А собака-то голая!

 


      



Об авторе

Казьмина Нина Семеновна (Терешкина), выпускница Тербунской средней школы №1 Тербунского района Липецкой области, в 1968 году окончила филологический факультет Воронежского государственного университета.

В Зеленограде (Москва)проживает с 1969 года. Восемь лет работала в отделе научно-технической информации Научно-исследовательского института микроприборов литературным редактором научно-технической литературы. С 1976 года возглавляла редакционно-методическую группу по выпуску учебной литературы для подготовки рабочих кадров на предприятиях полупроводникового производства СССР.

В 1993 году, когда группа была расформирована в связи с перестройкой, Н.Казьмина пришла в редакцию зеленоградской окружной газеты «41», где выполняла работу литературного сотрудника и корректора, начала свою деятельность в качестве корреспондента.

С 1997 года в газете «Зеленоград сегодня» работала главным редактором журнала района №3 Зеленоградского административного округа г.Москвы «Солнечная аллея», затем районных газет: «Савёлки», «Крюковские ведомости», «Солнечная аллея».

С 2003 по 2012 год была корреспондентом и литературным редактором зеленоградских журналов «Альфея», «Алфавит здоровья», «Зеленоградская палитра», а также корреспондентом газеты «Московская правда».

Произведения Н.Казьминой публиковались в газетах, журналах и литературных изданиях Зеленоградского округа г.Москвы.
В 2013 году издан сборник рассказов Н.С. Казьминой "Что вижу, то пою".

Рассказы для детей и взрослых основаны на реальных событях.


Сварили и съели

Гости просят четырёхлетнего Сашу спеть песенку или прочитать стихотворение. Он хмурится, отказывается.
– А какую ты сказку знаешь?
Он смотрит на всех исподлобья, молчит.
– «Курочка–ряба» знаешь? – не унимаются они.
– Знаю! – недовольно говорит мальчик.
– Ну, расскажи «Курочку-рябу»! Ну, что ты хмуришься? Расскажи! Ну, помнишь, там: «Жили-были дед да баба...». Как дальше? – не унимаются тети и дяди.
Саша упорно молчит, потом вдруг решительно поднимает голову и – скороговоркой:
– Жили–были дед да баба, была у них курочка–ряба…– все умильно заулыбались, – снесла она яичко...
Саша подумал секунду и скороговоркой выпалил:
– Не золотое, а простое! Сварили и съели. Всё!


Димка специальный

– Мам, постриги меня, чтобы я на мальчика была похожа! – просит двухлетняя Наташа.
– Зачем? Ты же девочка!
– Нет, я мальчик Димка!
– Ну какой ты мальчик! Посмотрись в зеркало: ты красивая девочка!
Смотрит в зеркало:
– Не-ет, я мальчик... Шпечиальный!
 


Как мы летом были у бабушки

Летом нас с Сашкой мама отвезла к бабушке и сказала, чтобы мы слушались её, а то у неё давление. Сашка – это мой старший брат, ему шесть лет.

Мы у бабушки спросили:
– Можно мы будем играть как хотим?
– Можно, – сказала бабушка, – только от дома далеко не уходите, а то под машину попадете! Тут вот дорога рядом.

А мы и не уходили!К нам пришел из соседнего дома Мишка, Сашкин друг. Они подружились еще в прошлом году, когда мы летом приезжали к бабушке вместе с мамой.Мишка-то большой, уже в школу ходит и всё здесь знает. Он научил нас голубей ловить. Их у него во дворе много.

Мы зерна на землю насыпали, ящиком прикрыли. Один край ящика приподняли, под него палочку с верёвкой подставили, а сами спрятались. Голуби стали клевать, зашли под ящик, а мы верёвку дёрнули – ящик их накрыл. Наловили несколько штук и принесли в бабушкин сад. Мишка с Сашкой пошептались, и Сашка мне сказал:
– Наташ, пойди попроси у бабушки лопату: мы копать будем!
Бабушка обрадовалась:
– Помощнички мои приехали!

