За сто первый километр. часть 2 Нелёгкая жизнь Нин

   Она пила чай и стала рассказывать о своей нелёгкой жизни.
- Я, ведь, чуть не повесилась, но меня спас красноармеец.
- Расскажите, как это было?-попросила Лариса.
- А было это так,- задумчиво, ответила Нина Петровна. Она, видимо, вспомнив тот давнишний случай, снова переживала, и слёзы, не прошенно, появились на её глазах.
  - Мне тогда было одиннадцать лет, - говорила она, смахнув слезу, - я была старшая в большой маминой семье.
- А отец, где же был отец? – спросила Лариса.
- Отца забрали ещё в тридцать  седьмом, просто ни за что.  Его обвинили в чём-то несуществующем, и расстреляли, как врага народа. А нас выселили из дома. Мы, его большая семья,  жили на заброшенной ферме. Было холодно, голодно, младшенькому всего три месяца было.
- Но ведь, все выжили? Бог всех сохранил?
- Да, - рассказывала дальше Нина Петровна, - а всех детей у нас было семеро, мал мала меньше, ну вот,- продолжала она рассказывать, и слёзы катились по морщинистым щекам, -  однажды мама поменяла свою кофточку, и послала меня за хлебом. Надо было до магазина идти два километра, а в магазине шаром покати, не было ничего. Я оттуда вышла и стою у крылечка, зная, что возвращаться с пустыми руками не следует. Я думала тогда, куда мне ещё пойти, и где достать хлеб?  В это время ко мне подошла девушка лет семнадцати. Она сказала, что в магазине есть чёрный ход, она пойдёт туда, и её знакомая, продавщица даст хлеб.  Я – дура, и отдала ей все деньги. А потом ждала, ждала её, и не дождавшись пошла искать. А там не чёрный ход в магазин, а ход в другой двор. Я кричала, я звала, меня окружили люди и говорили о ней, что она мошеница и многих так обманывала.  Тогда я, плача ушла и подумала, что домой не вернусь, там же ждут меня с хлебом и надеются. И вот, тогда я решила повеситься. Я тогда думала, что лучше смерть, чем такой позор.  Я пошла через лес и приметила большое дерево. Я уже развязала пояс и хотела накинуть на сук, но сильные руки подхватили меня сзади и я услышала мужской голос: «что ты делаешь?!»  Я оглянулась, передо мной стоял солдат, на нём был шлем с красной звездой. Он спрятал пояс в свой карман и спросил: «Что случилось?»  Я разрыдалась, и рассказала ему, как меня обманули. Я сама плача, сквозь слёзы рассказывала ему, что меня ждут дома семь голодных ртов, что отца нашего забрали ни за что, и расстреляли, не смотря на его семерых детей. И, теперь, мне лучше умереть, чем вернуться домой. Он утешал меня, потом развязал свой мешок и дал мне целую буханку хлеба и тридцать рублей денег и сказал, чтобы я маме не рассказывала, что у меня украли деньги, но я не удержалась и маме всё рассказала плача. Но она не поругала меня, а пожалела, сама плакала со мной, гладя меня по головке. - И Нина Петровна тихо сказала: «Век не забуду того солдата, тогда он спас меня. Я и теперь  молюсь за него». – Да, на свете много добрых людей,-  добавила она.  Она снова поглядела в окно и сказала тихо, - а разве вот такой человек, как тот с помойки, сможет пожалеть кого-то? Он сам ничего не делает, паразитирует, здоровый дяденька. Я видела, - добавила она, как он бьёт кошек и собак на помойке. Добрый человек даже кошку не обидит. А этот, разве же он человек? Разве он так страдал как я?
- Да, - вздохнула Лариса, на вашу долю досталось. Но не осуждайте его. Его Господь осудит и уже осудил. Он раб дьявола и чёрный дух его погубит. Ведь, у дьявола только три цели; украсть, убить и погубить. Он получает то, что заслужил. Может быть, поэтому он роется в помойке. Господь бы спас его, если бы он поверил , но он даже не хочет слушать о Боге. Я ему пыталась говорить, но всё по пусту. Он – гордец и считает всё Божье ерундой. Он думает о себе, что он самый умный. Зачем таким Бог? Они представляют себя богами. Ну, а Господь других богов не прощает. В Писание сказано: «Не мечите жемчуга перед свиньями».
