Пропавшая зарплата

Пропавшая зарплата


Центральная лаборатория крупного всесоюзного НИИ гудела и негодовала. Сверху, где лестница круто изгибалась, переходя в курительную площадку, было видно, как сотрудники пятого этажа сходились, шептались, размахивали руками и снова вбегали в коридор.
В Центральной лаборатории произошла страшная кража. То есть, страшная она была для всех сотрудников, не для государства. То, что выносилось через проходную, или перебрасывалось через даль-ний забор, кражей не считалось. А вот у Светочки из пятого отдела пропала целая зарплата! В тот же день, когда она её получила! Светочка положила её в дальний угол ящика своего стола, надеясь расплатиться с кредиторами, как сейчас говорят, то есть раздать долги. Не каждый день такое случается в нормальном коллективе, а коллектив был слишком интеллигентный, если не считать несколько новичков, которые не успели принять облик, соответствующий научно-исследовательскому институту.
Сначала загудели смежные комнаты, потом по коридору дошло до начальника отдела. Тот заморгал, от неожиданности чихнул и с надеждой спросил:
 – А может, она успела сходить домой?
 – Неет! Не выходила! – хором заверили его и побежали дальше.
Подозрение, естественно, пало на новичков. До них такого никто не помнил, а работали здесь по 30-40 лет.
Новички жались под растерянными взглядами, по-дозревать тоже страшно, если подозреваемый рабо-тает рядом и шагает вместе с тобой в столовую хлебать одну и ту же стряпню буфетчицы тёть Раи.
Кто-то предложил выступать, надо же бурлящие чувства облечь в форму внятной речи. Все выступающие начинали с нравственных устоев уклада нашего народа, продолжали в духе советского социалистического общежития, но заканчивали по-разному. Старший научный сотрудник Витя Асоян призвал честно признаться, покаяться и обещал всё забыть. Тут он, конечно, беззастенчиво ошибался. Мыслимое ли дело, забыть кражу целой зарплаты! Пусть даже. если это зарплата старшего инженера, а не директорская! Конструктор нового проекта, Лёня Акопянц, немного заикаясь, сообщил, что это почти кража века, ведь со дня создания этого НИИ, которому скоро исполнится полвека, целых 50 лет, никто не крал целую зарплату, которую тратить надо целых полмесяца, ибо аванс благополучно был получен и потрачен! И вообще, даже сумма на трамвайный билет до сих пор ни у кого не пропадала.
Светочка то плакала, то вытирала слёзы, особенно раздражаясь, когда её спрашивали:
– А ты хорошо искала? Хорошо посмотрела?
Как будто можно не заметить целую пачку десятирублёвок! Среди нужных и ненужных бумаг пачка бумажных денег сразу бросается в глаза, не могла же она не заметить то, что ищет! Ещё больше она начинала плакать, когда заходил какой-нибудь начальник и снова принимался расспрашивать:
– А куда ты пошла после кассы? Куда положила? Кто-нибудь видел?
Тут Светочка обречённо отвечала: ВСЕ видели, как я вошла в комнату и не выходила!
И тут становилось плохо этим ВСЕМ.
Вот и сейчас в комнату вошла начальник первого отдела Розалинда Николаевна, крупная, полногрудая, очень уважаемая во всём НИИ дама.  Уважаемая, несмотря на известную принадлежность к неприятным, известно каким, батальонам, которые обязательно есть во всех учреждениях, и с них же начинается нумерация: первый отдел, и дальше уже как хотите называйте,
Розалинда подошла к столу, пошарила там ещё раз, а шарили многие, пытаясь выудить то, что давно покоилось в надёжном, неизвестном месте, и, пожав плечами, высказалась в том духе, что это ужасное происшествие, что отразится на всех от-ношениях в коллективе в дальнейшем, что это ужасно неприятная ситуация, нельзя так долго в ней находиться… и вообще, пора бы разойтись по рабочим местам.
 – А деньги? Это же целая зарплата! – всхлипнула Светочка в очередной раз.
 – А ты хорошо проверила? – мягко спросила спецотдельская мадам, – я бы на твоём месте ящик давно перевернула бы и по одной бумажке вытря-хивала. А уж потом подняла бы весь этот недостойный шум!
Розалинда Николаевна ушла, вместо Светочки вытряхивать ящик стола послушно бросились две её подружки из соседнего отдела.
На соседний стол ложились папки, скоросшиватели, бумаги по одной перетряхивали на свету.
Наконец, раздался подружкин крик, даже вопль, из коридора стали заглядывать и толпиться у дверей…
Надя, сама красная от невозможности момента, с красно-розовой пачкой десятирублёвок подбежала к Светочке и закричала:
 – Это ты так смотрела? Это ты так проверяла сто раз? Всех в воровстве пришлось подозревать! На, возьми! – и разрыдалась от напряжения.
Кто знает, сколько греха на душу населения взяли в тот день сотрудники того НИИ…
Только буфетчица Рая прятала глаза, когда все, возбуждённо переговариваясь, ввалились в буфет выпить кофе после такого ужасного дня, так удачно закончившегося.
Она всё поняла, вспомнив, как Розалинда полчаса назад принесла менять свои мятые пятирублёвки на новые и на червонцы. Ровно на 175 рублей. Рая и раньше уважала начальника спецотдела, но после того дня, подавая ей на подносе нехитрый завтрак, неизменно с благоговением добавляла:
 – Розалинда Николаевна джан! Хлеб я поджарила, совсем как свежий!
Когда Розалинду Николаевну провожали на пенсию, в городе уже была блокада, темно и холодно. Но Светочка испекла на керосинке огромный торт, покрытый коричневой глазурью. На нём белым сливочным кремом почему-то было выведено не 75, а 175.