Ребята долго копали, а меня посылали спрашивать разрешение то кирпичи взять, то доски, то дрова.
– Только не говори ей, что мы делаем блиндаж! Это тайна!

Наконец построили: яму досками накрыли – это крыша, внутри из кирпичей печку сложили, около стен две доски на кирпичи положили – скамейки получились. Принесли ведро воды, затопили печку.
– Возьми у бабушки кастрюлю! – говорят, а сами у голубей перья дергают, сказали, что варить обед будут.
– Что ж вы там делаете?! – удивляется бабушка. – Вот варенье доварю и приду посмотрю!

Я ей потихоньку:
– Блиндаж. Только ты, бабушка, никому не говори! Это тайна!

Потом бабушка пришла в сад, заглянула к нам под доски, а мы уже сварили голубей, обедаем. Только дым из печки в глаза лезет, мы слёзы вытираем.
– Что вы наделали?! – говорит бабушка. – Вы же мне дом сожжёте!

А Сашка говорит:
– Как же мы сожжём! Ты что, не видишь: мы ведро с водой поставили!
– Голубей-то грех убивать: это же птица божья! Ну, да ладно! Маленькие дети – это же ангелочки…

* * *
А однажды Сашка что придумал! Мы залезли на яблоню. Бабушка увидела и говорит:
– Зачем залезли? Упадёте!

А мы говорим:
– Какать будем.

А она говорит:
– Для этого уборная есть.

Я говорю:
– Нам там не нравится. Мы хотим с высоты.
 
А Сашка как закричит:
– Ну, бабушка, разрешай быстрей! А то поздно будет! У тебя давление поднимется. Нам мама сказала без твоего разрешения ничего не делать.

И она разрешила:
– Ну что с вами делать, раз вы озорники такие!

А я ей сказала:
– А ты что думала? Мы к тебе баловаться приехали!
* * *
А потом приехали дядя Ваня с Вовкой. Дядя Ваня – это мамин брат. А Сашка с Вовкой, как сойдутся вместе, их сразу на подвиги тянет. Так дядя Ваня сказал.

И один раз, когда мы проснулись и поели, их потянуло на подвиги. Они исчезли и долго не приходили. Бабушка волновалась, что они без обеда остались.

А дядя Ваня сказал, что они, наверно, на элеваторе. Они там золотую жилу нашли. Еще вчера туда собирались.

Сашка и Вовка пришли к вечеру, но золотую жилу не принесли, а прикатили большой подшипник. Он был в чёрной грязи – мазут называется, – и они все перемазались и хотели есть.

Потом они никуда не ходили, а каждый день под яблоней били подшипник молотком: хотели шарики достать. Но не разбили и сказали, что шарики им, вообще-то, нужны будут только на следующее лето.

* * *
Потом Сашке надоело в саду играть, и когда Вовка был у своей бабушки – она на другой улице живёт, – он стал уходить далеко от дома. Бабушка сказала, что она не знала, что он такой нехороший, и чтобы больше он к ней не приезжал.

Один раз Сашка вечером шел домой, он был голодный и боялся, что бабушка будет его ругать. Тут тетя Маруся, бабушкина соседка, вышла из своей калитки и спрашивает:
– Где ты, Сашунь, был?

Он сердито говорит:
– Где был,где был? На нефтебазу ходил!
– Зачем же ты туда ходил?
– Посмотреть!
– Какой же ты хороший мальчик! Как ты мне нравишься!
– Пожил бы я у вас с недельку – узнали бы вы, какой я хороший! – сказал Сашка и пошел дальше.

* * *
А один раз шёл дождик. Сашка нашёл две большие хворостины, и мы стали этими хворостинами воду в луже бить. И забрызгались. Бабушка увела нас домой. Я помылась и переоделась, а Сашка не захотел. Бабушка на него ругалась и написала маме письмо: «Саша не слушается, ходит грязный. Посылала в баню – не пошёл».

Мама быстро приехала. Мы обрадовались! Сашка сразу искупался, такой чистый стал, что бабушка его не узнала. Потом сказала:
– Вот вы какие послушные стали! Ну, ладно, приезжайте на следующее лето!
– А как же! – говорит Сашка, – у меня же тут подшипник!

