Оккупанты

ОККУПАНТЫ ( 7 рассказ из цикла Поручик)

Пуля срикошетила от каменной кладки и подняла фонтанчик пыли у меня под ногами. Они загнали нас в какой-то цех заброшенной фабрики и не давали высунуть носа.
Незнакомый корнет скрючился за покрытым ржавчиной прибором непонятного назначения.  Он щелкал барабаном револьвера и шевелил губами, то ли повторяя слова молитвы, то ли матерясь.
Я попробовал выглянуть из окна с разбитыми стеклами. Раздался выстрел и у меня с головы слетела фуражка.
 - Твою мать!
 - Что, ваше благородие, крепко нас здесь прижали? – третий товарищ по несчастью, ефрейтор-сапер, был безоружен, но присутствия духа не терял.
 - Прижали… Все выходы под прицелом держат!
 - Да какие тут выходы? Ворота вот эти и дверца, через которую мы сюда попали! Может, через завод попробуем?
 За окном началось какое-то шевеление, я резко высунулся, пальнул пару раз из револьвера в движущиеся фигуры и спрятался. Сапер подал мне продырявленную фуражку, я отряхнул ее от пыли, вдохнул глубоко и сказал:
 - Можно и через завод. Если только нас там не ждут, - я еще раз вдохнул и сморщился: - Чем так воняет?
Сапер сделал пару движений ноздрями:
 - Трупом воняет. Давнишним, - потом махнул рукой и, пригибаясь, когда бежал мимо оконных проемов, направился к двери, которая вела в основной корпус завода.
Корнет посмотрел на меня совершенно безумными глазами:
 - Они нас убьют? Они нас повесят за ноги? Поручик, не молчите! Поручик, почему они нас так ненавидят? Почему они нас хотят убить?
Его кавалерийский мундир был испачкан и порван в нескольких местах, высокие сапоги потеряли положенный блеск и были покрыты толстым слоем пыли.
 - Мы для них – оккупанты. Им не за что нас любить, - ответил я.  – В этом городе никогда не было имперской власти. Ни-ког-да.
 - Какого черта тогда мы здесь делаем, а, поручик? – корнет был совсем плох и с этим надо было что-то делать.
 - Какого черта? Выполняем приказ Его Высочества, корнет!   - я повысил голос: - Вста-ать! Смир-рна! Повторите присягу военнослужащего вооруженных сил Империи!
 - Я торжественно клянусь чтить и защищать… - начал он.
Я привалился спиной к стене и начал считать патроны. Корнет закончил повторять слова присяги:
 - … то пусть меня покарает Бог и имперские власти, на верность которым  я присягнул.
 - Двадцать семь. Не густо. У вас сколько?
 - Что? – корнет немного пришел в себя, перестал истерить и собрался.
 - Патронов сколько?
 - Четыре в барабане и двенадцать запасных.
 - Маловато…
Вдруг створка ворот приоткрылась, и внутрь забежали трое, в гражданской одежде, но вооруженные. Корнет заметил их первым и высадил все свои четыре патрона в крепыша с обрезом. Стрелял он метко, так что крепыш упал и заорал благим матом.
Двое тут же спрятались за какие-то ящики, так что я совсем потерял их из виду.
 - Перезаряжайся, корнет! – скомандовал я и потихоньку стал пробираться к позиции противника.
Я укрывался за кучами строительного мусора, ржавыми станками, какими-то железяками. Мне оставалось две короткие перебежки, когда из-за ящиков высунулась голова в кепке, внимательно вглядываясь в полумрак цеха. Я перекатился за большую деревянную катушку, на какие обычно наматывают высоковольтный кабель.
Противник среагировал мгновенно – револьверная пуля ударила туда, где я был за секунду до этого. Черт!
Пока один из врагов, высунувшись по пояс из-за укрытия, пытался выцепить корнета, второй ползком стал двигаться в мою сторону. Я видел его в щель между досками катушки, а он  и не подозревал о моем местонахождении.
