Все остальное обязательно

Я вдруг подумал, что если хочешь, чтобы к тебе относились хорошо, относись и к людям хорошо. Нет, не стоит принимать эту фразу в прямом смысле, нет. Я говорю о том, что стоит молчать, когда речь заходит об отношениях между людьми. Сначала смолчать, а потом относиться к кому-то хорошо.
У Кулькова не было времени на раздумья. Точнее – оно было всегда, но его у него катастрофически не хватало.
«Время. Его движение – это то, что меняет нас навсегда. Невозможно развестись, прожить два года друг без друга и снова сойтись на старой основе. Когда человек ищет основу. Он впитывает все самое удивительное из книг. Он пытается построить свой мир, получить баланс из того, что прочел. Иногда этот баланс важен для того, чтобы прожить свою жизнь, а не чужую», – рассуждал Кульков, кажется, каждое утро. Он хотел быть хорошим во всем и, веротяно, со всеми. У него это получалось – о том, что он хороший можно было подумать, что это так. Но только его мысли…. Его мысли выдали его. Впрочем, их все равно никто не знал.
Каждый день он ложился и просыпался с одной мыслью. Он шел с ней с работы и на работу. И все время у него была только одна мысль – что делать дальше? 

Он копался в себе и социальных сетях. Он искал выход и находил новые вопросы, которые он мог задать себе самому. Он ждал, кто же, наконец-то откроет ему эту потайную дверь в смысл бытия: что делать, когда делать и как делать?

Иногда, что-то из недр сознания накрывало Кулькова – неистово хотелось бежать куда-то брать теплую, как шоколад, и еще сонную женщину, понимать, что она твоя полностью. Знать, что с ней делать, лететь куда-то с ней… пока не взорвался вулкан тысячами искр…
«Научись переступать через свои стереотипы и увидишь мир по-другому. Думай, думай, думай – развод это не предел твоей жизни. Но так хочется научиться целовать тот знакомый запах на ее теле», – мысли в голове Кулькова роились, получалась каша из чувств, желаний, практических знаний и представлений о том, что и как должно быть.

«Надо взять лист бумаги и написать, что делать. Так советуют», – подумал Кульков и сразу отбросил эту затею. Это было скучно и неинтересно.

Он вспоминал, как он хотел когда-то любимую и когда-то, в том далеком времени, свою бывшую теперь жену. Было лето, пойма заросшей речки, душно и пахло травами. На пикнике была какая-то еда, они лежали совершенно обнаженные в высокой траве и смотрели в небо.
В ложбинку на груди Ларисы стекала откуда-то из-под подбородка одинокая капля пота, она пробивала себе дорогу между увядающими грудями тридцатилетней с небольшим, но все еще привлекательной, женщины. Она шла туда, где ее уже ждала рука Кулькова, чтобы остановить ее ход, смазать по ребрам и покрепче обнять трепетное женское тело.

Кульков остановился: осень, город, листья. Ему нужно было вернуть ход мыслей в голове в привычное русло. Он зашел в какой-то странный разрушенный дом за забором, который оказался на его пути и над ним роились маленькие винные мушки. Они сопровождали Кулькова, пока он шел по пустому коридору здания – это было брошенное общежитие какой-то фабрики на окраине города. Одну из стен здания обвили лозы дикого винограда.

«Кому нужен виноград на этих руинах?» – подумал вдруг Кульков.
«А мне нравится желтый», – вдруг вдалеке коридора прозвучал голос маленькой девочки, лет шести.
Кульков не вздрогнул, он напрягся и подумал, что странно, когда ребенку нравится желтый цвет. Но еще более было странным то, что ему тоже нравился желтый. И, наверное, нравился даже и в детстве.

«Просто я некогда себе в этом не признавался», – подумал он и представил, что садится в желтого цвета кабриолет. Ой, ну нет – только не желтый, рассмеялся про себя Кульков. Ему вдруг стало смешно от того, что он поймал себя на мысли: голос девочки ему знаком.
Сомнения снова зацепились за его душу – ведь это же Лариса, но только в детстве. Она очень похожа на него в детстве.
«Лариса, ты желтая. Почему? Так желтый или нет?» – снова подумал Кульков и с новой силой попытался «усадить» себя в придуманный желтый кабриолет, справа от него сидела Лариса, они ехали по какой-то дороге в американской пустыне. Все было таким далеким и честным – они вдвоем и никто не скажет, сколько им лет.
Кульков подумал, что на этот раз у него получилось – найти ответ на вопрос, что делать дальше….
Нужно было только выбрать цвет для своих мыслей и для Ларисы. Теперь она стала желтой, какой она была до этого, до роя винных мушек над головой и до ежедневных дум о ней, Кульков не знал.