Царские законы

     В стародавние времена, сказывали старики, в наших лесистых краях царствовал царь Агафон. Царь был, как царь, не лучше и не хуже других. Правил, как мог, не особо досаждая ни приближенным, ни боярам, ни своему народу. И все были им довольны: ни он никому не мешал жить по совести, ни его особо не беспокоили. Жизнь в царстве текла мирно и благостно, все всем были довольны и счастливы. Да и как было не радоваться, коли в твои дела никто не сует свой нос и не поучает надуманными правилами и указами, которых никто никогда не читал, а посему и не соблюдал. А коли так, так скажите, люди добрые, почто ломать головы над выдумками царскими да боярскими - чай, голова-то не для дум создана, а для того, чтобы шапку носить.
     Да только вот время, что вода в реке, течёт и его, как и реку, не остановишь, как бы нам этого не хотелось.
     Постепенно старел и Агафон. И когда ему стукнуло пятьдесят годков, решил он, что пора передавать царство в более молодые руки - пусть-де мучаются они, а я своё отпахал, пора и на покой, внуков да правнуков нянчить.
     Трое сыновей у него было. Два старших от трона сразу отказались - ну, вот еще этого не хватало, чтобы головы ерундой забивать, нам и так хорошо да привольно.
     Только меньшой, третий, сын согласился, пожалел отца. Да ведь так по жизни и ведется: старшие - ослушники, младший - послушник, не своей головой живет.
     Старшие-то были женаты, а младший Иванушка холостяковал еще по малолетству своему. А неженатому на царстве быть не положено.
     Созвал царь бояр, стали они думу думать, на ком Ванюшку женить. Годков ему семнадцать стукнуло, грамоте обучен - вона как буковки ловко угадывает и почти с первого раза!
     Каждый боярин свою дочку или внучку предлагает, расхваливая ее словами добрыми да прельстительными.
     - А ну-ка, приведите их всех во дворец, - приказывает им царь. - Глянем всем миром, что за прелестницы у вас скрываются в теремах?
     Царский указ на то и царский, чтобы его исполнять беспрекословно.
     Привели бояре своих родственниц, разрядили их, насурмянили, нарумянили, выстроили перед Агафоном.
     Тот с младшеньким стал обходить ряды девиц, поглядывая то на них, то на Иванушку. А тот, глядя на молодок, морщится: та худовата, эта толстовата, эта глазом подергивает, эта кривобокая, эта плоскогрудая, а эта наоборот...
     Бояре же кинулись защищать своих девиц:
     - Это не глазной тик у ней, она тебе подмигивает, царевич!
     - А моя не кособокая - она стан выгнула перед тобой.
     - И что, что грудь велика - молока в ней и детям твоим хватит, да и тебе останется...
     Расстроился царь Агафон, видя, что ни одна из девиц Иванушке не приглянулась. И вдруг обратил внимание, что в сторонке тихо сидит боярин Фрол.
     - Боярин, а что, у тебя не нашлось ни одной молодухи в родстве, - спросил его Агафон.
     - Как не быть, есть, - отвечает тот. - Да ты не серчай на меня, только заупрямилась она и ни в какую не захотела ехать. Не силком же было тащить ее.
     - Что так? - поднял брови Агафон.
     - Я, говорит, не лошадь, чтобы меня выбирать, словно кобылу на ярманке.
     - А где она теперя?
     - Да в моем тереме, верстах в тридцати отсель.
     - А сколь годков-то твоей внучке?
     - Намедни пятнадцать стукнуло, - ответил боярин.
     - Самое время замуж выдавать.
     - Так-то оно так, государь. Да только где взять стоящих женихов? А за дурака отдавать... Сам понимаешь...
     - Верно говоришь. А хороша ли она собой?
     - Дак ить, государь, для любого деда его внучка самая красивая да умная.
     - Это ты верно говоришь: свой птенец краше других, - подтвердил царь и кликнул сына.
     - Звал, батюшка? - вскорости явился тот.
     - Ты вот что: седлай-ка коня да скачи в терем боярина. Он там прячет от всех свою красавицу внучку. Глянь, а коли понравитесь друг дружке, то и свадебку сыграем, чего время тянуть попусту, - ответил отец.
