Крепкий кофе с ревностью

   Федя не знал, как признаться Клавке, что утюгом только что спалил ее праздничное шифоновое платье. Они всего месяц назад купили его в Турции, и при отъезде в спешке забыли у турка - их друга семьи, который и выслал платье посылкой.
Вчера, получив посылку, Клавка весь вечер примеряла его, не могла нарадоваться, и сказала Феде, что послезавтра в этом платье она идет с ним в ресторан отмечать годовщину их знакомства.
   "Да..., ситуация. И зачем я полез гладить это дурацкое платье, - убивался Федя, - хотел порадовать сюрпризом, а подложил свинью, - и как теперь быть?".
   - Здравствуйте, я ваша тетя из Киева, называется, - в сердцах выругался Федя и быстро засунул платье подальше под кровать, потому что пришла Клавка.
   Если Федя хотел чего-то спрятать от Клавки, он всегда это засовывал под кровать.
   - А в огороде дядько, - вставила она свою реплику, войдя в комнату.
   - В огороде бузина, - в тему подыграл Федя, как бы заметая следы.
   - А почему здесь горелым пахнет? Так и угореть недолго, - сказала Клавка, открывая окно.
   - Это я утюг чинил. За хлебом сходить? - сбивая тему угара, спросил Федя и вышел из комнаты.
   - Сходи, и макароны захвати..., - вдогонку крикнула Клавка.
   «Проехали…, прямо Кин-дза-дза какая-то», - подумал Федя, еще не зная, как будет выкручиваться.
   «Познакомились, называется, а до годовщины знакомства - всего два дня", - не успокаивался он.
   - Один выход! Нужно звонить турку, - решил Федя и набрал его номер мобильного телефона.
   - Федя, это ты? – услышал он знакомый голос турка, - у вас всё хорошо?
   - Всё хорошо, прекрасная маркиза…
   - Да..., Клава у тебя прекрасная…, - перебил его турок.
   - Слушай, - перебил его Федя, - тут такая история. Помнишь, мы купили в Турции платье, ты еще сам посоветовал его? Вчера мы получили твою посылку с этим платьем, Клавка не могла нарадоваться, а сегодня я спалил его утюгом, представляешь?
   - Мне купить такой же, да? - воодушевился турок возможности приехать.
   - Точно такое же, чтобы она не догадалась, прошу тебя, а то убьет, - ответил Федя, - сможешь?
   - Не убьет, я уже купился такой же платье для Клавы номер два, - сказал турок.
   - Ты что, разве можно подругам в одинаковых платьях ходить, - возразил Федя, - приезжай завтра же с этим платьем, и мы его подсунем моей Клавке..., сможешь?
   - Приехать смогу, а подсунуть сам будешь.
   - Хорошо, сам буду, только ты отвлечешь её.
   - Отвлечу, развлечу, я эти слова путаюсь, но все равно, сделаю, чтоб она не заметила.
   - Приезжай, - закончил Федя.
 
