В мае 1987

      Всё началось в военном городке как обычно: подъём, зарядка, утренний туалет, завтрак. Далее строго по расписанию моя команда как заместителя командира взвода: «Стройся! Бегом на тактические занятия!»
     Но в этот раз занятия возглавил сам командир взвода капитан Ермаков, как всегда опрятно одетый, в начищенных до блеска сапогах. Он появился негаданно, как снег в июне. У меня сразу же возникло какое-то странное предчувствие. Так иногда бывает, когда в размеренную месяцами однообразную жизнь вклинивается даже незначительная неожиданность.
     Невысокого роста, худощавый с идеальной выправкой, но мной почему-то воспринимался как сугубо штатский человек, случайно оказавшийся в армии. Ну, как учитель. Вот только почему, сам не знаю. Может, потому что не было командирского голоса? Иногда он мне говаривал:
    - Дал же тебе Господь такую глотку, ну почему не мне? Я б тогда уже стал подполковником!
    - Поднимайте выше – полковником, товарищ капитан! – изо всех сил льстил я.
     В народе про таких говорят – нет «военной косточки». Очевидно, потому и не продвигался по службе. Его однокашники все шли в рост: кто командир роты, а кто командовал уже и батальоном. И только он – командир взвода. И даже сейчас, по прошествии стольких лет, много повидавший на своём веку, так и не могу этого понять.
     - Взвод, слушай боевую задачу! – начал Ермаков. - Нам необходимо выдвинуться в район высоты 128 и оборудовать пункт приёма боевой техники, заражённой радиоактивными веществами, для её дезактивации.
     Колонна машин в составе трёх АРСов, двух бронетранспортёров БРХР и личным составом на броне выехала из расположения части и направилась в сторону Финского залива. В головном АРСе находились водитель, Ермаков и я. Оставив колонну на дороге, мы, сделав крюк, подъехали к дому командира. Оттуда он выволок необъятный мешок и затолкал в ящик на цистерне АРСа. И вновь в путь.
     Через некоторое время я, сгорая от любопытства, поинтересовался:
     - Товарищ капитан, это у вас парашюты? А где будем десантироваться?
     Он немного помолчал:
     - Километров пятьдесят отсюда есть озеро, я взял с собой лодку. Там порыбачу, а ты в это время проведёшь занятия с курсантами. Ты бы только знал, как я люблю рыбалку! Вот у меня есть друг, он иногда пишет в нашей газете про своё хобби. Не рыбак, а поэт! Я так никогда не скажу, как он напишет. Каждую рыбку в своём многолетнем дневнике описывает, вплоть до того, что ещё указывает и её вес!
     - Ну, это точно больной на всю голову!
     - Не скажи. Он доктор биологических наук. Очень интересный собеседник, могу слушать его день и ночь. Я что, по-твоему, тоже больной?
     - Ну что Вы, Вы такой образцовый офицер, всем в гарнизоне на зависть!
     - Да не льсти, не люблю этого.
     - Товарищ капитан, насколько я знаю, куда мы едем, находится запретная зона, укрепрайон, и туда доступа нет, - постарался переменить тему.
     - Для кого и нет, а для нас есть. В штабе я выписал спецпропуска.
     Через некоторое время мы свернули с асфальта и упёрлись в блокпост. Проверив пропуска и куда-то позвонив, охрана пропустила колонну. Дальше наш путь пролегал по отлично уложенной бетонке, ведущей прямиком к границе с Финляндией.
     В одном месте она расширилась метров до сорока, а потом приняла свою обычную ширину. «Для посадки боевых самолётов», – пояснил капитан. Там и тут нас встречали большие щиты: «Проезд и проход запрещён», а в одном месте даже увидели «Стреляют без предупреждения!»
     Из окна машины я любовался красотой природы. Среди леса местами вздымались невысокие плоские холмы, испещрённые нитками старых окопов и сплошь заросшие ярко-красной брусничной порослью, словно кровь погибших здесь солдат. Кое-где у подножья холмов громоздились валуны, некоторые величиной с настоящую скалу. Это поработал ледник, двигаясь со Скандинавского полуострова в ледниковый период. Здесь же буйно росла черника, а в болотах цвела голубика. Какой благодатный край, но недоступный для населения – приграничная полоса!
     Появился очередной блокпост, за которым просматривалась развилка, и откуда в разные стороны разбегались три дороги. Ну, как в сказке. Командир уверенно показал водителю на «прямо пойдёшь…», и мы покатили среди густого, но светлого сосняка.
