Серебряные колокола. Шакалы. Эпизод 5

                Валерий   Мельников
                ШАКАЛЫ
Сергея  втащили  в  землянку.
-  Здесь  очень  темно,- Наташа  дрожала  как  от  лихорадки.
-  Сейчас  разожгу  огонь.
-  Огонь? Значит, будет  тепло?
-  Будет тепло.
-  Интересно...
-  Здесь есть буржуйка.
-  Что это такое?
-  Не знаешь? - удивился Яков.
-  Нет.
-  Впрочем, откуда тебе знать... Молодо-зелено...
-  Как вы сказали?
-  Печь, говорю.
-  А-а... Страшно.
-  Чего? Темноты боишься? Сейчас изобретем огонь.
-  Холодный...
-  Обогреешься.  Истопим  смоляками.
-  Дотронулась до него, а он холодный...
-  Парень?
-  А-а! Он мертвый! Он умер! Серёжа! Господи, он умер! Ой, мамочка! - заорала Наташа.
-  Замолчи же, - цыкнул  Яков,- дай послушать.
-  А-а,- сдавленно стонала Наташа.
-  Успокойся ты, ради Христа, криком тут не поможешь, если умер. - Яков старался прослушать пульс Сергея.
-  Ой, ой, ей, ей, - скулила Наташа.
-  Сумасшедшая, честное слово. Прекрати, Живой он. Дышит. Сердце-то стучит. Вот послушай, глупенькая...
-  Живой?
-  Я же тебе говорил - сердце стучит, значит живой.
-  Я дотронулась до него, а он холодный такой, словно не живой.
-  Бывает... Спички промокли,- Яков от досады сплюнул.
-  Тепла не будет? - зуб на зуб, не попадая спросила Наташа.
-  Наберись терпения, что-нибудь придумаем. Мы по старинушке... Старым  макаром... Куда же я его сунул? Ума  не  приложу...
-  Что вы ищите, дяденька?
-  Кремень, кремень, дочка. Вот он, любезный, лежит себе в уголке. Чудо каменного века! Древние называли его огнивом.  Вот так… Раз, второй ударяем и "трут" затлел. Теперь раздувай его, чтоб не погас. Берём кусок бересты и разжигаем. Вот так! Через полчаса здесь будет такая теплынь, как в бане. Вот так.
-  Становится теплее.
-  Так-то, милая, - улыбнулся Яков.
-  Дождь все льёт и льёт...
-   Ничего. Теперь нам не страшен ни дождь, ни сам черт, – у  нас  есть  огонь.
- Что же  делать?
-  А что делать? Обогреемся, просушимся, гроза  прекратится,- двинем дальше.
-  А с Сережей как быть?
-  Ждать.
-  Чего?
-  Нужно ждать,
-  А если он?..
-  Там видно будет.
-  А если он все-таки?..
-  Что ты ко мне привязалась? Ну, памятник тогда ему поставим! Что тут можно еще сделать, другого выхода нет. На фронте частенько бывало, что ничего нельзя сделать... Нужно ждать и ждёшь... Терпение - штука серьёзная и необходимая.  Потерпишь,  и  все становится  на свои места. Неужели  не понятно?
-  Я все поняла. Я понятливая. Не сердитесь на меня. Я больше не буду.
-  Ох, детский сад,- вздохнул Яков.
-  Как у вас здесь интересно... Целая благоустроенная квартира под землей. Похожая на партизанскую землянку.
-  Это и есть землянка. Только с небольшим комфортом.
В те, не так   далекие времена, здесь была только буржуйка, да и то нечем было ее топить. Одни промерзлые стены. Ничего, - выдержали... С разорванным животом лежал... Шакалы проклятые... Ничего... Выжили. Сейчас будет тепло, тушёнку откроем. Хлеб есть, ветчина… Ремни жевать приходилось…
-  Я не хочу есть.
-  Совершенно напрасно, милая.
Наташа взяла кусок хлеба и принялась есть. Глоталось с трудом.
-  Вы такой интересный и смешной... Только я не повяла ваших слов,- как это «ремни жевали?»
-  Вот так и жевали,- аппетиты были зверские, - ухмыльнулся Яков.
-  Вы на меня, пожалуйста, не обижайтесь...
-  Незачем мне на тебя обижаться. Ешь, крепче будешь.
-  Не могу. Не по себе мне как-то... Слышите? Что это такое? Как будто кто-то плачет... Странный звук.  Что это?
-  Ветер в дымоходе.
-  Вот, слышите? Как будто ребенок плачет?
-  Плачет… - неопределенно сказал Яков.
-  Что вы сказали?