Он прополз мимо меня, и я в деталях видел его поношенный вельветовый пиджак, штаны в полосочку, стоптанные подошвы сапогов. В руках он держал карабин той же модели, что использовали и мы.
Револьвер два раза дернулся в руке, и под врагом расплылась лужа крови. Он умер, не издав ни звука.
Парень с револьвером, за ящиками, понял, что остался один, матюгнулся и попытался отступить к приоткрытым воротам. Ему это удалось, но корнет успел метким выстрелом продырявить ему ногу, так что последние шаги он преодолел с дикими воплями. Оказывается, в кавалерии еще и стрелять учат!
 - Поручик! Что дальше?
 - Собрать оружие и  боеприпасы.
Корнет бросился к подстреленному им крепышу и принялся шарить у него по карманам. Вынув откуда-то заляпанную кровью горсть патронов, он переменился в лице и его вырвало.
Когда спазмы прекратились, корнет проговорил:
 - Я до этого никогда… В людей…
  - М-да… Давно в действующей армии?
 - Неделю…
 - Молодцом держишься. Протри патроны, если не хочешь чтобы ствол оружия разорвало.
Корнет кивнул и какой-то тряпкой стал вытирать патроны от крови.
Я подобрал карабин, вытянул из карманов пиджака убитого две запасные обоймы. Во внутреннем кармане лежала фотокарточка: убитый мной парень, какая-то женщина в платье с передником и мальчишка, белобрысый, стриженный под «канатку» и лопоухий. Семейный был, черт побери! В этот момент приоткрылась дверь, ведущая из цеха в главное здание завода.
 - Ваше благородие, вы живы?
 - Живы, ефрейтор. Что там у тебя?
Сапер, переступая через нагромождения металлического хлама и хрупая сапогами по строительному мусору, подошел поближе, и я протянул ему карабин:
 - Справишься?
  - Разберемся, - сказал он и щелкнул затвором. – Там можно пройти, но вонь такая, что блевать тянет.
 - Жить захочется – потерпим. Корнет!
Кавалерист, все еще с бледным лицом, подбежал к нам. За окном раздались крики:
 - Смерть имперским оккупантам! Мы вас за ноги подвесим!  - акцент был жуткий, надо сказать.
 - Н-надо поскорее отсюда выбираться, - проговорил корнет и щелкнул барабаном револьвера.
 Сапер отворил деревянную дверь с облупившейся краской и нырнул в темноту. Мы последовали за ним.
 - Здесь черт ногу сломит, так что поаккуратнее, поаккуратнее, - бормотал ефрейтор.
Воняло жутко. Мы пробирались почти вслепую, ориентируясь на тусклый свет небольших грязных окошек, находившихся под самой крышей. Корнет щелкнул зажигалкой и тут же закрыл рот ладонью. Я тихо выматерился: вокруг нас лежали трупы. Видимо, здесь с месяц назад столкнулись какие-то две местные группировки: военной формы видно не было, а вот холодное оружие валялось в изобилии.
Скрипнули ржавые петли ворот и мы оказались на улице. Серое небо дохнуло в лицо сыростью и гарью фабричных труб.
 - А теперь ходу, господа офицеры, ходу! – сапер-ефрейтор рванул вдоль по улице, к окраинам, туда, где был расквартирован имперский гарнизон.
Мы побежали следом. Я услышал сзади крики, потом прозвучало несколько выстрелов. Оглянувшись, я увидел корнета, лежащего навзничь. Ему снесло полчерепа.
Я думал, что у меня отвалятся подошвы сапог или разорвутся легкие – так быстро я еще никогда не бегал.
Красное кирпичное административное здание на другой стороне улицы показалось знакомым: недалеко должны были быть блокпосты родной Десятой сводно-гвардейской бригады. Я замедлил шаг и попытался отдышаться. К контрольно-пропускному пункту с полосатым шлагбаумом я вышел ровной походкой, уже оправившись.
