11 из 62. В первый класс

       Лёшка пулей влетел в дом.
— Мам, заявление надо.
Нина стирала в железном корыте на кухне.
— Мне некогда. Иди к отцу.
Отец читал газету в большой комнате. Связываться с ним Лёшка не хотел и стоял возле матери, глядя, как она трёт бельё о ребристую жестяную доску.
— Др-р, др-р, — пело корыто.
— Что стоишь?
Лёшка поплёлся к отцу, как на казнь.
— Пап, надо заявление писать. В первый класс!
— Иди к матери.
Газета в руках Николая шевелилась, как птица, которую он держал за оба крыла.
— Мама к тебе послала.
— Да? Бери бумагу и пиши. В твои годы я уже за лошадью ходил, землю пахал...
— Я почерком не умею.
— Пиши, как сможешь.
 Делать нечего, Лёшка взял ручку, чернильницу, бумагу, и, вернувшись на кухню, уселся за столом.
— Мам, что писать-то?
— Директору … школы номер…
— Погоди, не запомню!
Лёшка писал печатными буквами, он спешил, и неумелое перо застревало в бумаге.
— Директору … школы номер — говорила Нина. — Как его зовут? Да это не надо писать. Директора как зовут?
— А я почём знаю…
— Сергей Иванович Васильев, — назидательно сказал из комнаты Николай.
— «Прошу принять меня на учёбу, — диктовала Нина, — в первый класс начальной школы города Салехарда…»
— Длинно получается, — взмолился Лёшка. — Покороче бы: «Прошу принять в первый класс».
— Ладно, пусть так.
Лёшка кряхтел, чесался, проверял перо на свету, — не попала ли соринка. Нина заглянула через плечо и пихнула его в затылок:
— Надо «директор», а не «деректор»! В слове «прошу» надо писать «о».
Одни ошибки! Писать надо было или так, как слышишь, или наоборот. Лёшка совершенно запутался. Думал, раз он русский, значит, русский язык знает.
— Вспотел писать…
— Это тебе не ветер гонять.
Спустя полчаса Лёшка вскинул руки над головой, как будто гол забил.
— Готово!
— А подпись?
— Чернила кончились.
Он стал доливать в чернильницу и перелил. Чернила растеклись по готовому заявлению. Лёшка ужаснулся. Глаза его наполнились слезами. Материнское сердце дрогнуло. Нина быстро переписала заявление и с ним вытолкала сына за порог.
Натянув кепку, он шёл по проулку, поддерживая бровями сползающий козырёк. Обычно он подкладывал с висков по кусочку сахара, и кепка не сползала на глаза. Почему-то он уверил себя, что в этой огромной кепке он выглядит солидно, по-взрослому, и не похож на мальчика, которому вещи покупают на вырост.
На пути в школу была большая лужа. В ней жил жук-плавунец и водомерки. Лёшка проведал их. Едва он наклонился над лужей, как водомерки прыснули во все стороны, и в прозрачной глубине зашевелился жук. Он плыл, задевая дно лапками, и за ним тянулось облако ила. Лёшка склонился ещё ниже, и кепка спала с головы. Он едва поймал её. Это был знак: пора в школу.
— Пока, толстячок! — сказал он жуку и снова зашагал, не торопясь. Особой радости он уже не испытывал. Начинать новое дело было ему в тягость. Он знал, что непременно опозорится: что-нибудь прольёт, сломает, разобьёт, и его будут ругать или, что хуже, над ним будут смеяться.   
В школе сильно воняло краской и побелкой. Пройдя по коридору, Лёшка нашёл табличку «директор», долго собирался с духом и наконец постучал… На третий раз ему ответили: «Входите!»
В кабинете за столом сидел носатый мужчина в помятом костюме. Он что-то читал, сверяясь по бумажке, и щёлкал на счётах. Лёшка ждал. Мужчина продолжал его не замечать.
Лёшка протянул листок с заявлением. А кепка вдруг съехала на глаза. Он сорвал с себя кепку, упустив заявление. Листок полетел, вихляя из стороны в сторону, как моль, и Лёшка ловил его, хлопая ладошками. Описав дугу, заявление упало под ноги директору. Лёшка кинулся к столу и замер, встретившись с вопросительным взглядом мужчины… Лёшка подобрал листок с пола, подул на него и подал директору.
— Вот, — сказал он и прибавил: — Здравствуйте!
Директор выслушал его без улыбки, пробежал глазами по написанному, черкнул в одном, в другом месте и положил листок в стопку.
— Ну что же, Алексей Шатов. Будешь учиться в первом «Б» классе.