-  Ничего, ешь…
-  Не хочется. Страшно... Как будто все это кошмарный сон: землянка, буржуйка и этот вой...
-  Вот когда голодный человек, тогда ему обязательно что-нибудь мерещится.
-  Вы к чему это говорите?
-  К тому, что  с  утра  я  ничего  не жрал, ясно? А ты трещишь над ухом,- не очень вежливо сказал Яков.
-  Вы, наверное, сильный человек?- не без иронии спросила Наташа.- В такой момент и так спокойно можете есть...
-  Могу, я все могу.- Яков внимательно посмотрев на Наташу,- помолчим.
- Я не могу молчать. Мне страшно. Пожалуйста, прошу вас, поговорите со мной, я не могу молчать. Этот вой, это подземелье...  Скажите мне что-нибудь, только не молчите, прошу вас.
-  Шакалы проклятые, - пробормотал Яков, подбрасывая смоляки в огонь.
-  Там волки воют, да? Это шакалы?
-  Ветер, я сказал.
-  Извините, Мне просто не по себе. Вы такой... Когда смотрите в огонь... Как бы вам сказать... Как у героев Джека  Лондона… Когда молчите, вы совсем другой, - непонятный...

Яков уставился в огонь, сжал виски ладонями. Картины прошлых лет обнажились четкими, ясными эпизодами… Яков заскрипел зубами:
-  Шакалы, проклятые… Мясо кусками взрывали. Ничего
Выжили... Поговорить с тобой? Рассказать это тебе? Зачем? И так
на тебя  вдруг много свалилось... И надо же такому случиться…
Несколько лет назад, в этот же день, в это же время, как будто,
это было вчера... Впрочем, не имеет значения, когда это
было, недавно или давно, но я четко вижу эту картину: ночь,
как сейчас, такая же гроза,- все как сейчас. Только тогда
вокруг были шакалы... Правда, не было шаровой молнии,-
были прожектора. Было светло, как днем. Мы копали землю...
Вообще, пахать землю приятное и нужное занятие, например:
пахать, чтобы   посеять зерна, или чтобы  построить дом... Мы ее
копали, чтобы вырыть ров, точнее, могилу для самих же себя.
Милая моя девочка, ох, как это тяжело копать   для себя могилу. С ума можно сойти... Нас не торопили. Проводили, так сказать, психологический эксперимент... Мда... Ничего себе экспериментик! Фашисты проклятие! Бот шакалы...

Пропала   землянка, огонь в буржуйке превратился в огромный прожектор. Яков  стал  глух и  нем... На большом полигоне  он  копал  землю. Фашист философствовал,  отдавая команды.
-  Нужно, чтобы красные свиньи немножко устроили Стахановские соревнования.
-  Слова - то, гад, какие выбирает,- сплюнул Яков.
-  На первый - второй рассчитайся! - командовал фашист. - Быстро, быстро! Первые номера десять шагов   шагом-ом марш! Быстро, быстро! Один, два, один, два, три, четыре. Очень хорошо. Имеются две команды Стаханова. Первые номера вперед шагом марш! Быстро в квадрат номер один. Быстро, быстро! Вторые номера - во второй,  Быстро! Ахтунг! Квадрат должен быть два метра глубиной. Всё понятно? Соревнование. Марш!  Включаю часы. Пахать, пахать! Кто быстрее - молодец! Тот - Стаханов! Тот - король! Король! Очень хорошо. Получай тарелка супа и кушай. Браво? Покушал и опять копай. Кто проиграл - ошень  плёхо! Естественный отбор. Не Стаханов – смерть. Работать ручками. Пахай  и  загребай. Хочешь быстро, хочешь медленно...
- Да… - Яков до боли сжал виски.- Приятно землю пахать, когда сеешь хлеб, или строишь жилье, но как её копать когда знаешь, что ты роешь себе могилу...      

Языки пламени лизали сухую древесину. Стало жарко. Яков отодвинулся в угол,  стал украдкой наблюдать за Наташей. В ее выражении лица, опущенных руках, растрёпанных волосах было нечто такое, что заставило  Якова   сжаться. К горлу подкатывал комок, мысли путались.
