Веденеев снова об Авторе

          Родился человеком вроде 
          Нес с собой дозу света
          А стал жрецом одиноким 
          И позабытым поэтом
      
      Если кто-то, когда-то, где-то скажет, что Автор – живой человек, выдающийся гуманист эпохи, мистик и трижды святой всех церквей, времен и народов, – не верьте этому никогда. Это ваше очередное мракобесие и аберрация, это ваша хроническая язва глупости. Он мертв, он совершенно мертв для безобразий этого мира, плохих женщин и дешевой поэзии. Он выше этих бессмысленных определений типа «живой классик», «друг враждебного народа», «спортсмен-чемпион духа на длинные дистанции» и т п. Он мертв, истощен и засушен на века. Мумия знания и добродетели. Берегитесь, остолопы, зажиревшие от излишеств жизни, поглотители энергии и пожиратели рекламы. Трепещите, женщины, несущие в этот радостно-беспросветный мир горькую жизнь. Толпы смущенных наслаждениями и потерявшихся в удовольствиях, бегите от фиолетового света вечности Автора. Он здесь, он сейчас, он всегда. Он приходит из темного зала ваших страхов и произносит свое последнее веское слово: «Сгинь, постылый жизнелюбец! Сколько ты еще будешь нечисто дышать и отравлять вечные законы прекращения бытия?»
      Если бы за спиной каждого весельчака не стоял грустный Автор, как бы удавалось осознать главный принцип долготы бытия - «Живи»? Любовь к жизни проявляется как ужас смерти. Ваша резвость и поспешность в мелких радостях изначально предопределена этим его главным тезисом «Memento mori!»
      А жить-то охота, дорогие товарищи смертные! Вот и бежим - не ведая куда, к неведомым далям и горизонтам, не понимая, что за нами, за нашей спиной, там, куда мы боимся оглянуться, неспешным шагом, неумолимо и обдавая холодом, приближается Автор, чтобы посеять нас в тернии, победить и унаследовать жалкие крохи некогда изобильных витаминов беззаботного веселья и надежды на благополучный исход. Он неумолимо побуждает нас поклоняться говорящему идолу Веденеева, неизвестно зачем явившемуся и уводящему в никуда.

      О шея лебедя, о грудь, о барабан!
            6   6   6