     - А сама-то чего не приехала вместе со всеми? - спросил Иванушка.
     - Сказала, что хлеб за брюхом не ходит. Умней тех сорок оказалась, - усмехнулся царь.
     Иванушка поклонился батюшке и вскорости за окном послышался топот лошадей царевича и его слуг.
     А следом за ним поехал и обоз боярина, чтобы самолично присутствовать на смотринах внучки - такое серьезное дело негоже оставлять без присмотра старейшины рода.
     Царевич разволновался на подъезде к терему и решил передохнуть и набраться сил и смелости. Тут-то его и догнал боярин Фрол и стал попрекать:
     - Негоже, царевич, так по-простецки заявляться к честной девице. Ты, чай, не холоп какой! Ты погодь поспешать-то - я пойду и подготовлю все.
     - А как я узнаю, что мне можно заявляться? - спросил Иванушка.
     - Я пришлю к тебе холопа. Ты пока тут пережди.
     На том и договорились.
     Боярин уехал, а царевич остался на поляне ждать посыльного. Слуги быстро спроворили шалаш, ложе для отдыха, принялись готовить еду.
     А в тереме тем временем боярин Фрол сообщил внучке Марьюшке, что к ней едет царевич на смотрины и попросил ее одеться соответствующим образом.
     Девушка презрительно хмыкнула:
     - Еще чего! Пусть смотрит, какая есть. А то потом оденешься в домашнее да и разонравишься ему.
     Дедушка в очередной раз подивился мудрости внучки и потому спорить не стал.
     - Делай, как знаешь, - только и сказал он. - Так что, посылать за царевичем?
     - Посылай, - усмехнулась она. - Посмотрим, что это за чудо царское.
     Послали за царевичем.
     На подъезде к боярскому терему он увидел на дворе девушку, одетую в простое белое платье. Она закинула руки за голову, широкие рукава платья развевались легким ветерком, отчего ее руки были схожи с лебедиными крыльями. Длинная русая коса была перекинута через левое плечо и спускалась ниже пояса. Нежное чистое лицо и тонкая удлиненная шея были тронуты легким загаром.
     Царевич невольно залюбовался на эту красавицу и подумал:
     - Наверное, это дворовая девушка. А хороша, плутовка, право, хороша!
     А она только на миг повернулась в сторону гостя и неспешно гордой и плавной походкой ушла в боковую дверь терема.
     "Вот на такой бы я с удовольствием женился, - размышлял царевич, поднимаясь вместе со встретившими его хозяевами на крыльцо. - А то опять выставят насурмляную уродину и станут нахваливать, словно это первая красавица в государстве".
     - Присаживайся, гость дорогой, угощайся, - пригласил его боярин за стол.
     - Ты, чай, не один живешь? - спросил Иванушка, оглядывая довольно просторную трапезную, в середине которой стоял длинный обеденный стол, а кроме его и боярина были только холопы.
     - Не один, - ответил боярин и хлопнул в ладоши.
     По этому сигналу в помещение чередой стали заходить домочадцы, разнаряженные в праздничные одежды. Первой шла боярыня, поддерживаемая под руку служкой.
     Иванушка принялся разглядывать степенно шагающих позади боярыни членов семейства. Там было несколько молодых девиц, но той, что он видел во дворе, не было.
     "Так и есть, значит, та красавица - дворовая девушка боярина, - решил он про себя. - А как жаль!"
     Те молоденькие, что стояли вдоль стены, не заинтересовали его - они были не лучше и не хуже тех, что ему представляли ранее. И это разочаровало его.
     А старый боярин, оглядев собравшихся, удивленно спросил:
     - А где же Марьюшка? Опять, небойсь, заигралась с подружками? Ну-ка, позовите ее.
     Один из холопов метнулся в дверь и вскоре вернулся и доложил:
     - Умывается она, боярин, после прогулки. Сей момент явится.
     Действительно, вскоре дверь отворилась и вошла та самая девушка, которую царевич видел во дворе. Одета она была в то же самое платье.
     Увидев простую одежду внучки, боярин удивленно вздел вверх брови, но ничего не сказал - неловко сетовать внучке при госте. Поэтому он просто сказал:
     - А вот и наша Марьюшка.
