и не ленился приобретать необходимые навыки в работе. И ему еще сильно везло, что тоже в работе сыщика не маловажно.
 Было что-то, около одиннадцати утра, когда я и Сергей вышли из здания сыскной после проведенных там трех суток. Результат нашей работы, ликвидация банды, маленькая, но все же победа.
Бабенков отпустил нас до утра следующего дня.
 - Иван Карлович.
- Да Сережа.
- Иван Карлович, а кто такие «шоколадницы»?
Я достал папиросу и собирался прикурить ее.
- Тот самый? Сергей указал на портсигар.
- Тот самый.
- А можно поглядеть?
- Извольте. И протянул ему предмет. Он покрутил его в руках.
- Красивая штукенция. С этими словами вернул его мне обратно.
- Память.
- Память за проклятым царизмом?
- Память о молодости. А «шоколадницы», это отошедшие от дел, по причине, если можно так выразиться,  достижения возрастной отметки, когда по своему внешнему виду теряет привлекательность праститутка. При этом, как правило, они не отходят от дел, а содержат притоны, поставляют девочек желающим скрасить свободное время мужчинам. Разбираются в текущих событиях уголовной жизни. Весьма и весьма полезны как источники информации, хотя склонить их к сотрудничеству составляют определенную сложность. Весьма сложно.
- Так, а почему «шоколадницы»?
- Дело в том, что их отличительный знак, это губная помада коричневых оттенков, вот по сей причине и «шоколадницы».
- Понятно. Спасибо Иван Карлович.
- Сережа. У меня к вам имеется предложение. Не откажите.
- Слушаю вас Иван Карлович.
- Составьте мне компанию выпить водочки. Чувствую необходимость, а вот один сие, делать не приучен. Не откажите?
- Да я как-то не… Да и средствами не обеспечен.
- Да вы не беспокойтесь Сережа. Я приглашаю. Тут, совсем рядом, есть одно милейшее заведеньице, весьма пристойный трактирчик, там совсем недурственно. Настоятельно вам рекомендовал периодически посещать такого рода места, там иногда можно много приинтереснейшего узнать.
- Ну, раз так то давайте зайдем туда. Только я водки много не пью, не любитель.
- Помилуйте Сережа, водку кушают. А значит все хорошо в разумных приделах. А я вам поведаю одну занимательную историю, про то, как мне довелось дельце иметь, как раз с «шоколадницей».
…………………………………………………………………………………..
  Как только я и Сергей пересекли порог питейного заведения. К нам быстрым шагом подошел из обслуги.
- Иван Карлович! Да, давненько вы к нам не захаживали!
- Все дела. Не до того братец было.
- Приходите, проходите, рады вам необычайно.
- Нам бы кабинет.
- Не извольте беспокоиться, для вас Иван Карлович, специально-с всегда держим-с.
Нас провели в расположенный углу кабинет.
- Любезнейший.
Обратился я к обсуживающему нас.
- Нам бы, графинчик запотевшей, огурчиков ваших, не резаных, как я люблю, ну и закусить, мясного.
- Помилуйте Иван Карлович! От куда ж мясного взять-с прикажите? Не те времена нынче-с!
- А, что есть?
- Прожар из задних маслов.
- Неси голубчик.
………………………………………………………………………………………

-Я предлагаю выпить за то, что ликвидирована шайка «Корча». Сережа и должен отметить, что в этом ваша заслуга довольно заметна. Без всякой  лести, должен заметить, что таки не дурственно поработали.
- Да будет вам, Иван Карлович. Отмахнулся мой собеседник, при этом отведя свой взгляд. Похвала ему понравилась.
- Я не сколько, не преувеличиваю.
Мы выпили.
- Огурчики… только тут так отменно подают. 
Так вот. Началось это все, в одна тысяча девятисот… уууум, нет, все же в седьмом году. Да, в седьмом.
  Довелось мне изловить, за кражу меха в скорняжной артели, некого «Клеща». Должен заметить вам Сережа, «Клещ», весьма отъявленно мерзкий тип был.
 Но, надо отдать должное, подельников он нам своих не выдал.
 Присудили «Клещу» пять лет каторги. У него еще до сей кражи, много чего было.
   Вот, примерно через два года, получает «Клещ» с воли записку, «маляву» по ихнему. Там ему сообщалось, что все для его побега готово, что встретят его, как положено. Место нашли надежнее, «хазу» на Лиговке.
- Иван Карлович, я вот тут спросить у вас хочу.
