Глава 3. Виктория

 Август 2002.

   Кирилл сорвался с работы в последний момент — его задержали, попросив помочь доработать материал одному из коллег. Мысленно он чертыхнулся, но, поглядев на часы, понял, что вроде успевает в аэропорт, даже с учётом сумасшедших пробок в городе. Сегодня прилетает Викулька. Два месяца он не видел её, соскучился ужасно. Ещё больше его волновал вопрос, как она перенесла длительную поездку. Конечно, она писала и звонила ему, отчитывалась, делилась впечатлениями, сказала, что в дополнении к ним везёт материал для репортажей. Но его волновало другое. Об этом можно было судить, лишь увидев её. Он надеялся, она пришла в себя. Ну, насколько это было возможно после...

   Кирилл подавил тяжёлый вздох, вспомнив, как скептически воспринял новость о её поездке в Москву, как ему хотелось отговорить её, словно он предчувствовал что-то... Кроме того, она редко ему оттуда звонила, что само по себе было подозрительным, а когда придумала отговорку, что в сезон отпусков нет билетов, то он очень ясно почувствовал, что появился у неё кто-то. Это, конечно, было хорошо, потому что она наконец нарушила свой монашеский обет. Он был убеждён, что такая девушка, как она, достойна счастья во всех смыслах, но попробуй убеди упрямицу — когда она считала себя правой, отстаивала позицию с такими аргументами, включая сарказм и скептицизм по поводу своей участи, что у него просто не хватало слов разубедить её. А когда она вернулась из Москвы, Кирилл убедился, что такой человек нашёлся...

   Он никогда не видел её такой — она прям лучилась изнутри, всё её существо словно до краёв осязаемым счастьем было наполнено... Он порадовался за неё, но когда узнал подробности её истории с Вадимом Шагановым, был в шоке. Нет, он не был ханжой, даже понимал их желание максимально насытиться друг другом и допускал возникновение страсти, влечения — это всё было нормальным. Но, судя по её восторженному рассказу, между ней и этим Шагановым возникли настоящие чувства, и на том, что она вернулась домой, их отношения не закончились.
- Ты уверена? - недоверчиво переспросил он тогда.
- Ну конечно, Кирилл!!! Да, я уверена, я чувствую, понимаешь, чувствую!!!
- Что именно? - хмуро уточнил Кирилл.
- Что между мной и Вадимом всё серьёзно.
- Ты так уверенно отвечаешь за вас обоих?
- Да! Ну прошу тебя, поверь! Я понимаю, на первый взгляд всё кажется глупым и несерьёзным, но...
- Не то, чтобы глупым, но мне кажется, ты делаешь поспешные выводы... - предостерёг он её. Но она и слушать его не хотела, и он оставил своё мнение при себе, хоть ему казалось, что у этих отношений объективно нет будущего, а иллюзиям поддаваться ни к чему. Она в тот момент не способна была воспринимать доводы трезвого разума.

   Он боялся за неё, боялся, что, если эти отношения не оправдают её ожиданий, то она будет страдать, а этого он категорически не хотел. Слишком всё-таки она была молода и наивна, с минимумом жизненного опыта в том, что касалось отношений с мужчинами... А тут бросилась словно в омут с головой и сразу сочла, что Шаганов — любовь всей её жизни... Кирилл понимал, что не может знать обо всех охвативших её чувствах, но общая картина была ясна, а ещё он после неких событий в собственной жизни стал неприкрытым циником. И предпочитал опираться на доводы разума, а не чувства. Потому, видя, как ослеплена Виктория, попросил бывшую жену поговорить с ней. Ему всё ещё больно видеть её рядом с другим, но встречаться так или иначе приходилось — когда он навещал дочь, брал её с собой на прогулки. Вот в один из дней он попросил:
- Мариш, понимаешь, тут такое дело... - он вкратце обрисовал ситуацию. Марина знала, что Виктория ездила в Москву, но думала, что поездка сугубо деловая, а оно оказалось вон что... И всё же у Марины на сей счёт было своё мнение:
- Кирилл, не вмешивайся. Это её жизнь, если будут ошибки — это её ошибки, её опыт.
- Ну как ты не понимаешь! Она вбила себе в голову, что он — её судьба, а я же вижу, что...
- Что ты видишь?
- Ну да, она светится вся, я никогда её такой не видел, но... Между ними пропасть, вот что! Ну сама посуди! Да, они встретились, заинтересовались друг другом, вспыхнула страсть, но надо понимать, что ни один из них ради другого не станет рушить стабильную жизнь! А эта стабильная жизнь у них на разных концах страны! - Кирилл резал правду-матку безжалостно. - Я очень тебя прошу, поговори с ней, убеди её как-нибудь! Ты женщина, у тебя получится!
- Даже не знаю... - сомневалась Марина. - Ну а вдруг мы сделаем только хуже? Вдруг она и правда повстречала судьбу, и нужно лишь время для того, чтоб всё встало на места?
- Да ну, какая там судьба... - скептически поморщился Кирилл.
- Ты не имеешь права судить о её чувствах!
- Я хочу всего лишь уберечь её от страдания и разочарования! Ну пойми ты, всё далеко не в розовом цвете, как она себе сейчас это представляет, а скорее, в сером тумане!

