Викторьен Сарду. Чёрная жемчужина

 Предисловие 
 
  Кто не забывал об окружающем мире, погрузившись  в чтение детектива, не замечая, что уже занимается заря нового дня?  Кто не сжимал в кулак всю свою волю, желая удержать себя от попытки заглянуть на последнюю страницу романа с разгадкой тайны? Детектив давно завладел сердцами читателей и в наш 21-ый век доминирует как в литературе, так и в кинематографии. Знатоки и любители детективного жанра прекрасно знают, что его рождение связано с  публикацией четырёх рассказов Эдгара По:" Убийство на улице Морг", "Похищенное письмо", "Тайна Мари Роже" и "Золотой жук". Вслед за Леграном и Дюпеном, разгадывающими с лёгкостью сложнейшие преступления, в литературе появляется новый герой выдающихся аналитических способностей, не пренебрегающий при необходимости научными  достижениями, - детектив.
 С начала 60-ых годов новый жанр завоёвывает Европу, прежде всего Англию. В 1860г. выходит из печати роман Коллинза "Женщина в белом", в 66-ом – его же "Лунный камень". Чарльз  Диккенс  не остаётся в стороне от увлечения новым литературным жанром. Писатель не только интригует читателя таинствеными событиями в романах "Крошка Доррит", "Большие надежды" или "Наш общий друг", но  и пишет интереснейший роман, к сожалению, незаконченный и по сю пору дающий пищу читательской фантазии для разгадки тайны,- "Тайна Эдвина Друда".
  Во Франции рождение  детективного жанра связывают с именем Эмиля Габорио, его романом 1863г. "Дело вдовы Леруж", где появляется хитроумный сыщик, комиссар полиции Лекок. Незамеченный в 63-ем году,  этот роман приобрёл необычайный успех в году 66-ом. С тех пор до смерти писателя в 1873г. ежегодно выходившие романы Габорио были объединены именем  детектива Лекока.
  Однако не многие читатели знают, что ещё до выхода в свет романов Коллинза и Диккенса, за несколько лет до успеха первого романа о Лекоке,  в 1861 году был написан и 62-ом  опубликован рассказ Викторьена Сарду "Чёрная жемчужина", того самого знаменитого драматурга Сарду, автора исторических драм, в их числе - "Флория Тоска", по либретту  которой Пуччини написал прекрасную оперу "Тоска".          В этом небольшом  рассказе, созданном без сомнения под влиянием "Таинственных рассказов" Эдгара По, присутствуют все элементы детективного жанра: замкнутое пространство, в котором произошло преступление, несколько подозреваемых лиц, рассказчик и, конечно, сам детектив,комиссар полиции господин Трикам. К нему автор относится с явной иронией, и в отличие от классического детектива  Трикам – скорее дружеский шарж на него. Сарду не отказывает себе в удовольствии высказаться по поводу науки, на которую опирается детектив в своём расследовании, выразив тем самым своё отношение к увлечению наукой своих современников. Как истинный мастер хорошо сделанной пьесы, Сарду тесно сплетает любовную интригу с интригой криминальной,  делает  героиню рассказа  цыганкой и, напугав читателя трагическим финалом, приводит своё повествование к счастливому концу, - т.е. делает всё, чтобы иметь успех у публики. Не случайно позже рассказ под пером драматурга превратился в комедию, поставленную  12 апреля 1962г. в театре Жимназ. Итак,

Викторьен Сарду
Чёрная жемчужина
(перевод с французского)
 
 "Когда  в Амстердаме льёт дождь, то льёт, как из ведра, а если ещё и с громом, то гремит, как целая артиллерия"- ворчал на бегу поздним летним вечером мой друг Бальтазар Ван дер Лис, стремясь добраться домой до надвигающейся грозы. К несчастью ветер с залива Зейдерзе бежал быстрее него. Страшный шквал обрушился на набережную реки Амстел, хлопая ставнями, разбивая вывески, ломая флюгера; цветочные горшки, куски черепицы, вылетающие из окон полотенца и сорванные зеркала вперемешку оказались в канале, влед за ними там очутилась шляпа  Бальтазара, которому потребовались нечеловеческие усилия, чтобы не последовать за ней. Грянул гром, разверзлись небеса  и в миг промокший  до костей Бальтазар помчался ещё быстрее.
  У Дома призрения он спохватился, что оставаться под дождём во время грозы опасно. Не умолкая,   гремел гром,  молнии сверкали одна за другой: секунда – и одна из них  могла ударить в него. Эта мысль так его потрясла, что он наугад нырнул под навес какой-то лавочки и оказался в объятиях  господина, с которым чуть было ни свалился на землю. Господин,  спокойно сидящий на стуле, оказался никем иным, как нашим общим другом Корнелиусом Помпом, которого  я рад вам представить как лучшего учёного в городе.
- Какого чёрта, Корнелиус! Что ты тут сидишь на стуле?! – вскричал,отряхиваясь, Бальтазар.
- Эй- эй!  - ответил встревоженно Корнелиус,- Потише, не дёргайся так: порвёшь нить моего воздушного змея!
  Бальтазар подумал, что друг шутит, но, обернувшись, с великим удивлением увидел, что тот сосредоточенно  тянет на себя за шёлковую  нить   самого  красивого змея, которого Амстердам когда- либо видел в своём небе. Это величественное создание  покачивалось над каналом на внушительной высоте и, явно,не спешило спускаться  на землю. Корнелиус  тянул нить к себе, змей – к себе, а ветер, осложняя человеку задачу, откровенно забавлялся этим небольшим сражением. Однако особое восхищение вызывал хвост воздушного змея, в два раза больше обычного, украшенный огромным количеством маленьких клочков бумаги.
- Что за странная идея – вскричал наконец Бальтазар- играть с воздушным  змеем в такую погоду!
     - Я не играю со змеем, глупец, - ответил Корнелиус, снисходительно улыбнувшись.-  Я выявляю наличие азотной кислоты в насыщенных электричеством тучах. Свидетельством тому - добавил учёный, схватив окончательно побеждённого змея и бросив взгляд на оперение его хвоста,- свидетельством тому покрасневшие  листочки лакмусовой бумаги. Можешь убедиться.
- А!понятно, – на лице Бальтазара появилась лёгкая ироническая улыбка невежд, ничего не понимающих в  научных мелочах.- А! Это для науки! ... Ничего себе, удачно выбран момент!
- Именно так,- подтвердил наивный Корнелиус,- А какой простор для  наблюдения! Взгляни –ка! Вблизи ни единого дома! Горизонт открыт! Десять громоотводов и всё в огне! Я уже давно подстерегаю эту грозу и поклялся придти сюда, чтобы встретиться с ней лицом к лицу.
При этих словах  раздался оглушительный удар грома.
- Давай, давай!- кричал ему в ответ Корнелиус.- Стучи и рычи, сколько хочешь. Я тебя поймал и расскажу о тебе всю правду!
- И что такого интересного ты в нём видишь?- Спросил Бальтазар. Он весь продрог и был не в настроении.
 - Бедняга, сказал учёный с жалостливой улыбкой.- Ответь мне, что это?
-Молния, чёрт возьми!- рассердился ослеплённый ею Бальтазар.
- Да, но какого рода?
- Рода молний.
- Ты меня не понимаешь,- продолжал Корнелиус.-  Есть молния и молния. Молния первого класса имеет форму светящейся линии с чёткими контурами, часто в виде  зигзага, белого, чуть пурпурного или фиолетового оттенка. Затем молния второго класса – широкое световое  полотно, обычно красное, которое может охватить весь горизонт. И наконец, молния третьего класса. Она катится, подпрыгивает и чаще всего  имеет сферическую форму. Но действительно ли  у неё форма шара или это – оптическая иллюзия? Вот волнующая меня проблема, которой я давно занимаюсь.  Ты мне скажешь, что огненными шарами уже занимались Ховард, Шублер, Канц...
 - Я ничего не скажу- сказал Бальтазар. – вода подбирается. И мне бы хотелось поскорее уйти.
- Подожди меня. Как только я увижу мою шаровую молнию...
- О нет, я всего в 300 шагах от дома, рискну. А если тебе нужен хороший очаг, вкусный ужин, кровать, а в качестве шара – моя лампа, я тебе всё это предоставлю. Договорились?
- Подожди ещё немного, моя молния вот-вот  появится.
 Ничего не ответив, Бальтазар устремился на улицу, как вдруг  страшная бронзовая молния, разорвав тучу,  со страшным грохотом взорвалась в сотне шагов от друзей. Потрясение было столь сильным, что у Бальтазара подогнулись колени и он едва не упал.
 Это была она, шаровая молния, - сказал Корнелиус. – На этот раз я её хорошо разглядел. Пошли ужинать.
Ослеплённый и оглушённый Бальтазар приходил в себя: "Молния ударила в мой дом!"
- Нет, она разорвалась в еврейском квартале, - ответил Корнелиус.