- Пожалуйста, Сережа.
- А вот зачем, он в Питер возвернутся решил, я так понимаю, что его искать стали бы? В глухомани, какой не будь и укрыться ему легче?
- Ээээ. Ну, прежде всего его психология, психология вора. Ему свобода нужна, что бы гулять на полную, «фарт», удачу свою бандитскую проверить, ему свобода и для того нужна, что бы воровать и гулять. И еще, что не менее важно, свою территорию не потерять. Город между бандитами поделен, а когда главаря нет на месте, то и подвинуть могут другие. Как у зверей у них, свое место охоты есть.
Понятно вам Сережа?
- Да, Иван Карлович.
Это законопослушный и богобоязненный гражданин общества, каторги и тюрьмы боится, а для вора… Вор полностью абстрагируется от государства как уклада общественной жизни.
- Вор, абстра…, чего?
- Отделился.
- Ага, понял.
- «Клещ» к побегу готовится, дело муторное, должно заметить. Но не про это сейчас поведать хочу.
 На воле в шайке за «пахана», за старшего, остался «Серафим» подручный «Клеща». Он то и должен его встретить после побега и в Питере и припрятать.
 Вот уже и пора в бега пускаться «Клещу», как получает он опять весточку с воли. Мол, нашли «Серафимку» до смерти подрезанного, мол, незнамо кто его к праотцам отправил.
 В банде их уже без «Серафима» и естественно «Клеща» их уже вдвоем осталось. «Молчок» и «Смыка», кажется, могу ошибиться с кличками.
Вот они и думают, что «Серафима», то не просто так убили, что, мол, на их место метит тот самый «Клыч», коего нам выпала честь в «Кресты» сегодня спровадить. Дескать, он позарился на ихние вотчины.
 А тем временем «Клещ» бежал все же с каторги, убив надзирателя и солдатика, и до Питера добрался.
 Отыскал он своих подельников, и к ним с «предявой», «… что же это вы, сукины дети, «пахан» за вас «мазу» тянет, а вы сыны алехманьтьевы, тудыть вас растудыть…»
«Ты, че «Клещ»? Мы всей душой, только вот у нас тут оказия… А так к твоему приезду, все на мази, и мы с почтением к тебе. Хаза не паленая, на дно ляжешь, отдохнешь с дороги, горькой попоешь, с «марухами» покувыркаешься.»
  Пришли на «хазу». Там «шоколадница», «кореша» «Клеща», в один голос, мол надежная, лишнего не взболтнет, че надоть сделает. Не раз убеждались пока ты там…
 Та стол накрыла, они, значит, трапезничают, и все такое. Тут и девочки подоспели с визитом. Гуляют. Девки, обе к «Клещу», перед ним хвостом метут. А хозяйка к тому времени ушла, мол, по делам, на завтра скупится, а что бы не мешать веселью в другом месте переночует.
 «Смыка» к тому времени перебрал, и спать прямо там и улегся. А «Молчок», и говорит. ««Клещ», дай одну деваху мне, на кой тебе две?»
Тот, «Не дам, истосковался я на каторге. И пошел вон, я с марухами гулять буду. А ты себе найдешь, чай не в бегах как я.».
   На утро «шоколадница» опохмельную поднесла и «Клещу» и «Молчка» не забыла, он всю ночь на тахте у нее в дому продрых.
 Вот. После «Молчок» в город вышел, новости узнать, может, дело, какое подвернется. А «шоколадницу, вновь за девками послал, душа его праздника хотела.
 Вернулся «Молчок» и говорит «Клещу», что сам видел как «фараоны» на Мойке «зажмурившегося» «Смыка» из Невы вытянули.
 Вот и стали они думать, кто их со свету сжить хочет.
«Молчок» за, то, что это «Клыч», больше по всему судить не кому.
А «Клещ» не могет того быть, он его с измальства «подогревал», во всем ему помогал, и в блатной мир ему пропуск дал. «Не могет того быть!»
Тут и хозяйка вернулась. После, с глаза на глаз «Клещу» и говорит, что конечно не ее бабьего ума дело, только, вот слышала она, что именно на его «Клыч» обиду затаил, за, что ей не ведомо. Только пока, ты сердешный, на каторге был он к себе лихих людишек к себе подтянул, и дела свои за его счет расширить желание имеет. Так ли это, аль нет, ей неведомо, но такой разговор про то, ей известен.
