А что я видел!..

Он медленно-медленно цедил свой кофе. Не потому, что тот был горячий или невкусный. Просто он действительно не знал, как еще оттянуть время до того момента, когда надо будет отправляться в школу. Завязать кроссовки. Натянуть куртку. Подхватить рюкзак. Выйти за порог родной квартиры, где, как известно, и стены помогают. До школы было еще 10 минут пути – 15, если идти ОЧЕНЬ медленно. Но он чувствовал себя обреченным именно в тот момент, когда за ним закрывалась дверь, оставляя за спиной привычные шумы и запахи.

Они переехали в прошлом году. Несколько недель он доучивался в своей старой школе в другом районе. Мама каждый день возила его на метро с пересадкой, а потом забирала обратно. Тогда он был еще маленьким. Но в сентябре он пошел в новую школу. В новый класс. И сразу не вписался в коллектив.

Мальчишки приняли его насторожено. Сначала присматривались издалека. Для своего возраста он выглядел достаточно взрослым, высоким и крепким, поэтому бить его в первые же недели никто не решился. Хотя так принято в мальчишеской среде – новичков всегда проверяют именно в драке.

Он был обычным мальчишкой. Любил велосипед, ролики и пейнтбол. Любил погонять мяч во дворе и монстров в модной компьютерной стрелялке. А еще любил шахматы и логические задачки.

И в то же время он был совсем другим. Ему нравилось учиться, особенно точные науки. И он искренне не понимал одноклассников, которые проводили время на  переменах, яростно валтузя друг друга или пиная чей-то портфель. Он не был хулиганом. Зато был – с их точки зрения – типичным «ботаном». Если бы он носил очки или был чуть менее крепким физически, его, наверное, побили бы в первую же неделю. Но он был выше многих из одноклассником, поэтому его боялись. Первое время.

Потом перестали. Потом начали задирать. Толкали в столовой. Проходя мимо парты, смахивали с нее школьные принадлежности. Прятали тетради или портфель. Роняли в гардеробе одежду и старались наступить на нее, чтобы на курточной спине остался грязный след от ботинка.

Старший брат посоветовал выбрать главного заводилу и «дать ему в дыню». Потому что мужчина должен уметь за себя постоять. Но он не любил драться. Мог, конечно, и «в дыню», тем более руки иногда так и чесались… Но не хотел.
 
Отец всегда говорил, что не стоит пускать в ход кулаки, если дело можно решить миром. Главное – поговорить.

Он молчал. Терпел. Скрипел зубами. Пытался разговаривать…

После этого его и заперли в туалете для девочек.

Ему еще повезло: могли бы затащить в мужской и там засунуть головой в унитаз.
Он знал, такие случаи бывали.

Ему сильно повезло. Его просто втолкнули внутрь и держали дверь снаружи.

- Выпустите, идиоты! – кричал он.

Ответом ему был дружных хохот мальчишек и визги возмущенных девочек.

Он все уже понял. Но, как дурак, продолжал ломиться в дверь, вырываясь на свободу.

Когда дверь неожиданно распахнулась – ее просто отпустили – и он вывалился в коридор, потный, растрепанный, пунцовый от смущения, мальчишки загоготали. Они подвывали, и корчились, и катались по полу от смеха, хватаясь руками за животы. Видимо вид у него был уморительный. И он понял: они придумали себе отличное развлечение.

ЧТО теперь делать, он не знал…

Кофе был выпит. Его время почти кончилось. Он чувствовал себя затравленным зверем.

«А нельзя заболеть и не ходить сегодня в школу?» - тоскливо подумал он.
В прошлом году он упал в обморок – что-то с давлением было – и пролежал две недели в больнице на обследовании.

«Вот бы и сейчас – так…».

И в то же время он понимал: это ничего не решит, просто отсрочит пытку, заготовленную для него «товарищами». Нужно раз и навсегда решить проблему. Эти подрастающие волчата не могут простить ему, что он другой, не такой, как они. Они не оставят его в покое. Нужно что-то делать. Но что именно – он решительно не знал…

Кто-то тронула его за плечо, и он затравленно оглянулся. Мама.

- У тебя что-то случилось?

Наверное, он никогда бы не рассказал ей, ведь мужчина должен сам решать свои проблемы. Не дело вмешивать слабых женщин. Но… что-то в нем дрогнуло. Он неожиданно почувствовал себя совсем маленьким. Вспомнилось, как будучи малышом, он плакал маме в колени…

Он сам не понял, как так получилось, что он все рассказал. С другой стороны, лучше рассказать, чем заплакать - в его-то возрасте. Его мама была не просто матерью – она была другом, советчиком, товарищем…

Его рассказ занял от силы пару минут.

- И это все? – весело удивилась мама. – А я-то уж испугалась.

- Но я не знаю, что мне делать!

- То, что они меньше всего от тебя ожидают. Например…

Как он и предполагал, мальчишки подловили его на большой перемене. Как предсказуемо! Он не стал биться и вырываться, чего они ожидали, и позволил запихнуть себя в женский туалет.

Дверь наверняка уже была подперта чьими-то спинами, но он не стал это проверять. Не стал, как вчера ломиться, кричать, и умолять выпустить, чего от него ждали его мучители.

Он глубоко вздохнул, поправил галстук и…

- Дамы, я прошу прощения за неожиданное вторжение! – громко и торжественно начал он, прежде чем поднялся возмущенный ропот школьниц. – Но мне очень хочется рассказать вам свежий анекдот. Разрешите?

Он по-гусарски щелкнул каблуками и кивнул головой:

- Однажды…

Они прождали его под дверью минут 10, но в дверь дамской комнаты никто не ломился, не орал и не просил пощады. Они давно перестали ее удерживать, но никто не выходил. Мальчишки удивленно переглядывались.

Где крики? Где же вчерашняя забава? Почему этот странный «ботан» не выходит? И что вообще происходит?

Только когда прозвенел звонок на урок, из двери с надписью «Девочки» выпорхнула стайка смеющихся школьниц.

Последним появился он - несостоявшаяся жертва их розыгрыша. Но КАК появился!… Гордо расправив плечи, и высоко задрав нос, он вышел с таким геройским видом, словно… словно…

Он смело подошел к своим недругам.

- Пацаны, вы не поверите! ЧТО я сейчас видел!..

Перед ним лучшая награда за унижение - растерянные, словно на глазах выцветающие, лица его врагов-одноклассников.

«Победа! Противник деморализован, подавлен  и морально полностью уничтожен».
 
- Я бы вам рассказал, но… Эх, это надо ВИДЕТЬ!..

Он задумчиво покачал головой и, усмехаясь, пошел на урок.

«Шах и мат!»