Музыка

Поздний вечер дождливой, зябкой осени, застал Натана выходящим из ресторана, в котором он играл уже без малого пятнадцать лет. Вечер навалился непроглядной, густой тьмой и мерзкой сыростью с ветром, пронизывающим насквозь. Натан поежился, прижал покрепче старенький Фендер
в потрепанном чехле, с досады сплюнул и пустился выложенной булыжником, неровной, узкой, непроезжей дорогой к мосту. Глаза еще не привыкли к темноте, но дорога была знакомой и Натан
ускорил шаг, что бы если не согреться, то хотя бы поскорее добраться домой. Жил он недалеко,
по старой Ленинградской, напротив универмага. Как называлась сейчас эта улица, Натан не ответил бы, даже если бы от этого зависела его жизнь. Наверное он все таки знал новое название, но никогда не придавал такой мелочи значения. Он дошел уже почти
до лестницы, что вела на мост, как вдруг из темноты соткалась фигура и преградила ему путь.
В тусклом свете, еле-еле долетавшем от фонаря, что на мосту, Натан разглядел какой то нелепый балахон с капюшоном, который был напялен на высокое, тощее тело. Так по крайней мере казалось с первого взгляда. По спине пробежал холодок, однако, если это грабитель, то он явно обознался. У Натана, кроме какой то мелочи, ничего с собой не было. А инструмент... Да зачем он грабителю?
   Тем временем к фигуре присоединились еще две, такие же тощие и высокие. Как то противно засосало под ложечкой...
- Вам чего граждане? - Натан сам не услышал своего голоса.
Ничего не отвечая один из налетчиков указал рукой в темноту переулочка и сам, первый шагнувши туда, растаял во тьме. За ним последовал второй и третий. Дорога была свободной...Но и Натан, сам не понимая почему, вдруг пошел за почти уже невидимыми фигурами. Шли не долго. Переулочек их вывел к аптеке, а потом и на площадь. Ресторан остался позади и слева, перед ними, чуть подальше находилась ратуша, к которой они кстати не пошли, а повернув, направились к костелу Петра и Павла. Проминув дворик и прихрамовое кладбище, остановились перед массивными, окованными дверями, которые тут же открылись, хоть никто к ним и не прикасался. В притворе один из троих указал Натану на лестницу ведущею к органу. Не было нужды. Он и сам знал, что ему надо туда. Откуда взялось это знание, Натан объяснить не мог, но знал
- Но почему я? - голос прозвучал гулко в пустом храме. - Почему не Эдик? Он клавешник... Почему именно еврей в католическом храме?
- Играй - прозвучало в сознании. Натан знал, что никто из троих не произнес ни слова.
Поднявшись по лестнице он оказался на хорах, где и находился орган. В храме горела всего одна свеча, где то там, внизу, но не возле алтаря, а просто на полу, под куполом. Но от ее тусклого огонька, как ни странно было очень хорошо все видно. Приставив к стенке гитару, Натан сел на стул и поднял крышку клавиатуры. Кто надувал воздух, он не знал,да и не интересовался, но положив руки на клавиши услышал слабое шипение и почти сразу за тем низкий, минорный аккорд.
- Что играть то? - спросил, убрав руки от клавиш.
- Не важно - прозвучало в ответ у него в голове. - Играй!
Натан оглянулся. Все трое стояли посреди храма, вокруг свечи. Вдруг стало очень тепло. Незнанное ранее спокойствие, умиротворение,что ли, овладело вдруг старым ресторанным лабухом и повинуясь какому то неведомому порыву он ударил по клавишам. Возникла музыка. Именно возникла. Она вдруг заполнила собой все огромное здание, поднялась под своды, вырвалась из храма, пронеслась винтовой лестницей минарета к Мадонне, венчающей его. И Натан понял!
Ну конечно еврей! Кто же еще мог играть в польском костеле небольшого украинского городка, рядом с которым находился турецкий минарет...
...Бах... Вивальди... Нет... Эта музыка не имела автора и ни кому не принадлежала. Стены храма растворились в ней и исчезли, как исчез и сам город. В мире не было ничего, кроме музыки. Неведомые, величественные звуки закружили спиралью, образовывая плеяды и разлетаясь в бесконечность. И только свеча горела где то в центре этого мирозданья...
   Все внезапно оборвалось. Музыкант устало опустил руки и откинулся на спинку стула. В храме никого не было,только огарок мерцал на полу под куполом.
   Закрыв орган Натан взял гитару и спустившись в притвор вышел в ночь.