Самый читаемый рассказ

Голос за кадром произнес: «Райский не понял вопроса и молчал».
Сцена с людьми в старинных одеждах продолжалась.
- Тебе шестнадцатый  год. О деле пора подумать, а ты до сих пор, как я вижу, еще не подумал, по какой части пойдешь в университете и службе. По военной трудно: у тебя небольшое состояние, а служить ты по своей фамилии должен в гвардии.
«Райский молчал и смотрел в окно, как петухи дерутся, как свинья роется в навозе, как кошка подкрадывается к голубю».
- Я тебе о деле, а ты вон куда глядишь! К чему ты готовишься?
- Я, дядюшка, готовлюсь в артисты.
- Что-о?
- Художником быть хочу.
- Черт знает, что выдумал! Кто ж тебя пустит? Ты знаешь ли, что такое артист?
«Райский молчал».
- Артист это такой человек, который или денег у тебя займет, или наврет такой чепухи, что на неделю тумана наведет… В артисты!... Ведь это значит беспутное, цыганское жилье, адская бедность в деньгах, платье, в обуви, и только богатство мечты! Витают артисты, как птицы небесные, на чердаках. Видал я их…

Впрочем, договорить свою фразу видеоизображение так и не смогло. Мало того, оно задребезжало, быстро превратившись в несколько дрожащих линий, исчезнувших в темноте монитора. А все из-за того, что комнату всколыхнуло волной от очередного взрыва.
«Попали в соседний коридор, наверняка повреждена проводка», - безошибочно определил Маэстро, стряхивая со своего кепи фрагменты потолочной штукатурки. С раздраженным вздохом уставший мужчина мгновенно вынул из дисковода компакт и привычным движением убрал его в коробку.
Только за сегодня он произвел это действие раз десять. Смотреть фильм он начал еще позавчера, у себя дома. Однако вечером здание уже горело. Маэстро не был удивлен. Он ждал чего-то подобного несколько дней, сумка с вещами была уже наготове…
Вчера была его очередь дежурить на блок-посту у западного въезда в город.
Продолжить киносеанс он смог только сегодня, в квартире у друга. Правильнее сказать, на ее руинах. Недавно туда угодил снаряд системы залпового огня, а позже квартал девять раз подвергался прицельному обстрелу из автоматов… Поэтому сцены, где Райский заканчивает разговор с опекуном, начинает учиться в университете, а летом несколько дней живет у своей бабушки, знакомясь с крепостными, приходилось смотреть урывками.

Наконец, с новым пристанищем оба кинозрителя также расстались: ближе к вечеру на кухню залетела граната… Маэстро и Зеленого спасло только то, что оба находились в диаметрально противоположном углу квартиры.
Обстоятельства неуклонно заставляли Маэстро, Зеленого и остальных жителей перебираться ближе к центру города. Вот и сейчас было очевидным, что разведывательно-диверсионные группы противника лютовали в соседнем дворе…
Маэстро и Зеленый незаметно бежали к центру задворками, перескакивая через трупы… Нашли своих.
Сейчас одноклассники и соседи, превращенные судьбой в боевых товарищей, смотрели DVD в брошенной «малосемейке». На стене зиял пролом от «градовского» снаряда. Раскиданные повсюду вещи были присыпаны пылью. Вообще, такая, с позволения сказать, «домашняя обстановка» уже давно стала привычной обитателем этого города, да и всех близлежащих…

- Я все думаю о нашем разговоре, кузина: а вы?
- Я, cousin…, виновата: не думала о нем. Что такое мы говорили?... Ах да! Вы что-то меня спрашивали.
- И вы что-то мне обещали.
- Что же?
- Рассказать… какую-то «глупость», ребячество и потом про вашу законную любовь…
- Все это так просто, cousin, что я даже не сумею рассказать: спросите у всякой замужней женщины. Вот хоть у Catherine…

Аристократический изыск, даже просто элементарная чистота и уют, наблюдаемые на ноутбуке, навевали на суровых грязных мужчин воспоминания о чем-то безвозвратном. Приятно поражали умытые лица и чистая одежда героев фильма. Посему Маэстро и Зеленый в некоторых моментах кинокартины отключались от льющихся с экрана диалогов. Они жадно сосредотачивались на деталях фильма, которые, скорее всего, ничего не значили для сценариста и служили предметом гордости разве что гримеров и бутафора…
- От нее, наверное, пахнет ароматным шампунем, духами и свежестью белья, - зажмурившись, как бы вдыхал воздух с экрана мини-компьютера Зеленый.
- Ты когда последний раз общался с бабой, от которой не воняет? – спросил его Маэстро.
- Не помню… Может, года три назад… Тогда фронт до нас еще не дошел… Помнишь: жрать уже тогда было нечего, а вот горячая вода еще подавалась…

