Сонет о Родине

 
1
К командиру, в землянку, ввели небольшого грузного человека, а правильней — человечка, с мелкой душой под добротной рубахой, который еще вчера был слугой у немецких фашистов и над которым давно уж навис меч возмездия.
— Пожалейте, ребята!.. — забегав глазками, быстро заговорил он, в надежде найти хоть маленькое, да снисхожденье средь мрачных людей, окружавших его.
— Пожалеть? — Андрей Завьялов, командир партизанского отряда, медленно встал. — А ты жалел людей?.. Страну, истекавшую кровью — жалел?.. Такие как ты находились всегда, найдутся завтра и через десятки лет, но издавна, от отцов и дедов наших повелось: дорога указана вам всем одна — к стенке!
2
Если Марина, медсестра «Завьяловского» отряда узнала б сейчас, что местного старосту взяли и что сейчас он находится в их партизанском отряде, она бы сказала: «Сколько ж людей он загубил? Но теперь всё, больше никого не предаст!» Но пока Марина не знала об этом. На миг, забыв обо всём на свете, смуглянка купалась в чистой реке, меж лилий и кувшинок, надеясь на то, что кустарник да сосны прикроют её.
Нырнув напоследок, вышла на берег… Большая коса, красивая грудь… Ей впору б, конечно, детишек рожать. На её красоту б мужчине смотреть. А тут с издёвкой смотрела война, примеряясь ударить сильней и больней.
* * *
Зашумела листва. Рядом — окоп, поляна, цветы. У ограждения парень, ловкий и бойкий. Парень — связной. Улыбнулся шутливо:
— Вот ты где!.. Командир вызывает.
— Он у себя?..
Ускорив шаг, спустилась в землянку. Командир посмотрел и,
как брат, ей радушно:
— Пришла? Ну и славно. Без тебя нам — никак!..
Дивчине по нраву был русый и статный, простой и серьёзный офицер, чьи раны недавно она залечила и который, спокойный всегда, мог держать в отряде железную дисциплину. Сколько раз ей хотелось прильнуть к капитану — откровенно, трепетно, страстно! Но не раз подмечала она, с какой любовью смотрел он на фото, фото жены и сознавала, что сделать это, увы, невозможно. Православный, честнейший — он безумно любил семью и Отчизну.
— Утром сегодня, — продолжал он с заботой, — наш боец малу девочку встретил. В лесу. У опушки… Олесей зовут. Лет пять ей, не больше. Ослабла малышка. И, наверно, простыла.
— А мать?.. Что с родными?
— Отец на фронте. Мать расстреляли… Старосты рук дело.
— Сколько ж людей он загубил?
Марина умолкла, а Завьялов добавил:
— Теперь не предаст. В ночь наши взяли его.
— А Олеся…
— С Глыбой Семёном. До кухни пошли, потом до тебя… Ты её посмотри. И пусть пока у тебя она будет. Какие вопросы, сразу ко мне.
— Хорошо. Мне можно идти?
* * *
Семён Глыба, боец в годах, с фамилией схожий, а с ним и Олеся, сидели на пне, пригретые солнцем. Увидев Марину, Семён встрепенулся…
— Заждались?
Марина присела, жалость окутала сердце: «И тебя коснулась война»…
— Скажи, что болит? — Марина прижала малышку к себе. — Здесь?.. Здесь?.. Сейчас посмотрю. Поправлю косички. Чаю налью…
С месяц, а может, и больше согревала Марина малышку собой, искала ей травы и землянику, приносила цветы, тогда как тайком недалеко по вечерам по ней тосковала двухрядка-гармонь разведчика отряда Димы Фролова — храбреца в бою, но несмелого в любви. В отряде мало кто знал, что Дмитрий прекрасно играет на скрипке, пишет стихи, а после войны мечтает учиться и написать много светлых и нежных сонетов.
3
— Становись! Равняйсь! Смирно!