-  Хорошо бы,  чтобы девчонка не простудилась, - подумал Яков.- Эхо грохочет, гроза  не на шутку разыгралась. Да... Скверно получилось с этим парнем, скверно... Что она на меня так смотрит? Бедняга. Настрадалась... Смотри ты,- расчихалась. Только бы не простудилась. Молодежь нынче хлипкая. Ноги промочат и готовы. Уж  очень родители их оберегают. Тепличные  растения… Бывало, встанешь ранёшенько, глянешь в окно - изморозь так и сверкает, хватанёшь на  ходу  чего - ни будь, книги  за  пазуху  и босиком  два километра, только  пятки  сверкают, прибежишь,- ноги  в  парту и отогреваешься. Ни какая холера не брала: ни чих, ни другая зараза. А на фронте? Сутками лежали в грязи, на морозе и ничего... Только вот вши... Нда. Никуда от них  нельзя было  деться... Шакалы проклятые!..
Яков со злостью швырнул смоляк  в печь:
-   Разодранными в кровь пальцами в кровь пальцами выгребали землю...
-   Что вы сказали?- Наташа съежилась и забилась в противоположный  угол.
-   Раздеть нужно парня, просушить одежду. Натереть спиртом надо. Выпей спирту немного.
-  Зачем?
-  Выпей и всё, чтоб не прохватило. Давай, давай, пей. Запьёшь соком, только не дыши, ясно?
-  Попробую,- Наташа  вдавилась  в угол.
-  Смелей, смелей,- скалил зубы Яков, - худого  не  посоветую. Ничего, ничего. Запивай скорей.
Наташа хлопала глазами и хватала, как рыба на берегу, ртом воздух.
-  Вот так,- прищурился Яков,- а теперь ешь.
-  Я помогу вам.
-  Я сказал, закусывай.
-  Ничего...
-  Его нужно всего натереть. Займись своим делом... Наташа придвинулась к печке. Буржуйка  накалилась докрасна.Гудело в дымоходе.
-   Своим делом? А какое мое дело? Динь, динь. Боже мой, голова кружится. Ах да, спирт. Я выпила спирт. Динь, динь. Колокольчики. - Наташа уткнулась подбородком в колени.

В комнате  обнявшись, сидят: Снежков, Мария Ивановна и Наташа.
-  Прилетит огромная, огромная птица,- улыбается Снежков.
-  Взмахнет своими большими, большими крыльями,- подхватывает Наташа.
-  В свои тридцать  три ты совершенно седой,- счастливо смеется Мария Ивановна.
-  Динь, динь,   динь,- прыгает по комнате Наташа,- Серебряные  колокольчики. Динь, динь, динь...
-  Тебе их подарила большая птица, - говорит Снежков.
-  Неужели они летают в космосе, - спрашивает Наташа.
-  Конечно,  летают, - уверенно говорит Снежков.
-  Ой, как интересно! Динь» динь, динь,- кружится в танце Наташа.
-  Испытания по высшему классу! - Снежков козлом прошелся по комнате. - Удивительная машина! Нет таких  ни у кого! Одного конструктора чуть не задушили от радости!   Вот так, дорогие  мои родственники, а вы тут мокроту разводите! Глупенькие вы мои, я же живой...

Сергей застонал, Наташа бросилась к нему: -  Серёженька!
-  Живой, живой твой парень, - улыбнулся Яков.
-  Живой...- Наташа провела ладошками по липу Сергея. - Живой...
-  Угу,- Яков втирал в тело Сергея спирт.- Натрём его хорошенько...
-  Господи, - прошептала Наташа. - Последние испытания… Мы чувствовали,  чем это кончится... Я знала...
-  Ты что, девчушечка? - забеспокоился  Яков.
-  Я чувствовала, что мы больше его не увидим.- Наташа размазала по лицу слезы и придвинулась к печке. - Холодно... Нет его, нет, нет... Нет. И никогда не будет! Почему я такая несчастливая?- тихо спросила Наташа.
  Вопрос сразил Якова своей откровенностью настолько, что у него затряслись руки:
-  Да не горюй ты так… Ты  - молода...
-  Никогда не будет... Привезли свинцовый... Вы думаете,  мы  плакали? Ни одной слезинки. Мы знали. Я-несчастливая... Почему так?
-  В жизни порой так случается, дочка...
-  В жизни?
-  Да, именно в жизни.  Она сложна. В ней есть все.  Да. Есть смерть.
-  Почему есть смерть?
-  На этот вопрос нет однозначного ответа.
-  Почему?
-  Странный  вопрос.
-  Мне не нужно так спрашивать?
-  Отчего же...
-  Тогда почему?
-  Живые должны думать о жизни.
-  А о смерти?
-  И о смерти.
-  Тогда почему смерть?
-  Ты сложный задаёшь вопрос.
-  Вы  плохо на него отвечаете.
-  Ты мне дерзишь?
-  Я задаю вопрос: почему?
Яков промолчал.
- Странно...
- Что?
- Каждую секунду на земле умирают люди.
- Допустим...