   Хоть Марина не полностью разделяла точку зрения Кирилла, но с Викторией встретиться согласилась, пообещав Кириллу, что ничего не скажет ей об их разговоре. Увидев девушку, Марина поняла, насколько прав был Кирилл — она тоже никогда не видела Викторию такой сияющей, хотя та всегда была доброжелательной и улыбающейся. Всё-таки любовь меняет человека, невольно подумала Марина, но в случае с Викторией она видела лишь позитивные перемены. И чего Кирилл так распереживался? Да, между Вадимом и Викторией большое расстояние, но если их чувства настоящие, о чём неустанно твердила Виктория, то они обязательно всё преодолеют! И всё же Марина вызвала подругу на откровенный разговор. И в течение его поняла, что, как бы там ни было, а чувства судить никто не имеет права. Никто не знает, где поджидает судьба, никто не даст гарантий на длительность чувств. Виктория с таким упоением рассказывала о днях, проведённых с Вадимом в Москве, что Марина и сама поддалась её настроению. Безусловно, имели место нюансы, упомянутые Кириллом, но нельзя было сбрасывать со счетов то, что Виктория как никто, пожалуй, заслужила право быть счастливой, пусть даже счастье ей выпало трудное и далёкое.

   Так Марина и сказала бывшему мужу при следующей их встрече. А он неожиданно набросился на неё с обвинениями:
- Ну почему ты не сделала того, что я просил? Я же просил тебя убедить её, чтоб она не строила иллюзий! Как ты не можешь понять, что...
- Я всё могу понять, не сомневайся, - прервала она его. - Это ты не можешь понять, что счастье бывает разное и любовь не спрашивает, когда и к кому прийти, она просто приходит, и всё...
- Ну да, а потом машет ручкой, - цинично заметил Кирилл, имея в виду, безусловно, их несложившиеся отношения. Марина без труда это поняла.
- Кирилл... Просто мы наверное мало заботились о том, чтобы беречь её, нам казалось, достаточно того, что мы есть друг у друга. Тут много причин. Но не суди обо всём, исходя лишь из опыта наших отношений. Хочу, чтобы ты знал, что ты всё равно часть моего сердца, часть жизни. У нас дочь. Я жалею, что у нас с тобой не сложилось совместное счастье, но лучше было признать это и разойтись, чем мучить друг друга всю жизнь, - она не говорила с ним так откровенно с того вечера, когда он собрал чемодан и ушёл, хлопнув дверью. Тогда оба не могли сдержать эмоций, а сейчас была возможность представить, что любовь и счастье — каждому свои, на наглядном примере. - Ты ведь не можешь предугадать, как всё сложится у Виктории и Вадима. Не делай поспешных выводов. Помни — иногда лучше положиться на волю времени.

   Кириллу не хватило духу возражать разумным доводам Марины — она была права, во всём права... И всё-таки какой-то червячок сомнения, поселившийся в глубине души, не давал ему покоя. Он же видел всё происходящее своими глазами — как она с нетерпением вечера ждёт, как от компьютера не отходит, то читает письма от него, то ответы пространные строчит... Поскольку он продолжал жить с ней в квартире, то и разговоры с Москвой секретом для него не были. Он старался не вслушиваться и не вмешивался, помня совет бывшей жены, если только Виктория сама не заводила разговор об этом. Внешне всё вроде было как прежде — она училась, продолжала работать в газете, её материалы были остры и актуальны, хотя она писала меньше, потому что учёба отнимала много сил, и она начала писать дипломную работу. Егорыч отнёсся к этому с пониманием, ведь она и так делала всё возможное. Редко, но выдавала такое, от чего потом редакция долгое время на ушах стояла от огромного числа откликов и звонков. Егорыч был счастлив, что в своё время не ошибся в этой девчонке, дал ей шанс раскрыть и реализовать себя. Конечно, у них весь коллектив был трудолюбивый и дружный, но Виктория в своём роде была уникальной, не боялась экспериментировать и развивать остро социальные темы. После её поездки в Москву, он заметил, конечно, блеск в её глазах, но списал это на избыток впечатлений. Главное, что она продолжала работать, правда, через пару недель уведомила его, что берётся за диплом. Он не возражал, понимая, что со временем всё встанет на места.

   В ноябре Кирилл сообщил Виктории, что съезжает с её квартиры. Один из его друзей уезжал в длительную командировку в Германию на два года и искал надёжного человека для присмотра за квартирой. Позволил там жить, сказав, что так даже лучше, если квартира пустовать не будет. Виктория расстроилась немного, но понимала, что так не могло продолжаться вечно. У Кирилла должна быть своя жизнь. Она видела, что друг немного пришёл в себя после развода, хотя на девушек по-прежнему обращал мало внимания.
- Не надейся, что отстану от тебя! - предупредил он в день переезда. - Буду не только звонить, но и приходить, часто без предупреждения! - рассмеялся он. А она ему вторила:
- Да пожалуйста! Ты же прекрасно понимаешь, что мне нечего от тебя скрывать! - она знала, что он наблюдал за ней всё это время, что всё так же не одобряет их отношений с Вадимом на расстоянии, считая их бесперспективными. - Но и я от тебя не отстану, буду наводить порядки в холостяцком жилье! Кстати, а где ты теперь будешь жить?