 Не слушая его, Бальтазар пустился бежать  к дому, пренебрегая опасностью, а Корнелиус, собрав свои бумаги и прикрываясь стулом, последовал за ним, несмотря на усиливающийся дождь. Оказавшись на улице Цваненбург, где и находилось его жилище, Бальтазар успокоился: никакое пламя улицу не освещало и дом стоял на месте. Одним махом он оказался перед своей дверью и по хозяйски ударил в неё два или три раза. Никто однако не торопился открывать, и Корнелиус успел присоединиться к приятелю. Бальтазар замолотил в дверь.
-  Куда запропастилась Кристина? Почему не открывает?
Кристина наконец появилась. Смертельно бледная, с трясущимися руками, она едва могла говорить.
- О,господин, вы слышали этот удар грома?
- Это от него ты оглохла?- вскричал Бальтазар, вбежав в дом.- Быстро,  бельё, огня и ужин.
  Одним прыжком преодолев пять  лестничных ступенек, распахнув дверь гостиной, он со вздохом облегчения пал в кресло. За ним вошёл Корнелиус со своим стулом.
 Час спустя  друзья заканчивали ужинать, положив локти на стол и не обращая внимания на ветер и дождь за окном.
 Корнелиус наслаждался моментом.
- Бутылка хорошего белого кюросао, огонь в камине, хороший табак и хороший друг, с которым приятно поболтать. Что может быть лучше, не правда  ли, Кристина?
 Кристина ходила взад- вперёд,то и дело наполняя фарфоровый графин и старинные бокалы на тонких ножках. Слова Корнелиуса заставили её покраснеть, но она ничего не ответила, всё ещё продолжая дрожать от страха.
   Пришло время рассказать  о ней. Юная Кристина была воспитана в доме нашего друга Бальтазара из милости. Я прошу разрешения наскоро поведать вам  её историю, не злоупотребляя вашим терпением.  Некоторое время спустя после смерти своего мужа мадам Ван дер Лис, мать Бальтазара, во время мессы почувствовала, что кто-то теребит её юбку. Полагая, что вор покушается на её кошелёк, она не растерялась и схватила его за руку. Это оказалась ручка очаровательной маленькой девочки со свежим розовым личиком. Cлёзы навернулись на глаза почтенной дамы при виде того, как ловко эти ангельские пальчики совершают  злое дело. Первым её намерением было отпустить девочку из жалости; вторым – удержать из милости, что и сделала эта добрая душа. Она увела маленькую Кристину к себе. Девочка плакала  и со страхом повторяла, что тётушка её побьёт. Мадам Ван дер Лис  успокоила её и  разговорила. Из слов девочки она узнала, что её родители из цыган, которые выступают на ярмарках; что с раннего детства  Кристину обучали всем акробатическим трюкам; что её отец разбился, исполняя сложный кульбит, а мать умерла от нищеты, и наконец, что  так называемая тётя была мегерой, которая избивала девочку и научила воровать.
 Не знаю, были ли вы знакомы с мадам Вандер Лис, но уверяю вас, что она была добрейшей женщиной, а её сын – славным парнем. Она оставила у себя ребёнка, за которым , как вы догадываетесь, никакая тётя не пришла. Она воспитала девочку, научила её чтению, письму и счёту. И вскоре маленькая воспитаница стала воплощением нежности, скромности и хороших манер. А какая хозяйка! Почтенная мадам умирала с утешительной мыслью, что оставляет дорогого сына не только с Гудулой, старой глухой кухаркой, но и с  юной очаровательной девушкой пятнадцати лет, живой и ловкой, которая всегда будет поддерживать для Бальтазара огонь в камине и не даст  остыть его обеду, которая знает, какое бельё  следует ему подготовить и какое серебро подать к столу в праздничный день. – И к тому же вежливая, услужливая, нежная и хорошенькая- таково было мнение Корнелиуса, который увидел в  её глазах молнии, не менее интересные и привлекательные, чем шаровые молнии третьего класса. – Но тсс, я умолкаю, дабы не сказать лишнего.
Всё же я хочу добавить, что Кристина всегда оказывала  радушный приём Корнелиусу, который приносил ей интересные книги; как учёный, молодой человек отдавал предпочтение домохозяйкам, подобным Кристине, перед самыми красивыми куколками города, от которых в большинстве случаев нет никакого толка. Но этим вечером гроза, вероятно, совершенно парализовала язык девушки. Она отказалась сесть за стол, где как обычно стоял её прибор; она ходила туда – сюда, прислуживая двум друзьям, слушала плохо, отвечала невпопад и испуганно крестилась на каждую молнию. В какой-то момент Бальтазар оглянулся и не увидел её. Он подумал, что она ушла в свою комнату. Через несколько минут он подошёл к двери её спальни, выходящей в гостиную, и прислушался. Ничего не услышав, он решил, что Кристина спит и, усевшись рядом с Корнелиусом, принялся набивать трубку.
- Что это с ней сегодня?- спросил Корнелиус, указывая на комнату Кристины.
- Гроза,- ответил Бальтазар.- Женщины – такие трусихи!
- Если бы они не были трусихами, друг мой, - заметил Корнелиус,-мы бы лишились огромного счастья защищать их, как детей, а её особенно, такую маленькую и хрупкую. Не могу смотреть на неё без волнения: слёзы сами сразу же наворачиваются на глаза. Она такая нежная..., такая добрая ..., такая ласковая! Очаровательное дитя!
- О! Мэтр Корнелиус, - улыбнулся Бальтазар,- да Вы увлечены мадмуазель Кристиной почти так же, как громом!
- Корнелиус слегка покраснел и пробормотал: Это не одно и то же!
- Конечно нет- рассмеялся Бальтазар, дружески касаясь рук Корнелиуса.- И продолжил со своей обычной сердечной улыбкой, которая привлекала  к этому чудесному парню симпатию всех знающих его людей:
- Ты думаешь, я не вижу, что происходит? Ты играешь не только с воздушным змеем, взрослое дитя, ты играешь в волан с  Кристиной, а воланы – два ваши сердечка.
- Ты считаешь...? - пролепетал сконфуженный учёный.
- Вот уже три месяца, друг Корнелиус, и я не думаю, что мои глаза ошибаются, три месяца ты приходишь сюда дважды в день: в полдень по дороге в Зоологический сад и в четыре, возвращаясь домой.
- Это – самая короткая дорога,- робко возразил Корнелиус.
-Да, для влюблённого.
- Но...
- Послушай- продолжал Бальтазар- Кристина не похожа на других девушек.  Её маленькое сердечко и маленькая головка, достаточно разумны, чтобы ценить и восхищаться таким учёным мужем, как ты.Ты пожимаешь ей руки, волнуешься о её здоровьи, приносишь ей книги, которые она поглощает. Читаешь лекции по малейшему поводу: небольшой курс химии  по поводу пятна на платье, ботаники – о цветочном горшке или анатомии – в связи с кошкой. Она слушает тебя, раскрыв глаза и уши. И ты допускаешь, чтобы при этом в отношения между учителем 25-ти лет и ученицей восемнадцати не вкралась любовь?
- Хорошо, да, я её люблю, и что!- решился Корнелиус.- И что ты собираешься сделать?
- А ты?
- Я хочу на ней жениться.
- Так скажи об этом!
- Так я и говорю!
- Обними же меня в таком случае!- воскликнул Бальтазар- Да здравствует  счастье! Я тоже женюсь!
- О! – поразился Корнелиус.
- Я женюсь – продолжал Бальтазар с пылом влюблённого, который видит и слышит только себя,- я женюсь на мадмуазель Сюзанне Ван Мьэлис, дочери банкира.
 Ответный жест учёного можно было перевести только восхищённым "Чёрт побери!". Бальтазар не умолкал:
- И заметь, Корнелиус, я люблю её уже шесть лет, люблю страстно. Но мадмуазель Сюзанна,теперь признанная дочь крупного банкира, прежде была известна как его внебрачный ребёнок. Её  мать бедствовала; они были вынуждены, мать и дочь, зарабатывать шитьём и часто приходили к нам. Ты помнишь? Если бы в то время я осмелился заявить "вот моя жена", в семье разразился бы скандал. Я говорил себе "позже, позже", и "позже" пришло. Одним прекрасным утром Сюзанну с матерью посадили в экипаж и увезли! Этот эгоист Ван Мьэлис, у которого никогда не появлялось  желания познакомиться со своей дочерью, однажды случайно увидел её на улице. Он разволновался. В нём, по его словам, проснулась совесть. Как бы там ни было, остальное ты знаешь не хуже меня. Прошлой зимой он умер, оставив дочери всё своё состояние, одно из самых значительных  в  городе.
- Самое значительное, - заметил Корнелиус.
- Имено это меня бесило и мешало видеться с моей  Сюзанной. Она была слишком богата. Я не осмеливался  больше  её навещать: визиты могли быть истолкованы как охота за её деньгами.Ты даже не представляешь, сколько людей стремятся теперь на ней жениться! Впервые после перемены в её судьбе я встретил Сюзанну в Зоологическом саду. Около неё вилось полдюжины мужчин разного возраста, галантных, предупредительных! Никогда бы я не осмелился приблизиться к ней. Но она сама меня позвала:
- Итак, господин Бальтазар, Вы больше не здороваетесь со своими старыми друзьями?
