Активистка

АКТИВИСТКА
или
А, ДА ЛАДНО, И ТАК СОЙДЁТ

– Столько дел, столько дел,– жаловалась отдыхающим активистка дома отдыха «Расслабуха» Лидия Захаровна. – Совсем некогда отдыхать. Завтра, не забудьте, идём на экскурсию, а после ужина – мой сольный вечер поэзии. Совсем нет никакой личной жизни. А ведь я такая же отдыхающая, как и все здесь.
– Так что же вы так себя утруждаете, – недоумевали окружающие, – отдыхайте себе в удовольствие.
– Не могу. А кто же вам завтра покажет старинную усадьбу, парк, экологическую тропу? А стихи кто будет читать? Некому больше.
На следующее утро, после завтрака, в холле собралось на экскурсию человек десять. Лидия Захаровна суетилась, извещала, что экскурсия будет чрезвычайно интересной, возможно даже встретятся редкие породы птиц, лесные ягоды; у всех ли есть во что их собирать? Некоторые побежали опять в свои комнаты за ёмкостями для ягод. Наконец, экскурсия двинулась в путь. Лидия Захаровна то бежала впереди группы, то вдруг возвращалась подгонять отстающих, и постоянно что-то говорила, говорила. На ногах у неё были сильно растоптанные чёрные башмаки. Одета она была в линялую футболку и укороченные пёстренькие брючки, отчего её и без того невысокая фигура казалась ещё более приземистой. Этому способствовала и причёска «под горшок». Ей можно было дать и сорок и шестьдесят лет. Но по запасу энергии, это был сущий ястреб.
На обед экскурсанты опоздали, пришли еле живыми, в заляпанной грязью обуви. Работники столовой уже убирали со столов посуду, но сердобольные повара всё  же сжалились и накормили опоздавших.
Вечером отдыхающие стали расспрашивать, ну, как экскурсия?
– О! Это было забавно, – рассказывала одна женщина из группы. Мы-то ожидали, что она поведёт нас, чтобы рассказать об истории усадьбы, парк посмотреть.
– Ну и что?
– Сказала, что никакой истории она не знает. А парк на наше горе перешёл в лес. Идём-идём, становится всё темнее и темнее, солнце куда-то исчезло, птицы какие-то кричат. Какие-то канавы стали встречаться, ручьи дикие, упавшее дерево дорогу перегородило – пришлось перелезать через него. Потом какие-то развилки дороги стали встречаться, в общем, заблудились, не знаем, куда дальше идти. Тут кто-то из группы заметил с левой стороны просвет, пошли туда. «Ну, вы идите, – говорит наш экскурсовод, – а я уж за вами…» Еле вернулись назад. Вместо часа, как она обещала, пробродили три часа.
– На концерт её сольный пойдёте вечером? Стихи будет читать собственного сочинения.
– Ой, не знаю, от экскурсии бы сначала очухаться…
После ужина, действительно, было сольное выступление Лидии Захаровны. Народу собралось не много, человек пять, да ещё несколько детей, которых родители взяли с собой, чтобы не болтались по территории без присмотра. В предисловии к литературному вечеру поэтесса уведомила слушателей, что очень уж она любит выступать со сцены, очень любит внимание к себе. Зрители это поняли по-своему и после каждого прочитанного стихотворения громко аплодировали. Удовлетворённая поэтесса отвечала на аплодисменты глубоким поклоном, и сразу же переходила к следующему стихотворению. Через полтора часа слушатели почувствовали утомление, но уйти было как-то неудобно. Казалось, стихотворениям Лидии Захаровны не будет конца. Она читала  стихи и о природе, и о животных – причём про каждого в отдельности, и много- много других. Зрители аплодировали, правда уже без прежнего энтузиазма, а поэтесса не уставала отвешивать низкие поклоны. Но когда поэтесса объявила серию детских стихов, тех нескольких ребятишек, которые до этого хоть и ёрзали на стульях, но всё же послушно оставались на местах, как ветром сдуло. Пришлось поэтессе читать детские стихи  оставшимся взрослым.
Наконец после особенно длительных аплодисментов, мол, пора кончать, поэтесса в последний раз раскланялась, и объявила, что на завтра планируется экскурсия в местный зоопарк, а после ужина – её сольный вечер романсов. Зрители, облегчённо вздохнув, разошлись.