   Он назвал район, и она расстроилась ещё больше — это был другой конец города... Конечно, это не мешало быть на связи и встречаться в любое удобное время, но она успела привыкнуть к тому, что он рядом... Теперь Виктория очень чётко понимала, насколько относительно понятие времени — иногда дни летели один за другим, иногда тянулись невыносимо долго. Самыми ценными были мгновения общения с Вадимом, особенно по телефону, хотя порой разговоры эти затягивались далеко за полночь, и на учёбу она приходила сонная. Но это были мелочи по сравнению с испытываемым счастьем. Конечно, это было не сравнить с тем, что она испытывала, когда он был рядом, когда можно было целовать и обнимать его сколько угодно, но она была уверена — и Вадим в письмах и разговорах полностью разделял её точку зрения — что их разлука временна, что со временем они обязательно будут вместе. Она слышала его голос в трубке и не могла наслушаться, порой не скрываясь плакала от бессилия, что нельзя прикоснуться к нему, когда он начинал говорить, что невыносимо скучает и ждёт наступления декабря, предновогодних дней, когда они наконец смогут увидеться... До этого было ещё полтора месяца, целая вечность...

 Чтобы ускорить темп времени, она любую свободную минутку уделяла учёбе. Выходила куда-то редко, в основном, вместе с Кириллом. Но оба предпочитали домашнюю обстановку, нежели шумные тусовки. В одну из таких встреч Кирилл заметил:
- Даже пудра не скрывает следы бессонных ночей на твоём лице. Пожалей себя.
- Всё нормально, - парировала она. - Просто два последних дня допоздна писала диплом.

   Ну-ну, подумал про себя Кирилл, диплом, как же... Скорее, не диплом, а письма Шаганову... Но вслух ничего не сказал. Он понял всё же, что не имеет права осуждать её. Она была счастлива, улыбалась, несмотря на то, что приходилось жить с поправкой на московское время. А Кирилл решил немного подождать и воочию познакомиться с Вадимом. Он уже знал от Виктории, что Шаганов намерен прилететь сюда, во Владивосток, чтоб провести с Викторией новогодние праздники. Вот там и посмотрим, что к чему, решил Кирилл.

   Декабрь пролетел незаметно, особенно вторая его половина — в суматошном поиске подарков и работе. Хотелось завершить всё намеченное, тем более, что это был не просто очередной Новый Год, а конец предыдущего и начало следующего, третьего тысячелетия — наступал 2001-й год. Буду рассказывать внукам, что жил в эпоху смен не только веков, но и тысячелетий, посмеивался про себя Кирилл. Жаль только, что придётся встречать его в одиночестве — он даже к Викуле в гости напроситься не мог, понимая, что будет третьим лишним. Значит, придётся в эту ночь на рубеже тысячелетий элементарно выпить бокал шампанского под речь президента и куранты и завалиться спать. Как говорится, иные варианты невозможны. Кому-то она сулила волшебство, кому-то — банальность. Но первые дни Нового Года он намеревался провести с дочерью, сходить с ней на каток, в кино — они не так часто виделись, как ему хотелось, хотя Марина и не препятствовала ему. Просто основную часть его времени занимала работа. Он понимал, что для молодого мужчины это ненормальный образ жизни, но ничего поделать с собой не мог. Хоть отношения с бывшей женой выровнялись, но все девушки казались ему предательницами, подсознательно он внушил себе, что ничего хорошего от них ждать не приходится... На данный момент его устраивало одиночество. А там... Он вспомнил слова жены: «Предоставь всё течению времени. Оно рассудит...»

   Оно и рассудило. За десять дней до Нового Года один из коллег пригласил его встретить праздник на загородной турбазе — банька, шашлыки, шампанское, лыжи и многое другое, включая симпатичных девушек при желании, ухмыльнулся коллега, а Кирилл поморщился на его последних словах. Но в общем предложение было заманчивое, иных вариантов всё равно не было, и Кирилл решил поехать. Второго днём он вернётся, и у них с Дашкой будет целая неделя... А Виктории, как он знал, тоже скучно не будет... Как она сообщила, Вадим прилетает 30-го днём по местному времени, но Кирилл в тот же день уезжал на турбазу, но время пообщаться и составить реальное мнение о Шаганове было — судя по словам Викули, обратный билет у того был на 9-е... Они в те дни созванивались, конечно, и Кирилл в день приезда Вадима впервые подумал, что, возможно, не прав, что ошибся в предчувствиях — она так красочно и эмоционально описывала их встречу в аэропорту и последующие часы, что он искренне радовался за неё, особенно его восхитили её слова:
- Я чувствую, что это будет знаковый, самый счастливый год для меня!..

   При воспоминании об этом, садясь в машину и намереваясь ехать в аэропорт встречать её, Кирилл снова нахмурился. О да, её слова тогда оказались буквально пророческими — год оказался знаковым, только вот совсем не счастливым... Нажимая на газ, он вновь — в который раз за последние два месяца - подумал: «Помоги ей, Боже, я так надеюсь, что она исцелилась!!!» Кто бы знал, к каким последствиям в итоге приведут те десять дней, которые она считала такими счастливыми для себя... Да, он видел Вадима, общался с ним, они даже гуляли вместе, ходили в кафе вчетвером — Вадим с Викторией и он с Дашкой. Разношёрстная компания получилась у них, но время они провели весело и интересно, получив заряд впечатлений и настроения. Кирилл бдительно наблюдал за поведением Вадима, но, как ни старался, не находил в нём и тени фальши — все проявления нежности все слова, интонации — всё было искренним, или Шаганов был выдающимся актёром...