«Райский иронизировал над Беловодовой».
- Дело! Чуть было с Олимпа спустились одной ногой к людям – и досталось.
- Не перебивайте меня: я забуду. Ельнин продолжал читать со мной, заставлял и меня сочинять, но maman велела больше сочинять по-французски.
- Что ж Ельнин все читал?
- Да. Читал и аккомпанировал мне на скрипке: он был странен, иногда задумается и молчит полчаса, так что вздрогнет, когда я назову его по имени, смотрит на меня очень странно… как иногда вы смотрите, или сядет так близко, что испугает меня. Но мне не было… досадно на него… Я привыкла к этим странностям. Он раз положил свою руку на мою…
Барышня превратилась в цепь разноцветных дрожащих линий и исчезла…

Итак, взрыв где-то по соседству определял новую задачу. Снова следовало перемещаться. Возможно, дальше уже будут попадаться вычищенные мародерами жилища, поэтому ноутбук взяли с собой. Очень хотелось продолжить это кинематографическое перемещение во времени и пространстве… Что-то навсегда утерянное, нестерпимо влекущее было в простецком сюжете, который лет десять назад увлек бы разве что дряхлого пенсионера. Люди предпочитали жанр «экшн» во всем – киноиндустрии, новостных программах, документалистике и даже семейных ток-шоу. Зеленый, когда-то часами просиживавший за кровавыми видеоиграми, сам удивлялся теперь смене своих вкусов… «Экшн», широкой рекой разлившийся в реальную жизнь по всему миру, олицетворялся в последнее время с тем, от чего все устали… Все, кроме юной молодежи.

На экране как-то непривычно, то есть без оскорблений и матерных слов, продолжал говорить Райский.
- Помешательства бывают разные. Эти все рехнулись на приличии… Ну, что же наутро?
- Наутро я ждала, когда позовут меня к maman. Меня долго не звали. Наконец, за мной пришла ma tante, Надежда Васильевна, и сухо сказала, чтобы я шла к maman. У меня сердце сильно билось, и я сначала даже не разглядела, что было и кто был у maman в комнате. Там было темно, портьеры и шторы спущены, maman казалась утомлена. Подле нее сидела тетушка, mon oncle, prince Serge и папА…

Эту часть неизвестной мелодрамы они смотрели в большой комнате новой дислокации Комбата, недалеко от Штаба Обороны. На этот раз невольными критиками экранизированной литературной классики оказались еще пять человек – жена Комбата, его дети Саша и Маша (в силу возраста у них еще не было позывных), а также парочка влюбленных из взвода Зеленого. Все они заметили, что уже час на экране не происходило ничего плохого. Данный факт заставил расплакаться всех присутствующих особ женского пола. Или почти всех. Жена Комбата долго рылась у себя в камуфлированной разгрузке и многокарманных военных штанах. Она, ни с того, ни с сего, начала искать носовой платок, чтобы утереть слезы и высморкаться прямо как дворянка Беловодова… В карманах штанов и разгрузки были фонарь, две противопехотные гранаты, перевязочный пакет, флакончик антисептика, армейский нож, радиостанция и магазин к автомату. Ажурного носового платка среди ее вещей не было. Не было вообще никакого платка. Уже года три… Влюбленная парочка тоже как-то странно себя повела. Сняв карабины, молодые люди начали целоваться и говорить друг другу какую-то чепуху. Это при том, что обычно свободного времени у них хватало только на секс. Зевая, сидела только Кошка. Ей было 15 лет и она не знала, что такое «барышня» и «носовой платок». Происходящее на экране было ей не понятно. Как можно смотреть кино, где за целый час не только никого не убили, но даже не покалечили! Зевая во весь рот и почесываясь в интимных местах, она мотала из стороны в сторону свой автомат Калашникова, любуясь его с любовью смазанными деталями.
- Когда же он ее изнасилует?! – сплюнув, оглушила всех Кошка. – Маэстро, где ты взял это УНЫЛОЕ ГОВНО? ...Ладно… Пойду в западные квартала. Может еще одному фашисту башку отстрелю…

Райский и Софья подошли ближе друг к другу.
- Это прелесть! Это целая драма!
- Ах, нет, не трогайте, не мешайте… Вы испортите эту живую натуральную драму…
- Любовь, говорят, дается без всякой заслуги, так. Ведь она слепая!... Я не знаю впрочем…

