Поэма Стальной Адмирал посвящена Адмиралу Кузнецов

1.

Смеется месяц серебристый,
Глядит на спящую Москву
И каждый клен — гигант ветвистый,
Кладет поклон по старшенству.

И звезды на Кремле мерцают.
Их алый свет мечтой блестит
И тучи плавно убывают,
Фонарь загадочно горит.

И воздух спертый кабинета.
И тлеет трубка. Сизый дым.
И члены высшего совета,
И веет делом непростым.

«Теперь наркома Кузнецова,
Попросим мы ответ держать.
Субординация — основа.
Никто не станет возражать?» -
«Отец народов» исподлобья
С прищуром едким посмотрел.
«Кто не согласен — на здоровье!
В стране не мало трудных дел!
Но о себе заботы мало,
А людям  как мы донесем?
Что руководство развязало
Войну с немецким усачом?
Вот вы, нарком, должны стараться!
Наш флот от каверз оградить!
Диверсий разных опасаться!
Капиталистов упредить!
А вы не думая палите!
Зачем вы сбили самолет?
И на носу вы зарубите -
Возможен сложный поворот!»

Часы раскатисто пробили,
В подставке звякает стакан
И облака луну прикрыли.
С Москва-реки звучит баян.
Там молодежь не спит-гуляет.
Поются песни — жизнь кипит.
Никто всерьез не помышляет,
Что может быть и он убит.

Подвинув стул нарком поднялся
И в белом кителе застыл.
Он на мгновение замялся,
И взгляд на штору опустил.
«Приказ гласит — врага над базой
Незамедлительно сбивать.
Накрыли их зенитки сразу,
Им надо должное отдать.
Сейчас догмат войны на море
Пилотов ставит во главу
И те разведчики в дозоре,
Изрезав неба синеву,
Над кораблями пролетели
И знали точно наперед,
Что за последние недели
Конфликт усилил оборот.

К тому же должен враг боятся
И встретить бешеный отпор,
Чтоб и не думал появляться
И выставлять у нас дозор».-
И детские глаза наркома
Взглянули прямо на вождя.
Все в кабинете ждали грома,
Опасность чуя загодя.

Весь этот день «отец народов»
Страдал от боли головной
И этот вестник непогоды
Отлиться мог большой ценой
И для наркома Кузнецова,
И для иных, кто слишком смел,
Как заржавевшую подкову
Смять неугодных «он» умел.

«Вы, как считаете, погода
На завтра будет ли иной?
Ненастье ли? Какого рода?
А может выдастся покой?
Не знаете? Оно понятно.
Нельзя по-всюду успевать.
Уж лучше четко, аккуратно,
Свою задачу выполнять.
Вам флот советский поручили,
А не политику вершить!
Чтоб вы матросов обучили,
А вы беретесь кур смешить!
За этот сбитый самолетик
Вам Черчилль выпишет медаль,
Себя вы в жертву предаете,
Им только радость — нам печаль...
Нам год еще прожить бы в мире!
Какая польза всей стране!
А вы, в наградах и в мундире,
Топить хотите нас в огне!
Вот так своим мы людям скажем?
Что провокатор наш нарком?
И просто так войну развяжем?
Играем жизнью и штыком?

В Испании вы бились яро.
Прижали там фашистам хвост.
Но здесь излишня будет свара.
Для мира надобен помост.

Тут злопыхатели просили
Вас очень строго наказать,
Но мы их живо остудили,
Зачем наркома нам менять?» -
И Сталин трубкой затянулся.
Дым изогнулся завитком
И чаем кто-то поперхнулся
Задев соседа каблуком.

И Кузнецов, вдруг вспомнил четко
Испанский берег, старый флаг,
У борта сбитую заклепку -
Фашисткой пули верный знак.
Как воздух тусклый колебался
От солнца плавясь и пальбы,
И как он сам на море дрался -
И знамя вырвал у судьбы!
И самолет фашистский сходу,
Как шпагой ловко бил в упор,
Чтоб повернуть суда к восходу.
Он не нарком — тореадор!

С акцентом голос хрипловатый
От дум наркома пробудил:
«Еще найдете супостата,
Что нам порядком насолил.
Вы все, товарищи, свободны,
Ведь каждый понял, что к чему
И дальше будем благородны
Мы к оппоненту своему».

И на спокойного наркома
Опять упал тяжелый взгляд,
В Кремле любому он знакомый,
Был по-опасней канонад.

В тиши кремлевского чертога
Нарком суровый шел домой,
Ведь не нашлось бы и предлога,
Чтоб дело вывернуть кормой.
Под красной бархатной дорожкой
Скрипел старухою паркет
И часовой, ну как с обложки,
Наркому выдал пистолет.

В коридоре пусто, как на зло,
Сквозняк хозяином гуляет,
Молчит безлюдное крыло
И муха толстая скучает.
Наркому стало так тоскливо,
А грудь казалось обруч сжал.
И двери скрипнули визгливо.
Уж сумрак Кремль окружал.