 - Ну, да, ладно о нём,- сказала Лариса, отвернувшись от окна, - вы, Нина Петровна, расскажите мне, как вы очутились в этом посёлке?
- Во время войны, - рассказывала Нина Петровна, - нас эвакуировали в Башкирию. Мы с мамой там работали на полях и нам давали карточки на хлеб, и на крупу. А когда кончилась война, мы вернулись в Питер. Но нам было негде там жить.  Мы мытарились, мытарились, - рассказывала она, плача, -  а потом, какой-т о начальник послал нас сюда, как неблагонадёжную семью. Тогда всех неблагонадёжных ссылали за сто первый километр. Отсюда, из этого посёлка, только что изгнали финнов, и наши люди боялись, что они вернутся обратно сюда и всех нас перестреляют.
 Ну, а мы, были благодарны  за домик, что нам дали, хотя и жили первое время с опаской. Ну, ничего, - сказала она. На морщинистом лице появилась что-то вроде улыбки и она продолжала рассказывать, - со временем всё забылось, финны не вернулись, а мы с мамой работали и получали хлеб. А потом мама заболела, у неё перестали действовать ноги, и она перестала ходить. Я была старшая семье, а значит, отвечала за братишек и сестрёнок. Работала я с утра до ночи и надорвалась. Но особенно болеть было некогда и я, почти еле-еле, пошла было, снова на поле, но встретила соседку, которая работала в то время детском садике. Она сказала, что им нужна подсобница. Отработав день, она предложила мне, ещё и другую работу, за которую деньги дадут сразу. Я спросила что это за работа, она ответила: «чистить туалеты», и я согласилась. Потому что, голод не тётка, у нас не было даже хлеба, а дети просили есть. Я об этом говорила с мамой, и она разрешила, правда со слезами, но говорила: «Что делать, если бы не эта работа,  мы умерли бы с голода». Вот тогда, мы с братиком, которому  было восемь лет, пошли чистить туалет ночью, так как, днём было стыдно. И нам деньги дали сразу, целых пятнадцать рублей. Мы купили хлеб и мясо, какие-то овощи и крупы.
- Да, - сказала Лариса, - но ведь вы все выжили, - и она утешала плачущую Нину Петровну. Она говорила, - пусть даже таким образом, но, ведь, вы не пошли на помойку, хотя та работа была почище помойки.
- Да, и это было единственный раз,- сказала сквозь слёзы Нина Петровна и она рассказывала дальше, - а потом и братик пошёл работать, помощником конюха. Получал, правда, мало, но он был горд, что теперь и он «кормит семью».
Вот так  мы росли. Мама умерла, когда мне было шестнадцать, - рассказывала она, - вскоре, после этого я вышла замуж, и стало легче. У нас с муже родились свои дети . А потом он всё дальше и дальше отдалялся от моих младших сестрёнок и братишек. Он много раз устраивал скандалы, а потом поставил мне условие «или я или твои братья и сёстры!»  В то время я была будто между двумя огнями. Я любила его, любила наших детей, но, не меньше любила своих братишек и сестрёнок, за которых несла ответственность. А муж мой тогда запил и стал распускать руки.
 Мне соседи говорили, что он давно путается с одной кралей и всё дарит ей, но я была глупая, любила его, а любовь – слепа. Я не верила соседям.
 Мне, всего, было тогда девятнадцать лет. Но у меня было уже двое детей, когда он нас бросил. У меня на руках были ещё братишки и сестрёнки и никто нам не помогал, но мы, ведь, не пошли просить милостыню, и не рылись в помойках, как тот мужик, - сказала Нина Петровна, -а мой муж тогда ушёл к другой, но а через три года он умер от пьянства, - закончила она  свой рассказ и глубоко вздохнув, замолчала.
  - Вы так много страдали, сказала тихо Лариса, выслушав внимательно рассказ Нины Петровны, она добавила, - я вам очень сочувствую.  Вы пережили войну и голод, растили деток без помощи. Одеть и обуть было нечего, но Господь спас вас и вы дожили до этих дней. Они помолчали немного, потом Лариса вдруг спросила Нину Петровну...