Однажды утром, обойдя лагерь, командир объявил «сбор», сказал речь, и всё закружилось, пришло в движение. Поняв задачу, отряд вышел из леса и быстро пошёл навстречу армейцам. Сквозь вражий заслон пробивались по лугу. Кто-то падал в ромашки. Ранен легко — Марина бинтует, тяжело — тянет к лощине.
— Потерпи, потерпи, — просит она.
Повсюду свинец. Но, точно стыдясь, пули обходят Марину. Автомат, пулемёт — ей нипочём!.. Только осколок не пощадил. Ударил пониже груди.
— Медсестра!.. Ранена!.. Тяжело! — доложил Андрею связной. — В крайнем доме! Вон в том! Туда отнесли!
Андрей вошёл в дом. Марина лежала, откинувши косу. Рядом — старушка. Увидев Андрея, Марина привстала. Андрей поспешил:
— Лежи, ты… Лежи.
— Видишь, как, — простонала Марина. — И надо ж такому, когда… есть Олеся… Не говори ей. Не говори… Дай руку… Хороший ты парень, Андрей… Если б не война и если б… — она улыбнулась и смолкла, уже не моргая. Андрей ладонью закрыл ей глаза, поцеловал в лоб и медленно вышел.
* * *
А вечером, в затишье, Олеся скажет оберегавшему её дяде Семёну:
— Опять не пришла к нам Марина. Тепло с ней. И ягод мне обещала…
4
Соединившись с воинской частью, но пока отдельным подразделением отряд вступил в долгожданную схватку. Шаг за шагом, пядь за пядью — вперёд! Вперёд!.. С трудом, тяжело, будто вброд по воде… У посёлка Кудрявки бойцы залегли. Свинец лютовал и подкашивал траву. И тогда по связи услышал Андрей командира полка. Израненный крепко, он тихо сказал:
— Дзоты на взгорке. Действуй, сынок.
И пять человек устремились на взгорок. Правей — поэт, музыкант и разведчик лихой Дима Фролов. Пули едва не касались спины. Чтобы легче было ползти, он представил себе далекую сцену, на ней исполнял сочинение Верди. «Форте»! «Пиано»!.. Взвизгнула скрипка! Метнулась граната! Взрыв! Опять! Дзот умолк! Рядом — тоже! В цепи голоса:
— Вот это «Гармонь»!
— Вот это братва!
Бойцы поднялись. Сладко пахнул ветерок луговой. И вновь слова командира полка:
— Спасибо, герои! Спасибо, сынки!
И прежде чем потерять сознание, полковник увидел, как полк его снова пошёл в наступление. Ещё решительнее и быстрее. И вместе со всеми шёл в праведный бой Дима Фролов. Он мстил за Марину, за детство Олеси. Он мстил за Землю и в вихре атаки услышал сонет, сонет о Родине, свой, новый сонет, который сам собою, слово за словом, в сознанье слагался в яркие строки! Он слышал скрипку и слова капитана:
— Вперёд, только вперёд!
5
А на другой день, в затишье, обняв Олесю, молодая сельчанка в морщинках не по годам скажет Андрею:
— Оставь нам дивчину.
Андрей, поразмыслив, взглянул на сельчанку, затем на детишек, троих, рядом с ней, уважительно спросил:
— Все ваши?
— Теперь все мои.
Подошёл старик:
— Оставляй, оставляй.
— Мой отец, — поясняет сельчанка.
— Тяжело будет вам.
— А кому сейчас просто?
— И снова вы правы… Здравия вам.
— И тебе, дорогой.
— Но я приду… Я приду к вам! — уже от плетня крикнул Андрей. — Я… приду!
А впереди были долгие, длинные вёрсты войны, с разницей в том, что кто-то пройдёт вёрсты все и увидит Победу, а кто-то и не дойдёт. Но кто думал об этом? Главным было — спасти страну, спасти народы.