- Гибнут!
- Почему гибнут?
- Вот видите, вы мне ухе залаете вопрос. Люди умирают прежде-
временно…
-  Почему я тебе не могу задать вопрос? Каждую секунду ведь  рождается человек, не правда ли? Я хочу тебя понять.
-  А я хочу понять, что же  такое смерть.
-  Говори, я слушаю тебя.
-  Почему мы, люди, не одинаково относимся к смерти людей?
- Разная бывает смерть. Например: смерть героя или смерть предателя...
-  Смерть ведь бывает и от горя, от болезней... Люди умирают...
-  Люди  разные...
-  Но они люди!?
-  О людях мы и говорим... Дитя мое, я понимаю тебя.
-  Я потеряла его... Нет его...
-  Не надо так...

Сергей внутренне стал готовиться к смерти. Ему стадо противно за свое ничтожество: Умереть даже по-людски не мог! Долгое время он пытался представить   свою смерть, но это ему никак не удавалось. От осознания того, что его не станет на белом свете, ему стало  страшно, но потом он решил   всё – таки  умереть  как  герой... Он  очутился  вместе со Снежковым  в  горящем самолете...
-  Товарищ  Снежков, - обратился  он,- смотри,  радуга.  Что молчишь? Ты думаешь  о  смерти?
-  Я думаю о жизни,- спокойно ответил Снежков.
-  И я думаю о жизни, но мне страшно умереть...
-  Мне тоже страшно. Я думаю о моей дочурке, жене, моих товарищах...
Сергей злорадно засмеялся:
- Ему тоже страшно... И у героев кровь красного цвета!  Сейчас ты умрешь!
-  Да, сейчас я умру. Умирать не хочется, ох, как не хочется, но что делать? Придется... Я выполнил свой долг,  долг перед живыми, перед моей родиной. Моя совесть спокойна, - я выполнил свой долг.  А со страхом   нужно бороться...
-  В чем мой долг?
- Ты должен жить, жить, понимаешь. В этом твой… Бороться.
-  Что ты сказал? В чем мой долг?    Договаривай!  Жить? И  умереть, как герой? Я правильно  тебя  понял? Как  ты?! Я вместе с тобой хочу! С тобой хочу!- орал Сергей, - и его слова висли в пространстве серебряными колоколами...

Наташа вцепилась в руку Якова:
-  Как будто из моей души вырвали нечто такое, без чего не хочется жить...
-  Ты сама ответила на свой вопрос. - Яков осторожно
сжал  дрожащую  руку  Наташи. - Успокойся.
- Какой вопрос?
- Что есть смерть.
- Что есть смерть? - повторила Наташа. - И вы  сумеете мне объяснить?
- Трудно  объяснить, тем более спорить. Её  нужно  понять.
- Понять?
- Чтобы понять ее, нужно встретиться с ней самому или...
- Или?
- Потерять близкого человека...
- Я потеряла его... Я не могу согласиться с тем, что она есть.
- С ней не нужно соглашаться, ее нужно презирать.
- У меня нет на это сил. Как будто с его смертью у меня отняли мою душу и мою жизнь. Трудно говорить...
- Говорить не надо, девочка моя...
-  Можно я буду плакать? Нет его, нет... Мне холодно. Нет, и никогда не будет. Никогда-а... Можно ли это понять? Я очень устала от всего...
Стало жарко. Яков рванул стёганку. До боли застучало в висках.
- Слезы, слезы... Как ее можно утешить? Пусть поплачет, легче станет... Слезы... Отчего люди плачут? Хм. Девчонка плачет от горя. Слезы кап, кап, кап. Интересно... Слезы... Какого же они цвета? Янтарь напоминают, кап, кап, кап... Янтарные звезды... Янтарные слезы сверкают   звездами... Маленькие янтарные   звёздочки... Надо бы подбросить смоляков. Мда... Огонь, как прожектора.

Заплясали в бешеной пляске огненные шары, полоснув  по  мякоти  земли жёлтым светом. Завизжали сирены, застыли люди, как тени. Фигура в чёрном мундире плевалась словами:   
- Работать, работать, красная сволочь! Ай-ай! Ручки поцарапали!? Ай-ай. Какая жалость! Давайте все вместе поплачем!
Три четыре. А-а, а-а, а-а. Пожалеем самих себя.  Что вы кряхтите, как на параше?! Недоноски! Громче! Ещё громче! Ну, проклятые дистрофики, он пнул  Якова ногой в живот.- Ну, ты, жук навозный,чего зубы скалишь?
