Рассказ десятый. Вместо эпилога

На монтажном участке Роман Иванович проработал ровно год, а дальше не смог....
Не потому, что не получилось, а потому, что не нашёл поддержки и на этот раз: ни у начальника участка, ни у директора.

Назначив Хромова «ответственным» за монтаж окон на объекте с шестью высотными домами, Богомаз взвалил на него не только работу с монтажниками и строителями, но и посещение штабов и совещаний у застройщика, оформление штрафных санкций строителям за порчу изделий, сохранив за ним зарплату мастера.

Роман Иванович терпеливо исполнял эти обязанности, пока на одном из штабов на него не набросился один из руководителей заказчика. Не разобравшись и не выслушав пояснений Хромова, молодой руководитель выгнал Романа Ивановича со штаба, пообещав нажаловаться на него директору за срыв графика монтажных работ.

Личной вины за срыв графика Хромов не чувствовал. Он лично предупреждал Богомаза включить в график производства изделия второго и последнего этажей высоток, чтобы дать возможность фасадчикам вести подготовительные работы по утеплению зданий. Но директор махнул рукой на предложение Хромова, а послушал Солоденко, который составил этот график.

После штаба Хромов рассказал начальнику участка, что  произошло на планёрке, предупредив, что если директор и он не защитят его от оскорблений, он уволиться.

На следующий день Хромов поинтересовался о его проблеме. Солоденко скривил лицо…, и Роман Иванович понял, что начальнику участка было не до него.
Тогда он написал заявление об увольнении, но Солоденко от подписи отказался, а предложил самому сходить к директору.

Когда Хромов подал заявление, Валерий Владимирович растерянно посмотрел и спросил о причине увольнения. Роман Иванович не сказал настоящей причины, сославшись, на больные ноги и что ему трудно мотаться по этажам.
В этот раз он твёрдо решил больше не испытывать себя и отойти от дел.
Богомаз попытался уговорить – «поработать до конца года», но Хромов настоял на своём!
Ему не хотелось говорить правды, чтобы не разрушить наметившееся между ними перемирие, ведь Богомаз до сих пор не отдал ему деньги за долю в уставном капитале.

Подержав секунды заявление, директор подписал и положил в папку, сказав, «что  Ольга Васильевна оформит всё как надо».
Хромов спросил директора о доле, но тот ответил, как и раньше: «что нет денег».

Через три дня Хромов получил расчёт, собрал свои вещи  и, попрощавшись, с кем хорошо ладил, уехал и не без обиды…
Весь следующий год Роман Иванович дважды бывал у директора, чтобы получить деньги, но всякий раз слышал от Богомаза, один и то же ответ: «денег нет!».

В середине марта 2011 года он позвонил директору, чтобы напомнить о себе. Телефон долго не отвечал, потом хриплый неузнаваемый голос директора ответил: «слушаю». 
Роман Иванович сказал, «что беспокоит Хромов».
- Я сейчас не на работе…. Приезжай в фирму через две недели, тогда и поговорим,  - попросил директор.
Хромов  подумал, «что директор катается на лыжах», как он это делал каждый год, и больше Богомаза не беспокоил.

На деле всё оказалось очень серьёзным – Богомаз заболел неизлечимой болезнью, и жить ему оставалось несколько месяцев.

Роман Иванович встретился с бывшим шефом ровно через две недели, как договаривались.
Вид у Валерия Владимировича был болезненным, но он старался не показывать свою немощность. О болезни они почти не говорили, единственное, о чём ему сказал директор, так это о предстоящей операции за границей.
Дальше говорили о долге фирмы перед ним, и Богомаз предложил Хромову расчёт окнами, и  он согласился.

Роман Иванович ушёл от Богомаза с чувством глубокого сожаления…, что раньше не смог убедить  этого неугомонного  и сильного человека относительно своих устремлений, и они расстались, причём с обидой у каждого.
Один не смог переступить через себя и протянуть руку помощи своему заместителю, другой не выдержав  безразличия, махнул на всё рукой и ушёл с затаённой обидой, которая всё последующее время будоражила его душу...

Через два месяца Богомаза не стало. Хромов не поехал на кладбище…. Он не хотел видеть Богомаза мёртвым, а хотел запомнить живым, таким, каким знал его в лучшие годы…

 R.S.  После смерти директора к руководству компании придут другие люди. Коллектив со временем, обновится и Хромов утратит связь,  перестав звонить и бывать на производстве.
Иногда просматривая рекламный журнал, Хромов не находит в разделе «строительство» привычный логотип производственного центра «Окно», а видит другой,  и ему становится не по себе, при мысли, что первоначальный символ был изменён с согласия самого Богомаза...