   Федя, еще до свадьбы, познакомил Клавку со своим другом турком, который иногда захаживал к ним в гости, когда приезжал из Стамбула, и оставался у них погостить. К другу он относился тепло, и всегда был рад ему.
   Турок был богатым, всегда привозил Клавке подарки - "разную красоту", как он говорил, а Клавка готовила ему курицу в тряпке, – по-турецки, пропаренную в духовке под влажной чистой тканью, обмазанной сверху обыкновенным тестом.
Турок выкладывал на стол всякие продукты, а Федя раскладывал их по полкам и иногда даже сам возился на кухне, накрывая на стол.
   - Ну как, Федя, посмотри, тебе нравится? – спрашивала Клавка, примеряя на себе подарок.
   Сдержано оценивая подарок, он разрешал им пообщаться, говорил, что позовет их, когда будет готово, чтобы не мешали ему приготовить свое, а не избитое блюдо из курицы в тряпке, которую готовила Клавка, лично турку, по его рецепту.
   - Хорошо, а что будет приготовиться сегодня? – спрашивал его турок.
   - Сегодня будет приготовиться голубцы с рожками, - говорил Федя в хорошем настроении и выпроваживал их из кухни.
   - Я заскучился за вас, - говорил он Клавке.
   - Я тоже скучала вместо тебя, - в тему шутливо отвечала она, выходя с ним из кухни.
   Федя не ревновал и не упрекал Клавку, но злился на нее за те знаки внимания, которые она оказывала турку, а не ему. Он злился еще и потому, что сам не был богат, а Клавка еще и дразнила его этим.
   - Ну, и что, он ведь богат и обеспечен, в отличие от тебя, - говорила Клавка.
   - Знаешь что, - отвечал Федя, - я бы тоже был обеспечен, если бы был богат.
   - Знаешь что, - отвечала Клавка, - когда я выходила за тебя замуж, я думала, что ты будешь обеспечен.
   - Рогами, да? По-моему я ими уже обеспечен, - говорил Федя.
   Клавке нечего было ответить мужу, а ему нужно было от нее всего ничего, без чего он всегда обходился.
   Если бы Федя не прощал своей Клавке ее маленькие недостатки, он не смог бы так наслаждаться с ней всем остальным. Вот он и прощал ей ее же недостатки, а остальное, как он считал, дело житейское, – прощай, не прощай, все едино жить вместе.
   - Прощай, - однажды попробовал сказать ей Федя.
   - Не прощу, - ответила Клавка, и осталась при нем.
   Из этого ничего хорошего не вышло, потому что все хорошее всегда оставалось при них. И они жили вместе, – он, со своими «хорошими достатками», а она, со своими маленькими недостатками.
Федя иногда сомневался, и считал, что недостатки у Клавки не только маленькие, а есть и побольше, но он никогда не говорил ей об этом, потому что знал, что сомневается, что знает.
   - Когда я сомневаюсь в чем-то, - говорил Федя, - я знаю, что чего-то знаю, но сомневаюсь.
   Он мог подумать о ней что-нибудь такое, в чем сомневался, но не думал.
   - Ты не думай, - сказала ему Клавка, когда он застал ее на коленях у турка, - это мои, если хочешь знать, достопримечательности.
   - Ты, наверное, хотела сказать достоинства? - сказал он, - а подобные достопримечательности – это наследие, доставшееся нам из доновоэрных времен, когда женщины вот так позволяли себе сидеть на коленях у мужчин.
   - Чтоб ты и не сомневался, но ты ошибаешься.
   - Может быть, ты думаешь, что я должен сомневаться, и не верить своим глазам? - спросил Федя.
   - Это не то, что ты думаешь, - сказала она.
   - А о чем я могу еще думать, если уже и сам не знаю, что думать?
   Вот он и сомневался, когда увидел ее на коленях, потому что знал, что делают на коленях в таких случаях другие, но не Клавка же?
   "Очевидно, есть, наверняка есть у нее и большие недостатки, но они, наверное, такие большие, что не умещаются в объеме моего сознания. Их потому и не видно, что они всегда за пределами поля моего зрения. Ну, и пусть, - думал он, - стоит ли ломать себе голову над тем, чего не видно?"
   В общем, Федя сомневался, потому что знал, что чего-то знает.
   - Когда я знаю, - говорил он, - то чего-то сомневаюсь.
   Турок, как ни старался разобраться в том, о чем они говорят, так ничего и не мог понять. Клавка чего-то говорила, сидя у него на коленях, а Федя не понятно чего-то возражал. Турок же, понятное дело, ни чего не понимал, и сидел молча.
   А Федя думал, что сам он даже возразить толком не может, потому что знал, что сомневается, и поэтому не может сказать ей об этом.
   Но скорее всего он не мог сказать Клавке о том, в чем сомневался потому, что знал, что любит ее, и не сомневался, что она тоже любит, и знает это, но может сомневается, а может и нет.
   "Кто ее знает, я и сам сомневаюсь, - думал он, - а может и нет".
Так всегда думал Федя, когда на коленях у него сидели Клавка номер два, или Клавка номер три. Он любил иногда садить их на колени, и петь разные песни.
   "Дело житейское, и опять же все путем, потому что всё хорошее всегда при нём, с его Клавкой и со всеми Клавками вместе"- думал он, когда иногда позволял себе немного похулиганить. На самом деле он чаще всего думал совсем о другом, вот и сегодня тоже.
 