А блиндаж мы разломали и яму засыпали: бабушка велела.
 


Оно же красивое!

Внучки, как придут, всё проверят! После них – вазы для фруктов пустые,  в моей сумке – ни одной конфеты. В сумке они вообще любят копаться. То у бабушки красивую ручку обнаружат, то маленький блокнотик какой-нибудь оригинальный. Что понравится – к рукам приберут. Правда, обязательно попросят, да так, что не откажешь!

Я им объяснила, что без разрешения ничего брать нельзя, потому что они могут меня подвести: я приду на работу, а нужной вещи, например, диктофона, на который я записываю интервью с людьми, нет – и что я буду делать?!

Как-то вижу: пятилетняя Диана вертит в руках мое складное зеркальце с яркими, цветными крышками.
– Бабушка, как оно открывается?

Я показала. Через некоторое время собирается домой, а зеркальце – в карман.
– Диана, забираешь, что ли? Зачем оно тебе?
– Ну, бабушка, ну можно? У меня же косметичка есть! Я туда положу. – Она обеими руками прижала сокровище к груди.
– Дианочка, но зеркальце мое, и оно мне нужно!
– Ну бабушка, оно же красивое!


А собака-то голая!

Мама с мальчиком лет четырёх стоят в очереди на «400-й» автобус "Зеленоград - метро "Речной вокзал".
– Говорю в последний раз: надень получше шапку, чтобы уши закрыты были!- говорит мама.
– Мне и так тепло!- отвечает малыш.
– Вот заболеешь – в следующий раз к бабушке не возьму!
– Мам, ты что, обалдела, что ли?! – возмутился сын.

Помолчали… Мама опять возвращается к волнующей теме:
– Все тепло одеты. Потому что холодно! Вон, видишь, мальчик идёт с собакой? Он – в теплой шапочке.
– Да-а, он – в шапке… А собака-то голая!

 


Тошка

– О-о, у Тошки тяжёлая судьба! Он так настрадался! – ловко переворачивая блинчики на шипящей сковороде, рассказывает Галя. – Его хозяева погибли в автокатастрофе недалеко от нашего посёлка. Он выскочил из окна машины и со страху убежал в лес. Иногда подходил к нашим дачам, но никого к себе не подпускал. Бродил вокруг – иногда его видели на шоссе в том месте, где машина разбилась, и всё выл. Просто сердце кровью обливалось!

– Ну, не буду, не буду о тебе говорить! Тоша – хороший. Никому тебя не отдам! На вот блинчик, съешь! – она погладила взволновавшегося пёсика, который попытался забраться к ней на руки. – Как человек, всё понимает! Когда я о нём рассказываю, начинает нервничать, скулить.

Тошка от ласки хозяйки успокоился и улёгся у её ног.

– Так он, бедный, всё лето бродил по лесу и плакал, – продолжала Галя. – И вот уже осень наступила, заморозки начались, стал он прибиваться к моему участку. Однажды вышла я утром, а на земле – иней. А он вырыл яму в моей теплице – норку себе сделал – и залёг в неё, зимовать приготовился. Рычит на меня! Грязный, шерсть – клочьями. Такой несчастный! Жалко мне его стало. С трудом я его с помощью длинной палки за ошейник зацепила. Он упирался, но я всё-таки затащила его на веранду, подстелила старую телогрейку – пусть погреется. Рычать перестал, я его погладила.

Он – видно, вспомнил ласку хозяйки – стал мне руку лизать и как заплачет! Скулит, воет, ну прямо рассказывает, а из глаз слёзы катятся! Дала поесть – как он набросился на еду! Наголодался, бедный! «Пойдём в дом!» – говорю. Несмело, но пошёл. Нагрела воды, искупала – симпатичный, беленький стал! Потом уснул, проспал долго и всё во сне вздрагивал, вздыхал и подскуливал.
Проснулся, хвостиком завилял, повеселел. И с тех пор от меня – ни на шаг! На зиму пришлось домой везти, хотя не собиралась я собаку заводить. Но не могла я его уже бросить!