В те дни Кирилл убедился в главном — Виктория и правда счастлива рядом с Вадимом, так может, Марина и права, может, со временем, они будут вместе — Виктория окончит университет через полтора года, для настоящей любви это не срок. И это даст возможность проверить истинность чувств. Но проверка наступила гораздо быстрее...

Убедившись, что Викторию и Вадима связывают тёплые и искренние чувства, Кирилл успокоился, понимая, что она имеет право на счастье, и если в этом человеке заключалось её счастье, то Кирилл готов был это принять, тем более, что и на него Вадим произвёл приятное впечатление. Конечно, у них опять было немного времени на счастье, вдвое меньше того, что летом, но оттого оно было стократ ценнее. После отъезда Вадима Виктория немного приуныла снова, жила лишь от письма до письма, от звонка до звонка. Так прошёл месяц, подходил к концу второй... Близился Женский День, и Кирилл намеревался пригласить Викторию на ужин. Как-то мало они общались в то время, каждый был поглощён работой, а она — ещё и учёбой. Ему даже начало казаться, она избегает его, хотя причин для этого не было ровным счётом никаких. Потому он был несказанно рад её звонку однажды под вечер и поначалу не понял, почему её так плохо слышно или почему её голос странный такой...

   И тут его словно из ледяного душа окатили — он понял, что она не может говорить потому, что плачет, горько и неудержимо рыдает...
- Что случилось, Вика, где ты сейчас?! - заорал он в трубку, молясь, чтоб связь не прервалась.
- Я дома... - расслышал он её слабый голос. - Приезжай, пожалуйста...
   Он сорвался с места мгновенно, вылетел из дома как ошпаренный и всю дорогу гнал как сумасшедший, слава Богу, ни одного гаишника ему не встретилось на пути. Ворвавшись в подъезд, он побежал на её этаж пешком, забыв про лифт, долго стучал и звонил, пока не вспомнил, что у него есть ключи — она настояла, чтоб он оставил их себе, мало ли что... Вот они тогда и пригодились... Он увидел её в комнате, она сидела на диване и горько, надрывно плакала. Он похолодел. Подскочил к ней, присел на корточки и смог выдавить только невнятное:
- Что?!
Она уронила голову ему на плечо и заплакала ещё горше, сквозь слёзы её речь была мало разборчивой, но Кирилл прекрасно понял:
- Он меня бросил, написал, что нам лучше расстаться, что мы очень разные, и будущего у нас нет и... - она снова захлебнулась в рыданиях.

   Кирилл лишь молча обнял её, укачивая, как маленького ребёнка, давая ей выплеснуть боль... Вот они и квиты, подумалось ему тогда... Но он бы всё на свете отдал, лишь бы избавить её от этой боли, неизбывного отчаяния и разочарования. В тот момент он убил бы Вадима Шаганова, попадись ему тот под горячую руку. Но его не было, было лишь письмо, разрушившее мечты и планы Виктории, почти разрушившее её жизнь... Сволочь, какая же он сволочь, кипятился про себя Кирилл, всеми силами утешая Викторию. Малодушный гадёныш, ему ведь даже не хватило смелости позвонить, он предпочёл написать, и наверняка использовал убийственные формулировки, чтоб отбить у Викули всякое желание отвечать...

Кирилл впервые в жизни почувствовал, что способен убить человека. И как же повезло этому человеку, что тот находился так далеко... Он не знал, сколько времени они просидели вот так, пока она постепенно успокоилась, утихла и … Он содрогнулся, увидев её потухший, безжизненный взгляд, словно от прежней Виктории Никитиной осталась лишь внешняя оболочка.
- Ну что ты... Всё будет хорошо, слышишь?! Он пожалеет, что на свет родился, а ты обязательно счастлива будешь!
- Счастлива? - безучастно переспросила она, словно не понимая смысла его слов. Он испугался за её рассудок. - Нет, я не буду счастлива, всё кончено. Просто потому, что нет меня больше, понимаешь, нет!!!
- Ты есть! Ещё как есть! И я не позволю тебе расклеиться!
- Ты ничего не понимаешь... Я собиралась сказать ему, что... Вот прям сегодня собиралась сказать... Прибежала с учёбы, включила компьютер, а там... Его письмо...
- Что ты ему собиралась сказать?

   Она ничего не ответила, освободилась из рук Кирилла и встала с дивана. Сделала несколько шагов к столу и вдруг рухнула как подкошенная. Он пришёл в ужас, подбежал к ней, схватил на руки, и вдруг увидел, что на ковре расплылось огромное пятно крови, и её джинсы в крови... Нет, Боже мой, нет, молнией пронеслась мысль... Как во сне он звонил в скорую, умоляя, чтоб они побыстрее приехали, потом они оказались в приёмном покое больницы, её увезли куда-то, а он сидел и мучился неизвестностью. Через час к нему подошёл врач и сказал, что пациентка вне опасности, но ребёнка сохранить не удалось... Так вот что она собиралась сказать Шаганову — она была беременна, хотела наверное порадовать его, а он... Кирилл сжал от злости кулаки и заскрежетал зубами — мразь, какая же он мразь!!! А как она теперь будет жить после всего? В тот момент Кирилл не подозревал, что череда испытаний для неё только начинается.
 
