29 окт 2014

Ничего не становится лучше, чем уже есть. Какой-то предел достигнут. Какие-то моменты круче других. Какие-то моменты каждый ноябрь прокручиваются у нас в голове, как лакмусовая полоска вовлечённости в жизнь.
Не дотянул, не хватило глубины. Мы стоим у двери, вокруг лес, и идёт первый снег. Мы молоды и добры, открыты ко всему, любим друг друга, не употребляя слова "должен". Просто за так.
В этом холоде никто не должен был оставаться один. А теперь мы одни, и теперь мы одни постоянно. В нас что-то распылилось от старости, и эта деталь была ответственна за одиночество. А теперь безответственна. Теперь мы гоняемся за людьми, чтобы стало лучше, а лучше не становится.

Я закрываю глаза - и за окном поезда проносятся заснеженные лесопосадки, и мне думается - сколько там отрубленных рук и изнасилованных мертвецов?
Закрываю глаза - и колючий плед впивается мне в пятки, всё же защищая от сквозняка из не способной полностью закрыться форточки.
Я еду в другой город к тем, кто когда-то был моим всем, а сейчас мы даже не можем коснуться друг друга.

Те, кого мы любили пять лет назад - сейчас так далеко, как только возможно.
Те, кого мы любили пять лет назад, уже даже не существуют.
Оболочка их изменилась, они навернули порядочно так говна, стали, как и все мы, хуже и жёстче.
Пары расходятся, потому что "ты уже не тот, что раньше" - и это так, я тоже. И мы сидим тут, и хотим, чтобы каждый из нас был "как раньше", но всё уже "как сейчас", и станет разве что "как будет", но уж точно не "как раньше".
Каждую секунду всё изменяется. Каждую секунду я люблю тебя меньше, на щепотку, маленькую настолько, что она ничего не решает в пределах дня. Но в пределах года она накапливается, как перемены в жизни друзей. И если за неделю вам нечего рассказать, то спустя год концентрированный поток новостей будет плотным. И если спустя неделю мы почти на том же месте, то за год из этих дырявых часов высыпется половина. А за три - они полностью опустеют.

У тебя есть потолок, который ты пытаешься достигать со временем, но у тебя же есть и пол, к которому ты приближаешься. И происходит это одновременно.
Ты тянешься вверх, ты уже сильнее и умнее, выглядишь лучше, держишь себя ровнее, сил прибавилось, борьба стала осознаннее. В то же время ты начинаешь думать, что 600 гривен за час - это, вообще-то, дохуя. Треть твой зарплаты сейчас.
Ты вроде большего достиг, и твоё лицо уже узнают порой на улицах - зато ты пустеешь, тратишь себя. Вот уже и обещания не обязательно должны претворятся в жизнь, и ложь участилась, стала увереннее.
Жизнь сводится на фоне твоего величия к вопросам где достать что, и с кем что поделить, ещё бы так чтобы покормили. Кто приютит. Кто хорошо трахнет. Где теплее из предложенных мест. Потом место останется одно.
Может мы останавливаемся и делаем выбор тогда, когда этот выбор заканчивается. Просто не признаёмся на публику, что это не выбор, а последний оставшийся в руках вариант. Даже не синица, а, скорее, уличный полумёртвый голубь, не способный от нас убежать априори.

Хотя бы мы не мертвы пока в нас ещё что-то трогает музыка, кинофильмы, фотографии. Хотя бы мы не мертвы пока мы плачем от слов и смеемся от них же.
Апокалипсис приближается, видящие знают - мы скоро погибнем, мы уже погибаем, мы каждую минуту погибаем и продолжаем. Иначе нет объяснения как всё может быть у всех вокруг так сильно плохо, и откуда взялись эти мучения, и почему мы не ездим в лес больше.
И пока мы всё ещё опускаемся вниз, мне бы хотелось, чтобы рядом всегда был приклеен барометр из прошлого, чтобы я могла на примере пронаблюдать, насколько хуже мы сделались, став, при этом, лучше.

В этой жизни, которую мы зовём домом,
года проходят быстро,
а дни тянутся так медленно.