***
…Роман Иванович дочитал последние строки в рукописи и несколько секунд сидел, запрокинув голову назад, устремив взгляд в небо, будто осмысливая, всё что написал. Потом убрал рукопись в сумку и посмотрел на автобусную остановку. Там уже стоял автобус, и он заторопился. До отправления рейса оставалось несколько минут…
Хромов упросил водителя и контролёра не сдавать в багаж сумку, прошёл по салону и сел у окна, и стал смотреть на уличную суету.
Наблюдая, как неторопливо работает водитель, аккуратно укладывая багаж в нижний отсек автобуса, принимая чемоданы и сумки от толпившихся пассажиров, он позавидовал ловкости водителя. И тут же переключался на симпатичную женщину-контролёршу, которая внимательно рассматривала билеты,  ставила карандашом крестики в планшетке и приветливо улыбалась каждому….
 
То и дело над площадью звучал приятный женский голос авиадиспетчера, объявлявшей о посадке или о прибытии самолёта.
И тогда аэропорт оживал: кто-то спешил на регистрацию, а кто-то торопливо шёл в павильон для встречающих. Шумно взлетали и садились самолёты…. Суета на привокзальной площади, шум двигателей, постоянно напоминали Хромову, что он ещё в самолёте, а не в автобусе, и  он никак не мог избавиться от этого ощущения.

Какой-то час назад, находясь в полёте в сложных метеоусловиях, он неустанно думал не только о своей прошедшей жизни, но и задавал себе нелёгкий вопрос: «А если бы самолёт не пробился сквозь ураган, что тогда?», - и никак не мог представить себя погибшим в авиакатастрофе….  Но ангел-хранитель и на этот раз отвёл его от беды.

Хронология курьёзных событий, произошедших с Романом Ивановичем на протяжении всей жизни, давала ему право так думать…

Однажды, в молодости, будучи студентом, работая в Игарском порту стивидором…, его не заметил крановщик портового крана и чуть не раздавил пакетом, но в последний момент на окрик товарища, Роман упал на палубу и груз пролетел в нескольких сантиметрах над ним.
В другой раз, попав под железнодорожный вагон, он чудом остался жив и отделался травмой руки и лица, и все говорили «что он родился в рубашке».
Или, когда в гололёд вместе с машиной выбросило на встречную полосу, а там не оказалось  автомобилей….
Был случай, когда глубокой осенью, во время катания на моторной лодке он выпал в холодный Енисей и смог самостоятельно выплыть на берег.
 А после случая с пожаром в цехе и другими происшествиями, Роман стал связывать своё везенье с силами извне, называемых в народе «ангелами-хранителями», хотя был человеком не верующим.

Вот и сегодня, пережив ужасный стресс в самолёте, он вспомнил об ангеле-хранителе, который и на этот раз был на его стороне, и Роман Иванович неумело перекрестился, как делал его родной дед, когда сверкала молния, и гремел гром…

Наконец, пассажиры расселись на свои места. Водитель, закрыл дверь, и экспресс медленно выехал за шлагбаум….
Полёт, проходивший в сложных погодных условиях, для Хромова закончился, как только автобус выехал на автомобильную трассу.

Роман Иванович облегчённо вздохнул – впереди был уже другой «полёт», но уже качестве пассажира автобуса. Здесь на земле он чувствовал себя увереннее и надёжней, и не думал о разных страшилках, возникавших у него в голове во время недавнего полёта. И он стал смотреть в окно.

Однообразный пейзаж, состоящий, в основном, из перелесков на  возвышенностях и дачных участков, с небольшими домиками, простирался, чуть ли не до самого Красноярска. Потом дорога пошла на фоне малоэтажных застроек пригорода, а затем свернула к большому городу, затянутого в этот утренний час синеватой дымкой.

И что-то родное, несравнимое ни с чем, тронуло его сердце, напомнив годы юности, которые прошли в этом городе… и сразу  навеялись знакомые слова и мелодия из гимна красноярского композитора Шемрякова.
«…Красноярск раскинул улицы, всюду зелень тополей, растревоженный волнуется наш красавец Енисей…», - отчётливо звучало в ушах, и Роман Иванович облегчённо вздохнул.
- Дома…, - сказал он вслух, а пассажир, сидевший через ряд, оглянулся и удивлённо посмотрел в его сторону…

Через месяц Хромов узнал, что сталелитейный корпус в Сосновоборске, который многие годы был, что говориться, «родным пристанищем и кормильцем», по решению властей стали разбираться на отдельные конструкции…
 
Раньше Роман Иванович и в мыслях не допускал подобное, надеясь, что рано или поздно стране понадобится такая мощность и цех оживёт вновь. Но на деле всё окажется не так. Не прожив на свете и тридцати лет, цех разрушат, сначала, разобрав оборудование на металлолом, а потом возьмутся и за здание.

И Хромову пришли в голову слова из «Интернационала», которые помнил со школы: «… до основания, а затем, мы наш,  мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем…».
Надо же, придумать такое, с чем нельзя поспорить..., а стоило бы!
Роман Иванович достал рукопись и дописал в конце:
«Ничего не изменилось! Русские люди по-прежнему мстят друг другу, делая это с каким-то отвратительным наслаждением и безразличием, тем самым, сознательно разрушая государственность и связь поколений, а значит и историю».

Красноярск, 2012 год.