Яков ударил ладонями по ягодицам:
-  Эх, яблочко, да куда катишься, попадешь мне в рот, не воротишься…
Фигура почесала нос:
-  Весело ему... Очень интересный индивидуум...
-  Ты  га... фа… Подойди поближе, - пел, отплясывая Яков.- Попадешь мне в рот, не воротишься... Эх, подойди поближе...
-  Молчать! – лапы фигуры потянулись к кобуре.
-  Еще, поганец, еще чуть-чуть, - хрипел   Яков.
-   Закройся, шмакодявка! - фигура  приблизилась и опять пнула сапогом Якова.
Далее события развивались стремительно: Яков вывернул ему ногу, опрокинул на спину и впился зубами в горло. Через несколько секунд все было кончено: Якова ударяли по голове, стащили за ноги с трупа, выстрелили в затылок  и бросили  в  ров. Приговорённые  во  все  горло  орали: Эх, яблочко, да куда катишься, попадешь мне в рот, не воротишься…

Яков подбросил смоляков в огонь.
-  Да, - сплюнул он.- До сих пор ощущаю привкус крови… Шакалы проклятые! Ничего выжили. Факт остаётся фактом – метка на всю оставшуюся жизнь. Очнулся,- Весь в крови. Человеческой крови. Мда... девчонка как будто успокоилась. 0 чём она думает? О чем, О чем... О своём думает. Парень ровно дышит... Спит? О чём она думает? Интересно… Поговорить с ней, что ли? Да… Шакалы проклятые…
-  Вы мне?
-  А?  Я так... Ничего…  О своем…
-  Вам плохо,да?
-  Хм. Как  тебе сказать... Воспоминания…
-  Поговорите со мной и вам легче станет.
-  Поговорить с тобой?
-  Ну конечно.
-  Хм.
-  Что вы сказали?
-  Как тебя зовут?!   
-  Наташа.
-  Натуся, значит?
-  Можно и так.
-  Что же ты, Натуся, влипла  в  такую  историю, а?
-  Я не влипала.
-  А как же так получалось?
-  Так и получилось.
-  Понятно...
-  Я не виновата. Вы мне не верите?
-  Отчего же не верю,-верю.
-  Я честное слово не виновата.
-  Возможно, ты и не виновата, а возможно и виновата.
-  Вы несправедливы ко мне.
-  Возможно…
-  Тогда объясните.
-  Что тебе объяснить?
-  В чем моя вина?
-  Конкретно не могу тебе ответить.
-  Не можете? Тогда зачем говорите?
-  Хм... Однако, ты очень настойчива.
-  Интересно, как бы вы вели себя на моем месте?
-  Вот уж не знаю.
-  Вот видите! С виду такой самостоятельный мужчина, а говорите бог весть что.  Я не виновата. Это правда, а вы... И тогда, на берегу, вы были ко мне несправедливы. Почему?
-  Мне показалось...
-  Вот видите! Вам показалось, а вы так несправедливо   отнеслись ко мне. Я сейчас... Вам что-то показалось и вы  тут  же  меня  обвиняете. Нехорошо...
- Хм…  Всё правильно... Мне показалось, что ты очень красивая.
- Скажете вы тоже…
- Очень красивая. Может быть...
-  Что может быть?
-  Может быть, в этом твоя вина?
-  Моя вина?
-  В каком-то роде...
-  Как интересно! Чья же ещё?
-  Всех, кто породил тебя такую.
-  Ой, как много виноватых! Это, значит, и те, кто и прабабушку мою породил и прапрадедушку, да?
-  Ишь,  куда  хватила.
-  Зачем про красоту выдумываете?
-  Зачем мне выдумывать?
-  Вот уж не знаю зачем.
-  Разыгралась, стрекоза… Лучше возьми-ка бельишко свое сними, да просуши, как следует. Давай, давая. Тулуп  возьми.
-  Хорошо,  пожалуйста, не смотрите.
-  Вот  где  собака зарыта! – захохотал  Яков.- Может быть в этом премудрость  жизни, а? Давай покрутим шариками. За красоту
и парня покалечили! За красоту шакалами становятся, а?
-  Вы о  ребятах? Они меня просто оберегают.
-  Да, конечно...- Яков почесал затылок.- Всё очень просто, оберегая красоту, они отбили человеку... Всё просто, как божий день. Очень интересно... Они тебя просто оберегают... А  другому  можно  проломить  череп?  Так?  Ты прости, если что я не так скажу...
-  Не знаю, - захлопала глазами Наташа.
-  Ты не знаешь, - протянул Яков и вдруг разозлился. - Чёрт
знает что такое! Аx, люди - человечки... Вот  ты  мне  скажи, как бы  ты поступила,  оказавшись  на  моем месте?! - Яков впился глазами в Наташу.