- Да что ты вообще знаешь?, - начал передразнивать манеру Райского внезапно ворвавшийся в комнату 17-летний Ворон, засыпанный пылью и штукатуркой (он обещал, что по окончании войны на Родине уйдет воевать против Мирового Халифата).
 – Трахнет он уже эту бабу или нет?!... Я позавчера это «мыло» начал на хате у Маэстро смотреть… В этой киношке НИЧЕГО НЕ ПРОИСХОДИТ! ВООБЩЕ НИЧЕГО! За первую серию этот лох так и не смог решить чего же он хочет… Алло! Народ! Вы что все тут замерли как контуженные? На соседней улице один фашист обвесил себя тротилом и прыгнул в толпу наших… Там глазных яблок штук сто по улице катается и кишки по всему скверу висят… Идете смотреть?
Это был знак, что здесь тоже небезопасно и пора уходить. Уходить на ежедневную работу по спасению остатков города. Сегодня, в отличие от прошлых дней Противостояния, было уже не различить, где свои, а где чужие. Передвигаться по жилым секторам пришлось по-пластунски. Только подросткам этот экстрим доставлял какие-то положительные ощущения. Взрослым было еще мало привычно, что из любого окна стреляют по случайным прохожим. Чем меньше был подросток, тем меньше это его шокировало. Лишь те из молодых, кто уже был ранен шальной пулей, проходя под окнами домов (особенно разрушенных) фатально втягивали голову в плечи… По людям «работали» снайперы со всего мира. Компьютерные стрелялки воспитали новое поколение…
«Интересно, удастся хотя бы завтра продолжить смотреть эту потрясающую киношку? – спрашивал сам у себя Маэстро. – И где смотреть? Только что разбомбили электростанцию».
В голове Маэстро оживали последние виденные по ТВ заграничные сюжеты (год назад видеосигнал еще принимался в городе): отрезание голов заложникам на территориях Мирового Халифата, сожжение озверевшими демонстрантами отряда полиции где-то в Европе, слишком натурально снятые фильмы про вампиров… Копаясь в воспоминаниях, Маэстро вдруг осознал: самое доброе, из того, что он видел по телевизору за последние 25 лет – ток-шоу, на которых женщины орали и дергали друг друга за волосы, выясняя права на богатого участника программы. Ничего приличнее он не мог вспомнить пока не натолкнулся на этот DVD… Пять дней назад он увидел квадратную пластиковую коробку, она наполовину выскочила из лежащей на асфальте выпотрошенной дамской сумочки. Сумочка принадлежала мертвой прохожей. Ей оторвало голову во время артобстрела. Прохожая была абсолютно голой. «Без головы можно пожить и нагишом», - видимо, считали мародеры (служившие как в частных, так и в официальных войсках вражеских стран).
Рядом полз Зеленый и размышлял о запахе дворянки Беловодовой и ее нарядном платье. Ему было необычно думать об этом. Более привычным было просчитывать тысячи вариантов поведения в экстремальных ситуациях, например, во время падения с моста в обстрелянном транспорте или с неба – в подбитом самолете. Это было любимой пищей для размышлений. Приходилось брать в расчет характер паники пассажиров, силу удара, особенности своего местоположения в салоне… Молоточек для разбивания стекол у него всегда был с собой в специальной кобуре, пристегнутой к ремню.
Маэстро продолжал ползти за учащимися кадетского корпуса с позывными Ворон и Кошка.
«Кажется, уже началось… И, кажется, со мной… Слава Родине, смерть врагам!» – думала про себя Кошка.
Маэстро продолжал ползти и думать одновременно. Несущаяся вокруг него толпа как-бы всасывала его в себя, делая клеткой своего организма. Комок ее «силовых линий» уносил Маэстро в водоворот событий, совсем не похожих на те, что происходили в экранной жизни дворян Райских и Беловодовых. В их мире небо было чистым, воздух свежим, щебетали птицы и никто не прятался по подвалам… Кстати, он помнил времена, когда перед темными подвалами, наоборот, испытывали страх… «Смешные люди, раньше мы боялись и удара тока. А сейчас электричество на вес золота и удар током скорее вызовет радость, подобной блеску золотой жилы в шахте… Как все могло так измениться в 2018-м году!».
А водоворот погруженных в грязный дым и клубы пыли событий продолжался. Жалко, что всем в этом водовороте надо было держаться не за приличные манеры, а друг за друга. Когда бежишь, не надо отвлекаться. Нельзя было упасть. Ворон и Кошка твердо знали, что падение вычеркивало человека из массы, его затаптывали враги. Водоворот событий состоял из криков боли и отчаяния, которые уже давно никому не резали слух. Они воспринимались естественным звуковым фоном происходящего.
«Прекрасный фильм, - противопоставил одну реальность другой Маэстро. - Здесь богато одетые прилично воспитанные люди изъясняются на таком же богатом языке. И никто их за это не бьет, не сажает в тюрьму… Надо будет сохранить этот придуманный старинным писателем мирок. Когда ВСЕ кончится, фильм будет главной из моих школьных лекций, надоело повторять опостылевшие инструктажи по выживанию, ведению уличного и партизанского боя, основам первой медицинской помощи. Должно же быть хоть ЧТО-ТО ЕЩЕ…».

            
Да... Кстати, приглашаю к научным уютным беседам https://zen.yandex.ru/id/5e3137c99a0ce75c5658af1b