Я смешался:
- Мадмуазель! ...Мадам!- Я совсем запутался. Кавалеры негромко посмеивались. Однако смех умолк, когда она взяла меня за руку, а её мать  пригласила меня на обед: их не пригласили. Я провёл восхитительный вечер  !
- Ну и? – Нетерпеливо спросил Корнелиус.
- С тех пор я не покидал её дома. Я любил её, как безумный, но ни в чём не признавался. Её мать заставила меня заговорить. Чудесная женщина, она любит меня за хорошее обращение с ней во времена их бедности. Однажды, провожая меня, она сказала:
- Но сделайте же признание, господин Бальтазар. Вы стоите дороже всех этих типов. Я была бы счастлива назвать Вас своим сыном!
- Эти слова всё решили. Я смирил своё сердце и в тот же вечер, оставшись наедине с Сюзанной, произнёс решающее слово. Её вид говорил о том, что моё признание не явилось для неё неожиданностью, но это не уменьшило её волнения. Оно было не слабее моего. Она покраснела и смотрела на меня... О! Как она на меня смотрела,прямо в душу!    . Взгляд достигал её дна. Голова моя кружилась. Наконец она ответила:
- Господин Бальтазар, не обижайтесь на то, что я сейчас скажу. Поверьте мне, что с тех пор, как я стала богатой, я очень несчастна. Я не умею больше отличать тех, кто меня любит,от  тех, кто меня не любит. Я вижу стольких людей, которые меня обожают, что не доверяю никому. А я скорее выброшу в реку всё моё богатство, чем выйду замуж за человека, в котором предполагала бы низкий расчёт!
- Ах мадмуазель! – вскричал я.
- О нет,- продолжала она- Я прекрасно знаю, что Вы не из их числа, господин Бальтазар. Это было бы слишком печально. Но этого не достаточно. Я расскажу вам свою мечту. Я хотела бы, чтобы моим мужем стал только такой человек, который любил меня, когда я была бедна. Тогда я была бы уверена в его любви и ответила  бы ему тем же чувством.
- Но такой человек перед вами,- вскричал я. –Это я!  О мадмуазель! Ведь это я люблю Вас все шесть лет. Я не осмеливался вам признаться в своём чувстве, но Вы не могли его не заметить. Она прошептала:
- Возможно, вы правы.
И продолжала загадочно смотреть на меня. Я понимал, что она очень хотела бы мне верить, но не решалась.
- Постойте- сказала она.- Вы хотите, чтобы я поверила вашим словам? Вы помните тот летний день, когда мы с матушкой работали у вас в доме?  Из сада принесли свежие цветы...
- Конечно, прекрасно помню, мадмуазель!  Орхидеи.
- Да, и мне позволили любоваться этими цветами с вами. Разнообразие их форм поражало. Одна орхидея походила на бабочку, другая – на осу, третья – на детское личико, но была среди них одна, которая затмевала все остальные. Она имела форму розового сердечка с двумя голубыми крылышками, такое сочетание нежно розового и голубого! Никогда не видела подобного цветка! И тут...
- И тут , дайте мне досказать, мадмуазель... мы вместе склонились к цветку, чтобы лучше его рассмотреть, и ,  не знаю как, но ваши волосы едва коснулись моих,  вы резко отстранились; ваша рука, державшая цветок, дёрнулась  и сорвала орхидею с её стебля. Я и сейчас слышу ваш крик и вижу ваши глаза, полные слёз. Вы собирались просить у меня прощения, но в этот момент ваша матушка позвала Вас, а я...
- А Вы?
- А я поднял упавший цветок.
- Вы подняли его?
- Поднял и сохранил  как память об этом счастливом мгновении, столь сладостном и столь коротком...
- Вы сохранили его?
- О да мадмуазель, я свято хранил его и могу показать Вам , когда пожелаете.
- О мой друг, если бы ты видел Сюзанну в этот миг... Это была не она, Корнелиус, нет, это было совершенно другое создание, в сотни раз прекраснее...Её глаза блестели, личико сияло. Она протянула ко мне руки столь милым  движением, на какое не был бы способен даже ангел.
- Это всё, что я хотела знать, мой друг. Я безмерно счастлива! Если Вы подняли  мой цветок на  память обо мне, значит Вы меня любили уже тогда; если Вы сохранили его до сих пор, значит Вы меня любите и сейчас. Принесите завтра наш прелестный цветок с голубыми крылышками. Это наилучший подарок, который Вы можете положить в мою свадебную корзинку.
- Когда я услышал слова "корзинка" и "свадьба", я чуть было не потерял сознание. Я встал и мог бы совершить  нечто безумное, но в комнату вошла её мать. Я бросился на шею этой доброй женщине, затем расцеловал в щёки её дочь; это меня успокоило. Схватив шляпу, я бегом кинулся домой в надежде принести Сюзанне цветок этим же вечером... Но чёртова гроза всё испортила, и я отложил встречу со своим счастьем на завтра. Вот такая история!
- О силы небесные!- вскричал Корнелиус, бросаясь в объятия Бальтазара,- две свадьбы в один день!
И подражая мальчишкам,  добряк подбросил свой колпак в воздух, крича:
" Да здравствует свадьба! Да здравствуют молодые! Да здравствует мадам Бальтазар! Да здравствует мадам Корнелиус! Да здравствуют маленькие Бальтазары! Да здравствуют маленькие Корнелиусы!
- Да успокойся же ты!- сказал Бальтазар , смеясь и закрывая ему рот рукой. – Ты разбудишь Кристину...
- Не будем будить Кристину, - согласился Корнелиус, - А теперь покажи мне твой цветок с голубыми крылышками: я тоже хочу  им полюбоваться.
- Он в маленьком стальном сундучке в глубине моего секретера вместе с драгоценностями моей матушки. Я поместил его в хрустальный медальон в оправе из золота и чёрного жемчуга. Ещё утром я  им любовался. Он очарователен. Сейчас увидишь.
  Бальтазар взял лампу, достал из кармана связку ключей и открыл дверь своего кабинета.
- Корнелиус! О господи!
Услышав крик друга, Корнелиус вскочил. Смертельно бледный Бальтазар появился на пороге.
- Корнелиус! О Боже!
- Что? Что случилось?-вскричал испуганный учёный.
- О господи! Иди сюда! Смотри, смотри!
И Бальтазар поднял лампу, освещая кабинет. Увиденное объясняло его крик. Паркетный пол  был усеян бумагами. Их изобилие становилось понятным при виде двух зелёных картонных папок вырванных из отделения стеллажа и развеянных по кабинету. Добавьте к ним большой кожаный портфель, в котором Бальтазар держал свою корреспонденцию, взломанный несмотря на стальной замок, совершенно пустой с обильно разбросанными повсюду письмами.
Но раскиданные бумаги были меньшее из зол.  Бальтазар не отдавал себе полного отчёта в размерах бедствия. Прежде всего он бросился к секретеру.Тот был взломан. Железный замок сопротивлялся лучше стального и его язычок стойко держался в замочном гнезде: поэтому не в  силах  взломать замок, вор разбил крышку секретера. Вся деревянная часть вокруг замка была буквально изрублена, разодрана в клочья и превращена в щепки; сам же замок  жалко болтался с торчащими из него искорёженными гвоздями. Вторая подвижная крышка, как у всех секретеров а ля Троншен, была взломана и сдвинута  так, что в щель можно было свободно просунуть руку и шарить во всех  ящичках  секретера.
 Но странное дело, большая часть ящиков, никак не защищённых и содержащих  ценные бумаги, была не тронута вором и он, кажется, даже и не пытался их открыть. Всё его внимание было сосредоточено на ящике, содержащем золотые и серебрянные монеты: почти 1500  дукатов и 200 флоринов, и на стальном сундучке с драгоценностями, о котором говорил Бальтазар. Ящик был абсолютно пуст, будто его вытрясли: без следа исчезло всё:золото, серебро, драгоценности и то, что нанесло Бальтазару сильнейший удар: подняв с полу стальной сундучок, молодой человек убедился,что он тоже пуст, а медальон украден, как и всё остальное.
 Эта тяжёлая утрата потрясла его сильнее, чем потеря денег. За минутным оцепенением последовал сильнейший приступ гнева. Он бросился к окну и завопил, как безумный: Держите вора! И весь город согласно обычаю ответил бы кличем "Огня!", если бы первый же крик  Бальтазара не привлёк бы внимание отделение полицейских, осматривающих улицы города и оценивающих степень бедствия, причинённых грозой. Они подбежали к окну, у которого стоял Бальтазар, вопя и жестикулируя,и никак не мог объяснить, что же произошло. Господин Трикам, командир отделения, смог понять, что речь идёт об ограблении. Попоросив юношу делать меньше шуму в своих же интересах, он выставил на улице стражу из двух полицейских и  попросил друзей впустить его в дом, стараясь никого не будить, что Корнелиус не замедил исполнить.
