Король Генрих VI Часть вторая, 2-4

АКТ ВТОРОЙ
СЦЕНА  ЧЕТВЁРТАЯ

Улица.

(Входит облачённые в траурные плащи Глостер и слуга.)

ГЛОСТЕР:
Порою солнце буря закрывает,
Зима за летом холодом пугает,
Печаль сменяет радости сезон,
Душе уставшей нанося урон.
Который час? - скажи, любезный.

СЛУГА:
Да уж десятый канул в бездну.

ГЛОСТЕР:
Явился в это время ныне
Я к осужденной герцогине.
Её изнеженные ноги
Секут каменьями дороги.
О, дорогая моя Нелл,
Тебя спасти я не сумел.
Жену позорить пред народом,
Судьба дозволила уроду,
Кто в три погибели сгибался,
Когда её руки касался.
А вот и Нелл!
Слезится глаз.
Но где ж позор? – один алмаз.
И так сияет чистотой,
Что впору Нелл считать святой

(Входит герцогиня Глостер, облачённая в белую простыню, с горящей свечкой в руках. Её сопровождает сер Джон Стэнли, шериф и офицеры.)

СЛУГА:
Извольте, ваша светлость, приказать,
Готовы мы шерифа наказать.

ГЛОСТЕР:
Недопустимо!
Пусть проходят мимо.

ГЕРЦОГИНЯ:
Пришли в моём позоре убедиться?
Вам от него самим не оградиться!
Глядите, как кивают головами,
Как взгляды колют острыми мечами.
Спасайся, Глостер, бегством от позора,
Тебя из князя обратили в вора.

ГЛОСТЕР:
Будь терпелива, Нелл,
Всему есть свой предел.

ГЕРЦОГИНЯ:
Как я забуду то, что не забыть?
Как мне женой протектора не быть?
Как с ярлыком ужиться на спине?
Клянут меня, подобно сатане.
В ответ на стоны слышу только смех:
Не жертва я – посмешище для всех.
Когда же корчит боль лицо моё,
Толпа кричит, как злое вороньё.
Советует внимательней мне быть:
Булыжник стороною обходить.
О, Хамфри, как снести такой хомут?
Пожаловаться можно ли кому?
Своим воображением больным
Увижу ли я солнце, мир иным?
Все дни мои упрятались в ночи,
Блуждают только тени от свечи.
Ужель меж нами выросла ограда?
Ужели забрела я в дебри ада?
Была ведь герцогинею великой,
И ты – в чести, как говорят «на пике».
Но муженёк и глазом не повёл,
Когда жену вдруг осудил престол.
Красней же и тони в моём позоре,
И над тобой топор зависнет вскоре.
Суффолк и та, в которой сила власти, –
Источник наших бедствий и несчастий,
Йорк и Бофор, – не поп – исчадье ада,
Расставили ловушки и засады,
И как бы не пытался ты потеть,
Но от стервятников тебе не улететь.
Пока в трясине весь ты не увяз,
Врагам не доверяй мой парафраз.

ГЛОСТЕР:
Ты, Нелл, воображение умерь,
Своим напрасным выдумкам не верь.
Ведь сколько я врагов не заимею,
Любых я во сто крат всегда сильнее.
Я награждён оружием одним:
Кто чист душой – никем не победим.
Спаси тебя, я б чистым не остался,
Закон нарушив, сам бы замарался.
Терпи же, Нелл, уйдёт вся боль вчера,
И чёрных дней закончится пора.

(Входит герольд.)

ГЕРОЛЬД:
Его величеством назначен был парламент,
Вам с приглашением вручаю сей пергамент.
Назначен в Бери он на первое число,
Меня с бумагою прислали к вам послом.

ГЛОСТЕР:
Меня уже и спрашивать не надо.
За что такая Глостеру награда?
А, впрочем, неуместны пересуды
Вы известили, значит, я прибуду.
(Герольд уходит.)
Нелл, дорогая, срочно отбываю.
Тебя, шериф, прошу и умоляю
Указа короля не нарушать,
Решение суда не превышать.

ШЕРИФ:
Здесь миссия моя завершена,
И сэру Джону власть передана,
Теперь уж, Глостер, этот джентльмен
Доставит узницу на дальний остров Мэн.

ГЛОСТЕР:
Так это вы, при шпаге и усах,
Должны стоять при леди на часах?

СТЭНЛИ:
Да, ваша честь.
Всё так оно и есть

ГЛОСТЕР:
Я милости прошу у вас к жене,
Жизнь может развернуться и ко мне.
Вам за добро тогда добром отвечу.
Пока вам, Стэнли Джон, до встречи.

ГЕРЦОГИНЯ:
Так и уйдёшь, без слов захлопнув дверь?

ГЛОСТЕР:
Ты видишь слёзы? Не до слов теперь.

(Глостер со слугами уходит.)

ГЕРЦОГИНЯ:
Не муж ушёл, а все ушли надежды.
Пусть смерть сомкнёт мои навеки вежды.
Всю жизнь свою я смерти опасалась,
И словом даже к ней не прикасалась.
Сегодня поменялись все понятья:
Милы мне смерти жёсткие объятья.
Веди же, Стэнли, к месту назначенья,
Приму свою судьбу без огорченья.

СТЭНЛИ:
На остров Мэн доставлю вас, мадам,
Особый быт там уготован вам.

ГЕРЦОГИНЯ:
Быть герцогине узницей прикажут.
Попав в позор, позором и накажут?

СТЭНЛИ:
Вам и регалии, и почести достались:
Как были все они, так и остались.

ГЕРЦОГИНЯ:
Прощай, шериф, хоть и водил меня,
Где черни полыхало полымя.

ШЕРИФ:
Я искренне прошу меня простить:
Нельзя же долг служебный упразднить.

ГЕРЦОГИНЯ:
Конечно, я тебя, шериф, прощаю,
Поступок мерзкий напрочь забываю.
Веди меня отсюда, Стэнли, прочь:
В позоре и помоях быть невмочь.

СТЭНЛИ:
Пора настала простыню вам снять.
В дорогу долгую вас надо снаряжать.

ГЕРЦОГИНЯ:
Простынка, прочь!
А грязь, увы,  – не сбросить.
На все наряды жизнь её наносит.
Одно осталось – только схоронится
В сырой и неприветливой темнице.

(Уходят.)