     Вскоре показалось большое пустынное, без рыбаков, озеро. Лёгкий ветерок морщил поверхность, шелестел высоким камышом. Невысокие волны ласкали пустынный берег.
    Колонна подошла к самой воде. Пока Ермаков разворачивал и накачивал лодку, мы заправляли водой цистерны АРСов. Перед отъездом командир подошёл, вынул из планшетной сумки карту-двухвёрстку и протянул мне.
     - Смотри, проедешь километров пять по бетонке, а дальше, вот здесь, указана грунтовка, которая идёт в лес. По ней ещё с километр и увидишь большую поляну с тригонометрическим знаком посредине. Вот тут развернёшь пункт, и будешь тренировать личный состав. ЯДГ захватил?
     - Да, целый мешок, и четыре ракеты в придачу.
     - Вот и прекрасно. ЯДГ не жалей. - Он посмотрел на часы, прикинул в уме: - Вернёшься сюда часа через три. Вот тебе карта, бинокль, если что, посигналишь мне ракетой. Всё понял?
     - Так точно, товарищ капитан!
     - Тогда вперёд.
     - Есть! А если что…
     - Никаких «что» не должно случиться. Ты, сержант, человек принципиальный и занятия проведёшь, как требуется. От того, что меня не будет, безопасность Родины не пострадает.
     - Есть, товарищ капитан!
     Без всякого плутания выехали на указанную точку. Да, поляна просто огромная и окружена кольцом плотного леса. На ней могло уместиться с пяток футбольных полей. Вот и геодезический знак, о котором говорил командир. Я огляделся: идеальное место для проведения занятий. Видать, Ермаков здесь бывал неоднократно.
     Развернул машины по фронту лицом к встречному слабому бризу, дующему с совсем уж близкого Финского залива. Первыми поставил оба БТРа, которые станут объектами для обработки, а чуть позади - АРСы. Всё, можно приступать к занятиям.
     - Товарищ старший сержант, а зачем нам разворачивать все три АРСа, достаточно и одного. Жалко разматывать шланги, мы так тщательно их в прошлый раз упаковали.
     - Не пойдёт, Холодков. Если бы так Суворов тренировал солдат, то мы, русские, Измаил бы никогда не взяли.
     - Какой Вы, товарищ сержант, жёсткий человек!
     - Нет, я не жёсткий и не жестокий, я принципиальный. Дай слабину раз, дай два, и боеспособная часть превратится в стадо обезьян с автоматами!
     - У меня есть ещё одна идея, - вновь обратился ко мне этот курсант-проныра.
     - Валяй, пока я добрый.
     - Давайте сначала поиграем в футбол, а уж потом…
     Знает бестия мою слабость - люблю погонять мяч. Да и кто не любит? И тут сразу вся моя принципиальность куда-то испарилась. «Разве это повредит безопасности нашей Родины, если занятия заменим физкультурой?» - подумал я, подражая Ермакову.
     - Мяч-то есть?
     - А то, как же. Без него и не ездим, - обрадовался тот и извлёк старенький футбольный мяч из ящика.
     Быстро соорудили ворота из указателей радиации, вынутых из комплекта БРХР, разделились на две команды. И понеслась душа в рай! Примерно через час ребята выдохлись и прилегли отдохнуть под солнышком. Матч между командами АРСов и БРХРовцев закончился с хоккейным счётом 8:7.
     - Привести себя в порядок и приготовиться к построению, - командую я. – Взвод стройся! – И тут же во всю глотку, что есть силы: - Вспышка справа!
     Курсанты падают на землю ногами вправо и застывают, закрыв голову руками.
     - Газы! Противогазы, защитную одежду надеть! – разносились мои команды по поляне, вторя эхом от стоящих плотным кольцом деревьев.
     Надев противогазы, курсанты ужами вползают в защитную одежду, на глазах превращаясь в доисторических ящеров.
     - Встать! Расчёты номер 1, номер 2, номер 3, развернуть пункты обработки! Время пошло! Кто не уложится в норматив, кросс десять километров с полной выкладкой вечером, в свободное время! – пугаю я.
     Ребята спешат, хрюкая и хлюпая клапанами противогазов. Чтоб никто не «сачканул» и не вздумал для облегчения жизни выдернуть клапан, я захожу с наветренной стороны и зажигаю три шашки с хлорацетофеноном. Сам стою рядом с противогазом наготове – вдруг что случится, молодняк ведь.