  В сопровождении третьего полицейского в квартиру на цыпочках вошёл господин Трикам, приказав ему оставаться в коридоре и никого не впускать и не выпускать. Было около полуночи. Город спокойно спал. По царившей в доме тишине можно было заключить, что глухая Гудула и утомлённая волнениями, вызванными грозой, Кристина крепко спали и не слышали никакого шума.
- Теперь- шёпотом сказал Трикам- объясните мне, что произошло.
Не силах произнести ни слова, Бальтазар ввёл его в кабинет и указал на разгром.
 Невысокого роста, несколько полноватый, но живой и ловкий, господин Трикам сохранял на лице постоянную улыбку и имел вид человека, довольного собой, признанного знатока своего дела, с претензиями на элегантность, красноречивого и эрудированного.
  Это был человек ловкий, хитрый, единственным профессиональным недостатком которого была сильная близорукость, заставляющая его рассматривать вещи в непосредственной близости от глаз, что не всегда является хорошим способом их увидеть.
  Он был чрезвычайно удивлён, но согласно общему для всех профессионалов правилу – не выдавать своего удивления перед клиентом, лишь пробормотал, улыбаясь: "Прекрасно, прекрасно" с видом опытного мастера.
  - Вы видите? - повторял , задыхаясь, Бальтазар.- Вы видите?
- Таак, -ответил Трикам,- секретер взломан, портфель взломан! Очень хорошо! Замечательно!
- Как замечательно? – вскричал Бальтазар.
- Забрали деньги, не так ли? – продолжал Трикам.
- Все деньги.
- Хорошо.
- И драгоценности! И мой медальон!
- Браво! Кража со взломом в жилом доме!  Велколепно! И вы никого не подозреваете?
- Никого, господин!
- Тем лучше! Дело обещает быть интересным.
- Бальтазар и Корнелиус удивлённо переглянулись, но Трикам невозмутимо продолжал:
- Осмотрим дверь.
Бальтазар указал ему на единственную в комнате дверь с  прекрасным замком прежних времён, настоящим произведением искусства, подобных которому уже не сыщешь более в нашей славной Голландии. Трикам поиграл замком: Крик, крак! Звук был чистый, звонкий и мелодичный. Он вытащил ключ и убедился в невозможности открыть замок обычной отмычкой. Ключ имел форму двойного трилистника  с секретным никому не известным устройством.
- А окно? – спросил Трикам, возвращая ключ Бальтазару.
- Окно было закрыто. Мы открыли его, чтобы вас позвать. Кроме того, обратите внимание, господа, оно защищено крепкой решёткой с  частыми прутьями.
 Трикам удостоверился, что сквозь решётку не смог бы пролезть даже двухлетний ребёнок, и закрыл окно. После чего, как и следовало ожидать, повернулся в сторону камина. Бальтазар в молчании следил за каждым его движением, как доверчивый больной - за врачом, выписывающим спасительное лекарство. Трикам наклонился и принялся внимательно изучать внутренности камина, но и тут его ждала неудача. Камин был чист и пуст, его труба закрыта. И господин Трикам ни секунды не усомнился в том, что вор не мог проникнуть в дом через камин. Он поднялся с видом более обескураженным, чем ему хотелось бы показать.
- М-да, чёрт! Он посмотрел на потолок, предварительно сменив лорнет на очки:" С этой стороны тоже нет ничего подозрительного", взял лампу из рук Бальтазара, поставил её на секретер и снял абажур. И это движение помогло ему обнаружить ускользнувшую от него ранее деталь.. .
 В   трёх футах выше   секретера на равном расстоянии от пола и потолка из стены торчал нож. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что нож принадлежал Бальтазару. Нож был заграничный, подарок одного из друзей; обычно он хранился в секретере и не покидал своего места. Удивляло, зачем его извлекли и для чего использовали.
  С какой целью вонзили нож в стену? – вопрошал  господин Трикам, и в ту же минуту он заметил, что провод, который тянулся от звонка по карнизу над секретером, был разорван и обе его части свешивались  в направлении ножа. Трикам ловко вскочил на стул, затем встал на секретер, чтобы поближе их рассмотреть. Едва он оказался на этой импровизированной лестнице, как испустил торжествующий крик. Между ножом и потолком он обнаружил отклеившийся кусок обоев, а  под  ним скрытое до сего момента большое круглое отверстие, пробитое в стенной перегородке.
 Это открытие было столь неожиданным, что оба друга уставились на дыру, разинув рты. Впрочем удивление продолжалось недолго. Бальтазар быстро вспомнил и объяснил присутствующим, что это отверстие, заброшенное и забытое, изначально  служило окном для освещения смежной  комнаты,бывшей в прошлые времена ничем иным, как туалетом.  Позже частичная реконструкция дома позволила  господину  Ван дер Лису  переоборудовать  его в спальню с окном, выходящим на улицу. В круглом окне отпала необходимость, и Ван дер Лис заклеил его с двух сторон обоями. Господин Трикам обратил внимание свидетелей,  что кусок обоев был отклеен с большой осторожностью и аккуратностью, которая предполагала намерение злодея позже приклеить его снова. Ему удалось просунуть  руку в дыру и убедиться, что с другой стороны  с обоями спальни была проделана столь же тщательная работа, с той же осторожностью и ловкостью и, конечно, с той же целью!
     Сомнений не оставалось, именно через это круглое достаточно широкое  окно проник вор. Спустившись со своего пьедестала, Трикам счёл своим долгом в деталях объяснить действия  преступника с момента его проникновения в жильё до ухода.
"Нож в стене на равном расстоянии от секретера и круглого окна, - сказал он, - при возвращении  служил ступенькой для подъёма к окну, более трудного, чем спуск. Провод звонка, до которого он смог дотянуться, мог  служить канатом и точкой опоры, но не в том месте, где его движение привело бы в действие звонок, а в другом, где он лишь задевал шнур. И действительно, именно там провод был порван. Что же касается папок на ковре, не тронутых преступником, то легко понять, что наш вор, пытаясь вылезти из окна, оступился  и потерял равновесие; он попытался ухватиться за первый попавшийся под руку  предмет . Им оказался находящийся на секретере ящик  с папками. В то время. как правая нога опиралась на нож, левая, нащупывая в воздухе опору, задела ящик. Тот пошатнулся, и две папки выпали из него на паркет, две папки, лежавшие сверху, как вы видите, которые естественно и должны были упасть первыми. После чего благодаря этой поддержке вор смог добраться до окна без труда, а ящик, освободившись от давления смог принять прежнее положение. Оплошность, состоящую в том, что он вновь не заклеил окно оторванными ранее кусками обоев, я объясняю испугом, причинённым шумом от падения папок. Чем ещё можно объяснить тщательность, с которой он отклеил обои, как не намерением их приклеить на место. Не кажется ли вам всё это логичным, очевидным и  ясным, как день?"
Бальтазар и Корнелиус не без восхищения слушали эту хитроумную обвинительную речь. Но первый не был способен на продолжительное восхищение; он думал только об одной вещи – своём медальоне. Зная теперь, как злодей проник в дом, он  хотел понять только одно: как он из него вышел.
-Терпение,- ответил Трикам, горделиво наслаждаясь своим триумфом.- Коль скоро мы знаем приёмы вора, поговорим о его темпераменте.
- О его темпераменте!- вскричал Бальтазар – Нашли время говорить о темпераменте!
- Нет,извините! – возразил Трикам.- Это – самое лучшее, что мы можем сделать. И господин учёный меня легко поймёт. Применение знания физиологии при расследовании, сборе информации и юридическом анализе  теперь неопровержимо. Оно полностью развенчивает старый империзм.
- Но- заметил Бальтазар, - пока вы болтаете , мой вор бежит!
- Ну и пусть себе – ответил Трикам- мы его поймаем! Я утверждаю, что вы не сможете  докопаться до источника преступления, понять его причину, если  откажетесь от изучения его особенностей, которые определяют поведение преступника и одновременно некоторым образом выдают его. Есть ли собенность, черта, отпечаток более точные, чем особенности темперамента, которые полностью проявляются в любом действии? Одна кража не похожа на другую и одно убийство – на другое. В том, как преступление совершено, в малейшем проявлении ума преступника, его таланта, в грубости или ловкости, способствующих совершению преступления, будьте уверены, видна  подпись автора. Остаётся лишь её прочесть.  Например, вчера вечером  из двух служанок, подозреваемых в краже шали у их хозяйки, я определил воровку с первого же взгляда.  У воровки  был выбор между двумя шалями, голубой и жёлтой; она взяла голубую.Одна служанка была блондинкой, а другая – брюнеткой; без колебаний я арестовал блондинку, уверенный в своей правоте: брюнетка выбрала бы жёлтую шаль!
- Невероятно!-сказал Корнелиус.
- Прекрасно,- добавил Бальтазар- скажите мне имя моего вора быстрее. Я сгораю от нетерпения.
- Я не скажу вам его имя сию секунду, - заметил господин Трикам.