Болел долго. Печень барахлила, и ангина была, и с горлом что-то: до сих пор чуть натянешь поводок – задыхается. Целый год я его лечила, в ветлечебницу возила. Сколько на лекарства денег ухлопала!

И он теперь так меня любит! Куда я – туда и он. И доверяет мне. Какие только таблетки я ему не давала – всё с моих рук проглотит! И защитник! В лес с ним хожу за грибами – никого не боюсь. Попробуй кто подойти – разорвёт! Или кто-нибудь к участку приближается – ни за что не впустит, пока я не разрешу.

Поевши теплых блинов, Тошка лежал под столом у ног хозяйки, иногда поднимал голову, сквозь дрёму смотрел на неё умильными глазами и, убедившись, что она тут и по-прежнему его любит, вильнув хвостом, засыпал снова.
 
Сироты

Рена умерла через неделю после родов. Щенки – три самочки и два самца, крепенькие, кудрявые – тыкались слепыми мордочками в подстилку, не находя мягкого маминого живота. Вместо матери в коробку им положили тёплую грелку, прижавшись к которой малыши засыпали, наевшись детской смеси из бутылочки с соской.

Дала объявление в газету: может, у какой-нибудь собаки умерли щенки? Этого не оказалось. Зато обрушилась лавина звонков с сочувствиями и советами, которые здорово помогли. Одна кормящая мама предлагала даже своё молоко. Но я отказалась.

И вот у щенят открылись глазки. Теперь они вылезали из своего гнезда и расползались по всей кухне, бросаясь навстречу каждому вошедшему. Лопали из миски фарш, каши, супы, овощи, яблоки, с урчанием грызли острыми зубками кости. Под утро поднимали голодный крик: давай есть! Приходилось вставать и разогревать им суп.
– Теперь я знаю, что такое сироты, – сказала как-то соседка. – Вот ведь в тепле, накормлены, а облизать-то бедняжек некому!

И правда, шерстка у щенков слиплась от остатков еды, мордочки замурзанные. И кишечник у малышей не всегда справлялся без маминого облизывания. Приходилось делать массаж животиков, ставить масляные клизмы и давать активированный уголь.

Сказал бы раньше кто-нибудь, что буду всем этим заниматься, не поверила бы. Я ведь к фанатам-собачникам не отношусь. Но не выбросишь же малышей на улицу!

А они, видно, меня за маму принимали: бегали за мной по квартире, карабкались на ноги, на руки, сосали пальцы, облизывали лицо. Росли быстро. Смышленые мордочки менялись с каждым днем. Стали проявляться характеры.

Кобельки пребывали в постоянной борьбе за еду, за место у теплой грелки, просто дрались, кусались – осваивали собачьи приемы. Самочки в отличие от братьев – более спокойные, ласковые, в свалках не участвовали, а, держась в сторонке, с умным видом наблюдали за братьями. К миске с едой подходили, когда драчуны отваливались от неё с раздутыми животами. Забавные малыши!

Но пора их разлучать! Понесла двоих на рынок. Подошли женщина с мальчиком. Тот хватает щенка за уши, тычет пальцем в нос. Завела с ними разговор. Оказывается, в семье трое детей, папа пьёт, мама нервная. Не отдам собачку в такую семью! Отговорила мальчика. И ушла домой: все, кому не лень, трогают, рассматривают, как товар, пренебрежительно отворачиваются. Щенки робко озираются, такие жалкие!

Дала объявление в газету. Звонков было много. Раздала щенков хорошим людям. Два пенсионера пришли, бабушка с внуком, одинокая пожилая женщина, симпатичный мужчина.

Записала номера телефонов. Первое время мы перезванивались. Некоторых навестила. Все щенки толстенькие, жизнерадостные.

А Рекс – самый шустрый, крикливый и настырный из пятерых щенков – спас семью от пожара! Хозяева позвонили, благодарили за него. Ночью загорелась проводка на кухне, где пёсик жил, и он отчаянным визгом поднял на ноги всю семью.

