Символ Мира

Наш новый малоквартирный дом стоит на окраине элитного микрорайона, который расстроился на побережье небольшой бухты. Несколько лет назад на этом месте густел лес и кипела другая жизнь, но сегодня вы не встретите ни единого деревца из того леса, сплошь молодые каштаны, магнолии, форзиции и сирени. Справа и слева по побережью в ряд стоят такие же дома, как наш, словно под копирку, и с прошлого года их тоже успели заселить. Перед каждым домом расположены детские площадки, похожие друг на друга как близнецы. Соседи более менее познакомились, дети подружились и разбились на отдельные компании.

Жить у моря сомнительное удовольствие, поскольку зимой очень холодно и ветрено, а весной и в первой половине лета по побережью стелется туман. Особенно утром. Туман пропитывает солёной влагой занавески, проникает в глубь квартиры, впитываясь даже в подушки. Но вид, который открывается за окном, не сравним ни с чем!

Денёк сегодня выдался на удивление жарким. Может наконец в конце июля в наш город пришло долгожданное лето? В такие деньки жильцы особенно суетятся, раскрывают все окна, впуская в недра жилища, ненавидевшего тепла и света несколько недель, вытаскивают подушки на лоджии, взбивают матрацы, паласы, стирают бельё, а переделав все дела, бегут на пляж, самим просушиться после долгих туманов.
Я сидела на широком кухонном подоконнике, разглядывая в бинокль горизонт. Наша бухточка закрыта с обеих сторон скалистыми мысами, куда ещё не добралась цивилизация. Слева скала остро торчащими белыми пальцами шагнула в воду, справа – крутой обрыв. Из-за мыса то с одной стороны, то с другой выходили большие суда, частные лодки и катерки. И я наблюдала это будто на экране между скалистыми берегами. В комнате за стенкой разговаривал сам с собой телевизор.

Внизу во дворе звонко галдели дети. Тут же их мамы сидели на лавочке, кто с коляской, кто с книжкой, некоторые были увлечены интересной беседой. Всё как обычно, но вдруг кто-то из детей выкрикнул что-то неразборчивое, указывая в сторону запасного выхода, что был расположен в противоположной стороне от парадного входа. Я нацелила свой бинокль в ту сторону, прикрыв один глаз, чтобы лучше разглядеть детали. На фоне красных кирпичиков брусчатки был отчётливо виден серого окраса голубь. Он лежал, раскинув сизые крылья, будто замер в полёте на холсте художника. Детишки разного возраста покинули площадку и собрались вокруг мёртвой птички.

– Да там в Сирии опять стреляют. Задолбали уже, – неожиданный грубый голос вывел меня из оцепенения. Это соседка Тамара вывешивала бельё за окно, разговаривая с кем-то в комнате: – Вон, дети грязную дохлую птицу нашли. Коты наверное подрали!
Она встряхнула мокрый халат, зацепила его прищепками на верёвку и исчезла в сырой темноте квартиры. Когда твой взгляд устремлён вдаль, ты не замечаешь того, что происходит рядом, даже в соседнем окне.

Ребятня между тем толкалась и спорила. Наконец нашёлся смельчак – белокурый лопоухий мальчишка лет семи, видимо самый старший из всей компашки. Он отломал от куста рогатистую ветку и, валяя в пыли труп бедной птахи, перекатил его с дорожки на газон, перевалив через бордюр, побеленный только этим утром. А там под кустиком чертополоха среди высокой травы и диких ромашек две рыжие близняшки уже выкопали совочками неглубокую ямку, уложили дно листьями, травой и головками желтоглазых ромашек и одуванчиков. Стоят, сложив на животиках трудолюбивые детские ручки, держа совочки свечками, словно маленькие попики.

Детишки оставили свои игры на площадке, столпились над ямкой, в которую уже скатили несчастного голубя. От таких приключений голубь выглядел ещё более жалким – голова с раскрытым клювом свёрнута на бок, куда-то делся глаз, оперение перепачканное пылью и свежей известью, скомкалось, лапы скрючились. Но этот вид никого из ребят не напугал, наоборот, разинув рты, они смотрели на вялый труп с сожалением и дерзким любопытством, будто он им показывал фокусы!

Сверху голубя снова прикрыли листочками, всё теми же ромашками и засыпали землёй. Вдруг дети стали оживлённо спорить. Девочки предлагали уложить холмик цветами, а мальчики настаивали на мозаике из камешков, ракушек и цветных стёклышек, собранных кем-то недавно на пляже. Дети спорили всё более оживлённо, привлекая внимание родителей. Женщины, сидевшие на скамейке, как по команде вскочили и побежали унимать своих детей. До сих пор они не понимали причины ссор, но когда выяснилось, что они только что похоронили птицу, стали что-то лепетать, то й дело вскидывая руками, кто-то принялся оттирать салфетками перепачканные детские ручки. Всё это продолжалось не долго. В итоге все мамы, как одна, взяв плачущих детей за руки, повели по домам. Кто-то жил в нашем доме, кто-то в соседних. В миг площадка опустела, холмик чернел в траве так ничем и не украшенный, даже крестик из палочек не соорудили. А из-за мыса вышел парусник, на борту читалось: «Надежда».

Полуденное солнце здорово припекало голую кожу. Я сползла с подоконника, оставив бинокль в одиночестве, и удалилась в прохладу тёмной комнаты. Голубь совсем недавно сидел на ветке какого-нибудь тополя, оставляя на лобовом стекле свои «святые благодарности» и ему совсем было невдомёк, что он – Символ мира. Телевизор вещал новости в пустоту комнаты о том, что в Сирии снова прошли боевые действия, расстреляли мирное население. А потом скажут, что это стратегическая ошибка военных. Вот вам и Символ мира!