     Иванушка от неожиданности потерял дар речи и с восхищением уставился на девушку.
     Старый боярин заметил состояние молодого человека и спрятал довольную улыбку в седых усах.
     И Марьюшка заметила растерянность царевича, незаметно улыбнулась и, как полагается, поклонилась гостю гибким станом.
     Состояние царевича заметил и боярин Аверьян, сопровождавший Иванушку.
     Торжественная трапеза затянулась. Холопы только и успевали менять блюда перед сидящими за столом. Марьюшку посадили напротив царевича и тот практически ничего не ел, не сводя влюбленных глаз с девушки.
     А после трапезы и молебна бояре уединились, чтобы переговорить о сватовстве и предстоящей свадьбе молодых.
     На следующий день довольные гости с царевичем отправились во дворец, чтобы доложить царю о том, что невеста найдена, сговор состоялся и пора начинать подготовку к свадебному пиршеству.


     Месяц, что прошел со времени сватовства, показался Иванушке бесконечным. Но вот высланные вперед дозорные доложили, что обоз с невестой приближается к столице.
     Царевич не выдержал и, несмотря на окрик батюшки, прыгнул на неоседланную лошадь и поскакал встречать невесту - так ему не терпелось увидеть свою Марьюшку.
     Царь Агафон расщедрился на пиршество - столы были накрыты в самом большой зале дворца, на свадьбу были приглашены все бояре с домочадцами, включая несостоявшихся невест. Они, сидя за отдельным столом, недобро поглядывали на невесту и о чем-то шептались между собой - судя по их лицам, явно недоброжелательное в адрес молодых. Только кто на это обращал внимание - все поддались общему веселью, постоянно выкрикивая здравицы молодоженам.
     В разгар пира царь встал и сказал:
     - Вот что, бояре мои, я надумал. Как только закончится медовый месяц у молодых, бразды правления государством я передаю сыну моему Ивану. Служите ему так же верно и праведно, как служили мне. И будет у нас в государстве мир и порядок, как было ранее и как было заповедано нашими отцами, дедами и прадедами.
     Бояре разом загалдели:
     - Как же так, государь?
     - Пошто нас бросаешь, сиротами делаешь?
     - Да как же мы без тебя, отца нашего и благодетеля?
     Царь поднял руку, остановив гомон.
     - Все мы потихоньку стареем и становится все тяжелее нести свой крест, -  Чай, вы сами по себе знаете.
     - Да как не знать! Годы-то оне никого не красят и сил не добавляют, - снова загомонили бояре. - Это уж само собой, как бог расположит... Все под ним ходит.
     - Вот и я говорю, - снова заговорил Агафон. - Реку вспять не поворотить, никому это не дано. А Иван - молодой, голова у него светлая, да и вы, бояре, добрыми советчиками у него остаетесь.
     Медовый месяц молодые провели вдали от людей, вдоволь гуляя по лесам, наслаждаясь природой, свободой и друг другом.
     А ровно через месяц вернулись во дворец и царевич, ставший с этого времени полноправным властителем, приступил к исполнению своих обязанностей.
     На первом же собрании боярской думы бояре обрушили на него град вопросов, которые он не мог разрешить все разом и повелел боярам изложить свои претензии и просьбы в письменном виде.
     Вечером, разложив бумаги на столе, он попытался разобраться в них, но у него ничего не получилось: один боярин жаловался на другого, а тот в ответ выдвигал встречные требования. Один советовал пойти походом на соседей, к которым у государства были давние претензии, другой предлагал обождать с походом до полной уборки урожая и сбора податей, чтобы урожай не пропал на полях и все смогли подготовиться к зимним холодам. А некоторые бояре по стародавней привычке что-то нашептывали на ушко старому государю, но тот, чтобы не возбуждать их против себя, выслушивал и обещал все передать сыну.
     Но молодой государь, выслушав отца, только кивал головой, но не обращал на его слова никакого внимания. Да отец и не настаивал на ответе: передал сказанное боярами и успокоился - пусть теперь у других голова болит.
     Иванушка, заваленный бумагами с просьбами, жалобами и предложениями, совершенно растерялся, в чем откровенно и признался жене.