Некоторые ненавидят «этих собачников и их псов», а другие – на их стороне: ведь они защищают наши души от зачерствения! Если, конечно, держать животных не для бизнеса.
 
Норка выбрала себе дом

Поднимаюсь как-то по лестнице на третий этаж, в свою квартиру – на площадке чёрная кошка:
– Мя-яв! – изогнулась и – ко мне под ноги. Я перешагнула, пошла дальше, она посмотрела мне вслед зелёными глазами.

На следующий день иду с работы – кошка опять на лестнице. И – ко мне навстречу:
– Мя-яв! Мя-яв!
– Откуда ты взялась? Раньше тебя здесь не было!

Так смотрит, что неудобно не позвать!
– Ну, заходи в гости!

Но она в квартиру не пошла. Я вынесла в блюдечке молока. Она полакала и убежала в подвал.

В следующий раз кошка ждала меня уже на площадке перед моей квартирой. Приглашаю войти. Она осторожно перешагнула порог, обнюхала прихожую, выскочила обратно и умчалась вниз по лестнице.

А на четвёртый день, потеревшись о мои ноги, вошла, обнюхала всю квартиру и легла на мой диван. Так и осталась жить. Назвали мы её Норкой: уж очень шёрстка у неё шелковистая и блестящая!

Когда я утром отправлялась на работу, если дома никто не оставался, она уходила вместе со мной. А вечером выскакивала из кустов у подъезда и поднималась впереди меня по лестнице, сияя зелёными глазами и подняв хвост трубой.

Норка никогда не мяукала, как все кошки, а произносила с разными интонациями «мяв», отзывалась не на «кис-кис!», а только на своё имя. В туалет она ходила на улицу, поэтому утром садилась в прихожей у двери, светилась в темноте зелёными глазами и ждала, когда кто-нибудь, проходя мимо, откроет ей дверь.

Очень любила гулять по вечерам. Я иду по аллее, а она за мной по кустам пробирается. Далеко в лесопарк уходили. Если собаку увидит, мгновенно на дерево взберётся и наблюдает. Собака убежит, а Норка в одно мгновение вниз соскочит, и мы идём дальше.

Моей кошке Норке

Однажды сижу я, пишу материал в газету, но работа что-то трудно идет. А Нора лезет и лезет на колени, трётся о руку, требует, чтобы я её погладила. Раз столкнула её на пол, второй. Потом пришлось отложить работу, подчиниться. И вдруг на одном дыхании сложились строчки – да простит меня А.С. Пушкин!

Ты дней свидетель одиноких,
Подружка черная моя!
В высоких зарослях дворовых
Всегда ты верно ждешь меня.

Ты выйдешь встреч, мне нежно мявкнешь,
Потрешься о штанину-стрейч,
Шмяк на дорогу тельца мякиш!
То счастья знак от наших встреч.

На дачу едешь в красной сумке,
Смиренно терпишь свой полон.
Ты твердо знаешь: свежей рыбкой
Ущерб твой будет возмещен!

Придем – а там уж друг твой верный
Средь роз и мальв подругу ждет,
Вильнув хвостом пушистым, серым,
На мышь охотиться ведет.

Уж за полночь придет гулёна,
Скребнёт когтистой лапкой дверь
И до рассвета будет сонно
Под одеялом песни петь.

Ты дней свидетель одиноких,
Подружка верная моя!
В зеленых грядках огородных
Ты неизменно ждешь меня.

Ворона не пустила Норку домой

Иду я как-то с работы – Норка не выскочила из кустов, как обычно, навстречу. Что такое, куда она делась!? Тут я услышала собачий лай и поняла, почему Норка боится выйти.

Но где же собака? Что-то не видно её. Смотрю: под березой около подъезда важно разгуливает ворона. Вдруг она, задрав голову, залаяла по-собачьи!

Я взглянула на дерево, куда смотрела ворона, а там, на суку, сидит моя Норка и со страхом смотрит вниз! Я прогнала ворону, кошка спрыгнула и побежала со мной в подъезд.

