Кто не помнит свою школу?

    Сколько блеска было в нашем 4-м «Б»: Все пенилось, точно бисквит - белые кружева передничков, строгие линии пиджачков, и октябрятские звездочки, - как обереги.
    Помню, что сидел я на "ослячей парте" - передние были для "высоколобых". Читал газеты, корчил рожи, а потом оббивал углы, умудряясь ёрничать, даже стоя к спиной к классу.
    Помню и похороны в спортзале: гроб, обтянутый рюшем, портрет мальчишки - вероятно старшеклассника. Часто под окнами школы проезжали лафеты с гробами генералов, и непременно с траурным маршем, громыхавшим на всю улицу, начиная от Дома офицеров. Туда мы часто бегали. В основном - высматривать мертвецов. Гробы были цинковыми, а на крышках окошки размером с книжный обрез. Жутко, но интересно.
     В этом же Доме по субботам мы смотрели "Детей Капитана Гранта", но чаще набивались всем классом в длинный, как кишка, зал кинотеатра "Пионер". Там в наши юные головы входили, точно сотни заноз, мультики, от которых потом рябило в глазах и подташнивало, как после переедания.
     Школа имела внутренний двор. На него выходили окна музыкального класса, где меня мучил скрипкой человек с большим, как у птицы, носом. Он называл меня «Ёлопом», бил смычком, когда я фальшивил или считал ворон. Музыку я ненавидел. Люто. Но слух во мне все же прорезался, что давало повод тирану казнить меня по четвергам.
     А в сентябре, в самый листопад, мы совершали набеги на старые польские дома, требуя у перепуганных жильцов макулатуру в обмен на спокойствие. Тащили все: стопки газет, связки книг, энциклопедии. Найти альбом с марками считалось удачей. Обладатель его тут же возводился в культ, а у того, кто заполучил у него марку за перочинный нож, фонарик или пачку жвачки, глаза светились, точно огоньки....