Глиняный нос

    Тонька, в коричневом платке, завязанном на затылке, мела двор от соломенной трухи, выпрямилась с метелкой у забора. Со стороны конторы послышались звонкие ребячьи голоса. Значит уже два часа. В школе закончились уроки и школьники возвращались домой. Она открыла калитку и посмотрела, не идет ли ее жиличка Екатерина Николаевна, невысокая, полненькая учительница химии, которую она взяла в квартирантки. Мальчишки шли о чем –то оживленно разговаривая, потом вдруг бросились бежать, и с развеселым гиканьем обогнали лопоухого первоклашку. «Длинный нос, длинный нос!» прокричали они и гулко протопали по деревянному тротуару мимо ее пятистенка дальше по улице. У Тоньки возник образ Буратино из детской книжки и когда отставший стеснительный первоклассник поравнялся с ее калиткой, она невольно посмотрела ему на нос. Он шел тихо, с серьезным лицом в сером в елочку пиджачке и черных штанах. На голове ученическая фуражка. "Нос как нос", подумала она и закрыв за собой калитку, прислонила метлу к бревенчатой стене. Зайдя в дом, она бросила взгляд на кровать своей жилички, Екатерины Николаевны. Там, на покрывале лежали разрезанные куски материи. Жиличка вечером будет строчить себе платье и засидится допоздна, как и вчера. Тоньке надо было возвращаться на работу в контору, где она мыла полы за зарплату.


    Повязав на голову другой платок, поновее, она вышла на улицу, притворив скрипучую калитку. В конторе пахло пылью и куревом. Директор был у себя, ходил по когда–то крашеному, но побелевшему уже местами, вышарканому полу в своем кабинете и разговаривал с незнакомцем в черных больших очках. В послевоенные годы потянулись мужчины назад. В свои дома возвращались мужья. Три года прошло после войны, и душа защемила, когда вспомнила своих мужчин. На сына и мужа она получила похоронки еще в сорок первом году. Пустила квартирантку в опустевший дом.


    Выплеснув ведро с грязной водой за конторой на землю, Тонька брякнула им в своем закутке, и вышла в коридор, проверяя, все ли ушли домой. Незнакомец, новый бухгалтер, выходил из кабинета директора и они встретились взглядами. Черные очки, высокий лоб, зачесанные назад светлые мягкие волосы, широкоплечий.
- Зайцев, - кивнул он Тоньке. Тонька кивнула в ответ...


    Дома она нашла Екатерину Николаевну, уже склонившуюся над шитьем. Села на сундук и посмотрела на этажерку напротив, с немногочисленными книжками. Нашла глазами серенькую книжку «Буратино», которая стояла в стопке учебников и журналов. Екатерина Николаевна сказала, картавя, что в клубе будет поставлен концерт силами школы к ноябрьским праздникам. Тонька, в свою очередь, сказала новость про то, что в конторе появился новый бухгалтер - Зайцев. Посидев еще с жиличкой, пошла хлопотать по дому.


    Через месяц, в клубе школьники показали концерт. Танцевали, пели, читали стихи. Какое-никакое, а событие! Деревянная высокая сцена прогибалась в такт прыжкам девочек, которые разучили украинский танец. Красивые цветочки, фартучки, веночки, ленточки! Сорвали аплодисменты сидящих в зале женщин. Школьники читали стихотворения, пунцовые от волнения и конечно вышел большой хор. Хором спели несколько песен. Екатерина Николаевна мелькнула несколько раз в своем новом платье, вынося и занося стулья, наставляя о чем-то детей за кулисами. Зал был полон. На последнем ряду Тонька увидела очкастого бухгалтера Зайцева. Рядом с ним сидел улыбающийся мальчик с беленькой челочкой. Тонька узнала его. Это он проходил одиноко в два часа мимо ее дома из школы.

    Когда концерт закончился, Тонька и другие зрители медленно потянулись к выходу. Они оказались рядом с Зайцевым у дверей. Бухгалтер поздоровался с Тонькой вежливым кивком головы. Тонька сказала ему «С праздником!». Жены рядом с ним не было. Это насторожило Тоньку. Обычно в послевоенные годы было наоборот - бабы с детьми жили без мужчин. А тут – мужчина жил без жены! Тонька отметила, что новый бухгалтер гладко выбрит и аккуратно пострижен. Из-под шарфа был виден белый воротничок и черный галстук. Добротное драповое пальто его с каракулевым воротником вызывало из памяти слово «интеллигент». Поселковые люди, выйдя на свежий морозный воздух, оживленно обсуждая концерт, потянулись по домам. Тонька помедлила на крыльце клуба. Решила дождаться свою жиличку, которая все еще была со своими подопечными – маленькими артистами. Зайцев со своим сынишкой уходил, поравнявшись с парочкой стройных женщин, которые шли под руку и громко разговаривали между собой. «…Завидный жених» - донеслись до Тоньки игривые женские нотки.