- На вашем месте?- переспросила Наташа.
- Именно, именно! - гаркнул  Яков.
- Я вас не понимаю... - Наташа испугалась.
- Сейчас поймёшь…- Яков протянул вперед дрожащие руки.- Представь себе  степь...- Я прошу,- прошептал он.
- Попробую,- Наташа закрыла глаза.
- Нет, смотри в огонь,- вот она, - Яков сжал руку Наташи.
-  Да, я вяжу.
-  Песню знаешь: "Степь да степь кругом?.."
- Знаю.- Наташа всматривалась в пламя огня.
- Внимательно смотри, и ты увидишь необъятную степь...
- Вижу...
- По ней, изнемогая от усталости, движутся две серые
тени.
- Вижу.
- Это мы.  Я и мой друг Максим, мой товарищ.  Мы двигаемся голодные по необъятной степи, а по обе стороны телохранители...
-  Не вижу.
-  Внимательно смотри. Вот они  такие милые  зверюшки, которых называют шакалами...
- Вижу.
- Этак  поскуливая  жалостливо, словно прощения просят за кампанию. Трусцой  бегут и справа и слева... Там, за колючей паутиной тоже были телохранители со всех сторон и даже сверху. Тоже шакалы, только они не скулили и не бегали, а ходили  спокойно с железными птицами...
-  Железными птицами? – не поняла Наташа.
-  Это я так, к слову, - усмехнулся Яков.- Моя бабка в детстве рассказывала, что якобы настанет такое время, когда всю нашу земле опутают железной паутиной и прилетят  железные  птицы, которые  будут  клевать  людей...
-  Странно...
-  А знаешь, как там хотелось курить? Впрочем, откуда тебе знать?..
- Знать не знаю, а понять можно...
-  Ты куришь? - спросил Яков.
-  Иногда.
-  Тогда давай закурим, держи, не стесняйся.
-  Я не стесняюсь.
-  Ну, так что?
 - Что?
-  Зачем  куришь?
-  Девчонки  курят.
-  Девчонки... -  А ты, значит, как попугай, вслед  за  ними?
-  Зачем  предлагаете?
-  А своя головка на плечах имеется?
-  Пожалуйста, могу не курить.
-  Не нужны мне твои одолжения, потому как я в них не нуждаюсь... И обижаться незачем. Разве можно такой красивой девушке, как ты, курить?!  И мне нельзя, и здесь нельзя… Знаешь, как там... за  колючей   проволокой хотелось  курить... очень  хотелось  курить... Там была зона… - Яков  закрыл глаза и как-то  неуклюже завалился к стене. - 0дии ариец с дегенеративным черепом каждое утро тренировал свои тощие руки... Маленький такой, худющий и желтый, как  глист... ариец…  Твою в душу… Насобирает  окурков  и продает  за  удар  в  челюсть. Удары  его  были  никудышные... Эти шакалы за благосостояние, за красоту для себя убивали, жгли, насиловали, дамские перчатки из нашей кожи  делали.  Вот такие калачи, милая... Для своих красивых дамочек сдирали шкуру с нас... Все это для того, чтобы насытиться больше чем кто-либо другой. Справедливо это? Нет! Жестоко и отвратительно!...  Эти звери  были  голодные, и  им необходимо  было  насытиться, мы  для  них  были  жратва, не  больше. Тут - кто кого! Здесь есть какая - то справедливость... Скажу тебе откровенно, страшно ждать того часа, копа они начнут вытягивать из тебя внутренности... Мы уже не шли,  а еле передвигали ноги. Наступил момент, когда мой товарищ идти больше не мог, и я еле-еле... Что мне было делать? Что? Оставить его? Или ждать пока  он умрет? Признаюсь, милая, тебе - я от этой проблемы едва не лишился рассудка...
- И что же  вы сделали, - спросила Наташа.
- Что я сделал?- переспросил Яков и  криво улыбнулся.- А как ты думаешь, что я сделал?
-  Не знаю... - Наташа отодвинулась в угол.
-  Не знаешь!.. - заскрежетал зубами Яков. - Сморчки! думаете все так просто?!  Думаете просто закрывать амбразуры?! Просто пересилить страх?! В книгах писать легко и болтать  языками  просто, а  на  деле...
-  Что вы сделали?! - почти крикнула Наташа.
-  Сейчас я бы сделал так, как нужно сделать, не задумываясь,
а тогда…
- Вы способны ответить на мой вопрос?
- Закопал.
Наташа начала хватать воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег:
-  Как!?.. Живого?
