Ленин жив

Когда я учился в школе, то есть, в школах, в пяти разных школах, спокойно жить мне мешали два врожденных обстоятельства: фамилия на «А», а значит, первый в журнале. Второе - мама-учительница. Тяжело сыну в школе, где работает мама. Учителем математики. У сына по математике в четверти, например, «3». Или «2». Тяжело.

Многие мамы говорят своим детям по пути в школу, чтобы дети тянули руки и не стеснялись. Моя же мама все время повторяла: - Главное, молчи.

Только я не люблю молчать.Я даже во сне иногда разговариваю.

Вот однажды ехали мы с ребятами в автобусе куда-то. На Кавказе это было. В закрытой военной зоне. Я взял и рассказал отличный анекдот про Чапаева с Петькой. Все покатились со смеху. Только учительница не засмеялась. Даже в лице не изменилась. Подозвала меня и тихо-тихо спросила: - Твой папа замначальника разведки дивизии? – Ага. – Больше никому никогда не рассказывай этот анекдот. Анекдоты не все любят. – Я понял, - сказал я. Хотя я ничего не понял. Почувствовал только, повеяло чем-то. Страшным.

В другой школе мне разбили нос. Я вытирал галстуком кровь, стоя рядом с умывальником в школьном туалете. За этим занятием меня застал директор. – Ты нос галстуком вытираешь?! – возмутился он. – Галстук потому и красный, что на нем кровь борцов за справедливость, – сказал я. – Ну, комсомола тебе не видать. – Значит, буду пионером до конца жизни.

В комсомольцы меня, действительно, не взяли. Собрание ячейки постановило. – Козлы, - подумал я тогда.

В старших классах наш класс определили в разные УПК. Ребята выбирали, куда им хочется, мне же было плевать, поэтому досталось, что осталось. И стал я с Борей-Пингвином учиться на радиомонтажника. Весело было учиться. У Пингвина был талант впитывать из окружающей среды всё самое модное, самое неформальное и самое антиобщественное. Этими своими знаниями он охотно и вдохновенно делился.

Через год обучения в УПК нас с Пингвином отрядили практиковаться на завод ЛЭМЗ. Там мы быстро напаяли таких микросхем, что нас перевели в другой цех. И поручили ставить на коробочки штампы «ОТК пройден». Скорость, с которой мы лепили штампы на коробочки, превышала скорость конвейера, поэтому на коробочках от штампов «ОТК пройден» не оставалось места. Все коробочки были в штампах. Начальник цеха провела с нами беседу. Мы пообещали исправиться. Не хотелось прощаться с цехом, где были автоматы с бесплатной газировкой. Ведь, где еще умоешься газировкой?

Следующий рабочий день в цеху был последним. Пингвин вскрыл канистру из-под спиртового раствора канифоли, а я бросил внутрь спичку. Канистра летела через весь цех. Рабочие ничего не сказали. Они всегда молчали.

Начальник цеха была кратка: - По «тройке» за практику поставлю, но больше чтобы вас здесь не видела. Мы набрали полные карманы резисторов и навсегда покинули цех.

В пустом трамвае были только мы с Пингвином и какой-то серый человек на переднем сидении. Нам было весело. Мы прыгали по вагону и швырялись резисторами. Пингвин присел рядом с серым человеком и запел: - Границы ключ переломлен пополам… Серый человек поднялся, что-то шепнул Пингвину на ухо и сошел на остановке. Пингвин замолчал. Как будто онемел. И отвернулся к окну. Я спросил: - Что он тебе сказал? – Сказал, такие, как ты, у меня плакали на допросах. Дальше мы ехали молча. – Завтра сочинеие по Приставкину, а я даже книгу не открывал, - думал я.

Моя любимая училка в универе, доцент Марина Сергеевна К., читала курс советской детской литературы.
– Вы смотрите фильмы ужасов? Если сможете дослушать мой курс до конца и сдадите экзамен – перестанете смотреть. Вам будет не страшно. Советская детская литература - это история о космическом количестве талантливых взрослых писателей, вынужденных уйти в детскую литературу, чтобы не умереть с голоду. Это история о таком количестве смертей и лагерей, что над фильмами ужасов вы будете смеяться. Хармс, Шварц, Олейников, Зощенко…

Я был наглым, но хорошим студентом. Экзамен сдал на «отлично». Но за весь год услышал от Марины Сергеевны лишь одно относительно доброе слово: - Сегодня читала лекцию в ________. Какие там лица! Сейчас смотрю на Игоря Алехина и понимаю, хоть и на любителя, но более-менее. Какая-то мысль есть в глазах. Игорь, вы сможете на экзамене мне доказать, что вы не червь?

Мне нравится такое обращение. Все понятно, как на улице. Некоторые простые вещи по-настоящему вкурил почему-то только в изложении К.: «Начал делать – старайся делать хорошо. Либо не делай». «Жить надо красиво. И это к деньгам не имеет никакого отношения».

Отдельно – «Вы же были пионером. Значит, и в вас жив Ленин. В каждом из нас жив Ленин. Надо с собой бороться».

Думаю.

Сложно придумать более фатальную, потустороннюю и жуткую фразу, чем «Ленин жил. Ленин жив. Ленин будет жить».

Вдруг, правда?!

Надо с собой бороться. Больше смеяться. Я не знаю другого способа.