Могло быть и так, или Эльфы тоже люди. Глава 48

Лес светлых

Письма, порочащие тёмных эльфов, распространялись с удивительной быстротой.
Ближние и Приближенные серые знали, что тёмные обьявили им войну, а со светлыми у них политический мир – это устроила ещё Надежда. Серые пришли к выводу, что эти письма – дело рук светлой верхушки для того, чтобы подданные охотнее помогали серым.
Сами светлые либо игнорировали эту сомнительную агитацию, либо клевали на неё, создавая отдельно от поселений оппозиционные точки.
Тёмные же отмалчивались, избегали таких точек и отражали нападения.

В доме Анриеля царило оживление. Восемнадцать светлых эльфов, одиночки и семьи, собрались у него, покинув свои колонии в едином стремлении если не избавиться от существующего «подвешенного» состояния, то хотя бы для начала выяснить, откуда идут письма.
Но факты их смущали. Анриель, который сам ходил на разведку, рассказал, что недалеко от одного из входов в Хар'ол-Велдрин стоит домик. В нём живёт семья неушедших в горы серых, а вокруг – отряд тёмных, которые слушаются этого серого и разносят письма.
– Итак, – подытожил он свой отчёт, – светлые тут ни при чём, тем более, они не наняли бы тёмных. Я думаю, автор писем – серый, один из Приближенных. Только им разрешили остаться в лесу. И теперь я вовсе не понимаю, чего он добивается... Есть предложения, или вам надо обдумать?..
Повисла тишина. Такая живая, когда все сидят, шуршат, шепчутся и делают вид, что их обсуждаемый вопрос не касается. Ответственность на себя брать не хотели. Да и кто их, этих серых, знает...
Голос подала та, от которой никто не ждал решений – вечно ломающаяся и заигрывающая со всеми блондиночка Иримэ:
– Давайте пойдём к нему и спросим. Если нам не понравится его ответ – уйдём и будем жить своей колонией. И в случае опасности пригрозим, что расскажем тёмным, кто эти письма пишет. А если понравится – будем с ним.
Кто-то ухмыльнулся, кто-то призадумался. Тишина стала мрачнее от общего предчувствия важных решений и действий.
Анриель подхватил:
– Этот серый явно играет против тёмных. Мы тоже. Может статься, что и против властей серых и светлых, то есть нашей королевы. Мы – тоже! Боюсь, ребята, он силён, и планов его мы понять не сможем... Тогда и правда, почему бы не выслушать, что он скажет. Кто умеет распознавать ложь серых?
Тишина взбунтовалась и захватила эльфов, сковала движения и заставила сжаться. Тишина накрыла раскалённую солнцем комнату.
– Значит, пойдём, как слепые. Но не все. Нам опасно показываться всей толпой... Вэон, Ллиориль и Исегрин...

***

Зоопарк, он же Зверинец, он же Серъёшка уже несколько дней сидел в плену у светлых эльфов. То есть это он помнил, что несколько дней. Но спал отдельно от солнца и всё путал. Сидел он в землянке, вполне классической, врытой по самую крышу, с маленькими окошками наверху в дощатых стенах. На земляном сыром полу рос неестественно сизо-бурый мох. Конечно, фишка была не в цвете: на рассветах и закатах от этого мха шёл неслабый такой кумар. Всю землянку заполняло плотным дымом, который почти не выветривался. В это время Зоопарка проглючивало, он предпочитал лежать на жёсткой кровати бревном и пытаться не отпустить крышу в улёт...
Сначала прикалывало, потом надоело. Он пытался вспомнить, что из виденного происходило с ним в реальности. И когда случались провалы.
Первый – возле скалы, потом во время перехода сюда. Потом возле избушки того черноглазого немца. Дальше его Машка поила беспробудно. Теперь – этот дурман-мох. Что-то маловато он успел здесь повидать... Впрочем, Диджей – ещё меньше.
Конечно, о побеге речь не шла, его тюрьму охраняли. Причём, похоже, охранникам этот «глюциноген» тоже доставался. Иначе с какой радости они подарили бы узнику старую как-бы-гитару, округлую, с длинным грифом? Зоопарк и на обычной-то гитаре играть не умел, а уж сковородку со струнами одолеть подавно не смог.
Это не помешало ему вспомнить знакомые песни из рока, рэпа и даже из попсы 1980-90х. В основном он знал только припевы, в лучшем случае – ещё и первое четверостишье.
В конце концов, он отчаялся и переключился на то, что засело в голову с детства:

Трень...
А я всё чаще замечаю...
Трень...
Что меня как будто кто-то...
Трень...
подменил.
Трень-трень...
Об эльфийках не мечтаю...
Трень...
Сизый мох мне Интернеты...
Трень...
заменил...
Что было – трень – вчера,
То позабыть – трень – пора,
С завтрашнего дня, с завтрашнего дня.
Трень-трень...
Ни охране, ни друзьям – никому...
Трень...
Не узнать меня – трень...
Не узнать меня – трень-трень...

Охранники покатывались, Зверинец уходил в депресс. Или засыпал, но развеяться это не помогало.