   На следующий день платье было передано турком по назначению, и Федя спокойно повесил его на вешалку в её шкаф. Клавка этого не заметила, потому что уделяла внимание турку, приезд которого для нее был неожиданным.
Федя, спокойный и уверенный в том, что, наконец, все уладил, вошел к ним в комнату и… замер от неожиданности.
   Клавка стояла спиной к нему в своем шифоновом платье с огромной прожженной дырой в форме утюга.
   - Как ты его нашла? – услышал Федя свой писклявый голос от неожиданной ситуации, в которую он вляпался.
   - Федя, я же говорила тебе, чтобы ты ничего не засовывал под кровать, - сказала Клавка спокойным, с агрессивными оттенками, голосом и подошла к нему с кулаками на бедрах. У нее был такой грозный вид, что Федя забыл о ее новом платье и о том, что что-то там нельзя засовывать под кровать.
   - Говорила?
   - Говорила, - безоговорочно согласился он.
   - Ну, вот и не обижайся, - рявкнула она, замахнулась на Федю, и со всей силы размаха, промахнувшись, грохнулась на пол.
   - Ты промахнулась, - сказал Федя с новым платьем в руках, выпрашивая у нее прощение.
 
   Потом всё уладилось. Клавка в новом платье поблагодарила турка за всё, а Феде сказала, что он от нее еще дождется…
   Вечером они втроем пошли в ресторан.
   Клавка была в хорошем настроении, улыбалась, потому что чувствовала себя неотразимой, потому что на нее все обращали внимание, потому что рядом был Федя, которого она любила, несмотря ни на что и, несмотря на него, чтобы дать ему понять, что под кровать ничего засовывать нельзя, что бы не случилось.
Федя виновато молчал и немного сожалел о том, что Клавка промахнулась.
   Турок в духе верного друга их семьи произнес тост, отдельно за Федю, потом за Клавку.
   - Я хочу ещё что-то сказать. Я говорю этот тост за Клаву и тот прекрасный случайный совпадений, который сегодня я здесь. Но это не совпадений, это случай, который Федя неслучайно случился, и он сгорел нарядный платье, чтобы я приехал. Я приехался и радовался видеть вас. Поздравляю, Клава, с вашим праздником и хочу подарить на ваш платье этот ожерели из настоящих жемчуг. За ваши любовь и красота!
   Он выпил, подошёл к Клавке, вручил ей подарок, потом надел ожерелье на её оголённую шею, поцеловал ручку и вернулся на своё место.
   Клавка покраснела и опустила глаза. Она чувствовала, как на неё смотрят подавленный муж и уверенный в себе турок, не знала, что сказать и как себя вести. Её чувства остались при ней.
   Федя не мог себе позволить в подарках такую роскошь, и погрустнел, потому что он тоже приготовил Клавке подарок, тоже ожерелье из жемчуга, но… ненатурального. Это были простые бусы.
   Вид Феди вызывал у Клавки жалость.
   «Хоть бы и он подарил мне, пусть что-нибудь, пусть самую простую безделушку, но он ведь не додумается», - думала она.
   Федя неловко достал свои бусы и без всякого тоста подарил их Клавке.
   Принимая его подарок, от неожиданности Клавка прослезилась и крепко поцеловала своего Федю.
   Турок опустил глаза. Подарок от Феди оказался для Клавки дороже его жемчужного ожерелья. Он подозвал официанта и заказал всем кофе по-турецки, двойной, без сахара, но немного с ревностью… - для себя.
   - И для меня…, такой же, - попросил Федя.
   Клавка это отметила и улыбнулась своим мыслям.
 

   Эд Гемадзе
   08.11.2014