Битва за умы

«Битва за умы»




     За окном  было морозно и ужасно темно от огромного снежного бурана, что несся черти откуда сломя голову. Слой снега стер старые следы , которые за день успели нарисовать люди, а новых следов пока не было. Двор был квадратный и каменные стены, на которых были трещины, говорили про старость здания, а еще и о всеобщей шизоидности тех, кто жил в этих дворах. Это простая история для тех, кто жив. Кто читает Гете днями и ночами, кто понимает суть жизни.

       Я стал на цыпочки и протянул руку к решетки, чтобы подтянуться к окну, которое было забито паутиной и пылью. Рука схватилась за холодный металл, я подтянулся вплотную к окну и начал всматриваться в комнату. Там сидели трагические люди, которые шептались и пытались решить вопрос: чем шизоид отличается от маньяка. Кто-то из них сказал, что маниакальность - это когда один единственный длинный и темный коридор, но в конце его где-то есть яркая лампочка. И все туда. А шизоидность – это когда коридоров много и все они очень слабо освещены. И как человек попадает из одного в другой, он не в силах этого понять. Рушится тоталитарное государство. Рушатся идолы и герои этого государства. Снова темно. Лампочка погасла. Тьма. Ничего не видать. Коридоров теперь масса. Это все тяжелая ночь, что бьется о стенку.

        Я направил взгляд на лицо человека, который держал руку строго перпендикулярно полу и что-то вырисовывал на обоях цвета небес в летнюю ночь, жужжали часы на стенах, мигали белые дамы у камина, прыгали девочки с белыми волосами у стола. Моя рука ужасно замерзла и я спрыгнул на землю. Мои перчатки съела мышь, которая плыла со мной на облаке в темном сюртуке в это богом забытое место. Я знал, что мне необходимо попасть внутрь этой комнаты, но вход туда был мне не доступен в любой миг своего сновидения, ибо там трагедия происходит не шуточная, я ощущал эти эманации, что исходили из той комнаты, где люди думали о том, как взорвать все темные коридоры и прорваться к небесам. Ох уж эта проблема интегрирования своей субъективной реальности! Шум!
       
       Я пошарил по карманам , достал оттуда камень. Камень полетел в стекло ,которое так и просилось , чтобы его разбили .Куски стекла упали в комнату и в тот миг я услышал чей-то громкий, протяжный крик. «Братцы, нас заметили, бежим  в лес, санитары уже нас застукали, бежим, бежим, бежим!». В комнате резко погас свет. Я замер от предчувствия разгадки тайны, я понял, что комната уже пуста: в комнате не слышно ни одного звука, дыхание призраков прошло.
- Чего с твоим окном, брат, дай выпить, дай закусить? – сказал вдруг мне дворник, ударив изо всех сил лопатой по груде металла у двери. – Я тут страж порога, подари мне свой крестик золотой, подари свои часы, подари свою косу черную. Дай мне свои карты и свои воздушные шарики.
- Да вот, какая -то трагедия прямо произошла в комнатке. Кто-то взял, да разбил мое окно! Луна влетела в него со всего размаху, – ответил я.
      
        Кому понадобился кусок разбитого стекла - не понятно, но им было разрезано алое тело, что валялось в сугробах уже пару тысяч лет. Снег падал, и холодные кристаллики льда оседали на только что жившую плоть, которая могла передвигаться в пространстве, ела, спала, болела. Все это очень печально, ведь свет в конце туннеля пропал. «Ха-ха-ха, идите-ка вы отсюда туда, откуда пришли, вам туда, а мне сюда, пока!»  - сказал мне вдруг жилец этого дома, который подошел ко мне со спины. Он вытащил руки из кармана и показал пальцем в небо и задумчиво сказал: «А ведь никакой иной любовницы, кроме Вселенной! Никакой ночи разврата, что не сравняется с Вечностью! И каждая влюбленность, уходя, забирает частичку меня. Однако, отдавая взамен море эмоций и переживаний. Я все это уже прошел, теперь лишь жалость к собственному миру осталась, а она есть добычей самого жалкого демонического отребья". Ловкий дворник пил водку на скамье у колодца и отвечал ему:
- А ведь где-то уже растут деревья, из которых однажды сколотят наши гробы...Огонь милее, чем гробы, потому и кремацию своему телу сделать хочу. Мы тут ночные волки. Воем на луну безбожно. Царя не надо. Мы тут умы куем. Наше поколение любит огонь. Дня боится оно. Вот в чем фокус. Оно боится дня. Мы водку пьем во дворах, чтобы жить не по лжи. Мы поколение 60-ых. Наша власть лишь на небе. Кто с нами? Все свободные люди планеты. Жив тот, кто Гете читает. Все остальные мертвы давно уже. Живы только те, кто любит Гете читать. Наше поколение любит читать Гете. Гете - это наш отец. Вольтера не ценим. Он низкий вор и ловкач. Мы не любит атеистов. Они рабы материи. Они жалкие лакеи сансары. 
    
        Снег все шел, сугробы все гуще и гуще, все замел снег, город был под снегом, дома, все, все было теперь под снегом, а я все слушал и слушал дворника, он трагично говорил о том, что когда вы закрываете глаза, пытаясь заглянуть внутрь, устремляясь к своему центру, вы постоянно наталкиваетесь на резонанс между субъективной и объективной реальностью. Дверь в небо не открывалась для мещан уже многие века, она разучилась открываться для буржуев. Поэтому, взорвем гнилые города ради доброго леса, все пойдет в террористы, эсеры, радикалы. Да, дама моего сердца живет на небесах. Только там.