     Подумав, Марьюшка рассудила просто: в любом доме порядок поддерживается только тогда, когда существуют единые и общие для всех правила. Ослушников следует наказывать в зависимости от их проступков. Так, по ее мнению, должно быть и в государстве. А это означает, что в государстве должен быть свод правил или законов, которому должны подчиняться все жители от бояр до простолюдинов.
     Молодой царь, прежде чем принять решение, посоветовался с митрополитом Илларионом и тот одобрил предложение о вводе свода законов и даже предложил своего дьяка Демьяна - человека весьма разумного и грамотного - включить в состав комиссии, вырабатывающий основной государственный документ.
     С той же целью в комиссию включили самых родовитых и уважаемых бояр, чем вызвали недовольство бояр менее знатных, считающих, что для разработки столь важного документа требуется не только знатность рода, а ум и светлая голова.
     Но царь Иван быстро утешил их, объяснив, что написанные комиссией законы будут утверждаться всем составом Думы. Вот тогда-то каждый и внесет свои поправки и изменения, а то и предложит что-то свое, о чем комиссия не додумалась.
     На том и порешили; вспыхнувшие было раздоры в Думе постепенно утихли, во власти наступил мир и покой.
     Комиссия, коей была поручена разработка свода законов, заседала в просторном тереме старейшего боярина Аристарха. Иван же, полностью положившись на них, все время проводил возле любимой жены и только что рожденного ею царевича, которого назвали Васильком.
     В один из дней к ним явился митрополит Илларион и принялся укорять молодого царя:
     - Ты забыл, что ты - государь и володеешь целым народом? Пошто ты уединился и забросил все дела?
     - Дак а что? - удивился Иван напору святого пастыря. - Бояре сидят, законы пишут...
     - Ой ли? А ты заходил, проверял ли, чем они занимаются. Мне вона дьяк Демьян поведал, что они боле бражничают да бороды друг друга дерут.
     - Как это? - поразился Иван. - Я же распорядился делом заниматься!
     - А ты бы пошел да глянул, чем оне... Всякое распоряжение следоват проверять да наказывать нерадивых.
     - Они же не дети малые, - продолжал недоумевать царь.
     - А ты сходи да погляди на них своими глазами, - предложил митрополит. - А то пойдем вместе сходим.
     - Пошли, - решительно заявил царь.
     Уже на подходе к терему боярина Аристарха они услышали гвалт, доносившийся из растворенных окошек на втором этаже.
     - Вот видишь, работают, обсуждают, - обратился Иван к митрополиту.
     В ответ тот только грустно улыбнулся и пробормотал:
     - Ну-ну, дай-то Бог!..
     Войдя в залу, где заседали бояре, они застыли в изумлении. Присутствующие сидели за уставленным богатыми яствами столом и пили медовуху, крича каждый свое и не слушая друг друга. На дальнем конце стола один из бояр вцепился в бороду другого и, брызжа слюной тому в лицо, кричал что-то обидное.
     - Как тебе нравится их работа? - ехидно спросил митрополит.
     - Это же не рабочее совещание, а разгуляй какой-то! - возмутился царь.
     Но вот один из бояр заметил пришедших и толкнул локтем соседа, показывая на вошедших. Крики постепенно смолкли и все уставились на государя и митрополита.
     Оглядев бояр, царь спросил:
     - Вижу, утомились в делах государственных, решили силы подкрепить медовухой. Обессилели старцы. Много ли законов наработали, сейчас над чем трудитесь?
     - Решаем, что делать с холопами, государь, - решился говорить хозяин терема. - Бегут, проклятущие, спасу нет! Иной раз уходят не то что целыми семьями - целыми деревнями.
     - И что же вы надумали:
     - Дак вон боярин Роман предлагает в железах их держать, словно псов сторожевых. А боярин Стужин - держать под замком всех баб и ребятишек - без них мужики не сбегут...
     - Это-то точно, - подтвердил боярин Стужин. - Никуда не денутся. Ить, государь, беда-то какая: те, кто убежал да был пойман, свирепеет немеряно. Уж и порем их, и в ямы сажаем, а оне злобствуют пуще прежнего. Иных приходится запарывать до смерти. А им все неймется...
     - А добром не пробовали? - спросил митрополит.