     Сизое облако растекается по поляне, охватывая хлопочущих у машин бойцов. Но никто из них не дёрнулся, не выскочил из загазованной зоны. Значит, у всех противогазы исправно работают. Теперь я зажигаю ещё четыре, и облако становится гуще.
     Замечаю боковым зрением, как в лесу, куда стали затекать газы, что-то мелькнуло, и раздался сдавленный крик. Я поднёс к глазам бинокль и стал внимательно всматриваться в лесной массив. То, что я разглядел, повергло в шок: среди деревьев просматривались тщательно замаскированные передвижные станции РЛС стратегического назначения с развёрнутыми антеннами. Их недавно показывали нам в учебном фильме.
     Обслуживающий персонал выскакивал из них и мчался в разные стороны как тараканы, потревоженные крутым кипятком! А ведь где-то рядом должны базироваться и ракетные дивизионы по противовоздушной обороне! А если мы и их зацепили? Сбросил в предварительно выкопанную ямку ещё чадящие шашки, присыпал землёй и для надёжности залил водой.
     - Противогазы, защитную одежду снять! Немедленно свернуть пункт! – Не успели ещё всё собрать, кричу: - По машинам! Вперёд!
     Не обращая внимания на несобранные шланги, которые как змеи волочились за нами, выскочили с поляны. Доехали до бетонки, остановились. Подобрали «хвосты» и скорее-скорее сматываться, поминутно оглядываясь, нет ли за нами погони.
     Подъехали к озеру. Сколько бы я ни вглядывался в бинокль, на нём, как и прежде, не было ни души. Куда же пропал Ермаков? И тут я вспомнил, в какой лодке он ушёл в своё плавание – склеенная вручную из кусков защитной одежды! Неужто ко всем нашим бедам он ещё и утонул! Запускаю ракету. Ракета, предупреждающая о химической атаке - особого цвета ещё и со специфическим свистком. Тут совершенно для нас неожиданно из-за ближайших кустов выплывает капитан.
     - Что так рано? Только-только клёв начался! – раздражённо начал Ермаков. Но, услышав короткий мой доклад, бросился собираться.
     Мы вытащили лодку на берег и, свернув как попало, бросили в бронетранспортёр. И по газам!
     - Сколько шашек спалил? Да, весёленькое дельце! – только и сказал не на шутку встревоженный командир.
     - Товарищ капитан, а вам не страшно на этой… лодке? - хотел было сказать «калоше», но во время осёкся.
     - Страшно, когда ветер внезапно сменится. Меня однажды в Финском заливе чуть не угнало в море, спас пограничный катер.
     - Отчаянный вы, товарищ капитан!
     Приближаемся к развилке.
     - Товарищ капитан, а нельзя ли объехать этот пост? Тут наверняка нас могут ждать.
     - И не думай. Здесь кругом топкие болота.
     - А у нас плавающие бронетранспортёры, да и АРСы – проходимость будь здоров.
     - Выбрось эту мысль из головы. Я здешние места хорошо знаю. Тут в Великую Отечественную страшные бои были, наши и немцы столько техники в болотах похоронили, не счесть. По этим топям и пешему не пройти.
     Вот и блокпост. Нас уже встречают на зелёной «Волге». Выстроились – полковник, подполковник и старший лейтенант. Ждут. Останавливаемся. Подходит высокий худой полковник, с серо-бледным рыхлым, пористым, неприятным лицом, словно могильный червь. Очевидно, вся его служба прошла в глубоком бункере. Спрашивает таким же замогильным голосом, от которого у меня по спине побежал холодок:
     - Кто старший?
     - Я! - наш командир выходит из машины и представляется: - Капитан Ермаков!
     - Товарищ капитан, прошу, - и приглашает жестом в машину, как в могилу, - а вам стоять здесь!
     Я, к своему ужасу, ощутил в тот момент, что меня от гауптвахты, это в лучшем случае, отделяют считанные часы. Неужто я и его выкурил из подземелья?
     Машина фыркнула и, отъехав метров сто, остановилась. Все вышли и стали посреди дороги. «Каким однако оказался деликатным этот полковник – не стал на глазах у подчинённых учинять разнос Ермакову», - подумал я. И почему-то сразу поверил в благополучное разрешение нашего «прокола». Капитан стоял навытяжку, замерев, как ягнёнок перед стаей волков, а они орали и орали, размахивая руками. Вот что-то и Ермаков ответил. Тут как-то вмиг все угомонились и сели в машину.