   Он увидел её только на следующее утро, раньше не пустили. Вошёл в палату и обомлел — лицо её приобрело сероватый оттенок, под глазами залегли черные круги, а выражение этих самых необыкновенных каре-зелёных глаз было безучастным ко всему миру и к нему в частности. Он окликнул её, она повернулась, посмотрела на него, и он увидел в её глазах зияющую пустоту, а через мгновение услышал голос, полный невыразимой боли:
- А ведь ты меня предупреждал... Какая же я дура, что не послушала...
- Викуль...  - он с трудом подавил комок в горле, глядя на неё.
- Захотела украсть кусочек счастья... А в итоге всё потеряла... И даже ребёнка не уберегла... - она захлебнулась в рыданиях.
- Перестань винить себя, слышишь? - он сел рядом с ней и обнял. - Виновата не ты, а...
- Нет! Виновата я и только я! Надо было послушать тебя и... Ничего бы не было... Но теперь вот и так ничего не будет... Никогда и ничего... Я потеряла единственный смысл жизни.
- Прекрати! Всему своё время, всё наладится, просто дай себе время! Доктор сказал, что со временем ты сможешь снова...

   Но она не слышала его, не хотела слушать... Ей было так больно, что никакого будущего она не видела, не могла представить, что в её жизни будет ещё кто-то... Нет уж, лучше одной... Физически она оправилась через неделю. Но пустота в глазах стала неизбывной и неискоренимой. Она преимущественно молчала, чем говорила, и он страшился даже представить, о чём или о ком эти мысли. Он забирал её из больницы и понимал, что не может оставить её одну. Спросил, может ли он снова переехать к ней. Она безучастно кивнула. Ей всё на свете было теперь всё равно. Она не уберегла самое ценное и свет жизни померк...

   А Кирилл делал всё возможное, чтоб вытянуть её из бездны, но день за днём терпел фиаско — она не хотела есть, не хотела говорить, ничего не хотела. Но когда он напрямую спросил:
- Может, мне уйти? - она вдруг покачала головой и прошептала:
- Иначе я не вынесу...

   Он лишь молча обнял её, молясь, чтоб она поскорее пришла в себя. И был совершенно ошеломлён, когда на следующее утро вошёл к ней в комнату, а она сидела на кровати с совершенно безумными глазами и, увидев его, прошептала:
- Кирилл, я не чувствую ног... Совсем не чувствую...

   Большего ужаса и представить было нельзя. Он сбился с ног, подыскивая лучших неврологов, массажистов, иглотерапевтов, да кого угодно, кто мог бы ей помочь... Все они ссылались на пережитый ею стресс, и надеялись, что это явление временное, прописывали успокоительные,  а ему хотелось наорать на них — он лучше их всех знал, что пришлось ей вынести, он не хотел советов и мнений, он хотел реальной помощи! Но иглотерапия немного помогла, появилась чувствительность в ступнях спустя три недели, и это дало надежду, что она поправится.
   
   А потом кто-то из коллег рассказал ему об уникальном направлении в медицине, кинезиологии, о том, что такие специалисты буквально чудеса творят. Кирилл навёл справки — для журналиста не бывает недостижимой информации! - и узнал, что один из таких специалистов работает в спорткомплексе города. Кинулся к нему, рассказал про всё, упомянув, что у девушки лёгкая форма ДЦП, но она всегда могла ходить, даже без тросточки, а тут... Видимо, слишком много всего пришлось пережить, вот организм отчасти и воспротивился... Доктора заинтересовал этот случай, он спросил, нельзя ли увидеть пациентку.
- Да без проблем! - кивнул Кирилл. - Я могу или сюда её привезти, или вы к нам  прийти можете...
- Нет, лучше вы её ко мне привезите, мне для работы нужно много всего и место специальное — он кивнул на кушетку.
- Хорошо, я понял. Завтра можно?
- Да, судя по ситуации, время лучше не терять. Чем скорее, тем лучше.
- Понял, доктор. Значит, до завтра.
- Если сможете в одиннадцать утра, это идеально.
- Да, хорошо. До завтра! - мужчины пожали друг другу руки.

   Как ни странно, но последствия стресса немного привели Викторию в чувство, заставили бороться за жизнь, она больше не была безучастна. Но перерождение было долгим и мучительным... Осмотр у доктора кинезиолога был обнадёживающий, хотя методы работы весьма странными. Он, не жалея, выворачивал ноги и руки Виктории, проверяя подвижность и гибкость, потом особенными манипуляциями подобрал ей комплекс необходимых витаминов и травяных сборов. После чего, довольный, рассмеялся:
- Ну, что сказать? Жить будете! У вас просто забуксовал опорно-двигательный аппарат на фоне нервного перенапряжения и истощения. Витамины и травы исправят положение. Сейчас подробно расскажу и распишу схему. И ещё надо будет поднапрячься и развивать ноги — потихоньку, постепенно. Но обязательно надо будет увидеться ещё. Ну, скажем, через месяц или шесть недель. Посмотрим на ваше состояние.
- Доктор, а если я не... - несмотря на опасения по поводу своего состояния, Виктория отметила, что внешность доктора очень располагающая и вызывающая доверие.
- Я уверен, Виктория, что в следующий раз, когда мы увидимся, вы придёте на своих ногах. Не бойтесь давать себе физическую нагрузку. Да, поначалу очень больно, но если вы хотите встать на ноги, всё преодолеете. Вам в любом случае показан определённый комплекс упражнений для укрепления мышц в руках и ногах. Не секрет, что даже при лёгких формах ДЦП со временем возникает деформация суставов, артриты и артрозы. Вы можете избежать этого. Я вас не пугаю, просто предупреждаю. Пока вы молоды, можете настолько развить своё тело, что вам здоровые позавидуют. Для упражнений нужно не очень много времени, час в день, но важна регулярность.
- Я всё буду делать доктор, - безропотно кивнула Виктория.