     Бояре растерялись от неожиданности, недоуменно посмотрели друг на дружку, а потом загомонили:
     - Как это добром?
     - Подати что ли снять?
     - Тогда народишко совсем разбалуется, не остановишь...
     - Им только дай слабину...
     - Да погодите вы галдеть, дайте сказать владыке, - остановил их царь.
     Бояре замолчали из уважения к сану священнослужителя.
     - Вы, бояре, озабочены только тем, чтобы как можно сильнее прижать хлеборобов и этим вызываете ответную неприязненную реакцию. Озлобленные людишки сжигают риги, боярские подворья, а то и убивают старост. И чем сильнее вы давите на них, тем сильнее и чаще возникают бунты.
     - Так а чего делать-то? - спросил боярин Аристарх.
     - Вы говорите, что людишки бегут, - продолжил митрополит. - Давайте дадим им возможность свободно уходить только в течение одной недели в году. Но при условии уплаты всех податей и недоимок.
     Бояре замолчали, обдумывая предложение митрополита. В этом был резон: порой крестьян переманивали соседи и на полях прежнего хозяина было некому работать, отчего поля оставались незасеянными и бояре терпели немалые убытки.
     - Что замолчали, бояре? - спросил царь Иван. - Али вы за старый порядок, когда не знаете, когда в посевную или уборочную страду сколько у вас людей?
     - Да нет, - ответил боярин Аристарх. - Святой отец дело предлагает. Только вот куда эту неделю поставить - зимой ли, летом...
     - Знамо дело зимой, - вскричал боярин Роман. - Об эту пору все дела на полях закончены, зерно в сусеках, сена для скота припасено достаточно.
     - Ну да, и крестьяне более или менее свободны и отдохнули от полевых работ, - поддержал его еще кто-то из бояр.
     - В масляную неделю, - высказался боярин Северьян - Все равно народишко в эти дни гулеванит и бездельничает.
     - Это верно, все одно дни для работы пропадают, - поддержал его боярин Стужин.
     - Верно бояре мыслят, - кивнул головой боярин Аристарх. - Так и следует сделать, государь.
     - Все ли согласны с этим? - спросил царь Иван. - Коли согласны, так и постановим. Я распоряжусь писцам написать соответствующий указ и разослать его по местам - пусть о нем объявят всем людям вплоть до отдаленных деревень.
     Посоветовавшись с митрополитом и женой, царь Иван приказал боярам докладывать ему о том, изменилась ли ситуация с побегами и уходом крестьян и холопов после введения нового указа.
     По истечении некоторого времени бояре доложили, что частота побегов и уходов уменьшилась, но они не исчезли совершенно.
     А после зимних праздников, когда отгуляла Масленица, со всех сторон царю посыпались жалобы: крестьяне бегут не во время масляной недели, а сразу после нее. И эти уходы продолжаются едва ли не до самой весны.  В результате хозяйство лишается не только рабочей силы, но и инвентарь остается не подготовлен для посевной. Из-за этого хозяйства приходят в упадок.
     Все эти претензии бояре высказали царю на очередном заседании Думы.
     Царь Иван внимательно выслушал сетования бояр и сочувственно сказал:

     - Да я и сам заметил, что в царскую казну поступает все меньше дохода. Но, бояре, вы же сами утвердили мой указ. Что мы с вами не предусмотрели?
     - Я вернул несколько перебежчиков, - выступил боярин Роман. - Под пытками они сказали, что масляная неделя самим богом предназначена для отдыха и во время ее грешно делать серьезные дела. Потому и побежали после нее.
     - И мои говорят то же самое, - подтвердил боярин Аристарх - По-перву-то молчали, но под кнутом на конюшне признались в том же.
     - Придется, видимо, изменить время ухода крестьян, - заметил царь. - Что скажете, советчики мои?
     - Весной и летом не резон, - заметил боярин Стужин. - Думаю, что лучше всего разрешить уход после того, как будет полностью собран урожай, запасено сено на зиму и крестьяне полностью рассчитаются со своими господами.
     Подумав, с ним все согласились. Видя, что бояре пришли к единому мнению, царь Иван заключил:
     - Так и порешим. Я прикажу писцам составить поправку к закону.