-  Тупица  несусветная! - разозлился Яков, -  знаешь, что  такое  шакалы?
-  Нет, - Наташа  надула  губы.
-  В отличие от тех шакалов, - продолжал  захлёбываясь Яков, - эти бегают по кругу вокруг своей жертвы... Те не бегали, - махнул он неопределённо рукой,- там мы бегали… Эти на бегу отгрызают кусок мяса... Стараются добраться до внутренностей, потом вытягивают кишка из тебя…
-  Ужасно...- прошептала Наташа.- Вы что, хотите  свести  меня
с ума?
- А ты послушай.  Я хочу вдолбить...
-  Стараюсь...
-  Они вытягивают из тебя кишки, а что  делать? Они – шакалы, он  хотят  жрать! Они способны добыть себе пропитание,когда их много. Это им проще… Эту философию хорошо усвоили и те шакалы. Всё за счет других! Можно присвоить   чужой труд, чужие мозги, отхватить лучший кусок, честно заработанный другим. Получилось,- хорошо! Давай дальше. Присвоить можно по-разному: украсть, обмануть, схитрить, завести в заблуждение даже целое государство! Втереться в доверие, лгать, заискивать… и ... какие там еще  в языке есть слова?..     Можно  прийти  и  взять. Дай мне тот кусок мяса, он мой. В будущем тебе воздастся. Хорошо, говорю я и протягиваю ему хороший, вкусный  кусок мяса,  а сам пью воду и жду, когда же мне воздастся.
Как ты на это смотришь?
-  Я вас не понимаю...
-  А что  тут понимать?.. Сожрали  шакалы  его.… Умер  мой товарищ, а я и закопал... Сам пошёл вперёд... Оставил моего Максима, Максимушку... Не уберег его.   Он мне жизнь мою подарил, а я не уберег его... - Яков как - то сник.
-  Умер?
-  Умер, а я вот живу, небо копчу...
-  Извините меня...
-  Не надо извиняться.
-  Я вас ненароком обидела.
-  Каждый человек имеет право на сомнения.
-  Я вижу, что вы обиделись.
-  Меня трудно обидеть. За мою жизнь меня много раз пытались…
-  Обиделись, обиделись, а говорите, что человек имеет право…
-  Отстань, Наташка!
- Мой отец мне так же говорил, когда обижался: "Отстань, Наташка!" И всё-таки, я хочу задать вам один вопрос.
-  Как хочешь.
-  Зачем отдаете мясо, а сами пьете воду?
-  Затем, милая, что ежели я не отдам мясо, он мне даст в зубы и заберет воду.
-  А  вы ему не давайте. Вы – сильный. Вы, не бросили товарища. Победили страх! Врежьте ему хорошенько! Вы – мужчина!
- Ай да, молодец, - захохотал Яков. Ай, какая!.. Всыпьте, как следует! А если он мне всыплет? Тогда как? Что скажешь, а?
-  Тогда не знаю...    Все равно, всыпьте, как следует.
-  Какая ты упрямая! Их много...
-  Всё равно, всыпьте, как следует! Как не стыдно забирать у другого человека мясо!
-  Хорошо. Очень хорошо! - заводился Яков. -  Он шакал! Как ты на это посмотришь?
-  Врежьте и все.
-  У него  оружие! Он будет стрелять!
-  Вы - мужчина, берите в руки оружие и тоже стреляйте.
 - Да?
-  Конечно. Странный мы с  вами ведём разговор.
-  Ты же хотела поговорить со мной? Вот мы и  поговорили.
-  Интересно….
-  Вот и прекрасно, что интересно.
-  Послушайте, что нам делать?
-  Пускай полежит. Видно, сильно его ...
 - Что сильно?
-  Сильно, говорю, его избили эти... Ничего, ничего... Все  будет  хорошо.
-  Шакалы?
-  Дышит ровно. Все будет в порядке.
-  Спать хочется.
-  Ложись и спи.
-  А вы?
- Я тоже подремлю.
- Что вы, спать нельзя.
 - Я и не думаю спать.
- Знаете, давайте будем разговаривать, чтоб не уснуть?
- Ты спи, а я подежурю.
- Нет, спать нельзя. Я просто полежу. Веки такие тяжёлые становятся.
- Закрой глаза...
- Надо  что-нибудь говорить, чтоб ни уснуть. Дождь  идёт…
- Спи.
- Ну и пусть идет. Дождь, а может быть грусть...
- Угу.
- Листья падают тише...
- Падают, падают.
- Дождь всё льёт...
- Ну и пусть льёт.
-  Дождь… Все мои мысли промокли... Слезы, а может бить дождь.