Норка скучает

Норка любит спать у Саши на коленях. Как-то, когда он ушёл жить к жене и не заходил домой несколько дней, Норка подошла ко мне – потрётся о мою ногу и направляется в комнату Саши. Шага два–три сделает, оглядывается на меня: «Мяв!». И опять делает два–три шага в сторону его комнаты, как будто зовёт за собой.

Я не поняла, что ей надо, открыла дверь. Она вошла, прыгнула на Сашин диван, на его джинсы. Покатается-покатается по ним, помурлыкает, посмотрит на меня: «Мя-яв!». Потом – опять. Как будто спрашивает, где он. Закончилось тем, что она растянулась на джинсах и, помурлыкав, уснула.

Как Норка ездила на дачу

Приходилось по выходным брать Норку на дачу: дома не оставишь – надо же ей в туалет ходить, а на улицу выставлять жалко. Возила её в красной сумке: заметила, что животным нравятся тёплые цвета, видимо, они улавливают какое-то излучение от них.

Перед дорогой Норка волновалась, даже пряталась. Поэтому я заранее сажала её в сумку и застёгивала молнию. А уже в электричке она спокойно сидела на лавке, смотрела на всех своими зелёными выразительными глазами. Пассажиры обычно удивлялись: какая спокойная и умная кошка!

При подъезде к нашей станции я сажала Норку в сумку, застегивала молнию, откуда она, высвободив голову, глазела по сторонам, а иногда, опустившись на дно, спала. Почуяв окончание пути, выбиралась на свободу и бежала за мной, как собачка, до нашего дома.

Норка потерялась

Нора не любила ездить в машине: её укачивало. И однажды, почуяв, что мы собираемся уезжать с дачи, она убежала. Мы её искали, звали, но так и пришлось уехать без неё.

Когда я через неделю приехала туда в отпуск, кошки нигде не было. Соседи говорили, что в первые дни она мяукала на крыльце, а потом исчезла. Я по вечерам ездила на велосипеде по улицам, звала её, но – бесполезно. На клич выскакивали на дорогу коты и кошки, но, поняв, что это не к ним, убегали обратно.

Через несколько дней, когда я уже отчаялась её найти, вечером идем с братом по улице и тихо беседуем. Вдруг слышу из кустов на заброшенном участке:
– Мя-яв! – пауза и опять: – Мя-яв!
– Слышишь – вроде Норкин голос! – говорю я.

И тут еще громче:
– Мя-я-яв!

Из зарослей выскакивает Норка, радостно бросается ко мне на руки, хотя обычно на улице к ней невозможно даже приблизиться. В кустах она была не одна, а с другом! Он увидел, что она нашла своих хозяев, повернулся и убежал.
– Норочка! Нашлась, хорошая моя! Пойдём домой!

Она побежала впереди, извиваясь гибким телом. Оглядывается на нас, радостно мяукает. Пришли на свой участок, я ей дала поесть. Набросилась на рыбу – видно, голодала: худющая, шерсть – клоками.

Всю ночь счастливо тарахтела у меня под одеялом! На следующий день сидим на улице, обедаем. Она – тут как тут, никак наесться не может. Я говорю:
– Что же она здесь ела?

Вдруг из-под крыльца вынырнула ящерица и побежала через двор. Норка – цап её! Та хвост отбросила, а Норка отгрызла от него и туловища место, где они соединяются, и съела. Показала, чем питалась!

А была она, видно, далеко от дома. Ведь сколько я искала её по улицам – она не шла! Значит, коты, которые выскакивали на мой зов, передали на своём языке, что Норку ищут.

Больше она не пряталась, когда мы собирались в дорогу. Как только увидит, что мы вещи грузим в машину – вскакивает на сидение и ждёт, когда поедем.


Норка и Дымка

Всегда, когда приезжаем на дачу и как только подходим к своему участку, навстречу радостно выскакивает соседский кот Дымка. Дружба у Норки с Дымкой была непростой. Однажды мы пришли, поели, я легла отдохнуть на кушетку у окна, Норка – свернувшись калачиком, ко мне на грудь. Только задремали – Дымка с террасы в окно заглядывает:
– Мя-я-яу!