     Так простояли не менее часа. Не давала покоя мысль, что же там, в машине, происходит? Чего стоят? Время тянулось бесконечно долго. Наконец развернулись и подъехали к нам. Вышел Ермаков, к нашей великой радости, целый и невредимый, сел рядом и показал рукой – вперёд! Я почувствовал, что от него крепко несло коньяком. Отъехав примерно с километр от поста, я спросил:
     - Товарищ капитан, так чем всё кончилось?
     Он долго не отвечал, должно быть, прокручивал заново в голове весь разговор с офицерами. Потом неожиданно, ни к кому не обращаясь, как в пустоту, начал:
     - Сорву звёзды, сдеру погоны! А он мне их давал? Это я-то сорвал боевое дежурство по охране Ленинградского неба? Я, значит, сорвал, а не его ли молодцы, которые не имеют при себе противогазов? Или не умеют ими пользоваться? Какой-то слабый слезоточивый газ из одного флакона и сразу всем шандец? Просто снизили требования к личному составу. Все в армии должны иметь личный проверенный противогаз! Да они мне обязаны… - тут он замолчал, очевидно, раздумывая, какую награду он заслужил. - И дальше: - Хорошо хоть в знак примирения коньяком угостили. А всё-таки «зонтик» над Ленинградом-то дырявый! - он открыл свою сумку, достал плоскую фляжку и серьёзно к ней приложился. Заметно опьянев, поднял указательный палец и назидательно изрёк: - Химия, сержант, это… - он глубокомысленно задумался, - это, брат, хи-ми-я!
     Я видел, как Ермакова стало клонить ко сну, но впереди у нас ещё один пост! Желая его разговорить, совершенно не отдавая себе отчёт, что за этим последует, задаю вопрос:
     - Товарищ капитан, а много вы поймали?
     - Что? А где моя рыба?
     - Какая рыба?
     - Которую я поймал!
     - Я её не видел. Лодку видел, вёсла видел. Рыбы не видел!
     - Врёшь, сержант! Ты знаешь, какая была рыба? Нет, не знаешь! Во какая! - и он ударяет ребром ладони чуть выше локтя по другой руке, – вот такие две щуки, чуть в садок влезли!
     - Значит, на берегу забыли, товарищ капитан.
     - Стой, сержант! Командуй, всем стоять! Мы с тобой возвращаемся за рыбой!
     - Товарищ капитан, да не стоит она того. Нам уже и в пропуске отметили выезд, обратно не пустят. Чего доброго ещё и арестовать могут! Может быть громкий скандал!
     - Меня не пустят? Ты, сержант, ещё молоконасос! Меня сам полковник на коленях умолял, чтобы я об этом случае - никому! Назад! За рыбой!
     Его уже понесло, и никакими уговорами нельзя было остановить.
     Опять этот злосчастный пост. Капитан, крепко хлопнув дверцей кабины, на нетвёрдых ногах вошёл в помещение. Через некоторое время он вылетел из двери, словно от удара пониже поясницы огромным сапогом, едва устояв на ногах. Забрался в машину.
     - Суки. Не те люди стоят. Устава не знают. Перед ними сам Ермаков стоял! Ладно, я завтра с ними со всеми разберусь. Сержант, едем обратно.
     Подъехав к его дому, разбудили, выгрузили лодку со всеми пожитками, и повели в квартиру.
     - Стойте, стойте, рыбу забыли! – и шустрый Холодков протянул садок.
     У меня от изумления едва не выпали глаза: там, в садке, лежали две щучки-травянки, чуть больше пескаря! А сколько вокруг них было страстей! Какой грандиозный переполох! Человек за них чуть было не поплатился погонами!

     Слова капитана Ермакова оказались пророческими. И надо ж было такому случиться – ровно через два дня 28 мая на этом же участке незамеченный радарами пересёк границу на спортивном самолёте «Сессна» 18-летний, начинающий спортсмен гражданин ФРГ Матиас Руст. Вылетев из Гамбурга, через Хельсинки, обойдя с юга Ленинград, он вышел на Октябрьскую железную дорогу и, ориентируясь по ней, прошёл до Москвы и сел на Красной площади.
     В войсковой части, находящейся на самом западном участке Восточной Германии в городке Дансхоф, 29 мая 1987г. происходило следующее.
     - Сержанта Маслова немедленно к подполковнику Филонову! – закричал дневальный, вбегая в столовую, где обедали военнослужащие.
     - Зачем?