Поэтесса собрала в кучу свои исписанные стихами тетради, торопясь направилась к выходу, и тут нос в нос столкнулась с директором дома отдыха «Расслабуха» Виктором Ивановичем.
– Ну, как прошёл ваш вечер, всё нормально? – поинтересовался тот.
– Ох, устала, всё работаю, работаю, некогда отдыхать, – опять начала свои жалобы Лидия Захаровна. – То экскурсии, то творческие вечера. Не высыпаюсь совсем.
– А ночью-то что делаете?
– Стихи пишу. Нужно ведь пополнять запас. Вчера до двух часов ночи писала. Знаете, сколько у меня стихотворений? Уже 198.
– Это очень много, – сказал директор.– Едва ли у Пушкина столько наберётся…
– Ну вот, видите. А экскурсии.… Надо ведь собрать народ. А потом повести. Смотрите – все башмаки стоптала, все ноги в мозолях. Каждое утро – экскурсия, каждый вечер – концерт. Вы должны мне обеспечить здесь бесплатное проживание. Я же сил не жалею, работаю.
– Не работайте. Вас никто не просит здесь работать. Отдыхайте, как другие отдыхающие, расслабляйтесь.
– Не могу, душа просит деятельности.
– В таком случае не стану вам мешать, – сказал директор и удалился по своим делам.
На следующий день на дверях столовой опять появилось объявление, извещающее, что после ужина состоится вечер романсов в сольном исполнении Лидии Захаровны.
Удивительно, но на вечер романсов собралось довольно много людей. То ли народу уже порядком надоели современные эстрадные песни без мелодий, да и слов толком не разберёшь, и его потянуло к романсам. То ли отдыхающими просто двигало любопытство, неужели Лидия Захаровна настолько талантлива, что освоила ещё и этот довольно сложный жанр. К тому же ходили слухи, что аккомпанировать себе на пианино она будет сама. Говорили, якобы когда-то она окончила музыкальную школу, работала учительницей истории в обычной школе; а живёт Лидия Захаровна одна.
 В том же костюме, в каком она обычно проводила экскурсии, певица и аккомпаниатор в одном лице, села за стоящее у стены пианино, к слушателям, таким образом, исполнительница романсов была обращена спиной; поставила на пюпитр список романсов. Все обратили внимание, что список этот был что-то подозрительно длинный – это слегка встревожило публику. Никаких нот перед исполнительницей не было, вероятно, аккомпанемент пианистка знала наизусть.
Началось выступление. Певица обернулась к аудитории и объявила название первого романса: «Отцвели уж давно хризантемы в саду». Отдыхающие расслабились и приготовились слушать. Манера исполнения на фортепьяно у пианистки была преоригинальнейшая: правая рука её исправно отбивала мелодию, но левая… Пианистка сначала забрасывала её вверх, так что зрители видели её вылетающей из-за плеча, а потом бросала вниз, перекатывая по клавишам – куда лягут пальцы ладони, туда и хорошо. Эта её манера исполнения сопровождала все остальные романсы её программы. В переводе  с музыкального языка на разговорный, это звучало бы: «А, да ладно, и так сойдёт». Правая рука чётко выдавала мелодию, которую довольно неплохо сопровождал голос Лидии Захаровны, а левая небрежно перекатывалась в басах.
«Отцвели уж давно…», – пела певица и играла её правая рука.
«А, да ладно, и так сойдёт», – аккомпанировала левая.
«Хризантемы в саду…», – чётко выводила правая.
« А, да ладно, и так сойдёт», – перекатывалась левая.
Зрители в зале улыбались, перемигивались, всем было весело – и мелодия приятная, и слова лиричные, а исполнение вообще ни с чем не сравнимое.
Весь список стоящих на пюпитре романсов, наконец, был добросовестно пропет. Исполнительница нигде не сбилась, не перепутала ни одного слова романса, не исказила ни одной ноты в партии правой руки. Когда она встала  и повернулась к аудитории, лицо её сияло от радости. Ей было приятно, что почти никто не покинул зал, что все слушали со вниманием, некоторые даже, она это слышала, пытались ей тихонько подпевать. В общем, она была довольна проведённым вечером. В ответ на бурные аплодисменты певица ещё раз пять раскланялась, а потом объявила:
– Завтра – экскурсия в краеведческий музей! Сбор, как всегда – в холле!