Норка посмотрела на него, опять мордочку в лапки спрятала.Дымка снова:
– Мя-я-яу!

Норка подняла голову и резко:
– Мяв!

Дымка повернулся и, опустив хвост, грустно поплёлся по дорожке к калитке. Через час просыпаемся – Дымка уже опять смотрит через стекло:
– Мя-я-яу!

Норка взглянула на него, спрыгнула на пол, подошла к двери, повернула ко мне голову:
– Мя-яв!

Я открыла, она вышла, Дымка понюхал её в носик, и они, спрыгнув с крыльца, скрылись в кустах.

Во время течки Норка Дымку к себе не подпускала. Как-то мы приехали на дачу в пятницу на два выходных дня. Когда Дымка очень активно стал проявлять свои чувства, она ударила его лапкой по мордочке. Кот оторопел, Норка дала пощёчину второй лапкой и прыгнула к другому коту, который выглядывал из кустов. Ночевать она не пришла ни в эту ночь, ни в следующую.

В воскресенье я стала волноваться: скоро уезжать, а её нет. Оставлять здесь на неделю – жалко.

Время от времени я выходила за калитку, в лес, звала её. На мой зов показывался Дымка, на вопрос «Дымка, где Норка?» он беспокойно мяукал, ходил со мной искать её. Но возвращались мы ни с чем.

И вот уже ближе к вечеру работаю я в теплице и вдруг слышу Норкин голос. Слава богу, пришла! Выглядываю – кошки нет, а Дымка стоит около теплицы, смотрит на меня и мяукает её голосом.

Удивилась, но не поняла ничего. А минут через десять появилась Норка. Так это ж Дымка издалека услышал, что она идёт домой, и сообщил мне об этом!

Интеллектуальная кошка

По вечерам, в сумерках, Норка отправлялась с Дымкой на охоту. Часа в два ночи приходила, но никогда не мяукала. Подойдет к двери, лапкой скребнёт и ждет, когда открою.

Однажды я очень устала за день и крепко спала. Проснулась оттого, что в окно будто горсть песку кто-то бросил. Что такое: буря, что ли, поднялась?! Да нет, вроде тихо на улице, ветра нет! Да и песка на участке нет. Вдруг – опять!
– Нора, ты, что ли?! – догадалась я, пошла в прихожую, открыла дверь.
– Мяв!

Черная тень скользнула в дом и – нырь ко мне под одеяло!

Ну, надо же! Видно, скреблась в дверь, а я не услышала, так она сообразила, около какого окна я сплю, и, подпрыгивая, бросалась когтями на стекло.


Норка, Проня, Дымка и ёжик

На даче обычно ближе к вечеру Норка сидела где-нибудь в цветочной клумбе или под крыльцом и наблюдала за мной. Закончив работу на грядках, я отмывалась, переодевалась, ужинала. И только сяду на скамейку отдохнуть, Норка – тут как тут:
– Мяв!

И – на дорожку, гулять зовет. Ну что ж, пойдем! Из-под террасы вылезает собака Проня, и мы направляемся к калитке, тут же выскакивает из зарослей поклонник Норки Дымка – он где-нибудь поблизости ждал.

Выстраивается процессия: впереди Проня, за ней Норка, потом я, а за мной – Дымка. Он пошёл бы вслед за Норкой, но она могла дать ему лапкой пощёчину, как это иногда бывало, поэтому он не решался к ней приближаться.
И вот однажды идём мы в таком порядке. Открывая калитку, я оглянулась и ахнула: последним, за Дымкой, ковылял ёжик! Я впервые в жизни увидела его остроносую мордочку и глазки-бусинки.

Все мои животные тоже оглянулись, побежали к нему. Но ёжик мгновенно свернулся в серый комок, и нам пришлось уйти. Больше мы его не видели, только по вечерам иногда слышно было, как он шуршит под крыльцом, задевая иголками доски.

