Главное дело братьев Маминых

В этом году исполняется 115 лет со дня рождения чугуно-литейного завода братьев Маминых, который на долгие годы стал градообразующим предприятием Балакова. Об этом неоднократно писал краевед, Почётный гражданин города и района Анатолий Деревянченко. Однако он основывался не на документах, а на воспоминаниях одного из основателей – Якова Мамина (скончался в 1955 году). Теперь автором этих строк в Самарском архиве найдено «Дело по прошению саратовских мещан Якова и Ивана Васильевых Маминых о разрешении постройки чугуно-литейного и механического завода». Из него и выяснились некоторые подробности.

Балаковцы дают добро

Всё началось с общего собрания балаковских домохозяев, имеющих право принимать серьёзные решения, которые касались использования сельской земли (тогда Балаково ещё было селом). Оно состоялось 16 февраля 1899 года, и на него собралось 209 человек из 312-ти. В присутствии сельского старосты Ефима Цыцерова и волостного старшины Осипа Прахова Яков Мамин обратился к землякам с просьбой сдать ему в аренду до 1911 года «общественное место» в 520 кв. сажен, которое в то время арендовали под садик крестьянки Матрёна и Акулина Кузнецовы.
По всей видимости, никакой выгоды от этих арендаторов сельскому обществу не было, и балаковцы легко согласились. Согласно приговору (так тогда назывались решения общих собраний), Яков Мамин должен был ежегодно платить в общественную кассу по 40 рублей в первые 6 лет и по 50 – в последующую шестилетку. Причём все постройки в течение этого срока должны быть в залоге у общества «в обеспечение исправной уплаиы аренды».

По всей строгости

Теперь необходимо было, чтобы план завода утвердила строительная комиссия Самарского губернского правления. В то время власть больше всего боялась пожаров, которые частенько полыхали во многих уголках деревянной Руси. Поэтому от братьев Маминых потребовали, чтобы кузница и литейка были покрыты железом и построены с полами из несгораемого материала, чтобы на заводских трубах были установлены искрогасители, а в помещении для парового котла - толстые каменные стены.
Причём на паровой котёл, который являлся в то время единственной движущей силой, способной приводить в движение все механизмы, необходимо было получить отдельное разрешение от старшего фабричного инспектора. Такая строгость тоже была обусловлена объективными обстоятельствами: неправильно изготовленный, установленный и эксплуатируемый паровой котёл мог взорваться, что привело бы к человеческим жертвам.
Когда в одном из имений Николаевского уезда взорвался паровой котёл локомобиля (передвижного двигателя), сила взрыва был настолько велика, что сам локомобиль был отброшен на 50 сажен, на его месте образовалась огромная воронка и погибло три человека. Представляете, что могло бы произойти, если бы взорвался котёл, который приводил в действие не один двигатель, а целый, хоть и небольшой, завод?!
Впрочем, Мамины были инженерами грамотными и ответственными, все требования выполнили, как полагалось, и завод заработал. По данным фабричного инспектора, в 1902 году на заводе братьев Маминых трудилось 42 человека, из них трое – подростки от 12 до 15 лет.
 
В садах

На территории, арендованной у балаковского общества, Мамины построили и жилой дом для себя (вероятно, они какое-то время жили вместе), и получилось, что хозяйский двор был частью двора заводского. Это позволило братьям более эффективно управлять производством.
По одну сторону Маминского заводика (слева от главного входа) были кузницы местных купцов Кузнецова и Мальцева, а по другую – сад (на месте нынешнего заводоуправления). За заводом – тоже были сады. Поэтому и улица, которая шла параллельно Амбарной (сегодня улица Гагарина), называлась (и до сих пор называется) Садовой.
Кстати, в начале XX в. часть этих садов то ли выкупил, то ли арендовал некий Овсянников, который создал здесь первый городской парк с рестораном и цирком, ставший для балаковцев одним из излюбленных увеселительных мест.
В этих же садах, недалеко от завода, жил священник Троицкой церкви, которая стояла поблизости, Василий Александрович Юнгеров, сын священника того же храма Александра Степановича, прослужившего здесь около 40 лет, причисленного в начале XXI в. к лику святых и получившего прозвище Чагринский.