 Но я могу утверждать, что виновный только недавно получил боевое крещение.  Ловкость, с которой обои оторваны от стены, могла бы убедить нас в его способностях, но обои пяти – шести летней давности высохли и легко отклеиваются сами, так что особого таланта здесь не требуется. Дыра была уже проделана; заслуга состояла лишь в том, чтобы её обнаружить. Я уж не говорю, господа, о столь грубо взломанном портфеле, ни о мебели, так дико изломанной. Остаётся только пожать плечами: работа топорная, лишённая вкуса. Взгляните-ка на этот болтающийся дверной замок! Жалкое зрелище! Он даже не смог вынуть язычок замка из гнезда. У него, вероятно, инструменты сапожника. Это непростительно сегодня, когда английская промышленность производит  инструменты лёгкие, точные и удобные! О господа, как только вы захотите, я познакомлю вас с художниками своего дела, которые взломают ваши секретеры так ловко, что приведут вас в восторг!
- Так  это новичок?- спросил Корнелиус.
- Без сомнения...Кроме того  он -  мужлан. Мало мальски уважающий себя вор никогда бы не оставил квартиру в таком беспорядке. Сондерсен, которого мы недавно казнили, вернулся бы, чтобы вернуть каждую вещь на своё место. Вот это артист!  Добавлю, что наш вор невысоко роста и некрупного телосложения. Я заключаю это из того, что ему пришлось прибегнуть к помощи ножа и верёвки там, где крепкий и высокий  мужчина обошёлся бы собствеными силами. Кроме того, крупная рука вонзила бы этот нож с одного удара, в то время как нашему вору пришлось долго стучать, чтобы заставить нож войти в стену.
- Верно! – сказал Бальтазар, потрясённый глубиной анализа.
- Но что Вы скажете об изрубленном в клочья секретере?- возразил Корнелиус.
- О, господин!- воскликнул Трикам- именно здесь и обнаруживается его слабость!  Настоящий силач спокоен и уверен. Он наносит единственный удар кулаком, и секретер сломан. Здесь мы имеем дело с человеком слабым, который теряет голову. Он делает первый удар, предмет сопротивляется; он начинает беспорядочно по нему колотить, ломает, бьёт, крошит. Сплошные нервы!  Работа ребёнка или  женщины.
- Женщины? – вскричал Бальтазар.
- С тех пор, как я здесь, господин, я в этом не сомневался ни минуты.
Бальтазар и Корнелиус переглянулись...
- И в заключении- добавил Трикам, предпринимая последнюю атаку- Эта женщина молода, так как  она ловко лазает; низкого роста, потому что нуждается в лестнице; брюнетка, так как она неистова; прекрасно знакома с вашими привычками, так как воспользовалась вашим отсутствием, чтобы действовать свободно, и потому, что направилась прямо к ящику с деньгами, пренебрегаяостальными. И наконец, одним словом, если у вас здесь есть молодая любовница или молодая служанка, не ищите далеко: это – она!
- Кристина!- воскликнули разом молодые люди.
- А, имеется, значит, Кристина, - произнёс Трикам.- Замечательно, это- Кристина!
 Бледные Бальтазар и Корнелиус  смотрели  друг на друга... Кристина! Милая Кристина! Их Кристина , такая добрая, такая нежная, тихая! Воровка!  Это невозможно!   И всё же...Они помнили о её происхождении и о том, как она появилась в доме. Так или иначе, она – только цыганка... Бальтазар, как пьяный, рухнул на стул. Что до Корнелиуса, то ему казалось, что его сердце жгут калёным железом и он сейчас умрёт.
 - Посмотрим на эту Кристину, - сказал господин Трикам, выводя друзей из их ступора,- осмотрим её комнату.
- Её комнату!- произнёс Бальтазар, пытаясь подняться.- Но вот её комната!  - И он указал на круглое окно.
- И вы не могли сразу догадаться?- улыбнулся полицейский.
- Но - с трудом выговорил Корнелиус - она, вероятно, нас слышала!
  Трикам схватил лампу, быстро вышел, толкнул дверь и вошёл в спальню Кристины в сопровождении молодых людей. ..Комната была пуста!... Все трое вскрикнули: " Сбежала!" Господин Трикам убедился, что кровать была не тронута и ничего не было спрятано ни в матрасе, ни в подушке.
- Она даже не ложилась, - сказал он.
    В этот момент они услышали шум в коридоре; дверь зала распахнулась, и вошёл полицейский,которого Трикам поставил на страже,  толкая перед собой Кристину, скорее удивлённую, чем напуганную.      
 - Господин Трикам, -сказал он - эта девушка собиралась уходить; я её задержал, когда она открывала замок.
 Кристина смотрела на них с таким естественным удивлением, что все были тронуты, кроме Трикама.
- В конце концов, чего вы от меня хотите? – спроила она у полицейского, который закрыл за ней дверь.- Господин Бальтазар, скажите же ему, кто я!
- Откуда ты пришла? – спросил Бальтазар.
- Сверху, Гудула боится грозы. И поскольку, когда она собралась спать, гром ещё гремел, она попросила меня составить ей компанию; я спала в её комнате на кресле. Я проснулась, увидела, что гроза прошла, спустилась, чтобы лечь в кровать , но прежде решила проверить, что Вы не забыли закрыть дверь на замок. И в этот момент этот господин арестовал меня. Он меня немало напугал!
- Вы лжёте!- резко возразил Трикам.- Вы собирались открыть замок, чтобы удрать.И Вы не легли спать, чтобы Вам не надо было одеваться.Так Вам было легче выждать удобный момент для бегства.
- Бегства? Какого бегства?- Кристина смотрела на него с самым простодушным видом.
-  А! –пробормотал Трикам- У нас ещё и апломб !
- Иди сюда, - сказал Бальтазар, не в силах выносить эту сцену. – Иди , я тебе отвечу!
О взял девушку за руку и потащил в кабинет.
- Боже! – воскликнула она на пороге- Кто это сделал?
Крик был таким искренним, что возникло секундное замешательство. Но колебание  господина Трикама не было долгим. Он подвёл Кристину к секретеру и, указав на разбитую крышку, грубо спросил: " Ваша работа?"
- Что, я?- вскрикнула Кристина, будто не понимая, что хотят сказать.
Она недоумённо посмотрела на Бальтазара, потом на Корнелиуса, затем, переведя взгляд на секретер, увидела пустой ящик и, поняв всё,   испустила душераздирающий крик:
- А! Вы хотите сказать, что я вас обокрала!
Никому не хватило мужества ей ответить: Кристина подошла к Бальтазару - он отвёл глаза перед её взглядом...Внезапно она поднесла руку к сердцу,будто задыхаясь, попыталась заговорить, произнесла два или три невнятных слова, из которых можно было разобрать только "украсть! я ! украсть! Я!", и упала на землю, как мёртвая. Корнелиус бросился к ней и поднял, сжимая в своих объятиях.
- Нет! –вскричал он-Нет! Это невозможно! Это дитя невиновно!
Он побежал в соседнюю комнату и уложил  девушку на её кровать. За ним вошёл взволнованный Бальтазар. Господин Трикам, не переставая улыбаться, собирался войти за ними, когда один из полицейских слегка удержал его за рукав.
- С вашего разрешения, господин Трикам, у нас есть некоторые сведения о юной особе.
-Что за сведения?- понижая голос, спросил Трикам.
- Когда мой товарищ сторожил на улице, булочник, который живёт напротив, ему рассказал, что в тот вечер перед самым сильным ударом грома он видел мадмуазель Кристину у окна, выходящего на улицу. Она передавала пакет человеку в пальто и большой шляпе.
- Пакет! Чудесно, великолепно!- оживился Трикам. – Узнайте имя свидетеля  и следите за подходами к дому, но прежде всего приведите ко мне гувернантку.Её спальня на первом этаже.
Полицейские ушли, и г-н Трикам вошёл в комнату Кристины. Она лежала на кровати попрежнему без сознания,несмотря на усилия Корнелиуса привести её в чувства.Трикам осмотрел комнату и заметил над комодом круглое  слуховое окно, выходящее на кабинет Бальтазара, и  кусок обоев столь же аккуратно отклеенный, как и в зале. Он взял стул, поставил его на мраморную крышку комода и, измерив расстояние до окна, убедился, что при помощи импровизированной лестницы до него нетрудно добраться. После осмотра самого комода он вернулся к Бальтазару  с улыбкой на устах.
- Право,- сказал тот, печально взирая на  девушку, лежащую без движения, - что нам доказывает, что это она?
- Вот что!- ответил Трикам, положив ему на ладонь одну из чёрных жемчужин, украшавших медальон.
_ Где вы её нашли?
- Там- ответил полицейский, указывая на открытый ящик комода, набитый украшениями Кристины.
Бальтазар подбежал к комоду, вытряхнул платья, бельё,перевернул всё в этом  ящике  и во всех остальных. Бесполезно. Медальона нигде не было. Он осмотрелся. Комод, кровать и стол без ящиков составляли всё имущество Кристины. Больше ни сундука, ни шкафов, ничего, где бы можно было спрятать украденные вещи.
