В дороге

               
     Багровое колесо солнца медленно выкатывалось на поверхность земли.
"Икарус" мчался по шоссе, мягко покачиваясь на воздушных подушках. Губин, маленький  городишко, в котором прошло мое довольно мрачное детство, остался позади. Расстояние до Везельска, областного центра,  с каждой минутой сокращалось.
   В салоне царил утренний  полумрак. Мои соседи дремали, откинувшись на спинки кресел. Мне же не спалось. Меня переполнял восторг. В моей жизни начиналась новая полоса, я был уверен, более яркая, светлая.
   Я ехал поступать в педагогический институт на факультет русского языка и литературы, но влекла меня не  стезя школьного учителя, передо мною стояла более грандиозная цель – стать литературоведом, а если обнаружится талант,  то и писателем. Я прочитал сотни художественных произведений,  десятки воспоминаний о писателях, несколько книг по литературоведению. Я верил в себя, в свое предназначение  и ощущал себя мыслящим тростником.  Но не только желание приобрести интересную профессию двигало мною. В Везельске я мечтал найти близких по духу друзей-интеллектуалов и встретить красивую и умную девчонку.
   Средний балл аттестата, лежавшего в дорожной сумке    вместе с романом Диккенса "Лавка древностей" и толстым томом  пьес Бернарда Шоу,  составлял «3, 5». Скромность моих академических достижений объяснялась тремя  обстоятельствами. Во-первых, запойное чтение книг, размышления о бренности бытия и иллюзорности мира оставляли мне мало времени на подготовку к урокам и на их посещение. Во-вторых, вдохновленный примером выдающихся мыслителей, которые, как правило, не блистали успехами в учебе (например, Эйнштейна за неуспеваемость выгнали из школы, а Льва Толстого - из университета), в старших классах я  не стремился к высоким результатам.
    Но низкие оценки, поставленные мне почти всеми учителями,  не сломили мою волю к победе и не убили во мне надежду на поступление в вуз.   
      Я  не сомневался, что экзаменаторы, преподаватели вуза, сразу же увидят во мне брата по разуму и, в отличие от школьных учителей,  по достоинству оценят мои познания в области гуманитарных наук и умение мыслить самостоятельно и оригинально.
      Мне  казалось, что как только автобус отъедет от города, сразу  начнутся экзотические картины, но реальность  обманывала  ожидания: за окном мелькали ничем не примечательные пирамидальные тополя, хаты,  мужики, бабы, собаки, куры, гуси. Когда автобус подъезжал к Скородному, дорогу перегородило стадо коров.  Автобус сбавил скорость.  Кнут в руках  пастуха -  тощего мужичка  в черной фуражке, в замызганном черном пиджаке,  с котомкой за плечами -  извивался змеей. Я вспомнил, как года три назад я вместе с дядей Ваней, колхозным трактористом,  пас стадо крестьянских коров. Сама работа была нетрудной,  нелегко было встать с постели в четыре часа утра.
   Преодолев препятствие, автобус снова помчался вперед.   
   Я задернул шторку, закрыл глаза и погрузился в сладкие  воспоминания.
   Булькающий храп соседа, плешивого, усатого толстяка лет пятидесяти, вывел меня из состояния задумчивости. Я стал рассматривать пассажиров.
Мой взгляд, словно  магнит, притянула белокурая головка юной особы, сидевшей на первом ряду. Мне захотелось заглянуть ей в лицо, чтобы определить, красива ли она, но девушка сидела слишком далеко от меня. Я посмотрел в зеркало, висевшее над водителем, но в нем отражалась спящая мужская физиономия. "Может быть, это  водитель!" - ужаснулся я. - Может, сейчас произойдет катастрофа? Нет, нет! Только не  сейчас, когда начинается новая жизнь"
      Незадолго до поездки мое воображение  поразил рассказ о шофере, который заснул  за рулем. Его машина на всей скорости врезалась в столб, он разбился насмерть.
  Я перевел взгляд на  своих соседей. Их лица излучали умиротворение.
"Бедняги, они даже и не подозревают, что им осталось жить считанные минуты, - подумал я. - Может, закричать на весь автобус. Попытаться разбудить шофера. А вдруг это не он отражается?  Я стану посмешищем".
"Неуправляемый" автобус подозрительно долго не сворачивал с дороги.  Я привстал, посмотрел вперед: в зеркале отражался не водитель, а  мужчина, сидевший на переднем кресле левого ряда. Вздох облегчения вырвался из моей груди. "Хорошо, что не поднял шум…", - мелькнуло у меня в голове.
        Часа через три на горизонте показались серые многоэтажные дома, высокая черная телевышка. Вскоре  автобус въехал в Везельск.