    Вечерами зимой, сидя на сундуке, Тонька слушала Екатерину Николаевну. У нее всегда были наготове новости об учениках.
 – Смотри, Антонина, - показывала Екатерина Николаевна пластилинового зайца на ладошке.
- Ну, заяц, – говорила Тонька, рассматривая непонятно какого цвета зайца с ушами. Одно ухо зайца чуть скошено в сторону.
- Почему он бурый? –спросила Тонька.
– При чем тут "бурый"? – картавила учительница – Это пластилин такой... Посмотри, как мальчик красиво лепит зверюшек! Это Зайцев слепил. Сделал сегодня за один урок  несколько штук. Я его попросила и мне слепить. А ведь ему всего восемь лет! Талант!


    Однажды она рассказала про Валю.
- Первоклассники сегодня подрались на перемене,- сказала она. И что интересно, не мальчики, а девочка. Из-за Зайцева. Екатерина Николаевна рассказала какая есть первоклашка в школе: крупная, выше сверстников на целую голову, справедливая, властная, умная, она держала в страхе всех хулиганов в начальной школе, так что учителя относились к ней как к коллеге. Если сосед по парте закрутится, мешая ей писать цифры, она не задумываясь отвешивает ему подзатыльник!
Иногда, когда надо выйти из класса за мелом, или за книгой, учительница спокойно говорила ей: «Валя, посмотри за порядком», и уверенная в ней как в себе, оставляла класс.
- Так вот, Миша Зайцев, который сидел за первой партой, пересел к ней на последнюю, а ее рыжий сосед – на первую. Когда я спросила, почему он пересел, то Миша сказал, что Валя заставила. Тут Валя встала и попросила, чтобы Мише разрешили сидеть с ней рядом, потому что его мальчики дразнят «Глиняным носом», а он краснеет, обижается и чуть не плачет!... По-моему, это любовь, -сказала Екатерина Николаевна и примолкла, подняв глаза на окно со светлыми вышитыми занавесками. Любовь… Тут Тонька вспомнила ребячье «длинный нос». Значит, ей послышалось не то, что они кричали. Они кричали «глиняный нос», а не «длинный нос», и никакого намека на Буратино тут нет...


    Зима в этом году выдалась не лютая. Всего пару дней в январе был сильный мороз. «Рано пахать начнут в этом году», - думала Тонька, когда шла в валенках с калошами по подмокшей дороге в контору мартовским солнечным днем. Взойдя на крыльцо она зашла внутрь, дернув тяжелую деревянную дверь. Директора не было. Зайцев, склонившись над столом, внимательно смотрел в бумаги. Указательный палец правой руки его упирался в колонку цифр, а левая рука его повисла над счетами с желтыми костяшками. Когда Тонька торопливо зашла и брякнула ведро с водой на пыльный пол, приготовившись мыть, Зайцев вздрогнул от неожиданности и его очки с черной оправой упали на конторский стол. Тут вздрогнула Тонька, потому что вместе с очками на стол упал и нос Зайцева… Бухгалтер заторопился надеть очки, поддел рукавом какие-то бумаги, и очки его с носом вместе полетели в сторону, ударились об пол. По пыльному полу брызнули осколки глиняного носа. Тонька уставилась на розовое место посередине лица Зайцева. Ох! Бухгалтер был без носа. Удивление и испуг сменились подкатившей жалостью к мужчине. Зайцев прикрывшись рукой, собрал с пола осколки, подошел к подоконнику и встал у окна, прилаживая осколки друг к другу. Тонька тихо охнула и вышла в коридор.


    Сев в своей каморке на стул она обхватила голову руками. Перед глазами все еще стояло безносое лицо Зайцева. Она крепко, до боли, сомкнула веки, как бы стараясь стереть уродливое изображение, так что проступили слезы. Когда она поднялась, и пошла назад мыть пол, Зайцева уже не было. Через оконное стекло Тонька видела удаляющуюся от конторы спину бухгалтера.


    Вечером Тонька рассказала своей жиличке, что бухгалтер Зайцев получил ранение в нос, а зрение у него хорошее. Очки ему нужны, чтобы прицепить к ним нос и снимаются вместе с ним. А стекол в очках нет. Нос он искусно лепит из глины, и красит в бежевый цвет акварельными красками. Жиличка сказала:
- Вот кто научил лепить Мишу Зайцева из пластилина. Отец - домосед! Он стесняется своего уродства и все вечера проводит дома с сыном.


    В мае бухгалтер Зайцев уехал из поселка. До войны он работал в обкоме в северном городе Дудинка и решил уехать назад. Сына взял с собой. И Валя стала еще взрослее. Ее милый Мишка во второй класс не пришел. "Если бы не глиняный нос отца, то Мишка бы не уехал!" - думала она на последней парте.