 Между тем девушка стала приходить в себя. Она открыла глаза, посмотрела вокруг, затем, всё вспомнив, отвернула голову и разрыдалась, пряча лицо в подушку.
- О, - пробормотал Трикам- слёзы; мы собираемся признаться.
 Он осторожно склонился к ней и заговорил самым ласковым голосом, на который был способен:" Ну же, моё дитя, смелее! Признайте, что вы поддались искушению.  Ничего страшного. Никто не совершенен. Мы принимаем во внимание вашу юность. Вы очаровательная девушка, немного кокетливая, не правда ли?. Вам захотелось ещё украсить себя? Захотелось кому-то понравиться?
- О Господи!- воскликнул Корнелиус.
- Шшш! Юноша,- остановил его господин Трикам,- у неё есть сообщник,    будьте уверены. И снова обращаясь к Кристине: Это сделали Вы, не так ли, милочка?
 Ах! –Вскрикнула Кристина и резко села на кровати- Лучше убейте меня, но не говорите этого!
Трикам от неожиданности отскочил назад.
- Будьте любезны, господин Трикам, оставить нас наедине с этой девушкой; ваше присутствие её  волнует; мы добьёмся от неё большего, чем Вы,- попросил Бальтазар.
Трикам поклонился:
- Как вам будет угодно, господин, но будьте осторожны. Ну и штучка!
И он вышел.
Корнелиус закрыл за ним дверь, и друзья осторожно приблизились к Кристине, которая сидя на кровати и уставившись прямо перед собой неподвижными глазами без слёз, дрожала всем телом.
 - Кристина, дитя моё- заговорил Бальтазар, пытаясь взять руку девушки,- Мы сейчас одни, мы ваши друзья. Расскажите нам всё.
- Я не хочу здесь оставаться!- сухо произнесла Кристина хриплым голосом. – Я хочу уйти... Дайте мне уйти!
- Вы не можете уйти, Кристина,- ласково обратился к ней Корнелиус,- не можете этого сделать, не ответив на наши вопросы.
- Скажите нам правду, - продолжал Бальтазар,- я прошу Вас, Кристина, всю правду, дитя моё. Вам ничего не сделают. Клянусь Вам.Я прощу Вас и никто ничего не узнает. Богом клянусь, Кристина! Вы меня слышите?
- Да!- ответила Кристина, котрая его совершенно не слушала.- Господи, у меня нет слёз, я не могу плакать. Если бы я могла заплакать! Помогите мне заплакать!
Встревоженный Корнелиус посмотрел на друга. Он взял пылающие ладони девушки в свои руки и, ласково сжимая их, продолжил с чрезвычайной нежностью:
- Кристина, девочка моя, милосердие существует для всех; мы вас слишком любим и полны к Вам жалости! Выслушайте меня, прошу Вас! Разве Вы меня не узнаёте?
- Узнаю, - ответила Кристина, взглянув на него. И её глаза увлажнились.
- Я люблю Вас, я... Вы это прекрасно знаете...Я люблю Вас всем сердцем!
- Ах, - воскликнула растроганная девушка, разражаясь слезами.- И вы же говорите, что я – воровка!
- Да нет же, нет! – возразил Корнелиус. – Нет, я этого не говорю, нет! Я так не думаю! Но, дорогая, вы видите, что   Вы должны мне помочь Вас оправдать, найти виновного, а для этого надо быть со мной откровенной и сказать мне всё!
- Да, Вы  добрый человек! – рыдая, ответила Кристина.- Вы меня жалеете и не верите тому, что они говорят.Защитите меня! Разве Вы не понимаете: всё, что они говорят о краже – глупости. Как я могу украсть здесь?! Разве этот дом - не вся моя душа? Есть ли в этой стене – и она с силой ударила рукой по стене - есть ли в ней хоть один камень, который бы я не обожала? Разве воруют собственную жизнь и собственную кровь?  Где ты, моя добрая матушка, почему тебя здесь нет ! ( Она всегда называла мадам Ван дер Лис матушкой) Если бы она была тут, вы бы провалились сквозь землю от стыда с вашими разговорами о краже! Но я одинока, не так ли? И меня обвиняют, потому что я – цыганка... потому что я воровала, когда была маленькой...  Меня называют воровкой: воровка,  воровка!  Меня называют воровкой!!
И она, рыдая, упала на кровать. Бальтазар не выдержал: он опустился на колени и заговорил умоляющим и униженным голосом, будто виновным был он сам:
 - Кристина, моя сестра, моя девочка, моё дитя, посмотри на меня! Видишь: я на коленях! Я прошу у тебя прощения за всё зло, которое тебе причинил. Мы больше ничего не произнесём, не будем об этом говорить. Кончено! Слышишь?  Но поскольку ты меня любишь... ты же не хочешь причинить мне боль? Ты же не хочешь отплатить страданием и мучениями  за всё добро, оказанное тебе? Так вот, умоляю тебя, если ты знаешь, где мой медальон...( Я не спрашиваю тебя, где он, понимаешь?  ...Не хочу этого знать, мне всё равно) Но если ты знаешь, прошу тебя именем моей матери, которую ты тоже называла своей, сделай так, чтобы я его нашёл, только его. От  него зависит  вся моя жизнь. Тот,  кто его взял, взял моё счастье... Верни мне мой медальон... ты сделаешь это? Ты вернёшь? Скажи!
- О! – в отчаянии воскликнула Кристина.- Если бы медальон находился в крови моих вен, Вы бы его уже получили!
- Кристина!
- Но у меня его нет! Нет! У меня его нет!- кричала она, заламывая руки.
Отчаявшись, Бальтазар вскочил:
- Но несчастная!..
Корнелиус его остановил, а Кристина обхватила голову руками и сказала, смеясь:
-  Кода я сойду с ума, этот кошмар закончится, не так ли?
И она поникла усталая, закрывая лицо руками, решив больше не проронить ни слова.
Корнелиус  вывел Бальтазара из комнаты;  тот шёл, шатаясь, испытывая сильное головокружение. В гостиной они нашли господина Трикама, который не терял времени даром. Он приказал разбудить  и привести старую Гудулу. Почти глухая, старушка спросонья не понимала, что происходит, и отвечала на вопросы, плача и причитая.
- Тише, тише, добрая женщина,- уговаривал её Трикам – успокойтесь!
- Господи Боже! Мой добрый господин! – вскричала Гудула, увидев Бальтазара.- Что случилось? ...Почему они меня разбудили?  Чего вы от меня хотите?!
- Успокойся, Гудула, - ответил Бальтазар.- Речь не о тебе. Меня обокрали. Мы ищем виновного.
-Обокрали?!
-Да.
- О Боже!- вскричала в отчаянии старая служанка- никогда ничего подобного не случалось в этом доме! Я служу в нём уже 30 лет, и за это время не пропало ни одной булавки. О мой Бог, мой Бог! И надо же было случиться подобному ещё до моей смерти!
-  Ну перестаньте, перестаньте – повторял Трикам.- Хватит причитаний! Отвечайте  на мои вопросы, добрая женщина.
- Говорите громче. Она глухая.
- Мы хотим знать – повысил голос Трикам- находились ли вы здесь в момент кражи.
- Я не выходила, господин.
- Ни разу?
- Нет, господин, я чувствовала , что приближается гроза, а  при такой погоде у меня от старости очень болят ноги.
- Значит, ты была в своей комнате?- спросил Бальтазар.
- Нет, господин, после полудня я сидела в гостиной  и вязала в кресле у камина.
- И даже в кухню не выходила?
- Нет, господин.
- У вас хорошее зрение?- продолжил Трикам
- Что, господин? – не расслышала Гудула.
- Я спрашиваю,- повторил Трикам- хорошо ли вы видите?
- А! Это! Да, господин. Слух плохой, а глаза ещё  хорошие и память.
-  Ах так, память хорошая! Чудесно! И кто приходил после полудня?
- Пришёл почтальон, а потом соседка одолжить муки,,, потом Петерсен приходил что- то спросить у Кристины.
- Ага, кто  этот Петерсен?
- Это - сосед, господин, ночной сторож. Господин Бальтазар его хорошо знает. Этот бедняга потерял жену месяц назад и остался с двумя больными детьми. ..Хороший человек, мы ему немного помогаем.
- И этот Петерсен – продолжал Трикам – вошёл?
- Нет, он разговаривал с Кристиной через окно.
- И что он ей сказал?
- Я не слышала, господин.
- А после него?  Никого?
 Гудула повторила вопрос и ответила: Никого!
- А Кристина- не унимался Трикам- где она была, пока вы вязали?
- О господин, она ходила туда- сюда, наше дитя, как всегда; ей пришлось заниматься кухней вместо меня: я же не могла. Она такая заботливая!
- Но она не всё время находилась в кухне?
- Нет, господин, вечером она пошла в свою спальню.
- Итак, она пошла к себе в комнату, не так ли?
- Да, господин, чтобы переодеться и привести себя в порядок  к ужину.
- И долго она оставалась в спальне?