«Ну, нет! Печалится не буду!
Я не политик! Я моряк!
И для фашистов в баракуду
Я превращу советский флаг!!!
Чтоб знал фашист, что будет драться
Из сил последних каждый взвод
И что не сможет он равняться
На наш могучий, русский флот!»

И Кузнецов приказ исполнил,
Но флот поставил он в ружье!
Боеприпасы он пополнил -
Как рыцарь взялся за копье!

И в стали он, как-будто в латах,
Стоял на мощном корабле.
На распоряжения богатый,
О каждом думал он стволе!

2.

И вот июнь — войны начало!
В портах прибрежных моря гул.
И ночь, казалось, заскучала
И месяц краешком качнул.

Уж до начала оставалось,
Всего коротких три часа
И море тихо волновалось,
Ложилась теплая роса.

И в штаб наркома вызывают.
В Москве далекой дождь полил.
Листвою ивы подметают
И воздух свежесть посулил.

С порога видит, Жуков пишет,
А Тимошенко встал над ним
И ветер занавесь колышет
Встречая шепотом скупым.
«Для вас нарком. Прошу. Читайте.-
И Жуков подал тут приказ.-
Война возможна. Не зевайте.
И цель врага — атака баз.»

«При нападении возможно
Огонь зенитный нам открыть?-
Нарком ответил осторожно.-
Приказы строгие забыть?»

«Да, разрешаю. Открывайте. -
И Жуков дальше стал писать. -
Врага прицельно поражайте,
Себя не надо вам стеснять.»

Нарком мгновенно повернулся -
Излишне было добавлять.
И флот, как сказочный проснулся -
Готов и в дьявола стрелять!
И затрещали телефоны,
Пришли в движение штабы
И якорей повсюду стоны.
От киля значит до трубы
Готовность полная на флоте -
На месте каждый командир!
И авиация на взлете!
И защищать готовы мир!

Советский флот огромным зверем
Среди причалов распластался.
Невероятно! В полной мере
За час какой-нибудь поднялся!
Либава, Таллин и Одесса
Встречать готовы уж врага!
Отслужат тут фашистам мессу -
Россия к недругам строга!

Веселый, яркий Севастополь
Потух, как свечка и пропал!
На берегу, лишь старый тополь,
О битве будущей шептал.
Весь город будто растворился.
Земля и море — всюду тьма.
В небытие он погрузился.
Тут пляж едины и корма.

И вот на высоте огромной
Моторов слышен мерный шум.
И враг крадется вероломный,
Как в хату на ночь пьяный кум.
И вдруг прожекторы включили,
По небу светом полоснув!
И всю армаду в раз накрыли,
Кресты в сиянье окунув!

И бешеный огонь зениток
Обшивку когтем будто рвал.
Блестя по небу сотней ниток,
Он немцев мастерски сбивал.
Вот несколько из них упали
И Севастополь не задев.
Как факелы во тьму ныряли
Сиреной штопора пропев.

Другие бомбы отцепляли
Уж где придется и домой.
Непобедимость растеряли
Подбитых слыша скорбный вой.
Фашисты в ужасе спешили
В дали оставить страшный порт.
Их беспощадно сокрушили.
Пробит едва не каждый борт.

Когда рассвет забрезжил кромкой
И Севастополь весь ожил,
И дым взвиваясь змейкой тонкой
Могилы фрицев обнажил.
За эту ночь в советском флоте
Средь кораблей потери нет
И много немцев в том полете
Не досчитался уж рассвет...

Чтоб не накрыла неудача,
Где враг внезапен и силен,
Там командиры много значат.
Исход трудом определен!

Нарком стальной на флот советский
Жизнь без остатка положил
И супостат бежал немецкий,
Ведь Кузнецов врага крошил!

Война прошла. Не раз сверкали
В атаках флотские штыки
И форму черную видали
Дрожа фашистские стрелки.
И сотни тысяч бескозырок
Волной сновали по фронтам
И для медалей много дырок
За мужество крутили там.
И где сегодня монументы
Героям павшим прочат рай,
Вот там георгиевской ленты
Над орденом светился край!

3.

Стальной нарком на славу бился
И адмиралом дважды стал,
И к Богу в вечность удалился.
Героев древних там сыскал.

Но беспокойному наркому
В садах не просто усидеть.
С трудами тяжкими знакомый
Просил на Русь он поглядеть...

И он вернулся великаном!
Авианосцем он воскрес!
Как сокрушительным тараном,
Плывет могучий волнорез!

И адмирал стальной на страже
России грозной вновь стоит!
Он бескорыстен и отважен!
Опять он море бороздит!

Он у Георгия святого
Теперь волшебное копье!
Разить дракона уж готово,
Даря России бытие!

И вот он к Сирии несется!
Там зло он должен покорить!
И русский флаг по-ветру вьется,
Чтоб мир несчастным подарить!