Мой пудель Часть1

На фото моя собачка Джулия, Жуленька.


Любовь к животным – необъяснимое чувство. Сколько тепла и преданности от них исходит, сколько благодарности, и как же они своей бескорыстной любовью делают нас лучше. Они становятся полноправными членами наших семей, а иногда и главными. А сколько сердец они согревают, скрашивая одиночество своих хозяев.


-1-
Я выросла в семье, в которой всегда были домашние животные. Мой отец жизни своей не мыслил без кошек и собак. Столько было этих Тузиков, Анфисок, Шариков и Васек! Коты естественно жили в доме с хозяевами, а собаки – во дворе в теплой конуре.
Вроде все так и должно быть, поэтому я и мысли себе даже не допускала, что собака может жить в квартире. Помнится даже, осуждала таких людей, сетуя на то, что это негигиенично. «Ну, уж нет! В моей квартире собаки жить не будут!», – думала я. Но как же я ошибалась на свой счет.

Перед тем, как дочери пойти в третий класс мы отдыхали всей семьей в доме отдыха от университета, в котором работает мой муж. Из года в год каждое лето сотрудники вуза брали путёвки в свой  любимый сезон. Наши мужчины–рыбаки предпочитали август, потому что в это время шли сомы. Ну, а нам женам поневоле приходилось любить этот месяц, не смотря на то, что всем нравилось отдыхать в июле: и теплее, и дни длиннее, и комаров почему-то меньше. Мы так подружились за столько лет, и  нам было очень весело и  комфортно отдыхать именно в этом составе.

Однажды мы сидели на берегу залива. Дети, накупавшись, барахтались рядом с нами на песке.
Светлана, мама одной из играющих девочек, рассказывая весело о чем-то, вдруг замолчала, а потом с тоской в голосе заговорила:
– У нас Нюрка в начале сентября должна ощениться. Куда я щенков девать буду?

Тогда еще и телефоны в квартирах не у всех были, не говоря уж об интернете.
Этим летом из Германии приезжала подруга Светланы с семьей и с карликовым пуделем Рамоном. У Светы тоже была собака-пудель, с каким-то красивым двойным именем, но они звали ее Нюркой.

– Ой, девчонки, у них пудель – красавец породистый, а пострижен – одно загляденье. У нас Нюрка тоже породистая, но такая вся страшненькая, её же стричь одно наказание! Подруга меня подбила их свести, время как раз для этого было подходящее. Они уехали, и куда мне теперь щенков девать, ума не приложу?
И вдруг без всякого перехода обратилась к моей дочери:
– Леночка, ты пуделька хочешь?
Конечно же, Леночка хотела пуделька. Она у нас давно безуспешно выпрашивала кокер-спаниеля.
И вот с этого момента жизнь наша круто изменилась.
В середине сентября Нюрка принесла восьмерых щенков. Светлана больше месяца жила, как в аду. Восемь неугомонных, шустрых и веселых пудельков путались под ногами и, казалось, каждую минуту делали лужи. Светлана умоляла меня взять одного.
– Ну, хотя бы придите, – сказала она под конец, – посмотрите на них, а то раздадим, и не увидите. Они такие милые.

О, коварная! Это был верный расчет! Мы с дочерью пришли к ним в субботу после школы. Щенки весело прыгали, как козлята по кухне и прихожей, хватали друг друга за маленькие хвостики и драли друг друга за уши. Моя дочь в восторге от такой картины, умоляюще смотрела на меня. Она тут же облюбовала самую маленькую черненькую "девочку", которая была единственной в помете, остальные были мальчики абрикосового цвета.
– Она будет Джулией, – сказала дочь.

Несколько дней прошли в слезах и уговорах. Я приводила массу доводов против того, чтобы заводить в квартире собаку. Но у меня перед глазами стояла картинка с резвящимися щенками, и в глубине души я уже и сама хотела такого пуделька. Но я продолжала упорствовать и предложила дочери купить говорящего попугая: с ним хоть гулять не надо. Заплаканная дочь оживилась, и мы пошли к папе сообщать, что в выходные едем покупать попугая.
Муж, подняв голову от своих научных трудов, произнес фразу, от которой мне стало не по себе.
– Ну, подождите, может бабушка с дедушкой не откажутся и возьмут щенка к себе, а мы…
Он не успел договорить, как дочь завопила на всю квартиру:
– Ура! Ура! Папа согласен!
Я укоризненно посмотрела на мужа, ведь я уже уговорила ребенка, ведь собака –  это такая ответственность!

Но дело уже сделано, и в субботу мы отправились за нашей Джулией, Жулей, Жунюшкой.
Мы укутали её в теплый платок и посадили на дно сумки, потому что уже был конец октября, и отправились к бабушке с дедушкой. Всю дорогу мы заглядывали в сумку, а Жуля спокойно и внимательно смотрела на нас своими темно-синими глазками из глубины сумки.
Бабушка сразу же высказалась по поводу нашего ума, вернее, его отсутствия, потом умильно поглядела на собачку и дала свое определение, что она маленькая «с литрову банку», но даже слышать не хотела, чтобы оставить ее у себя. Вопрос даже не обсуждался, бабушка была категорична.

