Глава 47

Ристелл ощутила жар, мгновенно поглотивший все иные чувства. Жар породил боль, боль переросла в агонию, а агония ей стала почти привычна.
Кхан стоял перед ней, но она различала лишь мутный силуэт на фоне самого прекрасного создания, что когда-либо могло явиться ей во сне. Она смотрела над головой инквизитора, над головой сестры с огнеметом и видела лишь святую во плоти. Ее небесно синие глаза подергивались поволокой, тлен коснулся белоснежный волос. Словно жестокий палач, пламя нежно коснулось ее слез, иссушая их, иссушая кровь. Она уже не слышала криков и даже не замечала как подгибаются ее ноги, не замечала как ее возлюбленный учитель прижал ее к груди, как его плечи содрогаются от рыданий. Боль прошла почти также внезапно как и завладела ей.
Она уже скоро перестанет видеть, уже сейчас свет приманивший ее расплывался бесформенным облаком.
«Помню когда была еще послушницей, моей самой большой мечтой было увидеть Святую Селестин…»
«… Однажды мне довелось увидеть ее…»
- Как она выглядела?
Лик прекрасней лика ангела. Ее крылья простираются по всему горизонту, словно отблеск зари и в ее глазах она прочла страдание. Святая Селестин проливала слезы по ней! По заблудшей душе, сотни раз проклянувшей саму себя.
Кхан прижимал ее к груди, отнятые пламенем его слезы почти сразу высыхали, ментальный щит словно растянул время, и пламя медленно но неизбежно стирало с картины мира, ту, кого он любил. Из груди вырывался звериный крик. Но она уже не слышала. Ее рука замерла, протянутая к святой, объятой пламенем истинной веры. Она была подобна грешнице, коснувшейся образа и сожженной огнем чистоты. Она нашла дорогу домой, но никогда не вернется из плена…
Ветер рассвета с запада обогнул Кентерейский хребет и вырвался на изъеденную сражением пустошь. Он заглядывал в лица солдат, бросался на раскаленный металл орудий, играл с полотнищами стягов и огнем пожаров, доедавших последние деревья равнин. Он взлетел по усеянному телами склону холма, разнес скорбный вопль человека с инсигнией и молитву сотен сестер над землей скользнул по крыльям святой во плоти и нежно коснувшись почерневшей хрупкой фигурки в объятиях инквизитора, медленно развеял ее прах над равниной, укрытой телами, залитой кровью.
Кхан пытался разглядеть сквозь слезы как пепел выскальзывает из его объятий, в безумном отчаянии он пытался удержать то, что отнимал ветер, но был бессилен
- Мне жаль, Кхан
Его схватили за плечи, но словно лишившись человеческой речи, он зло зарычал и стал отпихиваться локтями, рвался к ней, впивался ногтями в бронированный доспех Нолана и рыдал. Были еще голоса, но понимать человеческую речь он так же разучился.
- Это шок, он обгорел, скорее медика сюда! – Приказал Севингайт
Обгорел. Он этого не заметил. Только пожар, который горел внутри, он разгорался все сильнее, с каждой минутой, проведенной в мире без нее…

Он не знал сколько масок нужно, чтобы удержать того зверя, что пробудился в нем. Не безумная ярость а невыносимая боль, которой не приходилось испытывать никогда ранее. Самый искусный гомункул не мог вызвать такого. Он не мог объяснить безудержных слез, что заполнили его глаза и стерев их рукой зарычал бросившись к вершине холма.
- Реос!
Он стряхнул руку Легсдара и проревел:
- Сжечь их всех! Вырезать все живое на этой планете! Оставьте лишь пепел!
Да, это то, что осталось в его душе, это того чего он желал этому миру. Пусть в нем будет так же пусто как в его сердце теперь, пусть каждая тварь оставившая след на этой земле осознает пустоту, всеобъемлющую, беспощадную, пожирающую изнутри.
- Ты не в себе!
Легсдар схватил его за грудки и дернул в сторону каменной насыпи, подальше от все еще гремевших вокруг выстрелов и взрывов.
Архонт яростно отпихнул соратника. Он действительно был не в себе. В один миг он лишился всех чувств, что не так давно научился ощущать, казалось он лишился самого себя, оставив только маски, которые изобретал тысячи лет для мира, который ненавидел. Его ангела поглотило пламя и он сам сгорел, словно опустел.
- Прости меня, - он произнес слова шепотом, но желал выкрикивать их, кричать пока не услышит ее голос, пока не почувствует ее прикосновение, пока она снова не будет жива
- Похоже твой план потерпел фиаско, - Легсдар перезарядил излучатель, - Ключ уничтожен. Но должен признать, что безумие людей предусмотреть было невозможно.