   Кирилл молча восхитился её стойкостью. Похоже, она возрождалась... Он послал мысленную благодарность Небу. Она подошла к рекомендациям доктора со всей серьёзностью, заваривала по рецепту траву, пила витамины, попросила его купить ей эспандер и взялась за восстановление организма со всей серьёзностью. Кирилл видел, как ей непросто, а порой невыносимо больно, но она всё переносила молча. Однажды он попросил её:
- Ори, если тебе больно, не стесняйся! Я же знаю, что больно!
   Но она лишь улыбнулась уголками губ, покачав головой — никакая физическая боль не шла в сравнение с тем, что было, когда... По квартире в те недели и месяцы она передвигалась в офисном кресле на колёсиках, категорически отказавшись сесть в коляску.

   День, когда она сумела привстать с кресла и простоять на ногах буквально полминуты, стал очень счастливым. Это произошло через месяц после второго визита к кинезиологу. Он сказал тогда, что всё идёт по плану, витаминов и травы хватит, а вот упражнения можно и нужно продолжать. Появилась надежда на полное исцеление. У неё также нормализовался аппетит и сон, перестали мучить кошмары и появился вполне здоровый румянец. Ещё через пять недель Кирилл среди ночи проснулся от неясного шороха и очень испугался, увидев сквозь неплотно прикрытую дверь комнаты неясную тень в прихожей. Щёлкнул ночником и увидел, что это она потихоньку, буквально муравьиными шажками, толкая стул впереди себя, идёт на кухню. Он мгновенно поднялся и выскочил в коридор:
- Помочь тебе?
- Нет, Кирилл, спасибо. Прости, что разбудила тебя. Просто очень пить захотелось... Иди спать. Я справлюсь сама.
Наутро она сама была в шоке от того, что сумела встать, дойти до кухни и обратно. А Кирилл в душе ликовал — его сестрёнка возвращается к жизни!

   Оба понимали, что она никогда не будет прежней, что пережитое навсегда оставило зияющую рану в сердце. Она по-прежнему больше молчала, чем говорила. В университете взяла академический отпуск на полгода по состоянию здоровья, Диплом отложила в сторону. Егорыч тоже безропотно предоставил ей бессрочный отпуск без права увольнения. Его вся эта ситуация в ужас привела, он часто ей звонил, справляясь о здоровье с тёплыми отеческими интонациями, а она отвечала лишь:
- Всё нормально, Макс Егорыч. Если говорю с тобой, значит, живая... Только писать я пока не могу, прости...

   Позже Кирилл поведал ему подробности, и они оба сошлись во мнении, что для Вадима Шаганова смерть по примеру Жанны д'Арк была бы малостью...
- Это ведь была такая жизнерадостная, талантливая девочка, а этот человек, по сути, растоптал её... Боже мой... Она ребёнка потеряла, ходить из-за него перестала... Для одного человека это слишком много испытаний...
- Она ещё и не то вынесет, Егорыч, поверь мне. Внутри неё такой стержень, что... Хуже всего иное. Она до сих пор его любит. И от этого мне страшно. Это может сломать её.
- С чего ты взял, что она всё ещё его любит? Ведь после всего пережитого она его возненавидеть должна бы... - сомневался Егорыч.
- Не забывай, я опять у неё живу. Слышу, как она плачет ночами. Не только от боли и бессилия. Она часто во сне повторяет его имя, а потом просыпается с криком и зарёванная. Это невыносимо. Да и по всему видно, что, как бы там ни было, а возненавидеть его она не сможет. Никогда. Но дай Бог — для его же блага — чтоб он никогда не встретился мне на пути. Четвертую гада, - Кирилл говорил спокойно, но смотреть на него было страшно. Было видно, что он нисколько не шутил. У Виктории было не так много друзей, но те, кто были, по-настоящему ценили и любили её, и им невыносимо было видеть, через что ей пришлось пройти ради мимолётного счастья. Она заслуживала большего, чем месяц безоблачного счастья, за который пришлось заплатить непомерно высокую цену.

   ...И всё-таки она смогла! На это ушло много времени, почти восемь месяцев, но она смогла! Академку пришлось продлить, но в деканате отнеслись к этому с пониманием. Кирилл при малейшей возможности возил её к морю, водил, как маленькую дочь когда-то, по песку, держа за руки и чувствуя, что у неё подгибаются от напряжения ноги, но она держится молодцом. Месяцы занятий по методике необычного доктора не прошли даром. Она постепенно окрепла, и похоже, не только телом, но и духом. Они ещё раз съездили к этому Сергею, он с удовлетворением отметил, что она прошла большой путь и до полного выздоровления совсем немного. Но расслабляться не надо. Никаких нервных перегрузок, щадящий режим физических нагрузок и питания. Виктория кивала, внимательно его слушая.