 -Час, господин.
- Час?
- Да, господин, целый час.
- И вы ничего не слышали это время?
- Что вы сказали?
- Я спрашиваю, слышали ли вы какой- нибудь шум.. например, удары молотка по дереву?
-Нет, господин.
- Конечно, - сказал Трикам, поворачиваясь к друзьям,- она же глухая! – И наклонившись к Гудуле, громко спросил: К тому же гремел гром, не правда ли?"
- Да, господин, гром я хорошо слышала!
- Для неё гром и удары слились в одно. И что дальше? – допрашивал Трикам.
- А дальше  настала ночь. Гроза бушевала. Хозяин не возвращался. Мне стало страшно, я опустилась на колени и стала молиться. Из своей комнаты вышла  дрожащая и бледная Кристина, и в этот момент раздался ужасный удар грома!
- Значит, вы заметили, что она была бледна и дрожала?- оживился Трикам.
- Ещё бы! И я тоже. Эта гроза, у нас ноги подгибались и руки тряслись от страха.Я не могла подняться с колен, и как раз в этот момент господин Бальтазар  стал стучать в дверь  и Кристина открыла...Вот и всё , что я знаю, господин... И это такая же правда, как то, что я христианка и честная женщина!
- Не плачь, моя добрая Гудула,- повторял  Бальтазар.- Тебя  ни в чём не обвиняют.
- Но кто же, кто же тогда? Дева Мария!- воскликнула она, поражённая внезапной мыслью. - Неужели это- Кристина?
Никто не ответил.
- Ах- воскликнула Гудула.- Вы не отвечаете! Но это невозможно!
- Моя добрая Гудула!
- Кристина – продолжала  женщина, не слушая его.- Ребёнок, данный нам Богом.
- Но если это не Вы...- настаивал Трикам
- О! Лучше , это была бы я! Я бы предпочла, чтобы обвиняли меня! – кричала в отчаянии Гудула. – Арестуйте меня! Я старая,  моя жизнь кончена. Что мне сделают? Я отчитаюсь на небесах, ждать уже не долго. Но это дитя! Я не хочу, чтобы до неё дотрагивались! О господин Бальтазар, не давайте её в обиду, во имя всего святого! Не слушайте этого злого человека!
По жесту нетерпеливого господина Трикама  полицейские взяли под руки старую женщину, пытаясь увести. Гудула сделала несколько шагов, затем упала на колени перед камином, рыдая и причитая, почему она не умерла прежде, почему дожила до такого позора. Трикам не выдержал и дал знак  полицейским  оставить женщину в покое и предоставить её молитвам.
-Итак- сказал сыщик, поворачиваясь к Корнелиусу, - вы видите, что все приходившие вне подозрений; преступление не мог совершить ни почтальон, ни сосед, ни этот Петерсен. Значит, это - Гудула  или девушка. И так как я не думаю, чтобы старуха была в состоянии заниматься подобной гимнастикой, я попрошу господина учёного самому сделать вывод.
- О, не спрашивайте меня- сказал Корнелиус.- не знаю, что и думать. Кажется, я сплю и вижу этот кошмар.
- Не знаю,- ответил Трикам- сон ли это, но полагаю  однако, что я бодрствую и рассуждаю вполне здраво.
- Да, да – сказал Корнелиус, который  лихорадочно метался по комнате.- Вы рассуждаете здраво.
- И моя логика безупречна.
- Да, да, безупречна.
- И всё её подтверждает.
- Да, всё подтверждает.
- Прекрасно, согласитесь же со мной, что девица виновна!
- Вот уж нет! с жаром возразил Корнелиус, застыв перед полицейским.- Нет! Не поверю в это до тех пор, пока она сама не сознается.И Бог знает, даже если она признается сейчас же, даже тогда я буду отстаивать её невиновность!
- Но в действительности- отвечал поражённый сыщик.- Какая невиновность! Где, чёрт возьми, доказательства?
- У меня их нет, я знаю, признал Корнелиус.- Я знаю все те доказательства, которые вы привели, и мой разум готов признать их очевидными, ужасными, безупречными...
- Ну и,,,?
- Но моё чувство восстаёт против моего разума! Но моё сердце мне говорит: Нет, эти слова, это лицо, это отчаяние! Все они не  могут принадлежать преступнику. И я клянусь, она не виновна! Я не могу этого доказать, но.. но я чувствую, я в этом уверен и кричу во весь голос, в слезах и страданиях, не слушай её обвинителей! Они лгут! Их логика земная, она ошибается Моя – с небес, она не лжёт. Вашу логику зовут Разум! Мою зовут Вера!
- Но  послушайте...
- Не слушай их, - продолжал Корнелиус с ещё большей страстью-и помни, что в эти тяжёлые дни, когда твой ум учёного готов отрицать самого Бога... достаточно одного удара твоего сердца, чтобы его утвердить! И почему ты думаешь, что сердце, которое никогда не обманывает, если речь идёт о Боге, может обмануть тебя в отношении невиновности этого дитя?
- Ну знаете- сказал Трикам- если бы полиция так рассуждала...
- Я не собираюсь убеждать Вас, ведите ваше расследование, а я займусь своим- ответил Корнелиус.
- Вашим?

- Да, да. Ищите! Ройте! Нагромождайте доказательство на доказательство чтобы раздавить это несчастное дитя. Я со своей стороны смогу собрать доказательства, способные её защитить.
- Но тогда- заметил Трикам,- я не советую Вам опираться на последнее доказательство, найденное мною в ящичке девушки.
- О чём Вы?- спросил Корнелиус.
- Чёрная жемчужина от медальона.
Корнелиус схватил жемчужину. Он дрожал.
- В ящичке?
-Да, мой друг- воскликнул Бальтазар.- В ящике её комода, только что . Я – свидетель.
Корнелиус стоял бледный, неподвижный, подавленный!  Доказательство было таким убедительным, таким страшным! Эта  несчастная маленькая жемчужина жгла ему руку и давила на него своим весом. Он машинально смотрел на неё, не видя и не в силах отвести от неё глаз. Бальтазар дотронулся до его руки, но Корнелиус  ничего не чувствовал. Оглушённый, смотрел он на жемчужину.
- Корнелиус!- позвал его взволнованный Бальтазар. Но Корнелиус оттолкнул его и склонился, чтобы лучше рассмотреть жемчужину при свете.
- Что?- пробормотал Бальтазар.
- Отойди, не мешай!- оттолкнул его Корнелиус, подбежал к окну и ещё пристальнее стал рассматривать жемчуг.
Бальтазар и Трикам обменялись удивлёнными взглядами., а Корнелиус , не говоря ни слова, бросился в кабинет.
- Он сошёл с ума! – проворчал Трикам ему вслед. – Господин Бальтазар, не позволите ли Вы мне угостить моих людей рюмочкой кюросао? На улице прохладно.
- Пожалуйста, - разрешил Бальтазар. Трикам вышел. Бальтазар, увидев, что Гудула молится в углу на коленях, пошёл в кабинет к Корнелиусу.
Учёный внимательно рассматривал ручку кинжала. Это исследование продолжалось несколько секунд, в течение которых  удручённый и сбитый с толку Бальтазар смотрел на своего друга, не понимая смысла его поведения. Корнелиус в молчании встал на стул и со вниманием рассматривал провода звонка, желая понять, каким образом их оборвали.
- Где звонок?- вдруг  резко сказал он.
- В гостиной.
Корнелиус  потянул за провод, который должен был соединяться со звонком, но никакого звука не последовало.
-А, -сказал Бальтазар – она всё предвидела; она отсоединила язык колокола.
- Посмотри на звонок,- приказал Корнелиус Бальтазару.- Двигается ли он, когда я тяну за провод?
Бальтазар послушался, ничего не понимая.
- Так он двигается? - повторил Корнелиус, дёрнув  несколько раз за провод.
- Немного, но он не может звонить; колокол перевёрнут отверстием вверх, натянут и неподвижен. Можно подумать, что что-то поддерживает его в этом положении.
-.Хорошо, мы скоро в этом разберёмся. Подержи-ка секретер, я на него встану - сказал Корнелиус.
Бальтазар сделал то, о чём его просили. Корнелиус перелез со стула на секретер и, опираясь на нож, дотянулся с трудом до круглого окна, будто хотел на себе испытать трудность воровского пути. Бальтазар открыл рот , чтобы задать вопрос, но услышал, что из соседней комнаты его зовёт Гудула, и поспешил  к ней.  В комнате он нашёл взволнованную служанку и полицейских, прибежавших на её крик.
- Господин, - кричала она.- Она убежала!
-Кристина?
- Да, господин; я кончала молиться  и увидела, как она вскочила, выбежала из комнаты и понеслась в сторону сада. Бегите скорее! Может произойти несчастье!
- Маленькая змея!- воскликнул Трикам- Она притворялась мёртвой. Эй вы, скорее в сад!
Все полицейские во главе с Трикамом бросились на улицу. Бальтазар побежал в спальню девушки, чтобы удостовериться, что её там нет и Гудула сказала правду.