     - Не знаю, приказали, что б явился срочно. Там в штабе такой переполох, словно война началась!
     Подполковник Филонов был легендарной личностью, больше известный по прозвищу Филин. Прошедший разведчиком завершение войны, в сорок шестом возглавил отдел разведки и контролировал радиолокационные станции раннего оповещения в Германии. Он мог бы уже давно стать генералом, или, на худой конец, полковником, но не позволял его необузданный норов. За ним как дымовая завеса за кораблём тянулся шлейф скандалов и пьяных дебошей. Он никогда не соблюдал субординацию. Всех, от генералов до рядовых, называл только на ты.
     Другого давно бы уж выперли из армии, но его профессионализм заставлял руководство на всё закрывать глаза. В придачу он в совершенстве владел пятью иностранными языками, в их числе: английский, немецкий, французский.
    - Товарищ подполковник, сержант Маслов по вашему приказанию прибыл.
     - Слушай сюда: вчера немецкий самолёт прошил насквозь всю нашу многослойную систему и приземлился перед Кремлём в Москве. Мы его проспали. От тебя требуется: до завтрашнего утра, до приезда комиссии по расследованию, выправить всю документацию, представить дело так, будто бы мы его засекли и вели, и докладывали в Москву, в генеральный штаб. А почему Москва не отреагировала, нас не должно касаться.
     - Это невозможно! Это нереально!
     - Невозможно штаны через голову надеть, а это сделать надо, иначе нам всем кердык!
     - Товарищ подполковник, меня за это посадить могут!
     - Не бзди, сержант, всё возьму на себя.
     - Это сделать практически невозможно! Надо столько людей задействовать, чтобы заново оформить все донесения, с их подписями…
     - Хватит, сержант, не скули! Ты что такой наивный, думаешь, я не осведомлён о твоих проказах с подписями? Что интересно, у тебя подделанная моя подпись лучше смотрится! Не кобенься, приступай. Вот тебе тексты сообщений. Да не забудь восстановить везде заново всю пагинацию.
     - Чего?
     - Нумерацию страниц.
     - Это ж, сколько нужно расшить журналов…
     - Не гунди при командире, это моветон. Выполняй приказ!
     Приходится добавить, что сержант Маслов за время службы в армии работал и писарем в штабе, и планшетистом – на огромном стенде из оргстекла прокладывал маршруты пролетающих самолётов над подконтрольной территорией. В последнее время был просто художником. У него открылся редчайший дар - мог подделывать любую подпись, самой разной сложности, или писать чужим почерком, для чего требовалось всего лишь одного взгляда. Свой талант он старался тщательно скрывать. Но для Филина чужих тайн просто не существовало. Делать было нечего, как браться за работу.
     В девять утра заявился Филонов.
     - Как обстакановка?
     - Всё готово, товарищ подполковник. Можно идти? - потянулся Маслов, расправляя затёкшую от долгой работы спину.
     - Проверю, если всё правильно сделал – отпущу.
     Часа через полтора подполковник встал со стула и с одобрением произнёс:
     - Я знал, на кого можно положиться. Молодец, сержант! Теперь ни один крот под нас не подкопается. Иди, отдыхай. С меня причитается, но это после проверки.
     Как и ожидалось, комиссия «проколов» не обнаружила и отбыла обратно.
    Через несколько дней сержанта вновь вызвал к себе подполковник Филонов. Поздоровавшись с Масловым, он предложил стул.
     - Посидим, подождём Федьку, - он открыл сложный сейф, достал початую бутылку «Столичной». Бережно, как дорогой французский коньяк, аккуратно налил в два стакана и предложил выпить. Затем без всякой видимой причины начал: – Немецкую нацию можно уважать за многое: и как давшую миру многих учёных, как самую трудолюбивую, как самую организованную, где во главе угла порядок – орднунг. Но знаешь, почему я ненавижу сегодняшних грёбаных немцев? Не за то, что они были нашими врагами, даже не за то, что бздят везде, где их только слегка подопрёт, а за то, что в глубине души у всех без исключения сидит их прошлый идол с косой чёлкой. Они его боятся, но он у них присутствует. Стоит только измениться ситуации, как он выскочит наружу, и тогда вновь зазвучит – реванш! Особенно это касается молодёжи. Чувствую шкурой, что скоро нас попрут отсюда…
     Тут вошёл и Федька. Им оказался помощник Филонова майор Кривонос. У него репутация была даже помрачней, чем у Филина. Огромный угрюмый, неразговорчивый детина, с клешнеобразными руками и бычьей шеей. Ходили легенды, что нет на свете такого лома, который он не смог бы согнуть на своём загривке. Врали, конечно, но когда смотришь на этого гориллоподобного верзилу – верится!