Реос нашел в себе силы лишь покачать головой. Больше всего ему хотелось остаться одному, хотя бы для того, чтобы слезы, которых он не мог себе позволить могли наконец высохнуть.
- Надо убираться.
В последний миг, когда гибель Опустошителя стала неминуемой, им удалось вырваться из пламени через скрытый портал и только для того, чтобы не сгорев телом, Архонт в полной мере ощутил как пылает его душа.
Он прижался лбом к камню и до боли сжал культю отрубленной руки. Это лишь немного позволило отдышаться, но боль внутри не утихала, а горела обжигая. Он не мог видеть. В глазах еще горело пламя, пожиравшее самое дорогое ему существо, которое он посмел забрать с небес и ввергнул во тьму боли. Он вновь ощущал себя проклятым, как тогда, когда демоны варпа сохранили его жизнь. Он должен был умереть тогда, чтобы она жила! Но он выжил и погубил ее…
- Да что с тобой такое?! Соберись, десантники скоро разнюхают, куда мы подевались.
Реосу было плевать на это предупреждение и все же, он нашел в себе силы стиснуть зубы и обратить боль в ярость. Все неугодное, все болезненное, каждое чувство, что заставляло сердце петь о синеглазом Ангеле, все было брошено в огонь ярости. Он вновь ощущал падение, чувствовал как сердце обращается в камень едва успев ощутить жизнь. Ее забрали у него. В назидание за грех похищения. Он думал, что можно вернуть дар богов и они простят, но боги не простили его дерзости. Опьяненные жестокостью они забрали того кем он дорожил и обратили в пыль на его глазах.
Вернув привычную маску гнева и сумрака на лицо, он наконец мог спокойно встретиться взглядом со своим помощником.
- Это еще не конец, верно? – Легсдар вглядывался в святую во плоти, простершую крылья над холмом, захваченным сестрами битвы, - Мы ведь не сдадимся? Ты ведь не просто так позволил ей уйти? У тебя всегда был план, только поэтому мы шли за тобой.
Реос сжал рукоять меча и заставил себя посмотреть на курган своего Ангела.
Вопросы Легсдара напомнили ему слова инкубов: «Бегство ее судьбу не изменит». Быть может они ничего не видели в варпе или солгали ему, или…
- Я завладею Сердцем Мира и обращу все живое в прах.
Он больше не желал быть игрушкой рабов.
Легсдар довольно оскалился, решив, что Реос совладал с провалом и готов разумно мыслить:
- Прежде нам нужно отсюда выбраться.
Архонт медленно кивнул и не дав себе ни секунды, для нового порыва отчаяния, поднялся на ноги и не оборачиваясь направился к остаткам своего преданного войска.
По нему стреляли, но он словно не замечал этого. Ему было все равно. Несмотря на то, что он лелеял в душе мысли о мести, даже они казались ему пустыми, ибо не могли вернуть Ангела.
Его прикрывал Легсдар, меткими выстрелами убивая тех, кто принимал беспечный вызов Архонта.
Вместе с Реосом и его генералом удалось уцелеть и отряду Легсдара, который теперь рассыпался по месту гибели Опустошителя и каждый своей дорогой направился в точку сбора, назначенную Архонтом.
Реос понимал, что теперь его жизнь повиснет на волоске, но с некоторым удивлением ощущал полное безразличие к этому факту. Прежде он горел желанием найти способ освободиться от своего наследия, от оков Слаанеш и ни за что не позволил бы смерти встать на его пути, но теперь…, когда он нашел то, что искал и потерял это, все прожитые тысячелетия лишились смысла.
За их спинами Опустошитель натужено скрипел принимая на себя удары имперской артиллерии, он отслужил свое и на какое-то мгновение, Реос пожалел, что не остался на борту.

 Капеллан Севингайт почти сразу определил темную природу странного темного браслета, словно свернувшегося в клубок, укрытого горстью пепла несчастной девушки. Он успел вскинуть руку, прежде чем одна из сестер битвы пожелала поднять его с земли.
- Не стоит, сестра, это не безопасно, - С минуту приглядываясь к ключу он шепнул, - Я чувствую его голод.
- Эта девушка…, она принесла его в своем теле, - Канониса Аделинис склонилась над браслетом.
- Ведьма принесла заразу варпа,
Сестра, свершившая казнь, все еще держала палец на курке огнемета.
- Она не ведьма.