Вот так в нашей семье появился пудель. И если бы мне до появления Жули кто-нибудь сказал, что можно так полюбить собаку, я бы, конечно, никогда не поверила.
Вечером на кухне мы поставили маленькую коробку, на дно которой положили теплый коврик, посадили туда малышку и отправились спать. Мы, наверное, только успели уснуть, как проснулись от  того, что Жуля, не переставая, скулила. Мне пришлось выйти к ней, поить теплым молочком и снова укладывать  в коробку. К утру я уже еле держалась на ногах. Не успевала я дойти до постели, как она начинала скулить.
 «Господи! На что я себя обрекла! Не жилось мне спокойно!» – уныло думала я.

Утром, когда мы проснулись и вышли на кухню, бабушка уже ходила с тряпкой и ворчала, вытирая Жулины лужи, а она смешно рычала, уцепившись зубами за тряпку, пытаясь вырвать ее из рук. Увидев нас, она оставила в покое бабулю и с удовольствием переключилась на новых персонажей. Ходить было просто невозможно, она висела на наших ногах, и мы по очереди ходили, волоча за собой ногу с собачонкой, словно в кандалах.
 
После завтрака дедушка взял инструменты и во дворе сколотил для Жули будку. Часа через полтора он торжественно внес в дом своё творение. Мы с трудом сдерживали смех, глядя на это произведение деревянного зодчества. Будка была похожа на огромный посылочный ящик советских времен, с торца которого был выпилен вход в форме арки. Но так как дедушка был начисто лишен чувства симметрии, чем всю жизнь больно ранил бабушкины эстетические чувства, вход этот хорошо был сдвинут в правую сторону. В свою очередь мы решили, что как-нибудь облагородим этот "шедевр", а пока временно накроем его красивым покрывальцем. Но как известно, нет ничего более постоянного, чем временное, и мы это с успехом доказали – будка прослужила в таком виде Жуле одиннадцать лет, два года она стояла в доме у бабушки, а потом, когда начались в городе проблемы с отоплением, это "чудо" перекочевало к нам в квартиру.
 
Уснувшую в Лениных руках Жулю мы осторожно положили в будку. За день мы проделывали это несколько раз, и поэтому она очень быстро привыкла к своему месту. После бессонной ночи мы даже не стали заводить разговоров о том, чтобы оставить Жулю у бабушки с дедушкой. Вечером посадили её в сумку и повезли к себе домой. Всю дорогу она благополучно проспала. Дома мы высадили Жулю из сумки, и её лапки смешно разъехались на линолеуме. Пошатываясь, она доковыляла до коврика и сделала первую лужицу. Пришлось срочно скатывать дорожки на кухне и в прихожей. Поневоле нам еще пришлось перегородить вход в ванную и в гостиную фанерными листами, потому что эта проворная собачонка успевала быстрее нас юркнуть в эти комнаты, пока мы открывали двери. Со временем эти фанерки стали называться у нас «противожулечными устройствами». Приходилось высоко поднимать ноги, перешагивая через них и когда мы, наконец, их убрали, то ещё несколько дней, перешагивая через порог, по привычке норовили повыше поднять ногу.
 
Приобретая такое маленькое чудо, мы, как оказалось, совсем не были готовы к этому. Почти всю ночь Жулька скулила и царапала кухонную дверь и, затихала только тогда, когда я, сонная и замученная, выходила к ней и брала на руки. Пригревшись, она сразу засыпала, а я, положив ее в коробку и укрыв одеяльцем, тихо уходила на цыпочках. Через несколько минут все повторялось снова.

Утром выяснилось, что мы не знаем, чем  кормят маленьких щенков. Тюрю из молока с хлебом, как сказала Света, наша Жуля есть не стала. Я сделала ей омлет, к нашей радости ей он понравился. Но в обед она понюхала его и отошла. Мне казалось, что щенкам нужна какая-то особенная «щенячья» пища, только я не знаю какая, и от этого я ещё сильнее расстраивалась. Полдня я вытирала за ней лужицы, а она весело прыгала возле меня. Боясь наступить на нее, я, как на лыжах, передвигалась по кухне, не отрывая ступней от пола, а она, видимо, считая, что я играю с ней, висела как гиря на моей ноге, обхватив ее лапками за щиколотку, успевая при этом ещё и драть меня за носки. Но мне было как-то невесело: невыспавшаяся, уставшая и расстроенная, я с трудом делала свои домашние дела. Ещё сильнее я расстроилась, когда подошло время идти встречать дочь из школы. Жуля с воплем бежала за мной до входной двери, и пока я ехала в лифте, было долго слышно, как она плачет, словно маленький ребенок.
 
На обратном пути мы с дочерью зашли в зоомагазин и купили корм для щенков. Дома нас встретила радостная Жуля. Мы ожидали увидеть понурую, обиженную  собачку, но она прыгала как ни в чем не бывало. Чувство вины перед ней отступило, и мы стали кормить ее купленной едой. Жуля съела несколько «мясных» шариков и уселась в сторонке, глядя на нас с каким-то недоумением.
– Ну, я не знаю чем тебя кормить, моя дорогая! Мы будем есть щи, я налью тебе тоже в миску и как хочешь! – с этими словами я налила в мисочку щей, покрошила мяса и поставила перед ней. Моя бедная собачонка ела с такой жадностью, что я просто остолбенела.
– Господи! Чуть не уморили «ребёнка» с голоду. Ешь, маленькая, ешь. Прости ты нас, бестолковых! Какая тюря, какое молоко, вот ненормальные! Ешь, Жуленька, я теперь никого слушать не буду.
Проблема с едой отпала, но как много их еще было впереди!..

Продолжение http://www.proza.ru/2014/11/10/1211