   Ему удалось совершить поистине чудо, и она не могла это признать. Теперь, когда она немного ожила, первым делом решила порвать все связи с прошлым. Сменила почтовый ящик, предварительно уведомив всех друзей и информаторов, поменяла кое-какую мебель в квартире, причёску сменила и перекрасила волосы. Однажды утром за завтраком без обиняков заявила Кириллу:
- Хватит нянчиться со мной. Я нормально, ты же видишь. Ты возишься со мной больше, чем с Дашей. А квартира твоего друга без присмотра.
- Ты... уверена? Или просто прогоняешь, надоел я тебе наверное...
- Ты с ума сошёл?! Ты столько для меня сделал, я тебе по гроб жизни обязана теперь! Но я понимаю и признаю твоё право на личное время и личную жизнь.
- Перестань. Я знаю, что ты для меня сделала бы то же самое и больше. Что ты будешь делать теперь?
- То же, что и всегда. Наверстаю учёбу — я же не просто так валялась в постели все эти месяцы, если мне позволят сдать экзамены и зачёты в индивидуальном порядке на предстоящей зимней сессии за пропущенное время, я буду счастлива. Вернусь к Егорычу. Буду работать. Я и так многое упустила. Слишком многое. Жизнь продолжается, Кирилл, я наконец-то приняла этот факт. Подумаешь, лапка у птенчика хронически раненая и крылышки ему подрезали, и сердце впридачу в клочья порвали... Хоть он летать больше не сможет, и сердце восстановлению вряд ли подлежит, но как-нибудь передвигаться по жизни ему придётся. Не волнуйся за меня. Глупости я делать не буду. Лучше гантелю или эспандер в руки возьму.
 
   После того разговора он ясно почувствовал, что она пришла в себя. Да, безусловно, в глубине её сердца жила боль такого размера, о котором он даже думать боялся. Но теперь он был уверен, что можно оставить её одну — хотя бы внешне. Он так часто будет к ней напрашиваться в гости, что у неё почти не будет шанса на одиночество. Чувствительность в ногах и походка восстановились, хотя он замечал, что если она встаёт ночами, или утром в первые минуты после пробуждения, то хромает сильнее. Кинезиолог сказал, со временем это сгладится. Просто кровь в мышцах и суставах немного застаивается во время сна. Посоветовал лёгкий массаж перед сном и утром, сказал, что, если нужно, они всегда могут к нему обратиться.
Слава богу, то, что началось в первом году нового тысячелетия, в нём же и закончилось, хотя год оказался, мягко говоря, непростой.

   Накануне 2002-го и речи не было о турбазах. Они с Викулькой договорились, что встретят его вместе, как «два старых холостяка». Так они и сделали, местом встречи выбрали квартиру, где жил он, Виктории не хотелось лишний раз бередить душу воспоминаниями, и он это понимал. Всё прошло очень душевно и весело, особенно когда они вышли во двор подышать воздухом и пострелять петардами через четверть часа после полуночи. Компанию им составили несколько соседей, они вдоволь настрелялись и нахохотались, поздравляя друг друга с Новым Годом, а потом, когда все разошлись, Кирилл взял её под руку и аккуратно повёл по заснеженной дорожке.

- Давай немного пройдёмся. Мне так нравится ночной зимний город!
- Да! - с ответом она выдохнула облачко морозного пара и улыбнулась, потерев рукой щёки. Он предостерегающе схватил её за руку, увидев ледяной участок, но, пройдя его, она освободила руку. - Позволь, я сама...
- Не боишься?
   Она покачала головой и осторожно пошла вперёд. Снег похрустывал под ногами. А Кирилл шёл так, чтоб в любой момент поймать её, если вдруг она оступится. Но она на удивление прекрасно держала равновесие, учитывая, что лишь недавно научилась заново ходить. Прошла совсем немного, метров пятьдесят, обернулась и торжествующе посмотрела на Кирилла. Он заулыбался:
- А птенчик-то весьма проворно, как посмотрю, перебирает лапками! Ты молодец! Так держать!

   Жизнь пошла на лад. Она сдала все хвосты, накопившиеся за время болезни, снова стала полноправным членом редакции, понемногу собирала материал для репортажей и статей. В первый же день, как появилась в редакции, бросилась в кабинет к Егорычу, встретила его на полпути в коридоре, налетела, обняла и рассыпалась в благодарностях. Он аж зарделся, но по-отечески пожурил её, чтоб она себя берегла и больше не смела пропадать так надолго.
- Не буду, обещаю. Я и сама до ужаса соскучилась... По атмосфере этой... По вам всем... Теперь я обещаю наверстать упущенное. Со скидкой на время для диплома, - подмигнула она.
- Ну, об этом и речи нет, конечно! - наконец-то она стала собой прежней, ну, по крайней мере, внешне. Почувствовала вкус и интерес к жизни, работе, учёбе, окружающим её людям. Но Егорыч догадывался, что часть её сердца умерла... Это было неудивительно, он лишь хотел, чтоб это не отразилось на её неординарных способностях.
 
   Спустя время он убедился, что напрасно на сей счёт переживал. В печать вышло два её репортажа с интервалом в две недели и блестящее интервью с известным актёром, приехавшим представить в их город премьерный спектакль. В редакцию посыпались благодарные звонки, и Егорыч возблагодарил судьбу. Всё вернулось на круги своя. Хотя огонёк в её глазах потух, и похоже, навсегда...