 Раз так решает «Клещ» чтобы воры рассудили это по чести. Мол «обурел» «Клыч», обуздайте, пусть перед ворами ответ за это держит. «Маляву» написал «Молчка» с нею отправить решил, так как бабу к ворам отправлять не с руки, засмеют. А «шоколадницу» тоже послал, чтобы та, по «своим» все точно разузнала.
 Вернулась она к вечеру и говорит «Клещу», что толком ни кто, ни чего не знает, а только слух есть, так оно и есть, как она ему утром рассказала.
 Уже и неделя прошла, а ни ответа от воров, не «Молчка».
 Понял «Клещ», что «кореша» его последнего тоже на тот свет спровадили.
 Страх его обуял, из «хазы» носа не высовывает, только на горькую налегает.
Испугался он, что к нему «Клыч» подберется. Ни кого не разрешил он к себе приводить. Даже девок.
  И вот однажды, ему ласки захотелось, он на «шоколадницу» полез. Та ему отойди окаянный, совсем стыд потерял от пьянки. Стара я для тебя. А тот шары залил…Лезет и все. Толкались они, значит, тут «Клещ» с нее медальон и сорвал. А в медальончике том портрет. Смотрит он, а портрет парня вроде как бы ему и знаком, но вот только припомнить не может от куда.
 В эту самую минуту его «шоколадница» утюгом и огрела сзади. А потом еще и коленку перешибла «Клещу» тем же утюгом.
 Лежит он на полу, а та ему и говорит: - это я всю твою шайку поганую извела. Забыл, как пять лет назад, сыночка моего единственного, в карты проиграли и убили?
 Есть у них такое. В каты играют, и вот проигрался, а ставить больше не чего, то играют на первого встречного, или на второго. Проиграл, значит выходит и какой прохожий идет по улице, того значит, и убить должен.
 Вот сынок этой «шоколадницы и шел тогда. Отца у него по понятным причинам не было, а вот она в нем души нечаяла. У матери он ее жил пока она на их содержание средства зарабатывала. Вот они всей своей компанией в картишки резались, а сынок ее тогда по улице проходил мимо них.
- А как же она про то, что именно они его узнала?
- Когда «Молчок», «хазу» для «Клеща» подыскивал, что бы на хозяйку впечатление произвести, форс свой показать, он сам ей во всех подробностях этот случай и поведал. Чтобы  та поняла с кем дело и имеет.
- Ну а, что дальше?
- Дальше «Клещ» собрал последние силы, понял, что та его сейчас порешит, ну и через окошко на улицу. Только далеко, сам понимаешь, не удалось убежать. Весь окровавленный, кульгающий, он городовым и попался.
 Те его в больницу свезли.
Вот туда меня и направили провести разбирательство.
 Записал я все эти показания и в участок вернулся.
 А в участке меня «шоколадница» дожидается, кается она ко мне пришла, уже и в дорогу на каторгу собралась. За сына своего отомстила, мать померла, вроде, как и жить ей боле не зачем.
 Выслушал я ее, а сам думаю. Ее не на каторгу, а в самый раз к награде представлять. Одна банду извела, да беглого каторжанина, куда нужно определила.
 А она не в какую, сажай и все тут убийца она, как есть убийца.
Я ей тогда и говорю, что есть у тебя дело и по важнее, чем на каторге быть. За могилкой сына кроме как ей то и ухаживать не кому будет, так, что иди домой, и прибери там все. А я показания «Клеща» порву, и на глазах у ней их и порвал в клочки. Ему за то, что он при побеге солдата и надзирателя жизни лишил, все равно петля будет. А ты, чего свою жизнь губить из-за него станешь?
А она, после того как я за могилку ее сына упомянул, так у ней аж жизнь в глазах засветилась, а то пришла вся такая понурая…
 Ну, вот такая история была.
- Иван Карлович, а вам за это ни чего не было? Она же все-таки…?
- Кроме меня и ее при разговоре ни кого не было, а «Клеща» на виселицу все одно отправлять. Да и не до какого-то там «Клеща», всем тогда было. У нас в Петербурге серийный убийца завелся, всем миром тогда его ловили.
- О! А расскажите, Иван Карлович!
- Давай Сережа потом, как ни будь. Устал я, да и закруглятся пора.
- Ладно, потом, так потом.
- Вот и договорились. Эй! Любезнейший!
- Что изволите Иван Карлович?
- Пожалуйте счет.
…………………………………………………………………………………..

                Продолжение следует.