     И вот эта странная троица подошла к КПП.
     - Товарищ подполковник, мне за территорию нельзя!
     - Сержант, не бзди, со мной всё можно!
     - А я – бздю!
     В центре городка подошли к пивному бару - гаштету «Летучий голландец». Вошли. Бар встретил тёплым домашним уютом, запахом доброго пива, горячих сосисок. На стенах стилизованные макеты парусного корабля, штурвалы разной величины, компасы и много другой дребедени из оснастки парусника. За столиками, разделёнными плетёными бечёвками, отдалённо напоминающими корабельные ванты, сидели за кружкой пива небольшими группками добропорядочные местные жители среднего достатка и мирно беседовали, потягивая пивцо. В дальнем углу молодёжь играла в карты, рядом в кости. Всё дышало миром и покоем.
     К ним сразу подошёл хозяин и на чистейшем русском:
     - Что желают господа офицеры?
     - Господа офицеры желают напиться, - всё взял в свои руки Филонов, - шнапса, сосисок и хорошего баварского пива. И вместо этих мизерных рюмок подай в больших снифтерах! – уже начал раздражаться Филин.
     - Принесу, принесу, главное, чтоб не было как в прошлый раз… - начал обеспокоено хозяин.
     - Никакого прошлого раза не будет. Сегодня у нас праздник и хотим отдохнуть по-человечески. – Когда хозяин отошёл, продолжил: - Вот человек, был в советском плену восемь лет, а русской души так и не постиг!
     - Нет, ты только посмотри, по скольку налил! Слушай сюда, хозяин! Следующие наливай по полной!
     Все дружно выпили.
     - Какая гадость, и как только они его пьют, - всё не мог успокоиться Филин, закусывая морской капустой, поданной вместе с сосисками, щедро сдобренными сладкой горчицей, - всё как-то у них не по-нашему.
     Немного погодя, выпив ещё шнапса, Маслов обратился к подполковнику:
     - Товарищ подполковник, а что эти ребята нам на пальцах показывают?
     - Где?
     - Да вон, за крайним столиком!
     - Вот недобитки! Сержант, они показывают нам, что они, немцы, снова нас, русских, поимели как в сорок первом! Эти швабы уже про самолёт знают! Ах, как они радуются. Реванш, хоть маленький, но реванш! Сержант, беги-ка в часть, ты нам только мешать будешь, а мы с Федькой заставим их Сталинград вспомнить! Реванша сволочи захотели! Вот суки, сами напросились! Ну, фрицы, теперь держись!
    При этих словах Маслов увидел, как в огромных лапах Кривоноса захрустел раздавленный о стол бокал, и показалась первая кровь. Налитые кровью глаза Федьки говорили о его готовности к драке…

     Подходя к столовой на ужин, Маслов увидел на дверях большой плакат: «Завтра в 14 00 в Доме офицеров состоится суд чести над подполковником Филоновым и майором Кривоносом за разгром «Летучего голландца». Явка офицеров строго обязательна. Комендант гарнизона генерал Чудин».

     В этой связи мне вспоминается картина А. Пластова «Фашист пролетел». На полотне изображена опушка леса и лежащие расстрелянные бурёнки и пастушок. Так и в случае с Рустом: пролетел, а за ним осталась целая гора сброшенных папах - головных уборов высшего командного состава. В результате этого вояжа случился настоящий звездопад: целая армия офицеров - более трёхсот - потеряли свои посты, погоны. И ничто ничему нас не учит!
    С отставкой министра обороны С. Соколова и начальника генерального штаба у президента М. Горбачёва развязались руки, и он сдал и Варшавский договор, и вывел войска из Восточной Германии в Россию, в чистое поле, без всякой компенсации. Уход был скорее похож на паническое бегство с поля боя. За это он у немцев получил прозвище «Лучший немец», чем очень гордится. А его соотечественники с тех пор гадают, кто он: предатель или просто дурак?
Пояснения к словам:

     АРС - авторазливочная станция
     БРХР - бронетранспортёр радиационной и химической разведки
     ЯДГ - шашка с ядовитым газом
     ХЛОРАЦЕТОФЕНОН - (один из видов слезоточивого газа)
     РЛС - радиолокационная станция
     КПП – контрольно-пропускной пункт