   Незадолго до окончания курса она обратилась к Кириллу с необычной просьбой — помочь ей подыскать надёжного агента по недвижимости. Она не могла больше жить в той квартире. На неё давили стены. Вся атмосфера была очень тягостной. Воспоминания были невыносимы, хоть она честно пыталась их преодолеть. Больше ей ничего было не нужно говорить. Он лишь уточнил, какой примерно вариант её интересует. А через несколько дней привёл к ней своего знакомого риэлтора. Сообща они подобрали идеальный вариант — однушку в доме по соседству с Кириллом, а доплату можно было до поры до времени на депозит оформить. Кто знает, как обернётся жизнь... Виктория боялась теперь строить далеко идущие планы. Максимум — неделя вперёд. Никаких иллюзий. Второй раз разочарования она не переживёт. Кирилл тоже это знал, а потому, посоветовавшись с Егорычем и Сергеем, тем самым доктором-кинезитерапевтом, решил отправить Викторию в путешествие. Смена климата и новые впечатления ей в плюс. А сам, провожая её в аэропорту около двух месяцев назад, пообещал ей заняться ремонтом в её квартире, хотя в общем-то, она была в хорошем состоянии.

   И вот сегодня он встречал её из путешествия. Примчался в аэропорт минута в минуту со временем приземления самолёта. Как же ему не терпелось увидеть её! Он знал, что между рейсами «Афины-Москва» и «Москва-Владивосток» был интервал порядка четырнадцати часов на сей раз, но надеялся, что она не наделает глупостей, помня уроки прошлого. Слишком свежи раны в памяти...

   Увидев её, он забыл обо всём. Заключил в объятия, закружил, приподняв над землёй, оба заливисто хохотали и одновременно признались, как скучали, получилось в унисон, от того захохотали громче. Наконец он поставил её на землю, чуть отстранил от себя, но руки не отпустил.
- Так... Дай-ка посмотреть на тебя... Свежая, румяная, в глазах появился блеск... Я очень рад!
- Ещё бы ему не появиться от избытка таких прекрасных впечатлений! - продолжая счастливо смеяться, подтвердила Виктория. - А всё благодаря тебе!
- Ты ожила... Снова ожила! - возликовал Кирилл.
- Ну а сколько можно было... Ты прав, этому во многом способствовала смена обстановки, но и мозги у меня на место встали. - Должно же хоть что-то быть на месте, если сердца не осталось, подумалось ей.

   По дороге они обсуждали, чем займутся в ближайшие дни, Кирилл рассказывал про Дашу, а Виктория слушала с интересом и упоением, а потом, в свою очередь, поделилась впечатлениями о поездке, точнее, частью таковых — за один раз всего не расскажешь...

   Когда переступили порог её новой квартиры, в которой она до отъезда толком и не жила, она ахнула — всё было свеженькое и чистенькое, Кирилл, хорошо зная её вкусы, подобрал удобную мебель, отличные обои и покрытие на пол. И цветовая гамма её полностью устраивала. Она не удержалась и как ребёнок захлопала в ладоши.
- Ты просто кудесник!
- Ну куда там, скажешь тоже... - он польщённо зарделся.
Потом они сидели на кухне, пили кофе и продолжали расспрашивать друг друга о жизни в эти два месяца. Кирилл сказал, что Егорыч её ждёт с нетерпением, место её в редакции неприкосновенно.
- Ну значит, я ему позвоню прямо завтра, расспрошу обо всём, и как можно скорее займу своё место, - улыбнулась Виктория. - Хватит бездельничать.
- Ты не бездельничала, и ты хорошо это понимаешь.
- Да. И всё же надо приводить себя в форму. Профессиональную, имею в виду. Тело-то вроде в порядке, слава Богу! - ухмыльнулась она.

   «А душа?» - хотелось спросить Кириллу. - «Удалось ли тебе её оживить?» Он же знал её как никто, гораздо лучше, чем Вадим Шаганов, растоптавший и убивший её душу... И знал, что она кое-как склеила осколки души, но вряд ли теперь кому-то её доверит, так и будет остаток жизни бояться стать счастливой... Ему вспомнились слова Марины насчёт времени. Оставалось надеяться, что оно зарубцует все раны. И тем не менее, расставаясь в тот вечер, Кирилл осторожно поинтересовался, не остаться ли ему.
- Нет! - решительно замотала головой Виктория. - Я большая девочка. Поверь. Справлюсь! Честно-честно!
- Ну да, комнаты-то лишней теперь нет, - захохотал он, - хотя есть удобный диванчик на кухне, - продолжил он.
- Не в этом дело. Я должна научиться рассчитывать на себя. Доверять себе. Прислушиваться к себе. Хватит при малейших жизненных катаклизмах бежать к тебе.
- Но я... - хотел было возразить он. Она его прервала:
- Я знаю. Я всегда могу на тебя рассчитывать. Но пришла мне пора научиться жить в ладу с собой. Несмотря ни на что. Начну прямо сейчас.

   Ты и так почти всю жизнь в одиночестве прожила, хотел было снова возразить он. Но промолчал. Вместо этого дружески расцеловал, пожелал спокойной ночи и вышел за дверь, зная, что у них теперь много времени на общение. А Виктория, проводив друга и названного брата, снова пошла на кухню, села на диван и взяла в руку чашку кофе. Вот она и дома. Ей нравилась атмосфера, созданная Кириллом. Она себя чувствовала спокойно и умиротворённо. Наконец-то. Это много значило для неё и дорого досталось, и теперь совсем не хотелось, чтоб что-то или кто поколебал это ощущение. Она поняла, что счастье и любовь не для неё. Но вот это ощущение покоя она никому отнять не позволит.