Кристина действительно исчезла, но в её комнате он нашёл Корнелиуса, который проник туда через круглое окно. Учёный отдёрнул занавес кровати , и вся его поза выражала крайнее удивление.
- Да, да, ищи её- сказал разъярённый Бальтазар, убеждённый, что его друг поражён исчезновением Кристины.- Ищи её! Теперь ты видишь, что она виновна, иначе она бы не сбежала!
- Я вижу – ответил, поворачиваясь к нему Корнелиус, дрожа от волнения и сверкая глазами от негодования, -я вижу, что она невиновна,  а мы виноваты, мы глупцы!
- Ты с ума сошёл?
- Я поймал его, твоего вора! –продолжал Корнелиус, всё больше волнуясь,- и сейчас я расскажу тебе всё, что он сделал, как он проник в дом и как вышел! Я назову его имя. И кстати, не из спальни проник он в кабинет и не через это отверстие, а через камин.
- Камин?
- Да, камин!...И поскольку он не равнодушен по обыкновению к металлу , к твоему золоту и серебру,прежде всего он бросился к твоему портфелю и взломал его стальной замок, потом – к твоему секретеру и разбил железный замок, затем, собрав твои флорины, дукаты и драгоценности, унёс их с собой, а тебе в качестве привета  оставил кинжал в стене. Оттуда, отклеив обои, прыгнул в спальню этого несчастного дитя, где и уронил жемчужину. А если ты хочешь посмотреть на то, что стало с твоим медальоном, идём!
Он отодвинул занавес  кровати и указал Бальтазару на маленькое медное  распятие, целиком облитое золотом и ослепительно  сверкающее.
- Вот что он сделал с золотом.
Затем, погрузив руку в ракушку, служившую крапильницей для распятия, он вытащил оттуда две стеклянные пластинки от медальона, спаянные в одну с цветком внутри.
- А  так он поступил с остальным.
Бальтазар со страхом смотрел на него.
- И если ты хочешь знать, как он вышел- продолжал Корнелиус, увлекая Бальтазара к окну и не давая вздохнуть,- смотри!
 Он указал на высокое оконное стекло с небольшим отверстием, будто пробитым пулей. Ни один самый искусный стекольщик не смог бы просверлить  столь  идеально правильный круг.
- Но кто всё это сделал?!- вскричал Бальтазар, которому казалось, что он грезит.
- О невежда! Ты не понимаешь, что это – молния!
 Упади эта молния к ногам Бальтазара в этот момент, он не был бы потрясён сильнее. Он собирался попросить у Корнелиуса объяснения, но тот знаком попросил его молчать и прислушался. Со стороны набережной послышался шум, который нарастал, приближаясь к их дому. Друзья открыли окно и увидели возбуждённую кричащую  толпу, подступающую к подъезду, у которого она остановилась, чтобы уступить проход полицейским с носилками, на которых лежало тело Кристины.
 Несчастное дитя бросилась в Амстел, откуда её вытащил ночной сторож  Петерсен. При виде этого бледного лица, навеки закрытых  глаз, рук, которых уже коснулся холод смерти, Бальтазар и Корнелиус бросились к носилкам, взяли девушку на руки, перенесли её в гостиную и положили  перед камином на матрас, заботливо приготовленный господином  Трикамом. Потом они попытались её оживить, растирали и грели ей руки, называя по имени и умоляя очнуться, будто  она могла их слышать.  Но руки оставались ледяными и сердце больше не билось.Не было ни одного человека, чьё сердце не обливалось бы слезами, видя отчаяние друзей. Они просили прощения, обвиняли себя, каялись. В толпе, заполнившей комнату, плакали все. Наконец Корнелиуса посетила спасительная мысль: он прижал свои губы к губам девушки  и, сильно вдыхая и выдыхая, рукой нажимал на грудную клетку, заставляя работать лёгкие. В это время господин Трикам нагревал бутылки с водой, утюги и всё то, что могло  согревать,  и прикладывал их к рукам и ногам несчастной. В комнате воцарилось напряжённая тишина.  Женщины шёпотом молились, мужчины смотрели, вытянув шеи.
- Ба,- сказал кто-то – сколько беспокойства из-за воровки!
 Бальтазар в гневе вскочил, но человека уже выбросили из комнаты.
- Она дышит! – воскликнул Корнелиус.
Толпа радостно зашумела. Все верили в совершённую девушкой кражу, но для чего существует несчастье, как не для того, чтобы жалеть  виновных?
Спустя несколько минут Кристина глубоко вздохнула и жизнь вернулась на её щёки. Прибывший врач заявил, что она спасена и велел перенести в спальню. Женщины переодели её и уложили в кровать. Корнелиус и Бальтазар, обезумев от радости, носились по дому, давая через дверь советы, спрашивая, в чём  нуждалась Кристина, торопились принести  требуемое, то и дело поздравляя себя и пожимая друг другу руки. Что до мужчин, то они сидели у  огня и рассуждали с серьёзным видом о лучшем способе спасения утопающих.
- Господин Бальтазар, - сказал Трикам – мы удалимся с моими людьми, так как  сегодня девушка не может быть арестована.
- Арестована!- вскричал Бальтазар- но разве Корнелиус вам не сказал?  Она невиновна !  Мы знаем вора. –
- Вора!- Удивился Трикам.- И кто же он?
- Гром! – сказалБальтазар.
- Гром?
- Ну да, господин Трикам, - насмешливо сказал Корнелиус,- Гром, или точнее -  Молния. В  раскрытии преступления вы применяете физиологию, а я применяю физику.
- И вы утверждаете, - кричал поражённый Трикам  – что всё это наделала молния?
- Это и многое другое!-ответил Корнелиус.- И извлечённые из кресла гвозди, и ключ, который она, вырвала из замочной скважины и повесила на гвоздь; и серебрянные монеты, которые она вытянула из кошелька; и инструменты сапожника, которые она подбросила к потолку и так намагнитила, что иголки, как безумные, носятся за молотком; и эту милую дырочку, которую она проделала в окне Кристины; и обои, которые она так аккуратно отклеила; и этот  медальон, две пластинки которого она спаяла, не затронув цветка, чтобы любезно предоставить нашему другу изящную эмаль в качестве будущего свадебного подарка, который не смог бы сделать ни один мастер; и наконец, позолоченное распятие Кристины!
- Подумать только!- произнёс господин Трикам,- это невозможно! А пакет? Пакет, который она передала мужчине через окно?!
- Этот мужчина здесь!- сказал Петерсен. – Это был я!
- Вы?
- Да, господин Трикам. А пакет, в нём было бельё для моих больных деток.
- Ладно, ладно, бельё! – пробормотал взволнованный Трикам,- но золото, серебро, дукаты и флорины, остальные драгоценности, где они?
- Чёрт возьми! -ударил себя по лбу Корнелиус,- у меня есть идея!
Он вскочил на стол у стены и с усилием перевернул колокол звонка:
- Вот они!
Огромный слиток  золота, серебра и драгоценных камней выпали из колокола вместе с его языком., всё было расплавлено и искорёжено  так, как это может сделать только молния. Трикам взял слиток и изумлением стал его рассматриваь.
- Но , что же навело Вас на мысль...?, - сказал он, повернувшись к учёному.
Корнелиус улыбнулся:
- Эта чёрная жемчужина, господин Трикам, которую Вы дали мне как доказательство виновности Кристины.
-Чёрная  жемчужина!
- Да, господин Трикам, посмотрите на эту еле заметную точку. Это – ожог! Для спасения человеческого создания Проведению большего и не требовалось.
- Честное слово,- сказал Трикам, - учёный оказался сильнее меня; мои поздравления.. . я немедленно начну изучать физику и метеорологию...Мне же потребовалось именно это доказательство, чтобы выбросить из головы растущее в ней подозрение, за которое прошу меня простить. ..Подозрение в том,что Вы были сообщником девушки.
- Но , Вас может утешить то, – сказал Корнелиус, смеясь,- что Вы не ошиблись в определении пола преступника: это была она, молния.
 Трикам поспешил покинуть помещение в сопровождении толпы, готовой оповестить об этом странном происшествии весь город. Пришла Гудула с известием о том, что Кристина чуствует себя гораздо лучше, что она знает всё и хочет их видеть.
 Как описать эту сцену? Бальтазар смеялся, Корнелиус плакал; Кристина, которой запретили разговаривать, смеялась и плакала.
- Моя маленькая Кристина,- сказал Бальтазар, стоявший на коленях у её кровати, - если ты не хочешь меня огорчить, не отказывайся от подарка, который я собираюсь тебе сделать. И он положил на кровать золото, серебро и драгоценные камни. Жестом Кристина отвергла подарок.
- Но - Бальтазар закрыл ей рот рукой – тебе же полагается приданное...
- ...если  Вы хотите, чтобы я стал вашим мужем, - добавил Корнелиус.
Кристина ничего не отвечала, но она посмотрела на учёного взглядом, который вернул ему честь и жизнь. ..И я, который там был, уверяю вас, что этот взгляд не говорил "нет"!