Нежелательный сосед

В 1904 году в части сада, которая находилась на месте нынешнего заводоуправления, мастеровой Слесарев тоже захотел построить «кузнечно-слесарное механическое заведение». У него уже была там небольшая слесарная мастерская, приносившая, вероятно, неплохой доход, вот он и решил расширить своё «предприятие». Строительная комиссия дала разрешение. Однако братья Мамины направили в Самару жалобу, в которой сообщили, что «заведение» Слесарева будет находиться слишком близко к жилым строениям и, прежде всего, к дому Юнгеровых.
Новоявленный заводчик стал сопротивляться. Он назвал постройки в садах незначительными («в виде караулок») и не входящими в состав так называемой селитьбенной площади (т.е. территории, отведённой для строительства жилья), а от дома Юнгеровых готов был отгородиться брандмауэром (противопожарной стеной). При этом Слесарев уколол и «жалобщиков Маминых», намекнув, что уж если губерния печётся о противопожарных мерах, то она должна была им запретить строить своё предприятие, расположенное впритык к кузницам других владельцев.
В конце концов, Слесареву удалось убедить строительную комиссию, и она вмё-таки утвердила положительное решение в октябре 1905 года. Построил ли нежелательный сосед Маминых своё «заведение», неизвестно. Но если и построил, то оно просуществовало недолго. Ни в каких других найденных на сегодня документах завод Слесарева больше не упоминается.

Да будет свет!

Почти одновременно со Слесаревым Мамины подали прошение о разрешении установить на заводе и в своём доме электрическое освещение. Для этого предполагалось приобрести в Нижнем Новгороде динамо-машину Товарищества «Дин», которая бы работала от нефтяного двигателя. Братья планировали построить для неё отдельное помещение и провести от неё три основных линии:
1) для жилого дома, двора, заводской конторы и сарая с конюшней,
2) для слесарно-токарной мастерской и
3) для кузницы, литейного и модельного цехов.
Электростанция была рассчитана на 80 лампочек.
Однако строительная комиссия проект завернула. Она посчитала, что он составлен небрежно («даже схема распределительного щита не верна»).
Наверняка Мамины проект переделали, и свет на заводе всё-таки зажёгся.

Каждый своей дорогой

Через несколько лет братья разделились: Яков построил своё отделение на другом конце Николаевской улицы (теперь ул. Коммунистическая), - но специфику они сохранили: выпускали дизельные двигатели, только разной мощности. А накануне Первой мировой войны Яков стал выпускать первые колёсные тракторы своей конструкции.
Тогда же появилось ещё одно отделение, которым владели другие два брата – Николай и Леонтий. Оно находилось на Христорождественской улице (теперь ул. Красная Звезда). Николай и Леонтий отличились тем, что построили первый в Балакове пароход «Марс», который ходил по Волге из Балакова в Вольск и обратно.
После революции судьба братьев сложилась по-разному. Ивану, как «буржую», пришлось уехать из Балакова. Он работал на инженерных должностях в Саратове, Новороссийске, Москве. В 1937-м был арестован по доносу и сгинул в лагерях в Заполярье.
Яков с новой властью общий язык нашёл. Он даже организовал первое в Советской России тракторное предприятие – в Марксе. В 30-х гг. перебрался в Челябинск, где до конца жизни работал в институте механизации и электрификации сельского хозяйства. Яков Мамин считается пионером отечественного тракторостроения. В Челябинске одна из улиц носит его имя.
Леонтий, как и Иван, был репрессирован и умер в лагере. Его дальние родственники ещё проживают в Балакове. О судьбе Николая пока ничего неизвестно.

2014 г.