 
Кто в доме хозяин

У Алены и Дианы есть рыжий кот Финдус с белыми грудкой и животиком, а лапки у него – в белых ботиночках. Он важно ходит по квартире.

А какой выдумщик! Запрыгнет на самое высокое место в квартире – на полку или гардероб – и оттуда взирает на всех. А иногда он залезет под покрывало на постели Алены, проберется до противоположного конца и выглядывает оттуда. А сам под покрывалом лежит! Однажды сел в коробку из-под Дианиных туфель, хвостиком лапки обернул и сидит довольный, позирует. Алена и бабушка фотографируют его, а он только мордочку к объективу поворачивает.

Папа сделал Финдусу из большой коробки домик с окнами и дверью. Кот обследовал домик, вошел внутрь и затих. Девочки решили заглянуть в окошко: что же он там делает? Вдруг оттуда высунулась мягкая лапка, которой Финдус стал отталкивать любопытных: не подходите к моему домику! 

Когда приходят гости, Финдус встречает их в прихожей. Тех, кого любит, может одарить особым вниманием: пройдя мимо, погладить своим пушистым хвостом. Потом снисходительно посмотрит и с достоинством удалится в комнату: он же здесь хозяин!

Однажды, когда Диану на «скорой» увезли в больницу и вместе с ней уехала мама а бабушка забрала к себе домой Алену, Финдус ночевал дома один. На следующий день бабушка и Алена пришли обратно и привели с собой бабушкину собаку Проню.

Финдус и Проня любят друг друга, но кот важничает: он любит показать, что хозяин в доме он. Поэтому он всегда встречает ее, они обнюхиваются, а потом кот отойдет в сторонку и смотрит снисходительно.

А тут, как только Алена и бабушка открыли дверь и Проня первой вскочила в прихожую, Финдус радостно бросился навстречу, встал на задние лапы и обнял Проню передними лапами. Так они постояли с минуту в обнимку – жаль, фотоаппарата не было, – а потом вместе побежали в комнату.

Бабушка вошла в кухню и ужаснулась: что же это такое?! Пол весь был усеян землей, глиняными черепками, среди которых валялся большой цветок–дерево. Всё это было полито подсолнечным маслом и обильно посыпано сахарным песком – бутылка и банка валялись тут же. А ведь ведёрный глиняный горшок с растением стоял на самой верхней полке под потолком!
– Финдус, ты что наделал?! – возмутилась бабушка, оглянулась – а Финдуса нет!

Искали, звали его, но он где-то спрятался и не показывался. Бабушка все убрала, отмыла пол, выбросила черепки, поставила в ведро с водой цветочное дерево.

И тут в кухню важно прошествовал Финдус с таким видом, что он здесь ни при чем, обгладил всех хвостом и улегся на стуле. Он же в доме хозяин!
 

Бабушка съела мою конфету!

Однажды двоюродные сестрички Настя Казьмина и Диана Лев – им по семь лет – были у бабушки в гостях. Она, как всегда, угощала внучек всякими вкусностями и, конечно, конфетами. За столом произошла такая смешная история, что девочки тут же записали на компьютере рассказ об этом от лица Насти.

«Мы сидели за столом, пили чай, и я съела две конфеты, а бабушка говорит:
– Ты что, уже все конфеты съела? – и дала мне ещё одну конфету.

Я говорю:
– Я не хочу. Съешь сама!

Бабушка говорит:
– Я не хочу.

Ну, я раскрыла конфету и разделила её пополам: одну половинку съела, а другую положила на стол.А бабушка – цап ее и съела! Я говорю:
– Бабушка, это же была моя половинка!!

А бабушка говорит:
– Как твоя?! А для кого же ты конфету разделила?
– Для себя.
– Зачем?! – удивилась она.
– Чтобы съесть по частям.

И мы все: Диана, бабушка и я – рассмеялись.

Теперь я всегда говорю бабушке:
– Не трогай мою половину! – и накрываю ее фантиком, чтобы никто не съел, а когда съедаю первую половину, снимаю фантик и быстро кладу в рот вторую».