***

Подземелья тёмных

Этим днём Арра спала очень плохо, хоть уже и в своих покоях в Хар'ол-Велдрине. Ей чудились заговоры. Ведь, как известно, верховные жрицы долго не живут. И сны были совсем не спокойные...
За время соседства с серыми она научилась понимать, есть ли во сне гости. Сейчас гостей не было: просто её собственный сон, воспоминание, создание плак'кйорла. На этот раз Арр'Таша.
Серые тогда забрали её верного вин'эсса для допроса, пытались узнать, зачем «похищают» светлых девушек... Как рассказал подлец Четырнадцатый, серые усыпили Арр'Таша и пытали кошмарами, желая увидеть образы его памяти. Но тёмный ничего особенного не знал, и они убили его: он не проснулся, а сознание ушло в Мир Духов.
Но разве можно раскидываться такими преданными подданными! Его следовало вызвать обратно, сделав плак'кйорлом. А для этого, конечно, нужна жертва. Отловить серого непросто: они жили по парам, были на перечёт. Ловить следовало заблудившегося, торопившегося в чужое звено... Но лишь из серых получались прекрасные оболочки для элитных воинов.
Итак, она дождалась, пока ей притащат какого-то дёргающегося истерика с дремучим номером – большим, значит, он ещё молод, не умеет по их уставу контролировать эмоции. И не успеет научиться. Его держали на третьем, нижнем уровне пещер. Оттуда ближе к Миру Духов. Как выглядит этот самый мир, Арра никогда не задумывалась, она лишь умела пользоваться его дарами.
Все предшествующие события снились ей отдельными пятнами, а дальше пошли, как наяву. В день перерождения она торжественно облачилась в мантию и достала из тайника ритуальный кинжал из чистого золота.
Её сопровождала охрана и две жрицы для подстраховки. Поскольку на нижний уровень не допускались женщины, кроме королевы, помощницам завязали глаза и вели до темницы вслепую. Арра даже во сне ощутила тот холодок страха от своей уязвимости: три женщины на всём уровне, две из них почти скручены... Но все мужчины понимали: убей они сейчас жриц, к власти им не пробиться. Женщины, амбициозные, воспитанные в матриархате, уничтожат магией любую мужскую революцию, даже многочисленную и вооружённую. Всё было в истории Хал'ол-Велдрина.
По мрачным сырым коридорам, жизнь которых замирала и кланялась процессии, они дошли до камеры, где сидела жертва. Часть охраны осталась снаружи, часть набилась в крошечную келью вслед за жрицами. С глаз страхующих сняли повязки.
Узник забился в угол, дрожал и подвывал. Арре было противно на него смотреть. От этого ещё сильнее захотелось возродить Арр'Таша... Она начала заклинание. Древнее, на умершем языке, слов которого она почти не понимала. Единственную жрицу, которая ещё помнила перевод, будущая Арра убила сама в борьбе за власть... Но заклинание работало и так: парень притих, свернувшись в углу, его серая внешность начала преображаться. Волосы отрастали, плечи расширялись, руки и ноги становились накачанными, подбородок вытянулся, лоб поднялся, лицо чуть сузилось. Уши принялись расти вверх, выбиваясь из-под длинных прядей. Всё существо светилось золотом, по стенам легли нечёткие тени.
Арра закончила заклинание, и у её ног распростёрся живой слиток золота. Он дышал, чуть шевелил веками и губами, на шее пульсировала вена.
Арра вздохнула и присела рядом с существом. Золотым кинжалом сделала небольшие надрезы на своей и его ладонях. Приложила раны друг к другу, и жизнь начала вытеснять металл из плак'кйорла. Кожа стала темнеть, волосы побелели, оставив две золотые пряди на висках.
Распахнувшиеся глаза оказались светло-жёлтые, бездумные, будто и не поселилось в этом новом теле души воина. Но он сфокусировал взгляд на королеве, разлепил губы и произнёс:
– О Великая Мать Баль-Виэр'арра Хельви'рахель, приветствую тебя. Я, наверно, долго спал, мне снились серые… – Он осёкся. – Благодарю тебя за освобождение.
Он попытался встать, но новое тело ещё не слушалось.
– Отдыхай, плак'кйорл Арр'Таш, – Арра слегка лизнула свою ладонь и встала. Взгляд новообращённого плак'кйорла выражал благодарность и счастье, он отказывался верить в новое рождение.
Королева свысока взглянула на него, помолчала.
– Ты свободен, камера не закрыта, тебя не держат. Совладаешь с телом – возвращайся в свою старую комнату. Там тебя будет ждать паук-посыльный с дальнейшими указаниями.
Она опустила взгляд на свою ранку, уже не кровившую, услышала слабое «Благодарю тебя», улыбнулась и вышла из кельи. Жрицы с вновь завязанными глазами последовали за ней, а она всё бурчала, почему ей самой приходится каждому новому плак'кйорлу рассказывать, что делать дальше. И почему эти бездельницы не могут...
«Бездельницы» шли молча, утаивая обиду на то, что королева срывает на них своё плохое настроение...
«Надо бы этих двух отослать подальше... или наоборот возвысить, чтоб были довольны и не метили вместо меня. Хотя куда уже их, гадюк, дальше возвышать?»

Вот так она делала себе элитных воинов. Каждый преданный слуга имел шанс быть возвращённым в тело серого. И воплощались они, захватив из Мира Духов частичку демона пустыни Паридиэна в душе: более сильные, быстрые, ловкие. Намного лучше, чем учить новичков.
Но нужны рабы из мира Разных. И сейчас необходимо дождаться возвращения самого демона, запасаясь этими рабами. В том, что Паридиэн вернётся, она не сомневалась, но без него можно расширить границы эльфийского оазиса... И вообще подготовиться к встрече на правах хозяев этого мира...

Примечания:
* Э.Успенский «Песенка Матроскина»