 - Кто здесь старший? Сообщите дежурному офицеру о нападении на военнослужащих имперских вооруженных сил в районе заброшенного завода, недалеко от эстакады.
Усатый унтер-офицер козырнул и отправил солдата искать дежурного офицера.  Скоро придется оформлять кучу бумаг, выяснять личность корнета и прочая, и прочая… 
Здание офицерского клуба располагалось в каком-то кабаре с раздолбанным гаубицами вторым этажом. Но на первом этаже все было вполне прилично, имелась барная стойка, стулья и пожилой квартирмейстер - буфетчик, который наливал всем, кто носит погоны с золотым позументом ровно по пятьдесят. И меня это полностью устраивало.
***
Было то время суток, когда солнце еще до конца не село, а луна уже появилась на небосводе. Ребята из третьего взвода развели костер возле КПП и варили на нем в котелке кофе, чтобы не так хотелось спать в ночное дежурство. Я подошел к шлагбауму и спросил:
 - Ну, что тут у вас? Местные не беспокоят?
Вахмистр, старший этой смены охраны, махнул рукой и улыбнулся:
 - Нет, господин поручик, не беспокоят. Один пацан даже хворост для костра приносил. Смешной такой, белобрысый…
 - Я тут посижу с вами? Не спится что-то…
 - Да всегда пожалуйста, вот, у нас даже лишний чурбак найдется!
Я сел на толстое поленце, которое показалось ничем не хуже роскошного кресла, и вдохнул аромат варящегося кофе. Дымок от костра поднимался в небо прямо, не тревожимый порывами ветра. Пролетела мимо летучая мышь, делая замысловатые кренделя в своей вечной погоне за ночными насекомыми. Вахмистр налил мне кофе в металлическую кружку, и я стал пить маленькими глотками, обжигая губы о горячие края кружки. Хорошо!
К контрольно-пропускному пункту приблизилась какая-то невысокая фигура, несущая что-то на плечах. Часовой передернул затвором, а потом улыбнулся и сказал:
 - Это наш пацан!
 Белобрысый лопоухий мальчишка как-то тяжело сбросил с плеча небольшую вязанку хвороста и подтащил ее к костру. Вахмистр протянул пацану галету, тот зажал ее в руке, спрятал в карман, потом с видимым напряжением подкинул вязанку в костер, осмотрел нас всех  странным взглядом, и убежал куда-то в подступающую темноту.
Огонь потрескивал, весело принявшись за вязанку хвороста. Где-то я видел этого пацаненка, его лицо показалось мне знакомым.
 - Чего-то он сегодня быстро убежал… - сказал один из солдат.
 - И вязанка тяжелая какая-то была у него, хотя на вид вроде… - добавил другой.
Солдаты закурили и сменили тему. А у меня заклинило в голове и раз за разом вертелось одно и то же: знакомое лицо – тяжелая вязанка – быстро убежал. Я поднял с земли обломок доски и пошерудил в костре. М-мать!!!
 - ВСЕ В УКРЫТИЕ!!!
Бойцы в карауле стояли опытные, и поэтому, не задумываясь, рванули кто куда: за мешки с песком, в канаву, в развалины кирпичного пакгауза… Я вместе с вахмистром оказался за ржавым остовом подбитого бронеавтомобиля.
 - Что там такое, господин пору…
Бабахнуло так, что взрывной волной подбросило бронеавтомобиль, шлагбаум и блокпост разнесло вдребезги, а меня кубарем проволочило по земле, причем я чуть не откусил себе язык и здорово приложился коленом  обо что-то твердое.
Когда прошел звон в ушах я сказал вахмистру, сплевывавшему землю:
 - Снаряд.  В вязанке был артиллерийский снаряд для сорокапятки.