     Но и на следующий год все повторилось снова - бояре с воплями прибежали жаловаться царю:
     - Беда, государь!
     - Что случилось? - спросил тот. - Что опять не слава Богу?
     - Как только собрали урожай, крестьяне забрали все, что оставалось их семьям и дружно подались в бега, - канючил боярин Анисий.
     - Целыми деревнями снимаются с места, - закивал головой боярин Роман.
     - Избы бросают, - поддержал его боярин Стужин.
     - С детишками и стариками, - ныл боярин Аристарх.
     - Да куда бегут-то? - перебил их царь.
     - Мои-то к боярину Анисию, - показал на того боярин Савелий.
     - А мои - к боярину Роману, - затараторил тот.
     - Понял, понял, - остановил поток стенаний царь. - Опять законом не угодили. Что предлагаете?
     Наступила тишина. Наконец, самый старый и мудрый боярин Аристарх предложил:
     - Надо ужесточить подати настолько, чтобы холопам хлеба не хватало до весны.
     - Тогда совсем взбесятся, - вскричал самый молодой боярин Стужин.
     - Не лезь поперек батьки в пекло, - урезонил его Роман. - Дай досказать боярину.
     - Так вот, излишки пусть хранятся в боярских закромах, - неспешно продолжил боярин Аристарх. А к весне, когда у всех закончатся припасы, выдавать им в счет будущего урожая. Тогда у них и мысли не будет убегать.
     Бояре задумались. Какой-то скрытый здравый смысл в этом был.
     - А может быть, наоборот - убавить им подати. Тогда они лучше привяжутся к хозяину. Зачем бежать туда, где подати выше? - высказал предположение царь.
     Бояре буквально взвыли, выкрикивая:
     - Тогда мы совсем обнищаем!
     - По миру пойдем...
     - Детишки наши оголодают...
     - Тогда уж лучше в петлю или в омут головой...
     - Разоримся до нитки...
     - Погибель боярам настанет...
     Поразмыслив и поспорив, бояре решили остановиться на предложении боярина Аристарха.
     - Ну, что же, - согласился с ними царь. - Будь по-вашему. Я прикажу писцам написать Дополнение к Пояснениям Указа. Посмотрим, что выйдет из этого.
     Ан на деле вышло еще хуже. Крестьяне стали уходить за пределы государства на свободные и плодородные низовья Дона.
     Растерянный царь рассказал свои беды жене.
     Выслушав мужа, Марьюшка спросила:
     - Много ли дельных советов дали тебе бояре?
     Подумав, тот признался, то те запутали его окончательно.
     - Тогда зачем тебе такая Дума? - спросила жена.
     Собрав в последний раз бояр, царь Иван сказал им:
     - Вот что, бояре, советчики мои бестолковые. Все Указы, Дополнения к ним, Пояснения, Приложения и Уточнения к одним и тем же законам окончательно запутали всех. Пользы от них не вижу, стало быть, толку от вас, как от козла молока. Посему решаю так: боле совета вашего не спрашивать, благо ничего дельного вы предложить не можете. Отныне все решения принимаю сам.
     Посему решаю: Юрьев день отменить, уход от хозяев запретить. Крестьян, что сбежали, вернуть без наказания. Установить терпимую для них подать, которую снижать по мере рождения детей в семьях...
     С тех пор царь Иван стал править самостоятельно, а если требовался совет, то обращался либо к митрополиту, либо к Марьюшке. Не более того. И дела в государстве пошли на лад...


                К вопросу о государственной власти

     Вместо комментария я позволю себе привести выдержку из романа Сергея Залыгина "Соленая падь": "Народ бунтует - а почему? Не против власти вовсе, а ищет власть, чтобы к ней прислониться. Он спит и видит власть, чтобы она от справедливости происходила и сама для себя закон блюла... Ведь как мы сами с собой управимся? Как в самих себя верить будем, долго ли? В себя и ни в кого больше верить - отчаянность страшная! Покуда не погрешил, не обидел, как младенец свят - это просто. Они потому, младенцы-то, ни бога, ни власти не знают, что сами святы. А вот в себя, несправедливого, верить, беззаконием закон устанавливать - это как? Своим собственным умом каждый час, каждый день, и ничьим больше?"