Большая часть отряда сестер битвы отправилась в погоню за разбегающимися силами вичеров и кабалитов. Совокупность внезапности и превосходящих сил не оставила шансов темным захватчикам и вскоре должен был прозвучать приказ о завершении зачистки. Часть армии темных успела скрыться за северным хребтом и казалось в один миг они испарились, укрывшись в скрытых варпом строениях, еще не убранных рабами. Но псайкеры орденов Сестер битвы и космодесанта уже скоро обнаружат секреты эльдар и легион темных будет сокрушен полностью.
- Она не ведьма, - Скорбно повторил Нолан.
Он опустился на колени рядом с капелланом и прижал ладонь к остаткам пепла, которые ветер еще не успел забрать.
- Прости нас, Ристелл…, прости, - Не найдя больше слов, Нолан поднялся с колен и обратил взгляд к небу. Не оправдавшему ожиданий рассвету.
- Канониса Элинерис? – Аделинис смотрела на останки сожженной. Она не ждала ответа, ибо в памяти всплыли белоснежные волосы «ведьмы», имперский меч, и… ощущение благодати, которое излучала девушка. Инквизитор прижимал ее к груди как родную дочь, сгорая вместе с ней, пока Нолан не оттащил его.
- Я видела в ее глазах святость, - Произнесла канонисса, - Я думала Святая Целестин отрезвила ее разум в последний миг жизни.
- Вы слишком поздно ее разглядели, - Покачав головой, Нолан пошел к «Громовому ястребу» где апотекарии готовили Кхана к транспортировке в медицинском модуле.
Севингайт бросил несколько молитвенных слов ветру и сложил руки в подобие аквилы.
- Вашей вины в этой смерти нет, сестра Элани, это лишь скорбный несчастный случай. Дружественный огонь. Такое случается на войне.
Он последовал за помощником инквизитора, оставив сестру битвы и ее канонису словно смертных стражей ныне бессмертной души.
Вскоре к вершине холма подошли десантники, облаченные в черную броню караула смерти, под присмотром библиария, они положили золотой браслет в саркофаг, где ему надлежало храниться, пока не будет распознана его суть и назначение.
Цитадель Тьмы пала еще до подхода имперских войск, разрушенная по приказу Архонта. Едва капелланы указали космодесанту и катачанским гвардейцам на еще невредимые бараки, как вслед за Цитаделью был отправлен в варп и весь остальной город эльдар, темной опухолью разросшийся на земле Империума. Часть армии осталась искоренять следы пребывания эльдарской чумы, а часть направилась к вратам, извергнувшим детей тьмы из миров варпа. Путь предстоял не близкий и у эльдар была фора, но с неба продолжали сыпаться капсулы космодесанта, словно кошмарные капли дождя, после которых на земле распускались черные цветы закованных в броню гигантов-космодесантников. Переломный момент уже свершился и исход войны, пусть и растянулся, но был определен. Подкрепление, которого так ждал вичер не прибыло, возможно они просто опоздали, а вероятней Архонт Кабалы Черного Сердца решил не тратить силы на бесперспективное сражение.
Севингайт опираясь на посох, остановился рядом с Ноланом. Какое-то время он вместе с помощником инквизитора наблюдал за тем как апотекарии трудятся над потерявшим сознание Кханом, затем заговорил:
- Вы знали ее.
Нолан посмотрел на капеллана, но не увидел в старых глазах осуждения или упрека. Севингайт смотрел на скованное страданием лицо Ависантера.
- Он пришел за ней.
- Но опоздал, - Шепнул Нолан.
Старик лишь кивнул скорбно поджав губы:
- Ваш друг бросил людей на смерть не тщеславия ради, меня это радует.
Апотекарии закончили подготовку к транспортировке и помощник инквизитора с капелланом расступились давая им возможность погрузить реанимационную капсулу в громового ястреба.
- Но он сделал это и не ради людей на этой планете, - Продолжил свою мысль Севингайт.
Нолан бросил взгляд на собеседника:
- И вы не премините упомянуть об этом в отчете, верно? - В его голосе звучал вызов, но старик ответил на него улыбкой:
- Если девушка, погибшая на этой вершине та, кого вы узнали и если то, что она принесла с собой то, что я думаю…, она проделала долгий путь, - Взгляд капеллана обратился к месту гибели Ристелл, его глаза словно затуманились
- Долгий путь ради нас, - прошептал он.
Бросив взгляд на Нолана и кивнув, старик поднялся по трапу ястреба, затем развернулся к помощнику инквизитора:
- Об этом я тоже не забуду упомянуть, мистер Дэрт.