Если сказано а

ЕСЛИ СКАЗАНО: «А»

Еще одна история невероятных встреч, которые в своей цепочке нарисовали судьбу. Подобные встречи случались у меня с людьми, в то время, когда я не была настроена на продолжение дружбы, знакомства или каких-либо будущих контактов, но, по непонятным для меня причинам, каждые пять лет эти звенья вдруг напоминали о себе новыми обстоятельствами жизни. Когда мы встречались с людьми, это происходило именно в тот период, когда в их жизни наступало время кардинальных перемен. Может быть, кто-то, читая эту историю, узнает себя или своих знакомых, поэтому заранее предупреждаю, что это не биографическое повествование, но имеет художественный вымысел как канву изложения, и, разумеется, имена героев изменены.

Итак, мне хотелось написать историю о моей знакомой из детства, но я вспомнила, что однажды уже рассказывала о ней, и, очень давно, так что если поднять архивы, можно найти это повествование. И потому что оно уже существует, а я не хочу повторяться, хотя воспоминания дороги для меня. Возможно, сейчас я написала бы эту историю более изящным слогом и с новыми подробностями, но она является слишком сильным эмоциональным переживанием, чтобы  снова вживаться в нее. Все свои новеллы я пишу, погружаясь в атмосферу происходивших со мной событий, или слышанного мною от других людей, когда это касается души. Но если сказано «А», то следом должно быть продолжение, потому, не слишком утомляя читателя прологом, я возвращаюсь в детство.

Она звонила всегда нам домой первого января. Это было началом нового года и ее днем рождения. Так продолжалось долгие годы с тех пор, как мы разъехались из одной коммуналки и уже не встречались. У нас было не принято ходить в гости без приглашения, и наша соседка это знала. Мы разъехались, прожив вместе, в одной квартире, двадцать пять лет. Тогда ей было шестьдесят восемь лет. Это странно, жили долго, а сродниться душой так и не смогли. Нельзя сказать, что она была совсем чужой, но старалась соблюдать дистанцию и держать лидерскую позицию. Хотя, конечно, учитывая старший возраст, образ жизни вдовы погибшего на фронте, которой приходилось бороться за свое место в обществе и в одиночку воспитывать дочь с двух лет, можно было бы снизойти, но по младости лет, мне трудно было это вместить, я узнала ее в то время, когда ее дочь вышла замуж и уехала с мужем на Урал.

Ах! Что это была за женщина! Сегодня мне кажется, что я невольно становлюсь похожей на нее, потому что все свое детство и молодые годы мы жили бок о бок и имели общение чаще с ней, чем с родителями. Она прививала мне вкус в подборе цветовой гаммы, учила красиво ходить, речь ее была безукоризненной, а смех зажигательным. Я никогда не видела ее слез, но знаю, что она плакала, потому что учила меня плакать «в подушку». Когда ей хотелось выйти на вечернюю прогулку, она всегда приглашала меня пойти вместе, пока я не стала подростком. Мы ходили вдоль нашей улицы, и она учила со мной популярные песни своей молодости, у нее были хорошие музыкальные данные. У нас получался красивый дуэт, так что встречные прохожие улыбались нам.

Всю свою жизнь она работала бухгалтером в общежитии ткацкой фабрики и ждала выхода на пенсию, чтобы уйти от шумных девчат, которые приходили к ней расплачиваться за проживание, от постоянных пьяных слесарей и маляров, которые приходили за расчетом за косметические и текущие ремонты. Будучи женщиной эмоциональной и бескомпромиссной, она высказывала все претензии начальству, невзирая на лица. Она говорила: «Пока я работаю, вас тут пять человек сменилось, и еще неизвестно, сколько сменится, а я так и останусь на своем месте, меня заменить некому!».

Она ушла на пенсию в пятьдесят пять и никуда не устраивалась больше. Может быть, она бы еще поработала, но вышло постановление о неполной выплате пенсии работающим. Когда она хотела после некоторого перерыва возвратиться, ставку бухгалтера сократили. Ей пришлось долгие годы жить без поддержки на маленькую пенсию, так что она предпринимала выходы в парковую зону, чтобы собирать там стеклотару. Сначала ей было неловко от этого, но потом она сказала: «Мне нечего стыдиться, я не пью, а зарабатываю себе на хлеб». Экономила она на всем. Не покупала себе верхнюю летнюю одежду, а перешивала, комбинировала из старых платьев и пальто, у нее были выкройки и швейная машинка. Экономила на электричестве, смотрела фильмы у соседей, не имея у себя телевизора долгое время. У нее никогда не было отходов пищи, она умела приготовить еду вкусно и столько, сколько можно скушать за один прием.

Когда летом на каникулы к ней должен был приехать внук, она заранее, недели за две сообщала мне эту новость:
- Скоро Славика привезут, погостит месяц, больше не соглашусь, пусть сами ребенка воспитывают. А ты, в каком месяце дома будешь? Я напишу им, чтобы в это время приезжал.
Славика мы воспитывали вместе. Он был моложе меня на четыре года. Когда мне было тринадцать лет, то уже не хотелось заниматься со Славиком, у меня были подруги, и он мне казался маленьким. Но это было время его интереса к девочкам. Он всегда искал возможности побыть вместе. Однажды он попросил у меня книгу из нашей библиотеки, чтобы почитать. Он спросил, читала ли я эту книгу, я ответила, что еще не успела ее прочесть, мне ее только что подарили в школе на день рождения. Там были рассказы о подростках. Книга была толстая, и я надеялась, что Славику ее хватит до конца пребывания у бабушки, но он вернул ее через два дня, сказав, что всю прочитал.

Через день он пришел ко мне и сообщил, что сочинил стихи. Он знал, что я пишу стихи, и решил показать свои способности. Я до сих пор помню строки этого произведения:

Идти с тобой в поход,
Нести твою лопатку,
Разбить на берегу
Красивую палатку...

Дальше оно обрывалось. Я спросила, что дальше? Он ответил, что еще не сочинил и работает над этим. Но это был окончательный вариант. Славик сказал, что дальше у него что-то не идет... Когда он уехал, я стала читать подаренную мне книжку, на десятой странице лежала закладка, там рассказывалось, как главный герой объяснялся в любви девочке. Он послал ей записку со стихами, которые для меня «сочинил Славик». Я удивилась тогда такому действию со стороны Славика, но от души посмеялась, понимая, что он искал моего внимания. Больше Славик не приезжал, его стали отправлять в загородные лагеря. Знаю, что когда он вырос, поступал в летное училище, но не прошел по конкурсу и стал рабочим на заводе.

Каждый раз, когда наступало первое января, я ожидала ее звонка. Но однажды она не позвонила. Ее похоронили весной, о ее смерти сообщили дочери и одной из сестер, больше никто не приехал, а я узнала об этом ровно через год от наших общих знакомых. Она прожила девяносто восемь лет, не искала ни у кого помощи, только на последнем году жизни, когда она поскользнулась у своего подъезда и сломала руку, соцработник стала приносить ей продукты и убирать квартиру.

Так еще одно звено, связывающее меня с детством, оборвалось. А теперь я жду своей пенсии, чтобы уйти с шумной работы, и посвятить свое время семье до отправления в небесную обитель. Неужели история повторяется? Не знаю, не знаю, но жду!