-  Спи.
- Дождь не устаёт литься - хлещет, как из ведра ...
- Хлещет, хлещет.
-  Мокрая птица - синица стынет на ветке с утра...
-  Синица, синица.
-  Ночами снится, желтых дождей пора... Дождь... Дождь всё барабанят по крышам... Листья падают тише... Дождь идет?
-  Идет.
-  Ну и пусть. Гром гремит?
-  Гремит.
-  Гроза?
- Спи,спи.
-  Серёжа...
-  Спи.
-  Не ходи дуда, не ходи!
-  Успокойся.
-  Гроза…
-  Гроза, милая, гроза...
-  Расскажите мне сказку.
-  Сказку?
-  Расскажите мне сказку... Ты так хорошо умеешь рассказывать сказки.
-  Крепись, девочка моя. Главное вытерпеть... Расскажу я тебе сказку. Как же она начинается?   Забыл... А-а... Вспомнил. Слушай сказку! Как-то в сильный дождь... Нет, не так. На надломленной ветке старой, старой ивы, птица свила гнездо, я вывела двух птенцов... Однажды, в тихое, солнечное утро, может от тяжести уже  повзрослевших птенцов, или по какой - ни будь другой причине, ветка сломалась и птенцы упали в воду. К счастью, им повезло. Птенцы остались в своём гнезде и вместе с веткой тихо поплыли вниз по течению... Когда  их "корабль" стал приближаться к круче, один птенец, почувствовал опасность, выпрыгнул в воду. Он стал барахтаться, кричать, звать на помощь и, в конце концов, уцепившись коготками за береговой дёрн, выбрался на берег, а второй остался в своём гнезде…
Понравилась тебе сказка?
- Дождь...
- Эх, девчушечка,- вздохнул Яков.
От буржуйки по стенам плясали розовые отблески. Яков размышлял:
-  Разбередила всю мою душу девчонка... «Всыпь ему хорошенько…» Упрямое существо. Всыпь и всё тут! Легко сказать... Ах, ты!.. Я и не прочь, милая, всыпать…
-  Серёженька, милый,- позвала Наташа.
Яков притронулся ладонью  лба Наташи – Ишь, горячий. Затемпературила, что ли? - коснулся губами лба.- Нет, все нормально. Просто тепленький...
- Дождь, - Наташа улыбнулась.
-  Дождь, дождь... Спишь? Ну и спи себе. Вот ты говоришь: "Всыпь хорошенько..." Порой в этой жизни со многим приходиться мириться…  От этой, будь она неладна, беспомощности приходиться проглатывать комки в горле.  А что делать? Мириться?..  «Всыпь хорошенько...» Главное - не смириться, не приспосабливаться, не ловчить, не черстветь, не стать шакалом, потому, как всё это отвратительно... Ты тоже хороша! Какими холодными глазами ты на меня смотрела, а? Забыла? Про Максима...
-  Динь, динь... Серебряные колокольчики...- шептала, улыбаясь, Наташа.
-  Пускай себе будут колокольчики. Спи.  Яков подбросил в  буржуйку   смоляков.- Девочка моя, не так это просто «хорошенько всыпать...» Ишь, какое  красивенькое  личико у тебя и ресницы, какие  длиннющие.… Растревожила  ты  меня… Глаза, руки...  Как у моей девушки…  Да…  Была у меня девушка… Должен  тебе признаться, что  вряд ли бы я выжил, не будь ее. Я не дал себе подохнуть  ради такой девушки, как ты. Я полз  по степи   и видел перед собой ее. Не  будь  ее, я бы  издох, как  пить дать...    Когда  я  увидел  в  степи огонек - не поверил... О, как я боялся потерять сознание... Напряжение было настолько сильным, что я в кровь расцарапал пальцы. Да… Сжималось сердце, стучало в висках, в груди  жгло. Мне хотелось кричать... Там была жизнь, тепло... А жизнь - это солнце, вода, пища, цветы, глаза... Твои глаза. Вперед, там жизнь, надежда, там смысл... Только бы доползти, не потерять сознание, только бы выжить...   Доползти  каких-нибудь четыреста - пятьсот метров. К дьяволу все: изорванную одежду, разорванные в кровь руки и ноги, измученное тело! К дьяволу всё! Только вперёд! Туда, где огонь, где жизнь! Туда, где солнце, вода, тепло, глаза... Твои глаза, девочка моя... Когда мне показалось, что я не могу, что я не могу проползти это ничтожное расстояние, я заплакал... Мне стало обидно, что я не увижу больше твоих глаз... Уже начиналось утро, начинало светать...